Не люби меня

***

      — Мой напарник получил наводку от человека, которому доверял, но та оказалась ловушкой. Они заминировали лабораторию, а он не заметил растяжку, — продолжает рассказывать Златовласка, вцепившись в пустую рюмку. — Я должна была ехать с ним в тот вечер. Но опоздала, всё уже взлетело на воздух. Мет не нашли. А он… — она осекается. Придвигается к стойке и доливает себе аквавит. Залпом выпивает и даже не морщится. Долго возится с пачкой, потому что дрожащие пальцы не слушаются. — Они его убили. Я поклялась отомстить.       Винс помнит ту историю. Лет девять назад Эвина сестрица с дружком отлично поднялись на мете, но грязно наследили. Позволили местным легавым наступить себе на хвост, а позже угробили одного из них, пока в спешке заметали следы. Винс к их делам и тем более к лаборатории, где изготавливали метамфетамин, отношения не имел. Он вообще тяжёлую наркоту всегда обходил по дуге, как и эту парочку. Не то чтобы они раньше были близки, но после того, как те ткнули его носом в свежую могилу Эвы, дорожки разошлись окончательно. Оказалось, развели мудака, заставив поверить, что Эву зарезали по дороге из СИЗО. А потом, спустя семнадцать лет, сговорились с начальником Златовласки и повторили весь фарс с тюремной резнёй, только в этот раз едва не угробили Эву по настоящему.       Полгода назад все трое были убиты. Как и положено в очень страшной сказке, жили-были и умерли в один день. Начальник Златовласки, главный оперативник УБН, разлетелся на куски, угодив в похожую ловушку, что и её напарник, на старом кладбище где-то в Новой Дании, а сестрице с дружком Эва любезно перерезала горло сама, верно оценив их старания утопить его, Винса, как щенка в местном водоёме. Иногда он жалеет, что их смерть не на его совести.       Златовласка не прекращает попыток прикурить, но колёсико раз за разом с треском прокручивается, выбивая холостые искры. Винс не выдерживает. Отбирает у неё зажигалку, подносит её к сигарете, наблюдая, как огонь охотно заключает в объятия подрагивающий кончик. Златовласка затягивается, продолжая сосредоточенно смотреть вперёд. Через секунду еле слышно выдыхает:       — Спасибо.       В полумраке бара сигаретный дым стелется красиво. Напоминает туман над рекой ранним утром, когда в небе едва брезжит рассвет. Сейчас до рассвета долго. Полно времени выпустить всех призраков, которых они носят с собой.       Винс молча наполняет обе рюмки до половины. Ухмыляется. Если дальше так пойдёт, они на пару приговорят бутылку быстрее, чем стоило бы.       — Мы собирались пожениться весной, — роняет в никуда Златовласка, по-прежнему глядя перед собой невидящим взглядом.       — С кем? — не понимает Винс.       — С моим напарником. Он был… — она задирает подбородок, выпуская дым к потолку. Печально улыбается, так и не договорив.       Винс не просил пьяных откровений о прошлом, но догадывается, что пытается объяснить Златовласка. Он ведь тоже жаждал достать эту парочку долбоёбов любой ценой, чтобы отправить в преисподнюю, когда случайно из новостей узнал про мнимую гибель Эвы. Хотя вряд ли его конечная цель была схожа с целью Златовласки. Она, как истинный полицейский, наверняка мечтала о торжестве справедливости. Он мечтал вышибить им мозги. В целом, это мало что меняет. Если бы тогда у одного из них получилось, они бы не напивались сейчас в старом баре на берегу Атабаски, как два неудачника.       Страшно даже представить, как много теперь их связывает. Винс не готов озвучить это даже под пытками, но себе с лёгкостью признаётся: из всех людей на грёбаном земном шарике вряд ли есть кто-то, кто знает, что он пережил прошлым летом, лучше Златовласки. Это успокаивает, пугает и бесит одновременно.       Давно мучающий вопрос, на который Винс придумал хуеву тучу ответов ещё в ту ночь, когда выяснил, что Сиф Ольсен — вовсе не бывшая эскортница, а агент под прикрытием из УБН, срывается с губ неожиданно:       — Почему я?       — Ты уже спрашивал летом. Забыл?       Он не забыл. И отлично помнит, что она ответила: у него козырная масть. Тогда он не поверил, положившись на свою чуйку. Сегодня Винсу слишком многое известно, чтобы по-прежнему не верить.       — Марьяж — верная взятка, — он повторяет её же слова, — но у тебя на руках был один король.       — Зато козырной.       — В брехне не бывает козырей.       Впервые за последние десять минут Златовласка поднимает на него глаза. С пьяной ухмылкой произносит, не вынимая изо рта сигарету:       — В брехню играл ты. Я играла в дурака.       — И проиграла.       Златовласка безразлично пожимает плечами:       — Мы все проиграли.       С этим точно не поспоришь. Винс мог бы — из чистого упрямства, но он заебался доказывать ещё в старой жизни. В новой — правильной — он, словно принц из сказки, весь из себя идеальный и должен спасти заколдованную принцессу. Но их сказка всё та же — злая и страшная, про любовь и смерть. В ней заклятья не снимаются поцелуями, а дракон, которого надо одолеть, хмуро смотрит в отражение каждый раз, когда Винс приближается к зеркалу.       Он устал. Очень. До отчаянного желания уснуть и однажды не проснуться. Жаль, что это в принципе не вариант. Такого глупого финала их с Эвой сказка не заслуживает.       — Хочешь, ты сейчас удивишься? — тихий голос Златовласки возвращает в реальность.       Винс кивает, не уверенный, что на самом деле готов услышать очередное пьяное признание. Он бы с удовольствием оставил прошлое в прошлом. Но, кажется, у прошлого на них свои планы и оно не собирается никого щадить, раз притащило во Флёдстен Златовласку именно тогда, когда он приехал сюда.       — Это была моя идея использовать тебя. В УБН с самого начала работали над другим планом. Не хотели вмешивать посторонних, но я настояла. Убедила начальство, что безопаснее и быстрее подобраться изнутри. Придумать стоящую приманку. Например, предложить ограбить Алмазный фонд. Позвать их старых друзей. Тебя.       Она говорит с таким видом, будто всё это не было частью тщательно продуманной специальной операции, чтобы задержать опасных наркодилеров: старшую сестру Эвы и её дружка. Будто он — не способ добиться поставленной цели, а сама цель. Главная или одна из… Будто с ним Златовласка тоже сводила давние счёты.       Винс нервничает, поэтому язвит:       — Твой милый подручный из Фредерикстада наверняка оценил инициативу. Напомни, почему он сдох? Ах да, ты утопила беднягу в речке.       Она ожидаемо хмурится. Кому понравится, когда его тыкают мордой в дерьмо? Златовласке не нравится.       — Это был несчастный случай. Эва напоила его до смерти, он еле на ногах держался.       — Правильно. Вали на сумасшедшую. — Винс и сам не понимает, чего в собственном тоне больше: сарказма или признания вины. — А то, что ты его избила и бросила ночью на берегу, не считается. Ладно, — он машет рукой, не желая углубляться в эту часть их прошлого. — После какого слова я должен был удивиться?       — Ронан Сомонсон, — Златовласка выплёвывает проклятое имя ему в лицо и откровенно наслаждается произведённым впечатлением.       Винс изумлённо сглатывает слюну. Слишком много вопросов крутится сейчас в его башке, но все они сводятся к одному, далеко не самому важному: «Какого хера?!»       Златовласка упрощает ситуацию — рассказывает подробности, не дожидаясь, пока он будет в состоянии красиво формулировать подводки.       — Мы познакомились с ним давно. В ту же зиму, когда погиб мой напарник. Ронан буквально спас меня, вытащив из депрессии. Научил, где искать новый смысл жизни, когда от старого ничего не осталось. Рассказал про младшую сестру. Ты ведь с ней знаком, правда?       Винсу тоже не нравится, когда его тычут носом в дерьмо. Хочется въебать ей по роже с ноги, но он сдерживается, потому что бить женщин ненавидит, а Златовласка даже пьяная врежет в ответ так, что мало не покажется.       Конечно, он знаком с сестрой Ронана. Из-за неё Эва провела в тюрьме пятнадцать лет. Из-за неё и из-за его глупых амбиций. Смазливая девчонка подрабатывала по вечерам в ювелирном, пока училась, и Винс решил, что у него достаточно стальные яйца, чтобы её очаровать и под шумок обчистить сейф с бриллиантами. Но он крупно просчитался, обратившись за помощью не к Эве, а к Эвиной сестрице. Подставился, не сообразив, что той его морда никогда не нравилась. Подставился дважды, когда сестра Ронана узнала от брата-легавого всю Винсову биографию и согласилась помочь ему провернуть ограбление с одним условием: он бросает Эву ради неё.       Винс думал, что сумеет обхитрить всех. Не вышло. Эва ворвалась в ювелирный, уверенная что Винс ей изменяет. Девчонка испугалась и в панике задела одну из любезно оставленных сестрицей Эвы растяжек. И магазин взлетел на воздух вместе с сейфом. Их чудом не убило, а вот девчонке не повезло. Пока они выбирались из-под обломков, приехала полиция, и Эва решила, что если она сдастся, взяв вину на себя, присяжные её пожалеют. Не пожалели. Вкатали по максималке — восемнадцать лет.       Златовласка отлично знает эту трогательную историю. Из полицейских отчётов и по материалам суда, как раньше думал Винс. Теперь понимает, что у Златовласки были источники поинтереснее. Ронан Сомонсон оказался далеко не тупицей. Сразу смекнул, что в признании Эвы слишком много белых пятен. Докопаться до правды у него не вышло, но нервы попортить успел.       Винс натыкается взглядом на рюмку, запивает горечь воспоминаний остатками аквавита. Обречённо вздыхает:       — Тоже будешь допрашивать, как так вышло, что Ронана с Лукасом подстрелили, а я уцелел?       У Златовласки получается удивить снова.       — Не буду.       — Почему же?       — Я тебе верю.       — С чего вдруг?       — У тебя честные глаза.       — Даже так? — Винс насмешливо вскидывает брови. — Ты это сейчас разглядела?       — Неа, — она мотает головой. Делает последнюю затяжку, тушит окурок о дно пепельницы. Подаётся вперёд, опираясь локтями на столешницу. — Сразу же, когда увидела тебя на парковке в Видарсхавне.       — Поэтому споила и повезла в мотель? Или трах на первом свидании был заданием от шефа? — Винс пытается её задеть, хочет посмотреть, что из неё «выльется». Та Сиф Ольсен, элитная проститутка из Новгорода, замахнувшаяся сорвать куш из алмазов, с которой он познакомился год назад, никогда не обижалась. Об этой, настоящей Сиф, ему ни хера неизвестно. Она, как конфета из большой коробки — на вид всё тот же шоколад, а внутри фиг его знает какая начинка.       — Чистый экспромт, — она пьяно улыбается. Соскальзывает со стула, на миг поворачиваясь к Винсу спиной. Подтягивается на руках, чтобы запрыгнуть повыше. Опускает задницу на стойку, ловко разворачивается к нему, чудом умудряясь не задеть ни бутылку, ни рюмки, ни пепельницу. Придвигается к краю и оказывается лицом к лицу с Винсом. — Ронан уверял, что ты редкий мудило и сволочь. Я подготовилась. Но он, слава богу, ошибся. Мне даже понравилось. Помнишь наш первый раз? — Златовласка хитро щурится, посмеиваясь. От неё пахнет алкоголем, табаком и жасмином. А ещё похотью. — Вижу, помнишь. Скажи, было классно?       Было охуеть как классно. Изголодавшийся по женской ласке член с готовностью откликается на такие воспоминания. Жаль, решать не ему. Но сегодня Винс не готов с ним спорить.       — Ага. Я не ждал меньшего от элитной шлюхи, но твоя глотка впечатлила. — Лучший способ выяснить, не прикалывается ли Златовласка, обернуть похабный комплимент в оскорбление. — Боюсь представить, где ты нахваталась знаний. Горловой минет входит в учебную программу УБН? Или дружок Ронан подсуетился и внёс лепту в твою подготовку?       — Я способная. Схватываю на лету. — Её улыбка остаётся неизменной. — Знаешь, в какой-то момент я поняла, почему его сестра потеряла от тебя голову. Ты как наркотик. Нельзя и хочется.       — Поэтому ты предложила мне спиздить алмазы вместе?       — Не поэтому. Но поэтому пару раз очень хотелось встать на сторону зла. Еле удержалась.       — Не верю. — Её внезапное веселье заразительно.       — Что хотела?       — Что удержалась. Ты предлагала мне убить Эву.       Златовласка морщит лоб, будто силится вспомнить.       — Не ври. Не было такого.       — Было. Когда ты притащила меня играть в бильярд. Ты спросила, что я отвечу, если ты предложишь мне убрать с дороги Эву тоже. А я ответил, что ты не настолько дура.       — Правильно. Не настолько. Ещё я сказала, что тебе нравится меня трахать больше, чем её. А ты промолчал.       — Обиделась?       — С чего бы? Молчание всегда означает согласие. Ну, почти всегда. В твоём случае означало. — Она отклоняется назад, упираясь ладонями на столешницу. Беззаботно улыбается ему, болтая стройными ногами, как ребёнок. Только блядская похоть в глазах совсем не детская. — Ты и сейчас меня хочешь.       Хочет, ещё как хочет. Отрицать очевидное тупо. В нём много алкоголя и очень давно не было женщины. Он даже не испытывает вину перед Эвой за то, что собирается сделать, хотя наверняка должен. Когда-то они делили вкусное тело Златовласки на двоих. Эва бы поняла, почему ему сейчас так сложно удержаться от соблазна. Если уж изменять, то с Златовлаской будет честнее. А может, он врёт себе, чтобы не тревожить понапрасну совесть.       — Осторожней, я ведь могу согласиться по-настоящему, — Винс кладёт ладони на её колени. Златовласка послушно раздвигает ноги шире, позволяя приблизиться к ней впритык. Короткий подол задирается выше, демонстрируя кружевные края на чулках. Больше не нужно фантазировать, какое на Златовласке бельё. Винс опускает пальцы на её плечо, сдвигает узкую полоску ткани в сторону, чтобы подтвердить догадку. Всё верно: бретелька лифчика такого же цвета, как и шёлковые трусы — чёрные с лиловыми полосками. — Так вот зачем ты примчалась сюда, как ненормальная, — усмехается Винс, встречаясь с Златовлаской взглядом.       Она мотает головой — слишком вяло, чтобы Винс ей поверил.       — Нет… Не знаю… Наверное.       — То есть да.       — Да.       Есть что-то очень милое в том, как быстро она признаётся. Это льстит. И возбуждает.       — Значит, хочешь, чтобы я тебя трахнул прямо здесь?       Златовласка не спешит отвечать. Вызывающе наслаждается, когда Винс проводит костяшками пальцев по её скуле к губам. Как большая кошка, которая пришла к хозяину за лаской.       — Хочешь? — повторяет Винс.       — Хочу. — Аккуратные русые брови насмешливо изгибаются. — Должна же я отблагодарить тебя за спасение.       — Тебя спас не я, — напоминает Винс, расстёгивая ширинку.       — Ты позвонил предупредить, — Златовласка с невозмутимой улыбкой позволяет стащить с себя трусы. Придвигается ближе, обнимая за шею и обхватывая лодыжками за поясницу.       Винс пристраивается между её ног. Приходится приподняться на носки, чтобы дотянуться и войти в неё, но оно того стоит. Стояк легко проскальзывает внутрь, заполняя влажную и горячую пустоту. Винс замирает, чтобы привыкнуть к ощущениям и не кончить сразу же.       — Может быть, я твой ангел-хранитель? — шепчет он. Бросает короткий взгляд на окно. Снаружи они наверняка как на ладони. Плевать. Пусть смотрят.       — Вот это вряд ли, — усмехается Златовласка, прижимаясь к нему сильнее.       — Откуда ты знаешь? — Винс начинает двигаться в ней. Медленно, чтобы не сорваться.       — В тебе слишком много дьявола, чтобы быть ангелом-хранителем.       — А в тебе сколько дьявола?       — Желаю никогда не узнать. — Златовласка нетерпелива. Обхватывает его крепче, двигаясь на встречу и увеличивая темп. Сводит локти на его шее, находит губами рот. Целует раньше, чем хочется отвернуться.       Он успевает подумать, что никогда не целует шлюх. Сказать себе, что Златовласка — вовсе не шлюха. Вспомнить, как его сводит с ума её отбитая самоуверенность. Признать, что ему нравится с ней целоваться. Кончить, спуская толчками всё, что накопилось с последнего визита к Эве. Услышать язвительное: охренеть ты быстрый. Ухмыльнуться. Не обращая внимания на её визг, перекинуть Златовласку через плечо. Придерживая одной рукой за зад, другой забрать с барной стойки сигареты и зажигалку.       — Не обольщайся, лапуль. Мы только начали.