И розы цвели, алым

Ночь накрыла город мраком, разгоняя утомившихся за день людей по своим домам после тяжёлого трудового дня. Однако центр Йокогамы продолжал жить, загораясь тысячами огней и светя своими рекламными стендами. Район Канадзава был спокойным, поэтому так и нравится Томиэ. Тихое место, притягивающее своей зеленью, ловко сочетающее в себе небольшие многоэтажные квартиры и традиционную архитектуру. В окно, сквозь прерывающиеся потоки облаков пробивались лучи лунного света, заливая комнату приятным голубым свечением. Скорее всего утром будет слегка моросить. Свет включать совсем не хотелось. Ямадзаки лежала на кровати, облокотившись на мирно посапывающее рядом тело. Сигаретный дым заполнял лёгкие под завязку, плавно струясь из пересохший губ. Томиэ чуть вытянула руку, смахнув пепел на пол. Утром протрёт. Повернула голову, смотря на лежащего человека, перекинувшего руку поверх ее живота. Шоколадные тёмные пряди спадали на лицо. Лунный свет бережно очерчивал профиль, падал на глаза, подсвечивая густые ресницы, обрамлял светлые губы. Грудь глубоко вздымалась и опускалась, плавно ведя по венам кислород, подгружая их обладателя в мир грёз. Увы, вряд ли приятных. На шее виднелись багровые пятна, а кадык обводил след от зубов, две борозды которого были оставлены чуть глубже, чем надо. Бинты размотаны почти полностью и выброшены где-то в глубине комнаты. Плечи скрывались под одеялом, которое Томиэ спихнула с себя. Сердце до сих пор билось чуть сильнее, гоняя кровь по женскому телу. Ямадзаки мельком подумала, что чуток перестаралась сегодня, хотя с Дазаем по другому было и нельзя. Улыбнулась краешком губ и скосила зелёные глаза на живот. Ей нравились его руки. Изящные, тонкие пальцы. Растерзанные самим хозяином запястья. От кисти до локтя тянулись шрамы. Где-то совсем мелкие, идущие чёткими белыми столбиками, а где-то тёмные, пересекающие вены наискосок глубокие полосы. Кружки от затушенных сигарет, как звёзды расцветали на светлой коже. Ямадзаки всегда считала это особым признаком доверия. Осаму очень редко снимал бинты с запястий, ровно как и с шеи. Прятал под ними слишком сокровенное, что в обычном обществе обязательно посчитали бы уродством. Она метки на коже никогда не скрывала под чем-то, кроме одежды. Не видела смысла… не считала нужным. Их конечно, было меньше, с учётом быстро работающей регенерации. Но особо крупные раны никогда не исчезали полностью, проходясь по коже белыми молниями. Резкий порыв ветра дернул ставни окон, раздувая занавески и нарушая воцарившуюся в комнате тишину. Огонёк сигареты в руках мигнул оранжевой вспышкой, тут же слегка потемнел. Томиэ поднесла ее ко рту, делая неглубокую, последнюю затяжку. Дазай закопошился рядом, видимо, разбуженный созданным природой шумом. Обхватил Томиэ второй рукой, укладывая щеку на бедро. Зевнул. Она заглянула в чуть прикрытые, почти чёрные глаза, что сейчас гуляли полусонным взором по ее телу. Осаму улыбнулся, выводя пальцами невидимые узоры на коже. От такой его улыбки, мягкой и нежной, хотелось уткнуться носом в грудь и прижаться всем телом. Ямадзаки подняла руку, опустив ее на каштановую макушку, зарываясь в непослушные волосы. Луна за окном казалась такой невообразимо очаровательной, освещая полусонный город. Томиэ захлестнуло приступом ностальгии. В голове эхом раздался тихий полушёпот. «Ямадзаки, посмотри, посмотри на этот мир. Он весь перед тобой, стоит только руку протянуть. Теперь ты можешь идти туда, куда захочешь, я вернул тебе твою свободу…» голос уже мертвого человека оборвался одновременно с тем, как с губ потекла алая струйка крови. Он умер за ее свободу, умер за неё. Как оказалось, абсолютно зря. Теперь она связанна по рукам и ногам из-за своей тупой ошибки. Работой, которой вряд ли хотела бы заниматься. Людьми, с которыми совершенно не хотелось видеться. И деньгами, огромной чертовой суммой, за которую ее продали на аукционе. Мори только создавал видимость свободы, позволяя делать что она хотела пока ему это было выгодно. Заставлял верить, что хоть какие-то решения она принимает сама. Мори сидел в огромном чёрном кресле и дёргал за ниточки, плавно координируя движения и подсказывая каждый шаг, потому что ему ничего не стоит взять ее за горло, если что-то пойдёт «не так». За свои ошибки всегда надо чем-то платить. Томиэ зависла, и, наверное, так бы и продолжала залипать в окно, если бы к спине не прижалось нагое тело. Дазай сел, укладывая голову на плечо. Сигарета в руках почти догорела, пепел осыпался на кровать. Ямадзаки цыкнула слегка недовольно, потянулась что бы кинуть окурок в стоящую на тумбочке пепельницу, но ее не пустили. — Дазай, мне нужно потушить сигарету… — воцарившуюся тишину портить не особо хотелось, а обжигать пальцы тем более. Она чуть наклонила голову к мужчине. — Туши об меня. — Почти полушёпотом раздалось в ответ. Осаму не поднимал глаз, только сильнее сжал руки на талии. Томиэ лишь вздохнула, гипнотизируя взглядом несчастный окурок. Может, сам потухнет. Но тот даже не собирался, сыпя пепел теперь на пальцы. У девушки все же получилось слегка извернуться и закинуть его в пепельницу, тут же ныряя обратно в объятия. Послышался звук одиноко проезжающей по улице машины. — Я подарю тебе свободу. Она слегка дернулась, не ожидая что Осаму ещё подаст голос. Сердце предательски сжалось, а потом забилось так сильно, что кажется ещё чуть-чуть, и оно прорвёт клетку рёбер, выпрыгивая прямо в руки. Тогда Томиэ, не думая ни секунды, отдаст его Дазаю, и неважно, что такой человек как он, вряд ли его сохранит. — Обещаешь? — Обещаю. На губах расцвела улыбка, по настоящему счастливая улыбка. Ямадзаки и не думала, что когда-нибудь ещё будет так ярко чувствовать. На подоконнике с букета роз слетел лепесток, плавно кружась по комнате и опускаясь на пол.