Нелюбимый

Уна вздохнула и подтянула ноги на каменное кресло. Из расселины достаточно сильно тянуло и на каменном полу это ощущалось как нельзя хорошо. Она вновь пробежала глазами по интерьеру, натыкаясь на выдолбленные в стене пещеры ниши в которых находились книги. Девушка с интересом стала рассматривать их из далека. Некоторые из них находились довольно высоко и ей точно не дотянуться до них без подставки. Лже-принцесса подошла к нишам на такое расстояние, чтобы ещё видеть книги наверху, замечая, что те не в лучшем виде: потрепанные, местами даже сильно повреждённые, будто порезаны. Она провела пальцем по нижним, более презентабельным, но не сильно отличающимся внешним видом книгам. Пыль осталась густым комком на её пальце и девушка поморщилась. - И зачем хранить столько литературы, если даже не читаешь и не следишь за ней? – прошептала она, растирая комочек. Рассматривая корешки книг, девушка даже не сразу заметила, хоть и тихие, но увесистые шаги сопровождающиеся лёгким перестуком. Она замерла, сдерживая дыхание, когда зашуршала штора, закрывающая расселину и шаги послышались уже в пещере. Её сердце тут же вновь пустилось в галоп. Уна не могла заставить себя обернуться и наконец посмотреть на зверя, а она была уверена, что позади неё не человек. Звуки замерли, словно они оба не ожидали увидеть друг друга. Уна ощутила, что шея словно на шарнирах, почти скрипит от напряжения когда она пытается повернуться к чудищу. Руки слегка задрожали и она постаралась не позволить дыханию стать быстрым и шумным. - Кто ты? – громыхнуло позади и девушка дёрнулась. Голос был утробным, рычащим, громким и… наполненным скрытой яростью. В этот момент она поняла, какой ошибкой было уходить от выхода. Уже одного только голоса хватало, чтобы в её голове сформировался жуткий образ. Уна зажмурилась и одним рывком обернулась склоняясь немного вперёд, пряча своё лицо. - Я… принцесса… - Не ври мне! – повысился рык не позволив договорить, - принцесса имеет золотистые длинные волосы. А ты рыжая – он наконец сдвинулся с места и Уна побледнела, вскинув голову. К ней, неспешно шел вервольф. Об оборотнях она мало, что знала, но по общим представлениям это был никто иной. Существо было просто огромным. Он горбился в этой пещерке хоть потолки тут и были для самой Уны довольно высокими, но всё же куда как ниже, чем в центральном помещении с палатками. Это был волк с серебристой шерстью на двух задних лапах. Сама шерсть блестела и переливалась серебром от влаги в ней. Желтые хищные узковатые глаза с яростью смотрели на несчастную. Его движения казались тяжелыми и медленными, но Уна осознавала, что если она побежит сейчас мимо него к двери, то его громадная лапа с длинными черными когтями не только моментально схватит её, но и скорее всего тут же переломает позвонки. Одна его рука была с её рост, чего уж говорить о нём в целом. Морда его отличалась от обычного пса или волка и больше напоминала мордочку корсака[1], хотя и с более мощной, толстой челюстью, которая к тому же не так сильно заострялась. На темном носу виднелся небольшой белый шрам, а вся мускулистая – как у обычного человека – грудь, с более темными совсем мелкими шерстинками так же испещрялась не ровными, белеющими шрамами, таковые она могла заметить и на руках существа. К её удивлению, почти сливаясь с мехом, на задних лапах с мокрыми пятнами липли потрепанные серые штаны, выкроенные, очевидно, специально для оборотня. Девушка не успела опомниться или даже вскрикнуть, когда существо схватило её рукой и его пальцы почти сошлись на её грудной клетке, сжимая с силой хрупкое тельце, придавливая руки к торсу и заставляя теперь уже пленницу задыхаться от нехватки кислорода в легких. - Кто ты!? – громыхнул рык прямо ей в лицо с расстановкой на каждое слово. - Я… - она судорожно вдохнула, пытаясь пересилить силу руки своими легкими, что, впрочем, не принесло результата. Оборотень издал утробный рык и хватка ослабла, позволяя Уне приземлиться на каменный пол коленями и ладонями, поскольку ноги ослабли. - Говори! - Моё имя Уна. Я тайная принцесса – лож полилась сама собой, быстро сплетаясь в её голове под гнетом страха. В конце концов, король уже нарушил отношения между их семьями. Хуже тому, чем ей сейчас, от небольшой клеветы не станет. – В молодости, король – мой отец – изменил королеве. Моя настоящая мать умерла, а отец, дабы никто не прознал о его позоре упрятал меня ото всех в замке под замком. И вот, я здесь, как принцесса, что должна стать вашей женой – она закусила губу, всё так же не осмеливаясь поднять голову. Слезы почти наворачивались со страху на глаза и те пекло. - Как посмели! – взревел оборотень и она вскрикнула, когда что-то рядом громыхнуло, как пушечный снаряд. На пол посыпались книги поднимая пыль, но Уна не решилась двинуться с места. Если быть точней, то она не могла унять дрожь в теле и скованность, что появилась в следствии этого. Её конечности просто отказывались двигаться, замерев в ужасе. Кожу на шее царапнуло и горячий жесткий палец поднял её голову, заставляя глядеть на обладателя когтей. Она уставилась в морду перед ней. Глаза теперь были переполнены яростью до краёв и ей даже показалось, что это секунда её смерти. - Принцесса значит… стало быть, ты сестра Айши? - Да – еле отлепив пересохший ледяной язык от неба пролепетала она. - И? Сколько тебе? - Семнадцать. Я всего на несколько месяцев старше Айши. - Принцесса значит – она увидела, как тёмная полоска губ дрогнула в чем-то ,что напомнило ей улыбку, - будешь служить мне до следующей ночи, когда я заявлю свои права на принцессу. Будешь делать всё, что я прикажу. Улыбка пропала, а сам вервольф недовольно бурча что-то, что она не могла разобрать направился к каменному дивану и расселся в нем, словно султан. Он недовольно вновь осмотрел её, всё ещё сидящую на полу и опять ухмыльнулся. - Я запрещаю тебе покидать эти покои. В разломе есть две дороги – махнул он лапой на дрожащую от сквозняка шторку, - прямо если спускаться, выйдешь к бассейну. Правая дорога выведет тебя к выгребной яме – он задумался; пошкрябал мех на шее когтями, - впрочем, так и быть, можешь выходить ради этого в отхожее место которым пользуются мои люди. Заодно будешь брать на кухне еду для меня. Если мне что-то не понравится – он глянул на неё с неким удовольствием, сверкнув желтыми глазами – я оторву твою прекрасную маленькую головку. Что скажешь, принцесса – он издал фырк, похожий на смешок. - Я… согласна – опустила Уна голову. Страх отпускал. Её не убьют сию секунду, но придётся соблюдать осторожность. - Тогда поднимайся и накорми меня! – гаркнул нетерпеливо оборотень. Дочери кузнеца пришлось сжать кулаки, шкрябая пальцами пол и прикусить губу, заставляя себя усмирить характер. Она встала, направляясь к блюду. Взяла его и поднеся к дивану поставила на круглый столик рядом. Уна неуверенно взяла в руки небольшого поросенка и поднесла оборотню внимательно наблюдая за его мордой и глазами. Отметила еле дрогнувшие в ухмылке губы и уже уверенней продолжила новую работу. Да, она пока побудет смиренной слугой, до тех пор, пока не изучит его. Он определённо виделся ей таким же человеком просто выглядящим иначе, не как все. А люди склонны делать ошибки и терять бдительность. Она всё выдержит и станет троянским конём в логове разбойников. ****** Стеффен стоял перед дверью в подземелья прислонившись головой к громадной стальной двери. Он отказался от сопровождения и даже оставил свою корону, плащ и все прочие атрибуты. В дрожащих пальцах он сжимал письмо с аккуратной меткой на конверте. Он не удержался и осторожно вскрыл его в первые же минуты после отъезда девочки, и не смог сдержать чувств. В ту ночь, он заперся в своих покоях рассматривая неровные, но аккуратно и бережно выведенные слова на всего одном листе. Он предполагал, что девушка сговорится с отцом о восстании против него или побеге, но это было прощальное письмо. Его строки призывали отца к смирению и спокойствию. И сейчас, Стеффену предстояло передать вновь запечатанное послание его другу, которого он бросил в темницу, впрочем, исполнив обещание данное Уне. Кузнеца кормили не хуже чем питался сам король. Ему не отказывали ни в чем кроме свободы. Но мужчина был неумолим. Он буянил, шумел и казалось, мог разнести темницу по камешку. Отказывался от всего кроме воды и хлеба и обещался убить короля собственными руками если тот посмеет навредить его дочери. Правитель выпрямился и вздохнув, приказал отворить дверь. Пока он спускался, ступенька за ступенькой, мигрень опять ударила по вискам. Так происходило с ним, когда он слишком сильно переживал, злился или волновался. Подойдя к решетке за которой на лежанке была пышная перина с пуховой подушкой и теплым одеялом, он увидел своего друга. Немного чумазый, с растрепанными волосами и бородой. Тот сидел на соломе в углу, близко к двери-решетке. Из глубины его широкой груди шло ритмичное гудение военного напева. Стоило королю остановиться перед решеткой как тот зыркнул на него и тут же сверкнул яростью. Праведный гнев хлынул ему на лицо багряной краской заставляя ноздри заходить быстрее, как у раздразнённого быка. Кузнец, пыхтя, вскочил на единственной ноге и прежде чем из покрытых седыми усами уст полилась брань, Стеффен протянул ему письмо, меткой вперёд. Он не знал, что это за метка, но предполагал, что именно она должна была заставить друга прочесть лист. Эффект оказался сильней, чем тот мог представить. Краски, все до единой мигом схлынули с могучего лица, а крупные, трясущиеся, мозолистые пальцы с куцыми грязными ногтями схватили письмо, как спасательный прут. Болдо скакнул в сторону постели и впервые за эти три дня опустился на перину, непослушными пальцами вскрывая конверт. Он вынул лист и бережно огладил символ большим пальцем ещё несколько минут рассматривая тот, как бедняк рассматривает золотую монету. После странного ритуала он аккуратно положил конверт рядом с собой и глубоко вздохнув, собираясь с духом, развернул лист, приступая к чтению. Стеффен прикрыл глаза. Текст отпечатался на его сетчатке так отчетливо, что он словно вновь начал читать послание дочери к отцу: Дорогой папа! Надеюсь, у тебя не возникнет сомнений, что пишет тебе твоя дочь. Папа, прости, что тебе пришлось сидеть в камере все эти четыре дня, если король не нарушил своё обещание мне. Это была моя просьба, продержать тебя там. Я знаю, ты сейчас волнуешься за меня и готов убить любого, кто посмеет помешать нашему воссоединению, но… . Папа… я знаю всю историю с требованием бандитов, и с чудовищем, и с тем, как всё пришло к тому, что сейчас имеем. Просто знай – это было моё решение, поехать вместо принцессы. Я знаю, какую боль сейчас причиняют тебе мои строки, но твоя дочь выросла. Ты знаешь это, понимаешь. Папа, я люблю тебя и хочу, чтобы до моего возвращения ты позаботился о себе. Я вернусь к тебе, папа. Кто ещё будет заботится о тебе и помогать в кузнице, если не я? Мама всегда присматривает за мной и тобой и она не оставит меня в скудный час. Папа, дождись меня. Живи как мы жили до этого. Не наломай дров нападая на короля Стеффена или его семью. Ты ведь понимаешь, что и сам отец. Не хватайся за свой меч и не мчись в атаку – так ты мне не поможешь. Всё, чего я прошу – молись маме о моём счастье. Пожалуй, я должна окончить своё письмо. Слов слишком много, а моя смелость слишком шатка для длительного монолога. Ещё раз – я люблю тебя, папа.

Твоя дочь – Уна!

Стеффен открыл глаза когда услышал скупой мужской всхлип. Он повернулся к другу, наблюдая как тот прижимает к груди письмо и конверт. Болдо зажмурился, силясь не позволить рыданиям покинуть его грудь. Крупные бусины слёз покатились по седой бороде, застревая бриллиантами в ней. Король схватился за сердце. То ухало слишком сильно и болезненно от такой картины. Он сжал прутья тюрьмы в ладони и медленно вдохнул. Вставил ключ в замок и провернул. Кузнец не шелохнулся сотрясаемый сдерживаемым горем. Стеффен был готов получить ещё несколько ударов ещё когда шел к нему. А потому без страха вошел, сев на перину рядом с товарищем и по братски кладя руку тому на плечо. Из его собственных глаз потекли слёзы.