Не люби меня

10 февраля 2019 года Флёдстен, провинция Скрелингланд, Канада.

      Сон отпускает неохотно. Несколько секунд Нил лежит на спине и бессмысленно таращится в потолок. Затем скашивает глаза вбок — на окно спальни. Сквозь щели в плотных шторах ни намёка на утренний сумрак. Наверняка нет ещё даже шести — в феврале начинает светать не раньше восьми часов.       Нил придвигается к мерно сопящему Эмилю. Тот, как обычно, забрал всё одеяло себе, зарывшись в него чуть ли не с головой — между пододеяльником и подушкой темнеет одна макушка. Нилу хочется одновременно растормошить его, чтобы снова заняться любовью, и вернуться ко сну, уткнувшись носом в пахнущий шампунем затылок. Второе желание оказывается сильнее. А может, всё дело в том, что они полночи только первое и делали, внезапно получив свободный от гостей дом чуть дольше, чем рассчитывали: пьяный Эдвин уснул вчера в комнате Габриэля, и его решили оставить там до утра, а заодно не стали забирать машину, чтобы было на чём вернуться. Ну а Ольсен выбрала компанию Сэма.       Нил обнимает Эмиля, нежно прижимая к себе, и почти проваливается обратно в сон, когда снизу из глубины дома раздаётся громкое «гав». Так вот что его разбудило! Нил прислушивается — тихая и спокойная Айвори заходится в тревожном лае и не без причины. Придётся встать и проверить, хотя вряд ли там что-то серьёзное. Наверняка Эдвин вернулся, а Айвори решила проявить бдительность.       Нил нехотя садится на кровати, пару секунд пытается нащупать в темноте тапки, но это такое же бесполезное занятие, как пробовать найти сейчас что-нибудь из одежды. Вчерашняя разбросана по комнате, а лезть в шкаф за новой лень. Нил решает обойтись полотенцем, которое точно оставлял висящем на двери в ванную, и как есть босиком выходит из спальни.       В доме темно, свет горит только на кухне и именно оттуда доносится предупреждающий лай.       — Айвори, ко мне! — зовёт Нил, в прыжке минуя последнюю ступеньку и торопливо сворачивая в гостиную. Машинально похлопывает себя по ноге. Айвори, конечно, не видит, но отлично слышит команду. Моментально выбегает ему навстречу, приветственно виляя хвостом. — Хорошая девочка! — Нил трепет её по холке. — Показывай, что у тебя тут приключилось.       Он заходит на кухню, уверенный, что увидит там Эдвина, настолько помятого и мрачного после долгого тет-а-тет с текилой, что даже собака его не признала, но натыкается взглядом на испуганную лохматую Ольсен в туфлях на босу ногу и в серой спортивной кофте с гербом Датского Лейфланда поверх вчерашнего платья.       — Сэм так плох, что ты не смогла дождаться рассвета? — ухмыляется Нил, придерживая Айвори около себя. — Не говори, что сбежала от него прямо по снегу.       Ольсен прижимает к груди сотовый со связкой ключей и хмуро таращится исподлобья то на него, то на Айвори. Судя по продолжительности, когда её глаза задерживаются на собаке, Айвори беспокоит Ольсен гораздо сильнее, чем сонный сарказм Нила.       — Ты не говорил, что она злобная.       — Она не злобная.       — Ага. Поэтому набросилась на меня прямо с порога? — Устраивать драму на пустом месте Ольсен не разучилась.       — Она не набросилась.       — А что она сделала?       — Блокировала грабителя и позвала хозяина.       — Между прочим, — Ольсен отрывается от созерцания Айвори и смотрит на Нила, — эта порода — одна из самых опасных. Если не самая опасная.       — Между прочим, я в курсе, — Нил с улыбкой опускается на корточки рядом с Айвори, не спускающей внимательного взгляда с Ольсен. — Всё, всё. Это свои.       Она не торопится отлипать от входной двери.       — Уверен, что меня не сожрут?       — Уверен. Разве что ты её.       — Существуют намордники, знаешь?       — Почему ты без?       Ольсен кривится, явно не оценив шутку.       — Я серьёзно, Нил. Вдруг она кого-нибудь укусит.       Он выпрямляется.       — С каких пор ты такая пугливая?       — С тех самых, когда меня встречает болонка размером с жеребёнка и недвусмысленно демонстрирует зубы.       Нил пожимает плечами.       — Она ещё не привыкла к тебе. Надо было предупредить, что ты возвращаешься.       — Её?       — Меня.       — Надо было, — со вздохом соглашается Ольсен. — Извини. Не хотела будить. — Она бросает через плечо виноватый взгляд на входную дверь. Снова смотрит на Нила. — Ты говорил, вы не запираете на веранде… Про собаку я не подумала.       — Не страшно. Уже, — Нил невольно улыбается. Отпускает Айвори, и та, окончательно успокоившись и потеряв к ним интерес, деловито исчезает в темноте холла. — Всё в порядке?       — Да.       — Уверена?       — Сказала же, да! — Ольсен почему-то злится. Делает два шага Нилу на встречу, грубо суёт в его руку связку ключей. — Предупреди, пожалуйста, Томаса, что его машина здесь.       — В смысле здесь?.. Почему?       — Потому. — Ольсен не торопится ничего объяснять. — Давай потом, а? Я устала и хочу спать.       Нил провожает её изумлённым взглядом, так и не сумев сформулировать внятный ответ. Или вопрос… Растерянно топчется на кухне в полном одиночестве несколько секунд, изо всех сил стараясь осмыслить, что это вообще сейчас было. Рассматривает лежащие на ладони ключи: один длинный с иммобилайзером от минивэна и два обычных с цветными головками, от дома и офиса, как будто те могут хоть что-то прояснить.       Ольсен исчезла вчера вместе с Сэмом. Так утверждал Юль и выглядел вполне уверенным. Они что? Уехали на его машине? Да нет, вряд ли. Юль говорил, что всё проверил и не нашёл на парковке внедорожник Сэма. Он бы сказал, если бы отдал им свой минивэн. Не могла же Ольсен сама его взять, не спросив? Или могла? Почему она одета как шлюха, которую посреди ночи выставил обдолбанный нарик? Полуголая, в дурацком поношенном худи. Откуда он у неё вообще? У Сэма позаимствовала или нашла в машине Юля?       Насколько Нил помнит, Сэм ни разу не упоминал в разговорах Видарсхавн, до возвращения во Флёдстен жил и работал в Бондруде, а до этого учился в Академии Королевской полиции. Юль в принципе ненавидит регби, да и от Видарсхавна у него сплошные психологические травмы. Он бы не стал покупать себе новый триггер. Не жена же ему подарила…       В голове крутится столько вопросов, что не до конца проснувшийся мозг сейчас взорвётся. И Нил выбирает единственный адекватный ответ на все разом: забить. Сэм — нормальный мужик, что бы у них там ни произошло, обидеть Ольсен он не мог. А вот она устроить шторм в чайной чашке способна в три счёта. Поспит, отдохнёт, захочет — расскажет сама. Нет — значит, нет.       Он оставляет ключи на столе около тарелки с печеньем. Поддавшись соблазну, суёт одно в рот, запивает минералкой. Возвращает бутылку в холодильник, гасит свет и бредёт обратно в спальню, по пути заглядывая в комнату Эдвина. Там по-прежнему пусто и тихо. Небось до сих пор дрыхнет у Юля.       Он торопливо взбегает по лестнице на второй этаж, замирает на мгновение у комнаты Ольсен. Дверь закрыта, из-за неё доносится приглушённый шум воды. Нил колеблется — может, не стоит оставлять Ольсен сейчас одну, а лучше поговорить? Она, конечно, вряд ли оценит такое вторжение, но пусть лучше матерится и выговорится, чем страдает в одиночестве.       Но дилемма решается моментально и не в его пользу — дверь заперта, а на тихий стук Ольсен не реагирует. То ли, потому что моется в душе и не слышит, то ли игнорирует.       Уже в спальне Нил первым делом, пока помнит, отправляет Юлю сообщение: Ольсен вернулась, его минивэн у них на парковке, ключи на кухонном столе, дверь с веранды не заперта. Может приходить в любой момент и забирать весь комплект.       Со временем Нил не промахивается — действительно очень рано, ещё нет шести. Он кладёт мобильный на тумбочку и, избавившись от полотенца, ныряет под одеяло к Эмилю.       — Где ты был? — бормочет тот хрипло и, как всегда спросонья, на галльском.       — На кухне. Спи, — Нил сгребает его в охапку. Закрывает глаза, вдыхая родной запах перца, бергамота и ванили. Уже год Эмиль остаётся верен себе: покупает одни и те же гель для душа и туалетную воду с банальным пряным аккордом по цене крыла самолёта.       — Эдвин вернулся, — то ли спрашивает, то ли утверждает Эмиль.       — Нет. Сиф. — Нил сжимает объятья крепче, устраиваясь удобнее. — Спи.       — Её Сэм привёз, да?       — Нет.       — А кто?       — Черти принесли нам на беду.       Нилу лень рассказывать. Ольсен с Эмилем знакомы ещё по Новой Дании, но не то чтобы за полгода общения по случаю стали близкими друзьями. Вряд ли его действительно волнуют её похождения. Так, обычное любопытство — понятное и простительное, если бы сейчас не хотелось спать.       Эмиль затихает, и Нил успевает обрадоваться, что наконец-то можно провалиться обратно в сон. Сказать, что он не выспался, ничего не сказать. Они проторчали у Юля до половины второго, потом ещё полчаса добирались через пустырь домой, валяясь в снегу и любуясь полярным сиянием. Нил насмотрелся на красивое северное небо ещё в детстве в Нарвике, но в Канаде видел впервые. Зачем-то начал пересказывать Эмилю норвежские легенды. Слава богу, не все, что помнил про северное сияние. Захмелевший мозг сумел выдать только две: про радужный мост, который соединяет Асгард с другими мирами, и про дыхание погибших в бою викингов, которых валькирии вели в Вальхаллу на пир к Одину. Вторая заинтересовала пьяного Эмиля сильнее. Потом он ещё минут двадцать выяснял, трахнул бы Нил валькирию, если бы встретил. Честное «да» его совершенно не устроило, и они почти поругались. Не всерьёз, конечно.       А позже, когда мокрые и замерзшие добрались до дома, с энтузиазмом принялись отогревать друг друга уже в постели. Бонусом пришлось наглядно доказывать, что никакая сказочная валькирия с Эмилем не сравнится.       В итоге если они проспали часа два — уже хорошо, но Нил и в этом сомневается.       Он почти засыпает, когда слышит новый вопрос Эмиля.       — Ты разве не рад, что она приехала?       Кажется, спать они всё-таки не будут. Уж точно не прямо сейчас — Нил прекрасно знает этот тон. Эмиль — умничка, успел как следует обмозговать его слова и растолковать их совершенно неправильно, по-своему. Теперь ни за что не успокоится, пока не выяснит вдогонку миллион никчёмных подробностей о разной ерунде.       — Вообще или сегодня? — на всякий случай уточняет Нил.       — Вообще.       — Вообще рад.       — А сегодня не рад? Что-то случилось? Вы поссорились?       — На кухне?       — Вообще.       — Вообще давай лучше спать, — невольно вырывается у Нила.       Эмиль реагирует моментально. Сбрасывает с себя его руку, с обиженным сопением отодвигается к краю. Настоящая королева драмы.       — Вам бы с Ольсен на утренниках выступать. — Смирившись, что он остался без одеяла, Нил переворачивается на спину. Подкладывает под голову руки, закрывая глаза.       — Может, лучше ты? У тебя явно есть опыт.       Нил так сильно хочет спать, что даже на раздражение не находит сил. Спрашивает почти равнодушно и то потому, что помнит: если сейчас промолчит, будет только хуже. И дольше.       — Никакого такого опыта нет. У меня с Сиф чисто деловые отношения. Мы просто старые друзья и бывшие коллеги.       Технически он не врёт. Любовниками в полном смысле слова они никогда не были. Практически — трахались месяц по всякому, как обожравшиеся возбудителя кролики, потому что другого способа превратить бывшую полицейскую в элитную шлюху ради нового дела Нил не знал. Кроме них с Ольсен, об этом пикантном факте их биографии никому неизвестно. Даже старине Юлю. В последнем Нил уверен на все сто. Если бы Ольсен растрепала, Юль бы уже всю душу из него вытряс. А раз молчит, значит, понятия не имеет. И для всех будет лучше, если так это и останется. Особенно для Эмиля.       — Поэтому ты собирался на ней жениться?       — Что я собирался?.. — от изумления Нил даже привстаёт на локтях, вперившись взглядом в затылок Эмиля.       — Ты сам говорил. В нашу первую ночь. В отеле, когда мы только познакомились. Помнишь? — каким-то чудом у Эмиля получается вещать из-под одеяла тоном прокурора на суде.       Вот же дурацкий длинный язык! Кто его тянул рассказывать. Нил со вздохом ложится обратно на подушку в ту же позу.       — Это было про другую девушку. Мы с ней вместе учились в университете.       Эмиль выжидательно замирает, молчаливо, однако очень доходчиво намекая, что ждёт продолжения.       Не то чтобы Нил не готов поделиться той историей и рассказать больше, чем Эмилю уже известно о его прошлом, но абсолютно точно не сейчас. И даже не сегодня.       — Спокойной ночи. — Нил демонстративно поворачивается к Эмилю спиной, уверенный, что тот всё равно не отстанет.       Эмиль молчит, и у Нила получается задремать, а потом и вовсе провалиться в долгожданный сон.       Но, кажется, все вокруг сговорились не дать ему выспаться. На этот раз к громкому лаю Айвори добавляется занудная мелодия дверного звонка. Зато сквозь щели в шторах пробивается солнечный свет.       Нил садится на постели, испытывая оглушительное ощущение, что всё это уже было. Рядом возится разбуженный Эмиль, тоже собираясь вставать.       — Лежи, — бросает ему Нил. — Это наверняка Юль. — Раньше, чем Эмиль спросит, поясняет: — Его машина у нас.       Эмиль удивлённо таращится.       — Почему?       Нил пожимает плечами, поднимаясь с кровати.       — Хотел бы я знать. Сиф отдала мне ключи, когда вернулась, и просила его предупредить.       Звонок завывает снова, а с ним и Айвори.       — Сейчас вернусь.       Нил влезает в первые попавшиеся в шкафу спортивные штаны и футболку, выходит из спальни. Перепрыгивает через ступеньки — Юля хочется убить.       — Что непонятного в «ключи на кухонном столе, дверь на веранде открыта»?! — рявкает он, оттесняя Айвори к стене и распахивая входную дверь.       На пороге стоит вовсе не Томас Юль. Там Ясмин. Та самая девушка из университета, на которой Нил хотел жениться. Повзрослевшая и изменившаяся, но вполне узнаваемая и всё такая же сногсшибательная красотка.