Август вышел из кабинета, не чувствуя пола под ногами. Он ничего не видел и не слышал, оглушенный приказом, который ему придется выполнить. Шарлотта, заметив, что мужчина как-то странно себя ведет, в два шага преодолела расстояние до Августа и вывела его из приемной, подальше от чужих глаз.
В коридоре она подвела не сопротивляющегося Шольца к окну, сняла фуражку, легонько потрясла за плечо, заглядывая в глаза.
— Август, что случилось, на тебе лица нет, — она никогда не видела Августа в таком состоянии и невольно волновалась все сильнее.
— Гиммлер… — Август понемногу начинал говорить, до него доходили слова Шарлотты. — Рейхсфюрер говорил о том, что готовиться операция по убийству членов СА полностью.
— И? — Шарлотта не удивилась.
Краем уха она слышала о планирующихся чистках, еще когда работала в гестапо, однако никогда не думала, что это коснется ее хотя бы косвенно.
— Ты же знаешь, что большинство рабочих из этой партии, — он тяжело вздохнул, опуская голову. — Мне приказано их убить, — он выдохнул и посмотрел в потолок. Ох как нелегко дались ему несколько простых слов.
— Так вот в чем дело. — Шарлотта постаралась взглядом выразить сочувствие. Теперь она понимала, почему Август вышел таким из кабинета. — Август, ты не будешь убивать их своими руками, — понизила голос девушка. — Ты передаешь приказ. Это даже не твоя воля…
— Да? — в его глазах сверкали молнии. Он вдруг взорвался. — Этих смертей не должно быть! Я даже птиц не убивал, ты понимаешь Шарлотта?! — он говорил надрывисто. Словно струна, которая вот-вот порвётся.
— Август, я понимаю. Я сама подготовлю документы, — она положила руку ему на плечо и чуть сжала. Шарлотте хотелось разделить с ним эту ответственность.
— Давай поедем домой. Нет никакого смысла думать об этом сейчас, — она с болью пыталась поймать его затуманенный взгляд.
— Ты права. Сегодня от меня никакого толку, — он уперся головой в ее плечо и чуть потерся.
Один этот слишком интимный жест давал понять, насколько Август разбит новостями. Шарлотта подумала, что их могут увидеть и понять неправильно, но не стала одергивать мужчину, тем более, что тот и сам через несколько секунд поднялся.
Он надел фуражку, поправил форму и подал Шарлотте руку. Легкий ветер дул в лицо, когда они выходили, охлаждая горящее от волнения лицо Августа. Волосы Шарлотты немного растрепались, прядка плескалась у чистого лба девушки, и вид этой свободной прядки заставил Шольца улыбнуться. У двери служебного автомобиля возникла небольшая заминка: Шарлотта по-привычке ждала, что Август галантно откроет ей створку, но мужчина как будто застыл.
— Август, — негромко произнесла она, приводя его в чувства и, открыв дверь самостоятельно, села.
Он наконец сориентировался в пространстве и сел на переднее сиденье. Они ехали молча некоторое время, каждый думал о своем, Шарлотта смотрела как мелькает ровный тротуар совсем рядом с колесами.
— Ты не оставишь меня сегодня?
Шарлотта не сразу разобрала слова, и с минуту задумчиво хмурилась. Потом, будто очнувшись, ответила:
-А, да, думаю часам к девяти, к полдесятому я приеду к тебе.
— Я буду ждать, — он взял ее руку, с которой она сняла перчатку, в свою ладонь и легонько прикоснулся к ней губами, девушка засмущалась. Август даже в таком состоянии не мог оставить ее без внимания и это подкупало.
Когда они подъехали к ее дому, Август пожалел, что им придется расстаться, пусть на несколько часов. Однако он понимал, что девушке нужно закончить работу: едва перевалило за полдень. Он знал, что большую часть работы Шарлотта делает ночью и дома, пока все спят. Однажды он спросил ее, почему она так делает, на что девушка, не сильно покривив душой, ответила — так удобнее. И все же настоящей причиной было не это. Ночью даже обязанности становятся выбором. Ночью ты никому не принадлежишь, делай, что заблагорассудится!
Шарлотта не хотела объяснять это ощущение свободы, поэтому просто как-то раз посвятила его в свое хобби: бродить глубокой ночью по улицам Берлина, стараясь, конечно, выбирать наиболее освещенные, однако вполне наслаждаясь безлюдьем и тишиной. Август, кажется, понял.
Шарлотта вышла из машины, открыла дверь подъезда и быстро зашагала по лестнице. Ни брата, ни сестры не должно быть дома, так как Агнет работает в это время в ателье, а Франца повысили до унтершарфюрера в том самом отделе, где она и Август работали поначалу.
Она прошла к себе в комнату, где на стенах играли небольшие солнечные зайчики. Работалось в тишине пустующего дома было гораздо приятнее, поэтому часть бумаг перекочевала в личное распоряжение Шарлотты к ней домой. Бумаги часто занимали всё ее время, и на них всегда можно было сослаться, если приходило время помочь с уборкой по дому. Шарлотта, несмотря на трудоголизм, была лентяйкой во всем, что касалось домашнего хозяйства. Поддержанием чистоты в их квартире чаще всего занималась Агнет. Шарлотте также категорически не нравилось гладить, а про готовку вообще можно промолчать. Изредка она все же протирала у себя в комнате пыль под испепеляющим взглядом Агнет.
Пальцы девушки замелькали над печатной машинкой под звуки проезжающих автомобилей. Работа была почти механическая и Шарлотта урывками возвращалась к обдумыванию характера их с Августом отношений. После того случая, когда Август подвез ее до дома поздней ночью, брат и сестра еще полчаса не отставали от нее с вопросами типа: «кто он такой, чтобы тебя подвозить? И в каких вы тогда отношениях?» Шарлотта едва скрывала злое недоумение. Ей казалось, что уж для Агнет и Франца такого рода вещи не будут важны, но тема еще не раз поднималась за ужином, если им удавалось поужинать вместе.
Первое, что сделал Август, приехав домой, это пошел в душ, ему нужно было освежиться. Он надеялся, что вода его успокоит, поможет привести в порядок себя и нервы. Конечно, можно было уцепиться за оправдание, предложенное Шарлоттой: он лишь передает приказ, убийца людей находится где-то среди высших чинов СС. Однако это Август должен будет наблюдать казнь невинных людей, это он даст отмашку спустить курок. Мужчина еще ничего не сделал, но уже чувствовал себя по локоть в крови тех, кто только отстаивал свои права.
Нужно было отвлечься до десяти вечера, на глаза, едва Август вышел из душа, ему на глаза попался телефон. Стоило позвонить Йенсу, чтобы тот отвлек его разговорами в какой-нибудь пивнушке. На том конце провода долго не отвечали, однако как только Август решил положить трубку, ему ответили.
— Да, кто это? — по голосу было слышно, что Йенс чем-то огорчен, он ответил быстро и явно не тем тоном, который Август хотел бы слышать в свой адрес сейчас.
— Йенс, это Август, не узнал меня? — Август сел на край стола, в замотанном на бедрах полотенце.
— Август? Ничего себе, нет… Я узнал, ты просто так давно не звонил, я думал, что…- тот запнулся явно думая, что сказать.
— Я подумал, что раз мы так давно не виделись, давай посидим сегодня с шести до десяти? В какой-нибудь пивнушке. Трое: Я, ты и Рудольф.
— Сегодня … хорошо давай. Возле твоей работы как раз открылась новая! — настороженные нотки из голоса Йенса исчезли, теперь он явно улыбался.
— Хорошо, я позвоню Рудольфу.
— Нет, не нужно, я сам ему позвоню, мы с ним очень даже хорошо общаемся.
— Правда? Не знал. Ладно, буду ждать вас там.
Повесив трубку, Август пошел дальше приводить себя в порядок. Почему Йенс и Рудольф общаются, неужели они сблизились после его отъезда? Интересная информация. Он посмотрел в окно: солнце почти не освещало город, оно медленно катилось к закату, однако на улицах все так же было тепло. В пепельнице тлела недокуренная сигарета, Август, уже почти готовый выходить, встал перед зеркалом. Он выглядел прекрасно. Спустившись на улицу, он порадовался, что взял плащ. Несмотря на янтарное солнце, растекавшееся по улицам, и ясное небо, в воздухе чувствовалась прохлада, предвещавшая дождь.
Заходя в кафе, Август сразу же нашел друзей: они уже сидели с кружками пива в руках и что-то шумно обсуждали. Он поздоровался первым, все-таки он был инициатором встречи.
— Добрый вечер, господа! — Август сел на свое место и пожал руку всем.
— Привет, как давно мы не видели тебя. Ты прекрасно выглядишь, — Рудольф обнял его по-дружески.
— Новая должность обязывает.
— Новая? Йенс, по-моему мы слишком много пропустили.
— Ты преувеличиваешь, всего-то половина жизни прошла без нас.
— Ха-ха, как смешно, я по крайне мере успел многое сделать за свою жизнь.
— Эх ты, я стал забывать твой острый язык, а с тех пор, как ты поступил на службу, так ты вообще стал просто огнем.
— Ладно вам, я хотел встретиться с вами и спросить, как вы. С тех пор, как я переехал, мы практически не виделись.
— Ну я нормально, сегодня получили новые распоряжения по поводу уничтожения СА.
— Так вы тоже… — Август вздохнул.
— Что случилось, ты как будто труп увидел.
— Сказать честно, именно поэтому поводу я и позвонил.
— По поводу чего? — Йенс и Рудольф удивленно переглянулись.
— Ну про операцию, которая должна вот-вот состояться
— Аа, вот ты про что, — Йенс отпил из кружки, снимая фуражку.
— Часть операции лежит на мне и моих подчиненных, так как большинство членов СА попало на стройку лагерей.
— Ты знал, на что шел, вступая в СС, — хмуро усмехнулся Йенс. — Я назвал бы тебя лицемером, однако ты мой друг и я понимаю, как сложно тебе даже просто отдать приказ о расстреле людей.
Август сжал губы. Йенс прав, он вступил в СС, пытаясь спасти свою шкуру, он несколько лет служил этому режиму, он руководил стройкой концентрационных лагерей и видел несправедливость того, чем занимается. Он уже ничего не сделал для них. Расстрелять бунтовщиков — не первая сделка с совестью, на которую он пойдет.
— Август послушай, — продолжил мысль Йенса Рудольф. — легче не будет, возможно когда-нибудь тебе и самому придётся убивать. Ты не был готов к этому, но если ты не трус, то возьми себя в руки. Не сделаешь ты — сделают другие, твое положение шатко, ты не можешь идти наперекор власти, если не хочешь лишиться жизни. Поэтому соберись и выполни приказ! — Рудольф ударил кулаком по столу, не от гнева, а скорее для того, чтобы привести его в чувство.
Рудольф вырос практически на улице, переходя из одного детского дома в другой, поэтому он не понаслышке знал как жестока судьба. Август тяжело вздохнул. Их понимание правильного всегда отличались.
— Да, он прав, Август. Тебе посчастливилось расти в обеспеченности, ты не видел реальной жизни, никогда не бился за место под солнцем. Теперь пришло время отстаивать свое положение.
— Возможно вы правы, — Август откинул голову — Я должен быть сильнее и принять эту ответственность. Ладно, давайте тогда сегодня больше никаких разговоров о работе, сколько проституток вы успели снять?
Все дружно рассмеялись, хотя Август не очень умело перевел тему. Вечер прошел в теплых красках, и, когда за окном совершенно стемнело, все разошлись, пообещав друг другу, что все-таки не будут так надолго пропадать.
Август шел на мостовую и еще раз прокручивал слова Рудольфа. Наверное, он прав, их соперничество с сестрой ничто по сравнению с тем, что действительно иногда происходит в этой жизни. Ему пора повзрослеть и понять, что если ты чего-то добился, то ты должен это сохранить, испачкавшись в крови своих врагов по локоть. Таков закон. Он шел и фонари, освещавшие ему путь, иногда моргали, от чего становилось жутко. Дойдя до дома Шарлотты, он понял, что она еще не вышла и, сев напротив окна, стал смотреть на знакомый силуэт.
Шарлотта под стук своих каблуков выскочила из подъезда и, заметив Августа, поправила небольшую шляпку. И направилась к нему.
— Добрый вечер, — она подошла сзади, и Август вздрогнул, однако, придав своему лицу невозмутимый вид, сказал:
— Добрый вечер, миледи. Прогуляемся до моего дома?
— Разумеется, милорд, — усмехнулась Шарлотта. — Вы, судя по одежде, где-то были? — Да, я ходил с друзьями в бар, мне нужно было спросить у кого-то совета.
— Стало легче? — она взяла его под локоть.
— Знаешь, да, однако думаю, что ты поможешь мне больше.
Они шли медленно, и глядя куда-то вдаль, думали каждый о своем. Тишина поначалу прерывалась только короткими фразами, которые неизменно сопровождают гуляющие пары на улице. Только к концу прогулки они немного разговорились, Август вспомнил пару забавных историй из детства.
Они зашли в дом под смех Шарлотты и улыбку Августа, в последнее время он все реже и реже стал улыбаться искреннее и ценил каждый радостный момент.
— Знаете, Август, я никогда бы не подумала, что вы, аристократы, иногда хотите прогуляться по обычным улочкам города.
— О да, Шарлотта, знаешь, когда я перестал быть аристократом, я получил то, чего все они лишены — свободу. Ладно прошу в гостиную, я сейчас принесу что-нибудь выпить.
— Завтра же рабочий день?
— Не переживайте, я не собираюсь вас спаивать.
— Хорошо, если так. — она прошла в гостиную и, присев на диван, стала ждать его.
Он вошел и, поставив виски и два стакана, стал открывать уже начатую бутылку. Налил понемногу в каждый и подал бокал Шарлотте. Он сел рядом, приобнял ее за талию и, поднимая бокал, сказал:
— За смелость.
— Да, за то, чтобы у тебя, Август Шольц, все получилось! — бокалы со звоном встретились.
Выпив, они стали говорить обо всем на свете. Больше говорил Август, обычно такие вечера заканчивались его длинными монологами, в то время как Шарлотта слушала его с большим вниманием. Шарлотта знала, что ему нужно выговориться, ему нужно чтобы его кто-то послушал, он должен опустошить свою душу, чтобы она наполнилась новыми эмоциями, и это нормально.
Девушка незаметно уснула на его плече, а Август замер в неудобной позе, боясь ее разбудить. Его душа была свободна от волнений и какой бы кровавый приказ ему не пришлось отдавать, он готов ко всему. Вскоре он уснул и сам и проспал спокойно до утра.
***
Утром, когда Шарлотта вернулась домой, чтобы собраться на работу, она никого не встретила, ни брата, ни сестру. Видимо, у них появилась какая-то ночная жизнь вне общей квартиры.
Стоя в душе, Шарлотта думала об Августе. Она чувствовала в нем двойственность: ему нужно принять решение, которое противоречит всем его принципам, отнять чью-то жизнь, чтобы его собственная осталась неизменной.
Шарлотта решила обратиться к картам. Шарлотта увлекалась картами и эзотерикой, когда была подростком, и, если ей что-то нужно было узнать, она спрашивала у них, она больше доверяла картам, нежели людям. Она достала их из коробочки и задала достаточно простой вопрос: «Измениться ли Август Шольц?» Вытащив из колоды несколько карт, она улыбнулась. Ответ был скорее положительным. Значит он станет сильнее, это радовало Шарлотту.
***
Август сидел в своем кабинете и разбирал бумаги, только что вернувшись с очередной стройки. Господи, что там творилось, рабочие бунтовали еще сильнее. Он был огорчен: рабочие чуть не сломали забор, ограждающий администрацию и их территорию, Августу пришлось стрелять в воздух, чтобы привести людей в чувство. Сейчас Август пил кофе, поглядывая то в окно, то на дверь. Он ждал, когда Шарлотта закончит с документами. В дверь постучали.
— Да, войдите.
— Август, — Шарлотта прошла в кабинет, и закрыв двери, протянула папку с документами, — это список и отчеты — она протянула ему конверт.
— Спасибо. Не уходи, сейчас дам тебе отчеты, отвезешь их адъютанту Гиммлера. — Он разорвал конверт и, открыв письмо, быстро прошелся по списку. Его взгляд упал на имя, которое он никак не ожидал увидеть «Мия Шольц». Он обомлел, сердце пропустило удар. Она в СА? Она не в тюрьме? Тысяча вопросов закружилось в его голове. Он был в таком шоке, что Шарлотта, обойдя его, аккуратно взяла письмо из его рук, не решаясь спросить, что произошло. И, увидев имя его сестры, все что она смогла сказать: «О господи».
