Моя ужасная няня

      Реборн, ощущая некоторое отторжение, внимательно изучал стоящее перед ним ярко-фиолетовое создание. Создание звали Скаллом, и сейчас он неловко топтался перед его письменным столом, нервно сминая край слишком большой для него футболки с нарисованным на ней черепом.       — Так, — Реборн еще раз скептически окинул взглядом и нелепый пирсинг, и вырвиглазный макияж, сделал паузу, — еще раз, почему вы так хотите получить эту работу?       Скалл вздрогнул от его слов, глупо захлопал накрашенными глазками.       — Ну, понимаете, мистер, — он неловко почесал щеку, — Велико… Ээ, я хочу получить высшее образование, а мне для этого деньги нужны, да и за квартиру платить надо… Вот я пришел по объявлению…       Его голос звучал очень неуверенно, словно Скалл сам сомневался в своих словах, что не добавляло Реборну доверия к этой персоне.       — И с детьми вы умеете работать? — поинтересовался Реборн въедливо, — я не собираюсь доверять Принцессу кому попало.       Скалл оживился, радостно закивал.       — Меня часто оставляли с мелкими сидеть, когда я в цирке был, — попытался он убедить Реборна в своей компетентности, — так что не волнуйтесь, все будет хорошо! Скалл-сама опытный!       Его речь, к сожалению, Реборна не убедила.       — А выгнали вас из цирка…? — он сделал паузу, предлагая юноше продолжить, потому как конкретный этот факт его биографии прошел как-то мимо него. Скалл смущенно почесал щеку.       — А… — он закусил губу, и Реборн с каким-то мучительным интересом принялся гадать, как это чудовище еще не съело свой макияж к чертям, — у Великого Скалла-самы возникли разногласия с импресарио, и ему пришлось уйти… Вот.       Реборн, скептично приподняв бровь, слушал неловкие объяснения подростка, мысленно ужасаясь той ситуации, в которую он попал. Будь его воля, он бы не дал ухаживать Скаллу даже за кактусом, не то что за его драгоценной Юни, но выбора у него особо и не было. Он сам загнал себя в ловушку.       Нужно все же было соглашаться на услуги от тех специализированных чопорных синьор, с кучей грамот от государственных учреждений и рекомендаций от разных людей, но тогда ему эти дамы показались строгими и высокомерными, недостойными следить за Юни, так что он им всем отказал. И кажется, те женщины обиделись и решили ему отомстить — уж очень резко кончился поток желающих присматривать за Принцессой, словно дом Реборна внесли в какой-то тайный черный список с припиской огромными буквами — «Не связываться ни при каких обстоятельствах!!!»       Да, там точно было не меньше трех восклицательных знаков.       Вот и пришлось сейчас Реборну сидеть и мучительно осознавать, что, кажется, нанимать ему придется эту фиолетовую чепушилу, потому как нормальных людей уже не осталось, а ему срочно требовалось уйти из дома — завтра был его первый рабочий день.       Реборн вздохнул, ласково позвал Юни к себе — девочка сейчас пряталась за дверным косяком, наблюдая за ними и, кажется, искренне верила, что ее никто не замечает. После того, как ее обнаружили, она радостно протопала в комнату и очень-очень решительно попросилась к Реборну на руки. Он послушно подхватил, усадил себе на колени, позволяя девочке разглядеть ее возможного няня во всей красе. Юни внимательно изучила Скалла с головы до ног, задумчиво нахмурив лоб, и Реборну пришлось подавить улыбку, — уж слишком забавной девочка выглядела с этой напускной серьезностью.       — Ну что, берем его? — спросил он тихо, потому как последнее слово все еще было за Юни. Девочка нахмурила брови еще сильнее. Скалл, весь осмотр смотревший на нее, и казалось, даже не дышавший, осторожно ей улыбнулся, ласково прищурив глаза, и помахал. Юни показала ему язык, заставляя Скалла поперхнуться, потом обхватила щеки Реборна крохотными ладошками, и глядя ему прямо в глаза, очень пафосно кивнула.       Реборн вздохнул, сдаваясь, поднял глаза на Скалла, что под его взглядом замер, как кролик перед удавом.       — Поздравляю, вы приняты. — процедил он сквозь зубы, даже не пытаясь изобразить радость, — приходите завтра к семи тридцати.       Скалла, кажется, его тон ничуть не обеспокоил — парень очень радостно засиял.       — Спасибо, спасибо, спасибо! — радостно затрещал он, потом вдруг поклонился Реборну, словно вдруг обнаружил в себе азиатскую кровь, — Великий Скалл-сама вас не разочарует!       Реборн наблюдал за тем, как Скалл пятится к выходу, все еще продолжая им кланяться, а потом развернулся, собираясь выйти, но не рассчитал и со всей дурости впечатался в косяк. Он никак не прокомментировал это, хотя очень хотелось, лишь молча следил, как это фиолетовое нечто, скуля и потирая лоб, выперлось из его кабинета, тяжело вздохнул.       — Я очень в этом сомневаюсь, — тихо пробормотал он, наконец осознавая, что ему придется доверить их милую Принцессу этому неловкому подростку, который, по ощущениям, сам еще находился в фазе подросткового бунта.       Из волны отчаяния его вывела Юни, подергав его за рукав пиджака. Реборн перевел на нее взгляд, вопросительно поднял бровь.       — Что случилось, милая? — ласково спросил он. Живот девочки очень характерно заурчал, заставляя ее смущенно потупиться, — Проголодалась?       Юни насупила лоб и смущенно кивнула, сжав свои маленькие руки в кулачки. Реборн, все так же держа ее на руках, встал с кожаного кресла — он никогда не был так благодарен миру за свою силу, чем сейчас, когда ему приходилось постоянно носить четырехлетнего ребенка на руках, — направился на кухню.       — Ты же любишь равиолли, Принцесса? — поинтересовался он, изучая содержимое холодильника, — у нас есть равиолли с сыром, хочешь?       Юни сделала очень сложное лицо, но в конце концов пожала плечами, кивнула. Реборн осторожно усадил ее за стол, поставил кастрюлю на плиту.       — Надо будет на завтра еды купить… — задумчиво продолжил он, почесал подбородок, оглянулся на девочку, что сейчас пыталась построить башенку из чашек и солонки, — что бы ты хотела на…       Он прервался, оборвал себя на полуслове, тяжело вздохнул. Юни подняла глаза, пристально уставилась на него.       — Ты бы хотела завтра на ужин ризотто? — он попытался растянуть губы в ласковой улыбке, стремясь скрыть неловкость, но, судя по тяжелому взгляду девочки, у него ничего не получилась. Юни умела делать очень скептическое лицо даже в свои четыре с небольшим, унаследовав глубокую, богатую мимику от матери. Он закрыл глаза, тряхнул головой, пытаясь изгнать образ ласковой улыбки Луче из мыслей — он все еще ужасно скучал.        Девочка печально посмотрела на него, словно она все понимала, потом соскочила со стула, подбежала к нему, обняла его за ноги, уткнулась в них лицом. Реборн улыбнулся, осторожно погладил её по голове.       — Все хорошо, милая, — заверил он ее, — я в порядке. Так что, завтра будем объедаться ризотто?       Юни смущенно посмотрела на него, кивнула, а потом ткнула маленьким пальчиком в кастрюлю. Реборн оглянулся на плиту, и мог лицезреть удивительную картину, — равиолли, видимо, решили, что они больше не желают оставаться в этом доме, и попытались совершить дерзкий побег. Реборн, чертыхаясь, выключил газ, с ужасом взирая на залитую плиту, потом осознал, что сделал.       — Забудь, что я сказал, — он сурово посмотрел на Юни, — это плохое слово, его нельзя повторять.       Юни вновь посмотрела на него, как на идиота, и очень, очень тяжело вздохнула. Реборн подавил желание хлопнуть себя по лбу.       Он опять забыл, черт возьми, что Юни немая.