His own philosophy

Сонхва никогда не был ранней пташкой, но сегодня без особого труда проснулся до будильника и теперь просто лежал, глядя в потолок и размышляя о разном. — Ты громко думаешь, — прошептал сквозь сон Сан. Он в полудрёме попытался нащупать ногами одеяло, но его край куда-то безвозвратно исчез, поэтому пришлось греть ступни между щиколотками старшего. Сонхва тихо усмехнулся и открыл глаза, позволяя себе немного полюбоваться дремлющим парнем. — Прости. Он подпёр голову ладонью и в задумчивости принялся пропускать волосы Сана через пальцы. — Чего не спишь? Выспался? — С вами выспишься, — усмехнулся Сонхва, оглядываясь на Уёна. Точнее, на кокон из одеяла, в котором младший скрылся с головой. Его в этом мягком укрытии теперь не добудишься, особенно после вчерашнего. Да будить парня Сонхва и не собирался, лишь чмокнул в макушку — единственное место, выглядывающее из-под одеяла, повернулся обратно к Сану, пару минут понежился в его тёплых объятьях, после чего всё же решил встать. Сан недовольно хмыкнул, но Сонхва, ничего не объясняя, ограничился коротким «Отдыхайте» и принялся одеваться во что было. Штаны были явно не его, Сановы, поэтому на бедрах сидели почти в облипку, а толстовка Уёна — та самая, жёлтая, оттенка вырви глаз, в которой он заехал в эту квартиру больше полугода назад. Затем он вышел из комнаты, прихватив с собой ноутбук. В такие утренние часы, когда неугомонная парочка спала, можно было выкроить немного времени для работы или просто залипания в соцсетях. Не то чтобы Сонхва тяготила компания Усанов, но временами ему были просто необходимы покой и тишина, о которых при таком сожительстве можно было лишь мечтать. Решив ограничиться кофе (позавтракают они позже вместе, если, конечно, Уён соизволит поразить их кулинарными изысками утром в выходной), Сонхва устроился за столом и едва успел открыть приложение для планировки ближайших задач, как в дверь позвонили. Рефлекс, выработанный годами, сработал моментально: парень вскочил со стула, за пару секунд домчался до входной двери и открыл её с максимально доброжелательной улыбкой. Вот что значила муштровка госпожи Хан: от скорости открытия двери (своим ключом от квартиры она, слава богам, не пользовалась, иначе не избежать всем троим парням грандиозного скандала) зависел уровень снисходительности хозяйки. Однако, вопреки ожиданиям, на пороге стояла не госпожа Хан, а её давняя подруга и по совместительству мать Уёна — госпожа Чон. — А, Сонхва-я, здравствуй! «Вот так сюрприз, » — подивился про себя парень, однако натянуто-любезная улыбка сменилась искренней. — Доброе утро, госпожа Чон. Рад вас видеть! Говоря так, он не кривил душой. Сонхва испытывал неподдельную симпатию к этой женщине, которая, как и её сын, прошла через многие испытания, но не растеряла добродушия и чувства юмора. Госпожа Чон, как казалось, благоволила ему в ответ. Единственным, кого она не привечала (и то скорее в шутку), был Сан. Сонхва сам был свидетелем, как она минут десять распиналась о том, что Сан совратил её мальчика-одуванчика. Это было довольно забавно, потому что всем троим парням тогда пришлось сдерживать смех и почтительно молчать, поскольку им-то было известно, что этот самый мальчик-одуванчик в постели говорит и вытворяет такие вещи, о которых госпоже Чон лучше и не знать. В любом случае, мама Уёна в его личную жизнь не лезла, ограничиваясь полушутливыми нападками в сторону Сана. К Сонхва же она, наоборот, почему-то сразу прониклась симпатией. Возможно, в силу того, что не знала о их связи, возможно, потому что «женщинам постарше нравится твой типаж» (почти дословная цитата Уёна, который, кажется, просто ревновал свою мать к парню). В любом случае, Сонхва не видел ничего обременительного в общении с госпожой Чон, однако всё ещё не понимал причину столь раннего визита. — Я тоже рада тебя видеть. Можно я войду? Парень, неловко усмехнувшись, освободил проход, позволяя женщине пройти в прихожую и тактично принимая из её рук пакеты. — Я тут вам, ребятки, принесла кое-какие вкусности. — Спасибо, госпожа Чон. — Давай без этих условностей. Зови меня просто тётушка. Сонхва, в силу своей вежливости, едва ли смог позволить себе такое обращение, однако обижать женщину вовсе не хотелось. — Как скажете, тётушка, — по привычке почтительно кланяясь, ответил он, мысленно усмехаясь, что это обращение ещё куда ни шло. «Интересно, если бы она знала, насколько мы с Уёном близки, позволила бы она называть её матушкой?» Госпожа Чон тем временем проследовала на кухню и принялась по-хозяйски раскладывать на стол контейнеры с чем-то съестным. Сонхва улыбнулся про себя: кулинарными способностями Уён явно пошёл в мать. — Ну вот и всё, с голоду не помрёте, — закончив с сортировкой продуктов, сказала госпожа Чон. Сонхва не мог отпустить её просто так, поэтому предложил выпить по чашечке кофе и дождаться Уёна («Хотя он вряд ли проснётся в ближайшие часа два, » — добавил Сонхва, но мать младшего это не смутило). Устроившись за столом с чашкой в руках, женщина с пару секунд пристально рассматривала внешний вид Сонхва, после чего не без иронии выдала: — И что нынче за мода у молодых людей: везде ходить в этих дурацких толстовках? У Уёна вот точно такая же есть, так он в ней шастает и на улице, и дома. Сонхва чуть не подавился кофе и принялся судорожно подбирать ответ на вопрос, сбивший с толку. Стало настолько привычным делом таскать вещи друг друга, что этому вовсе не придавалось значения. Но вот внимательный взгляд госпожи Чон уловил эту деталь. — Ладно, неважно. Расскажи лучше, как ваши дела. Не достаёт тебя мой Уён-а и его этот…? Парень мысленно выдохнул с облегчением и поспешил удовлетворить любопытство госпожи Чон, рассказав о паре забавных случаев совместного проживания. Спустя какое-то время Сонхва краем уха уловил шевеление, доносящееся со стороны его комнаты. Может, ребят всё же разбудил звонок в дверь, и они не смогли снова уснуть? В любом случае, почему бы не позавтракать всем вместе. Он сменил положение, устроившись на стуле вполоборота, чтобы не сидеть спиной к женщине (что было бы верхом непочтительности) и при этом иметь возможность наблюдать за коридором. — Блин, хён, вы с Сан-и меня вчера так знатно оттрахали, что из головы вылетело: сегодня с утра хотела прийти ма… Уён появился на кухне и, увидев там госпожу Чон, не смог закончить фразу, которая, впрочем, и так была понятна всем присутствующим. Однако мать парня пропустила сказанное мимо ушей или по крайней мере сделала вид, как-то особенно чопорно потягивая кофе из чашки. — И тебе доброе утро, Уён-а. — Блять, — тихо выругался младший, однако все его прекрасно слышали. — Следите за языком, молодой человек, — женщина отчеканила замечание, после чего поставила чашку на стол. Сонхва показалось, что в гробовой тишине, стоящей сейчас на кухне, этот звук раздался громом. — То есть остальное тебя не смущает?! Уён, видимо, решил брать нахрапом: раз уж его поймали с поличным, он будет гнуть провокационную линию до тех пор, как найдёт лазейку. Однако помимо Сонхва об этом трюке знала и госпожа Чон, поэтому манипулировать собой не позволила. Она лишь поправила причёску и наигранно отстранённо ответила: — Меня, знаешь ли, уже мало что может смутить. Уён замялся на пару секунд, не зная, как ответить, поэтому недовольно цыкнул и закатил глаза. Трудно было поверить, но великого психолога переиграли на его же поле боя. Сонхва бы восхитился мастерством госпожи Чон, если бы не его непосредственная вовлечённость в интимный вопрос. И, как самому старшему и опытному, ему нужно было как-то мирно разрешить проблему. — Госпожа Чон… — Просила же, зови меня «тётушка». Или уже пора переходить в статус матушки? Сонхва подумал, не озвучил ли он свою недавнюю мысль вслух, однако маразмом он ещё не страдал: женщина и сама не преминула отпустить подобного рода «шутку». Так или иначе, парня заткнули за пояс, и он, признав поражение, замолк, морально готовясь к следующему раунду. — Мам, ну хватит… — заступился за хёна Уён. — Отчего же хватит? Мы только начали… — она встрепенулась, посмотрела за спину сына, так и стоящего в дверях кухни, — ох, как раз вовремя. Уёну даже не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что имела в виду мать: на его талии оказались руки Сана, а дыхание приятно защекотало шею. — Доброе утро, тётушка, — без особого энтузиазма поздоровался вновь пришедший. — Для тебя я всё ещё госпожа Чон. Большего пока не заслужил. Сонхва видел, как Сан с недовольным лицом буркнул что-то себе под нос. — Ничего больше не хотите сказать? — после недолгой паузы, показавшейся всем вечностью, спросила женщина. За это время она успела поиграть в гляделки со всеми тремя присутствующими на кухне парнями. Правда, Сан в схватку с ней решил даже не вступать, делая вид, что спит стоя, а Сонхва пал в первую же секунду и переключился на рассматривание чашки, словно в кофейной гуще на её дне можно было прочесть исход их позорного разоблачения. Лишь Уён выступил против матери на равных, и, надо сказать, их схватка была не менее напряженной, чем в самом эпичном вестерне. — Я так больше не могу, — первым сдался Сонхва. — Госп… Тётушка, мы с вашим сыном и Сан-и… — Значит, я всё-таки не ошиблась. — В смысле?! — возмутился Уён. Госпожа Чон снисходительно покачала головой. — Уён-и, я всё же твоя мама и, поверь, я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы видеть твою привязанность к Сонхва-я. А с учётом того, что ты всё ещё встречаешься с Саном, вывод напрашивается очевидный. — И что ты об этом думаешь? — с опаской спросил Уён, так, словно ждёт не ответа матери, а смертного приговора. Сонхва, кажется, впервые видел его таким: неуверенным в себе, зажатым, даже беззащитным. Таким, что старшему сейчас хотелось сжать его в объятьях, гладить по голове и шептать слова утешения. Сан, похоже, испытывал то же, что и парень: он прижался грудью к спине Уёна и сжал его руку в своей в знак безмолвной поддержки. От женщины подобный жест не укрылся, однако, вопреки ожиданиям, она не стала возмущаться. Наоборот, улыбнулась так, словно была удовлетворена таким заступничеством, и продолжила: — Знаешь, мне потребовалось много времени, чтобы признать свою ошибку: не стоило так сильно ограничивать тебя в юности. Мы с твоим отцом были до того напуганы происшествием в школе, что подумали, что лучший способ спасти тебя — это держать под тотальным контролем. Но ты у меня необычный мальчик, никакая клетка не может тебя удержать. Наше счастье, что ты смог найти в себе силы не пасть духом. И ты не просто не пал духом, ты помог не пасть духом нам, дал понять, что мы со всем справимся. За это тебе спасибо, сынок. Кажется, после этих слов Сонхва ещё больше зауважал мать Уёна. Найти в себе силы признаться себе и сыну в ошибках прошлого было настоящим подвигом. Оценили подобный жест и младшие: Сан, казалось, был растроган больше всех и спрятал лицо в изгибе шеи Уёна, чтобы никто не видел его покрасневших глаз, а сам Уён, чтобы не выдать своих истинных чувств, издал похожий на крик чайки звук и решил перевести всё в шутку. — Это ты типа так нас благословила? Похоже, на этом серьёзный разговор был исчерпан: госпожа Чон поспешила подыграть сыну, сменив тональность на более мажорную. — Вот ещё, — усмехнулась она, не скрывая иронии. Однако, пустив шутку, женщина всё же не изменяла своей серьёзности полностью. Следующую фразу она произнесла вполне вдумчиво: — Я, конечно, много чего повидала, но ваши отношения всё ещё немного… странны для меня. Но я готова постараться принять вас, потому что вижу, что ты счастлив рядом с ребятами. А если ты счастлив — счастлива и я… Госпожа Чон тепло улыбнулась, и эта улыбка развеяла все тревоги Сонхва. Он улыбнулся в ответ и ограничился почтительным кивком, решив, что всё равно не найдёт подходящих слов благодарности. Ребята, кажется, были того же мнения: Уён молча подошёл к матери и заключил её в крепкие объятья, а Сан даже разменялся на подобие церемониального поклона. — Так, ну развели тут мелодраму, — шутливо пожурила их женщина, понимая, что всех тяготит немного затянувшаяся сентиментальная пауза. Она отпрянула от Уёна, но так, чтобы он не обиделся, и отпила наверняка остывший кофе. — Повезло тебе с такой понимающей мамой, Чон Уён. Правда, насчёт отца я не была бы так уверена. Он всё ещё не оправился после встречи с Саном. Хотя последнюю фразу она произнесла с явной иронией, упомянутый парень всё равно состроил обиженное выражение лица, которое, однако, тут же изгладилось, стоило Сонхва притянуть его к себе для почти невесомого поцелуя в висок. — Телячьи нежности, — возмутился Уён, глядя на это действо, но тут уже сама госпожа Чон легонько подтолкнула его в сторону парней. Тот повёл было бровью, как бы прося у матери разрешения проявить свои чувства (отчего Сонхва с Саном испытали, мягко говоря, культурный шок, потому что Уён в принципе никогда и ни у кого разрешения не просил) и, получив удовлетворительный ответ, набросился на хёнов с обнимашками. — На полноценный семейный ужин пока можете не рассчитывать, — приязненно заверила женщина после короткой паузы, — но знайте, что в нашем доме мы будем рады видеть всех вас. Если ты, конечно, не будешь распускать свои шаловливые ручонки при отце, маленький негодник! Последнее замечание она адресовала непосредственно сыну, который был уверен, что сможет облапать парней незамеченным. Однако это Уёна ни капли не смутило. Сейчас, не боясь ещё крепче обнимать Сана и Сонхва, он был счастлив вдвойне. А если был счастлив Уён — были счастливы все остальные. Такой на самом деле была цель его философии.