И розы цвели, алым

Небо окрашивалось в розово-желтый с заходящим за горизонт солнцем, оно было похоже на огромный желток в разбитой яичнице. От таких ассоциаций хотелось есть, хотя Ямадзаки только что перекусила в какой-то забегаловке. Вода впереди переливалась и поблескивала, плавно покачивалась. Маленький катер отчаливал от берега, оставляя за собой пушистый хвост из пены. Скорее всего поехал катать туристов. Томиэ сидела на бетонной скамеечке смотровой площадки и глупо улыбалась. Удивительно, каким город оставался безмятежным, с таким-то количеством преступных группировок. Жизнь всегда идёт своим чередом, и вряд ли гуляющим внизу парочкам вообще есть дело до недавней шумихи, поднятой Детективным агенством. Томиэ мельком слышала об этом деле, которое отдали Акутагаве. Вообще странно, что свой единственный выходной за последнее время она решила посветить прогулке в Харбор Вью парке Йокогамы. Грозные мафиози так и делают, культурное просвещение никто не отменял. Надо же, уже четыре года прошло… с уходом Дазая мало что поменялось, точнее вообще ничего. Все идёт своим чередом. Люди так же дышат, так же умирают, так же смеются. Томиэ так же не поменялась. Она его отпустила, и жить стало чуточку легче. Совсем чуть-чуть. Солнце почти полностью ушло под воду, разрешая смотреть лишь на маленький краешек. Морской бриз обдувал волосы и приятно грел лицо. Мысли в голове текли медленным потоком, ни за что не цеплялись и тихо уплывали дальше, покидая черепную коробку. И на душе было легко… идиллия, мать его за ногу. Боковым зрением Ямадзаки заметила легкой движение. Рядом сел человек, светлый плащ чуть вился под потоком воздуха. Как-там говорилось? Вспомнишь солнышко, вот и лучик? Томиэ усмехнулась. Она определённо не представляла конец прогулки таким образом, ну и ладно. Рядом не спешили заводить диалог, хотя наверное, поговорить им давно уже стоило. Ещё тогда, на мосту Бэй, а не выёживаться и решать проблему как взрослый люди. Но Ямадзаки не хотелось. Когда-то ей сказали, что забыть — значит предать… и предать хотелось, а забывать — нет. Вот и понимай, что происходит в голове у взрослого человека. — Ямадзаки, — голос показался инородным, совсем не подходящим к этому месту. — как дела? Захотелось рассмеяться. Дазай видимо тоже не хотел быть взрослым. И Томиэ его прекрасно понимала. — Хм, не жалуюсь. — она не повернула головы, не посмотрела, да и вообще старалась не обращать внимания. Старые раны, расходящиеся по телу белыми молниями расковыривать не хотелось. Говорить ежели честно тоже, но что-то подсказывало, что если Дазай ее нашел, значит не просто так. Случайности не случайны. Он придвигается, трогает ее за плечо и заставляет повернуться. Так, как будто не прошло четыре года. Она как-то автоматически поддаётся, и где-то внутри даёт себе сильную затрещину. Уголки губ Осаму приподнялись в полуулыбке. Шоколадные глаза отражали море. Внутри что-то екнуло и завертелось, в этом море хотелось утонуть. Утонуть так, что бы потом не нашли. — Пойдём со мной… Она не двинулась, глаза не распахнулись в неверии, но в глубине души что-то гулко стукнуло, стукнуло и затихло. Ей, как челену Портовой мафии нужно достать пистолет и застрелить предателя, Но… — Я ведь обещал… я всегда исполняю свои обещания. Обещал четыре года назад и потом бросил, но сейчас было приятно. Гордость внутри Томиэ драла глотку истошным воплем, — «не смей!» Разум тихо шептал, успокаивающе поглаживая по голове, — «ты же знаешь, знаешь что с ним тебе не будет хорошо, теперь уже не будет. Пожалуйста… не надо… не мучай себя» Сердце же гулко отстукивало от клетки рёбер и молчало. Усмешка целует губы Томиэ, нежно растягивая уголки в стороны. Она улыбается, улыбается Дазаю, этому параду безумия, этой жизни. Жизнь смеётся над ней, и Томиэ смеётся в ответ, хоть и не понимает ее юмора. Мягко снимает его руку с плеча, поглаживает пальцы, наслаждаясь последним тактильным контактом. Она все для себя решила. И она уверенна, так будет лучше для них всех. — Дазай, ты все еще мне нравишься… но я больше не люблю тебя. — Смотрит мягко, и в ответ на неё смотрят так же, но не понимают. Наверное он не ожидал, не ожидал что Томиэ откажет, ведь Осаму достал для неё ту свободу, о которой она так истошно просила. А Ямадзаки только что поняла, что хочет сделать все сама. Она сама поговорит с Мори о выкупе и будет жить дальше, смеясь над этими на голову ебнутыми приколами. Так будет лучше. И для Дазая тоже. Они вряд ли ещё когда-то встретятся. Томиэ на секунду поддаётся искушению и мягко его целует. Если бы вся эта история была каким-нибудь романом, то на этой странице их книги стояла жирная точка, которую Томиэ влепила сама. Ямадзаки встаёт и уходит. Вот так просто. Без лишних слов сожалений, и может, все ещё томящийся в глубине души обиды. Спиной чувствует как вслед летит взгляд. Навивает воспоминания. Ямадзаки сейчас совсем не волнует, с каким выражением лица Осаму его бросил. Пусть это останется для неё загадкой. Идет сквозь аллею деревьев и кустов алых роз. И в голове кристально чисто, она знает что будет делать, знает как будет дальше жить. Этого ей достаточно, что бы чувствовать себя сейчас лучше всех. Возможно, в другой вселенной, в другом времени, она была бы каким-нибудь офисным клерком, а Дазай, ее тупым коллегой, который таскал ей кофе в перерывах. Никаких способностей и мафии. Наверное тогда бы они были счастливее. Тёмное небо с выступающими карамельками-звёздами улыбается ей. И Томиэ, из-за жестокости этого мира, из-за серости этого города, из-за проклятых алых роз, улыбается ему в ответ. Наверное, она теперь ненавидит розы.