Моя ужасная няня

      Честно сказать, Реборн где-то в глубине души надеялся, что Скалл, этот, на его скромный взгляд, безответственный подросток, все же передумает и не явится, и тогда Реборну придется остаться дома, и следить за Юни, и у него появится веская причина не идти на работу и делать там… Ну, то, что люди делают, когда работают. Правда, его тогда уволят, и у него не будет денег, чтоб заботиться о Юни, и они будут сидеть голодные и грустные, но мечтать ему никто не запрещал.       Но реальность была жестока во всех смыслах этого слова. Скалл не просто пришел к ним вовремя, нет, он заявился раньше чем положено, — вышедший утром вынести мусор Реборн обнаружил подростка, сидящего на лестничной клетке перед дверью в их квартиру, задумчиво читавшего какой-то учебник. Реборн кашлянул, заставляя Скалла неловко дернуться и уронить книгу себе на колени, и скептически наблюдал, как фиолетовое создание неловко суетится, пытаясь одновременно отряхнуть пыль со штанов и засунуть книгу в потертый рюкзак, но она постоянно сопротивлялась и так и норовила выскользнуть из накрашенным уже начавшим обдираться лаком пальцев.       Наконец он перестал мельтешить, вытянулся по струночке — даже так Реборн мог при желании положить голову ему на макушку, — и, неловко сцепив руки, несколько панически улыбнулся, преданно смотря на Реборна своими огромными аметистовыми глазюками. Реборн поджал губы.       — Могу ли я узнать, что вы делали под дверью моей квартиры за… — он показательно оглянулся на минималистичные черные часы, висевшие за его спиной, чьи белые стрелки показывали, что сейчас только семь утра, — полчаса до назначенного времени?       Скалл смущенно опустил глаза вниз, начиная внимательно изучать свои потрепанные черные кроссовки.       — Ну… Великому Скаллу-саме стало скучно в его квартире, и он решил выйти пораньше и подождать тут, — произнес он тихо, — ну, какая разница, где читать?       Реборн отвел взгляд, раздраженный тем, как осторожно Скалл ему отвечал, словно боялся, что тот его пристрелит за любое неверное слово. Нет, он не собирался.       — А зайти в квартиру вы не пробовали, потому что…? — Реборну казалось, что он уже знал ответ, но услышать подтверждение от Скалла было приятно. Скалл не разочаровал.       — Скаллу бы не хотелось вас беспокоить, — произнес он, скромно потупившись, — тем более мне совсем не тяжело было.       Ну что ж, его догадки были верны. Реборн раздраженно цыкнул, потом посторонился, ушел с прохода, давая Скаллу возможность войти в квартиру.       — И поэтому вы решили разбить у меня перед входом привал, да? — переспросил он придирчиво, с некоторым наслаждением наблюдая, как Скалл сжался от его раздраженного тона, — В следующий раз, если уж такая ситуация повторится, лучше стучите, потому как мне совершенно не хотелось бы привлекать внимание соседей наличием у меня под дверью… — он замер, остановился на секунду, пытаясь придумать не очень оскорбительное определение, но так и не смог. Скалл совсем съежился, и практически на грани слышимости пробормотал.       — Извините.       Подросток выглядел сейчас очень жалко, как облитый холодной водой щенок — даже глаза его, казалось, потускнели, перестали так жизнерадостно сиять, а торчащие во все стороны фиолетовые патлы словно опустились, став менее встопорщенными. Реборн отвел взгляд, на мгновение даже устыдившись своего тона, потому как теперь чувствовал себя словно он этого самого щенка только что пнул. А он не любил бить животных, он не настолько садист. Скалл же не был виноват в том, что он выглядел в глазах Реборна безответственным разгильдяем-подростком с абсолютным отсутствием вкуса?       — Проходите, не стойте на пороге, — он пропустил Скалла внутрь, наблюдая, как тот сейчас неловко мнется на пороге, — И в этом доме разуваются, если вы вдруг забыли.       Он прислонился к стене, наблюдая, как подросток стягивает обувь, демонстрируя миру синие, хорошо хоть не рваные, носки с улыбающимися желтыми солнышками, поджал нос. Какая безвкусица. Скалл оглянулся на него, грустно сверкая своими большими глазами, неловко почесал щеку.       — Извините, Великий Скалл-сама не взял тапочки, так что…? — он оглянулся, взглянул на стоящую в коридоре полупустую тумбу для обуви, потом опустил взгляд вниз, пошевелил пальцами ног. Реборн поджал губы.       — Мы недавно переехали в эту квартиру, — произнес он, признавая очевидное, — так что не успели еще приобрести. Не волнуйтесь, все полы чистые.       Реборн проглотил слова насчет того, что они явно чище, чем потные носки Скалла, так что это ему стоит бояться испачкать им паркет своими грязными ногами. И вообще, если он так сильно беспокоился о тапочках — мог бы принести свои.       — Пойдемте, я покажу, где у нас что, — произнес вместо этого Реборн, — проведу экскурсию.       И он, не дожидаясь ответа, развернулся, и пошел по длинному светлому коридору, слыша, как Скалл засуетился и побежал вслед.       — Здесь у нас кухня, — он махнул рукой, — вы можете брать из холодильника любые продукты, какие пожелаете. Если что, готовая детская еда стоит на нижней полке.       Скалл покивал, задумчиво оглядел черно-белую сверкающую кухню в стиле хайтек, изучил свое отражение в темной стеклянной поверхности кухонного стола, и они двинулись дальше.       — Здесь мой кабинет, — Реборн показал на дверь, — и в него вам нельзя заходить ни при каких обстоятельствах, ясно? Вы будете тут же уволены, если я вдруг узнаю, что вы пытались.       Скалл закивал еще усерднее — подросток, кажется, решил почувствовать себя китайским болванчиком, так что своей головой он мотылял практически без продыху. Не то, чтоб это сильно убеждало Реборна, но выбора у него не было, — ему приходилось постоянно себе это напоминать, смотря на растрепанное воронье гнездо на фиолетовой голове. Он смерил Скалла очень суровым взглядом, заставляя его поежиться, но больше ничего сделать не мог, так что, тяжело вздохнув, решил продолжить экскурсию.       — Здесь находится моя спальня, а здесь, — он на секунду остановился, услышав топот маленьких ног, и замер, не желая спугнуть девочку, продолжил говорить, как ни в чем не бывало. Только губы его растянулись в радостной улыбке, — а здесь у нас…       Реборн напрягся, резко развернулся и, подхватив прыгнувшую на него Юни, прокрутился на пятках. Девочка радостно захихикала, радуясь от поездки на бесплатной живой карусели, обхватила его лицо ладошками, чмокнула Реборна в нос.       — А здесь у нас одна маленькая Принцесса, — довольно произнес он, — выспалась, милая?       Юни закивала, сделала очень серьезное лицо. Реборн ласково поцеловал ее в лоб, прижимая к себе, перевел взгляд на Скалла, и тут же недоуменно приподнял бровь. Скалл таращился на них, изумленно распахнув и без того большие глаза, словно впервые их увидел. Реборн недовольно и несколько смущенно хмыкнул, не понимая, чем вызвана такая реакция. Скалл дернулся, среагировав на звук, неловко замер, видимо, осознав что делал до того, и Реборн мог видеть, как скулы его немного покраснели. Он приподнял бровь, но никак не прокомментировал, ожидая, когда подросток придет в себя, задумчиво цыкнул.       — Ну, как вы поняли, здесь у нас комната Юни, — он кивнул в сторону дверного проема, из которого выскочила девочка, — а чуть дальше туалет с ванной. Хорошо, экскурсия на этом закончена, я надеюсь, вам все понятно?       Скалл вновь закивал, как идиот, заставляя Реборна раздраженно закатить глаза. Юни, до того внимательно, пристально глядевшая на Скалла, подергала Реборна за край его розовой пижамы в горошек, прося опустить ее вниз, и тут же спряталась за ноги Реборна, продолжая внимательно смотреть на фиолетового подростка.       Тот посмотрел на нее, на Реборна, потом осторожно улыбнулся, присел на корточки, и их лица оказались на одном уровне.       — Привет! — произнес он очень выверенно радостным тоном, — Меня зовут Скалл! А ты Юни, да? Хочешь со мной дружить?       Юни нахмурилась, уставилась на Скалла со всей серьезностью, которую только могла передать. Скалл продолжил сидеть и ждать, продолжая все так же весело улыбаться, словно его ни капельки не затрудняла вся эта ситуация — послушно ожидать, пока маленький ребенок наконец вынесет свой вердикт.       Наконец Юни шевельнулась, отлипла от ног Реборна, и осторожно, медленно направилась к Скаллу, переваливаясь, как маленький котенок. Скалл разулыбался, ласково прищурив глаза, протянул ей руку, и Юни очень серьезно потрясла его за палец, приветствуя.       Скалл приблизился к Юни, заговорщицки прошептав ей.       — Так что, раз Скалл-сама тут новенький, позаботишься обо мне? Покажешь, где тут вкусности лежат? — он шептал так громко, что услышал даже Реборн, стоявший на приличном расстоянии от них двоих. Он только открыл рот, собираясь сказать, что вообще-то он уже показывал Скаллу, где тут кухня, но тут в животе у Юни заурчало, и она, оглянувшись на Реборна, потянула Скалла за край штанов.       — О, ты голодная? — Скалл нахмурился, потом подмигнул девочке, — Великий Скалл-сама тоже не отказался бы покушать.       Скалл поднял на Реборна глаза, и вдруг произнес самые странные слова.       — А твой папа не голоден? — Реборн замер, пытаясь понять, что вообще Скалл имеет ввиду. Юни лишь оглянулась на него и просто пожала плечами.       — Нет, я… — попытался было он отвертеться от звания отца, но тут в животе у Юни вновь заурчало. Скалл вздохнул, выпрямился в полный рост.       — Ну, как скажете, — он пожал плечами, направился было на кухню, но вдруг остановился, оглянулся на Реборна, — кстати, у Юни случайно нет аллергии на какие-нибудь продукты? — Скалл сделал грустные глаза, — Великий Скалл-сама совсем бы не хотел, чтоб ей было плохо.       Реборн завис. Честно говоря, он и сам не знал, есть ли у девочки на что-нибудь аллергические реакции, — он никогда не задумывался об этом, просто давая Юни обычную детскую еду, и сейчас вдруг почувствовал как на него накатывает паника от образа задыхающегося детского тельца на его руках.       — Я… Я не знаю, — пробормотал он обескураженно, — мы никогда не проверяли, так что…       Скалл поджал губы на мгновение, потом тряхнул головой, сбрасывая напряжение, пожал плечами.       — Ну, я так полагаю, что все, что в холодильнике, Юни может есть спокойно, верно? — он наклонил голову, отчего его волосы забавно упали на лицо, заставляя Скалла фыркнуть, помотать головой. Реборн лишь молча кивнул.       — Вот и отлично! — Скалл засиял, — так что, Юни, пойдем кушать?       Юни согласно кивнула, и, сжав в кулачке край Скалловой штанины, потянула его на кухню.       Реборн постоял некоторое время, пытаясь прийти в себя, потом направился вслед за ними, и мог наблюдать очень забавную картину, — Юни показывала Скаллу, где у них лежат ножи, сурово нахмурив лоб. Скалл послушно внимал пантомиме, щурясь и иногда кивая в такт ее жестам, параллельно ставя на стол крупу, что он достал из настенного шкафа.       Реборн кашлянул, заставляя его вздрогнуть и чуть не уронить пакет молока, и предельно вежливо сообщил.       — Ну, я полагаю, вы справитесь далее и без моего присутствия, — он оглянулся на часы, — сожалею, но я вынужден вас покинуть.       Юни оглянулась на него, потом на Скалла, вновь на него, словно наблюдая за их реакцией, потом отпустила подростка и подлетела к Реборну, жестом показав ему наклониться. Он послушно присел, пытаясь понять, что девочке от него надо, и чуть не упал, когда она со всей силы своей детской упорности подлетела к нему, и, обняв, громко чмокнула в щеку.       — Ох, — он улыбнулся, пытаясь понять, не отбили ему что-то острые детские локотки, — спасибо за заботу, Принцесса.       Он потрепал девочку по мягким волосам цвета болотной тины, и, получив от нее еще одну порцию объятий отправился наконец на работу.       Работал он теперь в какой-то фирме с крутым пафосным названием, и с кучей женщин разного возраста, сидевших в своих маленьких офисах, отгороженных друг от друга тонкими фанерными стенками, через которые были слышны абсолютно все разговоры из соседних комнат. Он так и не понял, чем именно они занимались — казалось, что все они постоянно пили дешевый кофе и болтали по телефону, изредка тыкая пальцами по клавиатурам компьютера, каждые полчаса отходя к кулеру за новой порцией воды в чайник. Кулер вообще был сердцем этого здания — возле него собирались группы по три-четыре человека, которые обсуждали все последние новости, произошедшие в мире, и изредка — вещи, творящиеся в компании.       Честно сказать, он даже не понимал, в чем именно заключалась его собственная работа — он устроился сюда по поддельному диплому, а все проходящее собеседование просто улыбался и флиртовал с принимающими его дамами, не особо понимая, куда вообще пришел. Но денег вроде бы обещали много, да и кофе, который он сделал для своей работодательницы, — женщина была настолько крута, что у нее был даже отдельный кабинет, стенки в котором были выложены аж из кирпича, а кресло, в котором она сидела, было обито кожей, — пришлось ей по душе, так что, видимо он все делал правильно.       Реборн был не против работать так — если все, что от него требовалось, это быть красивым, томно улыбаться и делать кофе для своей начальницы, изредка тыкая пальцами в клавиатуру, то он очень хорошо устроился. Девочки из бухгалтерии даже угостили его пирожными, когда он помог перенести им с места на место пару бумаг, а уж когда он упомянул Юни, начав обсуждать детское питание и то, как сложно сейчас воспитывать ребенка одинокому отцу, взгляды, устремленные на него, превратились из подозрительно-настороженных в сочувствующе-восхищенные. Так что он с наслаждением прибывал в центре внимания, и даже чуть-чуть припозднился на работе, не заметив за очередным рассказом — в этот раз своей начальнице, что сочувственно вздыхала, пока он сидел на краю ее стола и торжественно жаловался на трудности жизни и сложности с подбором одежды, — он пропустил нужный автобус, и ему пришлось возвращаться на метро.       Но даже это не испортило его настроения — на нужный этаж он влетел пешком, проигнорировал лифт, одухотворенный скорой выплатой аванса — зарплата в месте его работы почему-то делилась на две части, и при этом аванс выдавался какого-то черта в конце месяца, — и только лишь понимание того, что в его квартире все это время находился посторонний, и он все еще там, подпортило ему настроение.       Он осторожно открыл дверь и бесшумно вошел внутрь, не желая, чтоб его заметили раньше времени. Скалл и Юни обнаружились в гостиной — девочка притащила из своей комнаты всех кукол, что у нее были, и теперь сосредоточенно строила для них домик из кубиков и книг. Скалл же ютился на большем кресле, — мелкий подросток потерялся бы в нем, если бы не его яркая фиолетовая окраска, — и читал, судя по виду, все тот же учебник. Иногда Юни требовательно хлопала в ладоши, и тогда Скалл отрывался от книги, поднимал голову, и очень серьезно комментировал постройки девочки, советуя ей взять тот или иной кубик, после чего девочка вновь довольно принималась за строительство.       Реборн наконец откашлялся, привлекая к себе внимание. Юни изумленно выронила кубик, оглянулась на него, а вот Скалл удивил — он не запаниковал, как утром, нет, подросток напрягся, с неожиданно резким и суровым выражением лица поднял голову, словно ища возможную угрозу. Реборн неосознанно напрягся тоже, и секунд тридцать они, как два полнейших идиота, пялились друг на друга серьезными взглядами. Потом Скалл видимо сообразил, что делает, встрепенулся, смущенно отведя взгляд, отложил книгу в сторону, и, пытаясь встать, споткнулся о собственные ноги и чуть не рухнул с кресла, успев поймать себя в последний момент. Реборн раздраженно цыкнул, чувствуя себя несколько неловко от того, что какой-то подросток застал его врасплох, и тут же натянул себе на лицо улыбку, когда Юни, подбежавшая к нему, подергала его за край штанов.       — Я вернулся, Принцесса! — сообщил он ей ласково, и попытался было обнять, — Ну как у вас день прошел, пока меня не было?       Юни, на его удивление, обнять себя не позволила, вывернувшись из рук, отступила на пару шагов назад, жестами показывая ему подождать. Реборн послушно замер, удивленно приподняв брови, и мог лицезреть, как девочка, сосредоточенно наморщив лоб, сделала какие-то странные жесты руками. Она делала их очень медленно и сосредоточенно, и с очень радостной улыбкой посмотрела на него, когда закончила сие таинственное действие. Реборн недоуменно смотрел на нее. Юни, видимо, не добившись той реакции, какой хотела, расстроенно надула губы и посмотрела на Скалла, что подошел к ним, но молча стоял в стороне.       Подросток улыбнулся Юни, кивнул.       — Ты все сделала правильно, — заверил он, а потом посмотрел на Реборна, и, несколько помявшись, начал объяснения, — Юни только что показала «привет» на языке глухонемых. Вот, смотрите.       Скалл повторил странный жест девочки, но, правда, его движения смотрелись гораздо более изящно и естественно. Реборн нахмурился.       — Вы… Научили Юни языку жестов? — медленно повторил он, пытаясь уложить эту мысль в своей голове. Скалл кивнул.       — Да, Великий Скалл-сама в свое время изучал его, — он пожал плечами, — вот и решил показать девочке пару знаков… Вы же не против?       Реборн помотал головой, все еще несколько ошарашенный тем фактом, что этот подросток вообще может знать что-то столь специфическое.       — Нет, конечно, — произнес он, немного помедлив, — я не возражаю, если вы будете учить Юни языку глухонемых.       Мысленно ругая себя, — как он сам не додумался до такого решения проблемы, как язык жестов, — Реборн начал прикидывать, где найти книгу по ISL. Срочно. Он выучит его за ночь, если потребуется, чтоб не позориться своим незнанием. Скалл, не догадывающийся о его мыслях, несколько неловко кивнул.       — Хорошо, так… — он протянул эту фразу, неуверенно оглянувшись на часы, — Великий Скалл-сама же может идти, да? Мы вроде как договаривались только на время, пока вы на работе?       Реборн кивнул.       — Да, разумеется, вы свободны, — произнес он, — зарплату получите в конце недели.       Скалл несколько странно дернулся, но ничего не сказал, лишь подхватил свою книгу, и, попрощавшись с Юни, поспешил к выходу. Реборн проводил его до двери, наблюдая, как подросток обувается, и уже собирался с ним распрощаться, как Скалл вдруг бросил на него быстрый взгляд.       — Там на плите, — начал он, упорно смотря куда угодно, кроме как на него — мы специально с Юни оставили вам немного супа, вы ведь вернетесь уставший с работы… Так что мы решили готовить и на вас… Вот…. До свидания! — с каждой фразой его голос становился все более высоким и ломким, а последние слова он практически пропищал, а потом вдруг пулей вылетел за дверь, и, не оглядываясь, поспешил вниз по лестнице.       Реборн изумленно смотрел ему в спину, потом встрепенулся, закрыл входную дверь, и прошел на кухню. Там на плите и правда обнаружилась порция свежего, еще теплого наваристого куриного супа с лапшой, заставившего Реборна неосознанно облизнуться — его навыки в готовке были в лучшем случае посредственными, и суп он не ел уже довольно давно, — так что он поспешил в свою комнату, собираясь переодеться, радуясь, что подросток оказался не таким бесполезным, и тут же остановился.       Его комната выглядела практически такой же, какой он оставил ее.       Практически.       Он всегда заправлял свою кровать.       Так какого черта покрывало сейчас откинуто и смято?