***
— Глава Не, глава Лань. Цзян Чэн стоял у ворот, лично выйдя встречать Лань Сичэня и Не Минцзюэ. — Глава Цзян, — Сичэнь улыбнулся в ответ на приветствие. — Отрадно видеть, как расцветает Пристань Лотоса. Со дня совета прошло несколько месяцев, и резиденция клана Юньмэн Цзян действительно сильно преобразилась за это время — во многом, благодаря помощи из Гусу и Цинхэ. — Признаться, я был немало удивлён, увидев твоё письмо, — хмыкнул Минцзюэ. — Так внезапно и не объясняя причины — не в твоём стиле. Цзян Чэн усмехнулся и сделал приглашающий жест рукой, призывая следовать за ним. — Я планировал объявить об этом через несколько дней, разослав официальные письма, но хотел, чтобы вы узнали об этом раньше, — он указал на уходящий от берега длинный пирс, в конце которого стояла резная беседка. — Строительство Пристани Лотоса завершено. Последнее здание было восстановлено два дня тому назад. Новенькие доски приятно пружинили под ногами, а воды озера с тихим шелестом плескались о сваи. Цзян Чэн вёл гостей к той самой беседке, и Сичэнь не мог сдержать улыбки: глава Юньмэн Цзян только что не светился от гордости. — Это прекрасные новости, Ваньинь, — сказал он, опускаясь на предложенное место за столиком, на котором менее минуты назад расторопные слуги оставили чайничек и несколько чашек. — Наконец твой дом приобрёл первозданный вид. Цзян Чэн сжал губы. — Первозданный? Да не совсем… Взгляд остановился на одном из угловых столбов беседки. Раньше на нём где-то на уровне бедра красовались зарубки, отмечавшие рост маленьких А-Чэна и Яньли. Здесь любила проводить время мать, особенно на закате: заходящее солнце окрашивало озеро в ярко-оранжевый, а колышущиеся под лёгким ветром лепестки лотосов создавали впечатление, что поверхность воды покрыта пламенем. Обернувшаяся однажды реальностью иллюзия оставила от той беседки лишь воспоминания, и хотя Цзян Чэн в точности восстановил это место, оно всё равно было… не таким. Другим. И как будто чуточку чужим… — Ваньинь? Голос Не Минцзюэ выдернул Цзян Чэна из воспоминаний в реальность. Он прочистил горло и заговорил: — Как я и сказал, я хотел, чтобы вы узнали раньше других. Это всё было бы невозможно без вашей помощи, — он нахмурился, сжимая кулаки. — То, что вы предложили тогда, на совете… Признаться, я сперва не поверил — слишком уж всё хорошо выглядело. Клан Юньмэн Цзян тогда был в откровенно бедственном положении, и многие пытались этим воспользоваться, особенно Цзинь Гуаншань, а я был в отчаянии и уже почти готов согласиться. Если бы не вы… Цзян Чэн сделал небольшую паузу, разглядывая поверхность столика. — Я до сих пор не понимаю… Вы ведь могли потребовать любую цену, и я бы не смог отказать, но то, что вы получили в итоге, едва покроет затраты. Дружба дружбой, но… Потребуй вы больше — и я бы не смог расплатиться, меньше — это выглядело бы, как подачка, кость собаке. В любом случае, я был бы обязан вам, — он усмехнулся, покачав головой. — Иронично, но по итогу я всё равно обязан. Того, что вы сделали для клана Юньмэн Цзян, я никогда не забуду. Некоторое время слышался лишь тихий плеск воды, а затем раздалось насмешливое фырканье Не Минцзюэ. — Ну и дурак. Лань Сичэнь лишь покачал головой. — Ваньинь, мы сделали это не ради клана или выгоды. Мы это сделали ради тебя. Тебя лично, понимаешь? Потому что ты для нас больше, чем друг. Цзян Чэн застыл, боясь вздохнуть. Он почти физически слышал звон, с которым рушится привычная картина мира, а из осколков складывается совершенно иная… На протяжении многих лет он по крупицам собирал то внимание, что дарили ему эти двое, и бережно хранил все эти моменты в памяти. Долгие прогулки и беседы во время обучения в Облачных Глубинах с Лань Сичэнем. Поначалу он сильно удивлялся тому, что первый молодой господин Лань проявляет к нему такой интерес, и немало смущался, но с Сичэнем было легко, а тот факт, что из всех приглашённых учеников именно его Лань Хуань нашёл интересным собеседником, втайне тешило самолюбие. Первая личная встреча с Не Минцзюэ там же, в Облачных Глубинах. Глава Не тогда предложил «размяться», а потом знатно вывалял Цзян Чэна в пыли. — Отлично держался, — чужая ладонь рывком поставила его на ноги, а потом с громким хлопком опустилась на лопатки, чуть снова не уронив. — И всё равно проиграл, — недовольно буркнул Цзян Чэн, в ответ на что получил удивлённый взгляд и смешок. — И что с того? Важно не то, что ты проиграл, а то, что не сдался. Знаешь, почему я не доверяю талантливым людям? Те, кто привык, что им легко всё даётся, не умеют работать. Они всегда быстро сдаются, если что-то не получается с наскока. Те, кто своим упорством, не жалуясь, завоёвывает каждое своё достижение, в моих глазах достойны уважения гораздо больше. Для главы клана важнее не призрачный талант, а сила духа. Эти слова врезались в память Цзян Чэна. Когда талантливый шисюн снова блистал, затмевая всех вокруг, Ваньинь вспоминал их, стискивал зубы и выгрызал себе успех. Война. Сожжение родного дома. Уничтожение клана. Гибель родителей. Потеря золотого ядра. Исчезновение Вэй Усяня. Испытания и утраты сыпались одно за другим, и Цзян Чэн не был уверен, что смог бы вынести их один. Но Лань Сичэнь и Не Минцзюэ всегда были рядом: помогали, поддерживали, прикрывали спину — во всех смыслах. Он сам не заметил, как сильно привязался к ним. Как ждал с надеждой писем от союзников и личных встреч, давя страх, что однажды они прервутся — и хорошо если причиной тому будет окончание войны. Помнил он и тот внезапный поцелуй, вырвавший его из трясины ярости и лишивший последних сил. Помнил ощущение тепла чужой ладони на своей, пока лежал без сознания в палате лекарей. Помнил мелодию циня, что коснулась израненной души, помогла очистить разум и вернуть контроль. Ни Сичэнь, ни Минцзюэ потом больше не упоминали о случившемся, и Цзян Чэн тоже не стал. Усилием воли заставил биться ровно трепещущее сердце. Убедил себя, что всему этому есть разумное, рациональное объяснение, а раз никто из них не счёл нужным об этом сказать, никак не показал, что хочет чего-то большего — значит, так надо, и надеяться на иное он не вправе. К тому же он видел, какие взгляды Сичэнь и Минцзюэ дарили друг другу. Уйти в сторону — это, казалось, единственно верное решение. Если его самого угораздило полюбить сразу двоих, это не значит, что в их сердцах найдётся место для него тоже. Да и трое глав кланов — возможно ли? Безумие… И вот теперь Цзян Чэн сидел, глупо моргая, и слова Сичэня бились в его голове, не в силах достичь разума. — Ваньинь? — Сичэнь неверно истолковал чужое молчание и несколько смутился, неловко оглянувшись на Минцзюэ. — Я хотел сказать… Нет, вообще-то, я хотел сказать именно это. Думаю, ты всё правильно понял, но… Словом, мы не собирались на тебя давить. Не хотелось бы, чтобы ты решил, что то, что мы сделали, тебя к чему-то обязывает. Мы вовсе не хотели этим пользоваться, и ты, конечно, вправе отказаться… — Но ты всё-таки подумай, — вставил своё слово глава Не, кашлянув в кулак. Цзян Чэн шумно выдохнул, чувствуя, как уголки губ непослушно растягиваются в улыбке. Вдруг стало невероятно легко на душе, словно кто-то рассёк годами душившие его путы. Он посмотрел на ожидавших его ответа глав и невольно прыснул, чем окончательно поверг их в замешательство. Смущаются, словно зелёные юнцы... Впрочем, а сам он чем лучше? Сидит и улыбается от уха до уха, как мальчишка. Влюблённый мальчишка... — Хорошо, — наконец выдавил он. — Я подумаю.Цзян Чэн
4 июля 2022 г. в 18:18
Для Цзян Чэна всё началось уже после Аннигиляции Солнца. Период, когда все кланы пытались оправиться и зализать раны. Кто-то просто изо всех сил старался снова встать на ноги, кто-то — воспользоваться ситуацией и урвать кусок побольше, а кто-то, не справившись, и вовсе тихо канул в небытие, потеряв своё имя и присоединившись к более сильным.
Главный зал Благоуханного Дворца, где на сей раз проводилось собрание кланов, наполнился гулом множества голосов. Достопочтенные главы орденов степенно поднимались со своих мест и с важным видом разбредались на группки, чтобы обсудить не менее важные дела. На лицах — вежливые улыбки, а стеклянные глаза не видят ничего, кроме собственной выгоды.
Цзян Чэна мутило. Он чувствовал лёгкое головокружение и подступающую к горлу тошноту. Можно было бы всё списать на усталость или густой запах благовоний, но он прекрасно знал, что дело в ином. Его тошнило от происходящего, тошнило от окружающих, от этих лживых улыбок и поддельной вежливости, в которых искренности ни капли.
— Глава Цзян, не могли бы вы…
— Глава Цзян, хотелось бы обсудить…
— Глава Цзян, прошу, уделите мне время…
У него голова шла кругом, и, не шибко вежливо отмахнувшись от бесконечных собеседников парой резких фраз, Цзян Чэн поспешил к выходу. На сегодня собрание окончено, и он мечтал лишь об одном: поскорее бы добраться до постели. Но когда спасительная дверь была уже на расстоянии вытянутой руки, за спиной раздалось очередное:
— Глава Цзян.
Низкий, немного рычащий голос дрожью прокатился вниз по позвоночнику, заставив Цзян Ваньиня замереть и шумно втянуть воздух. В этом треклятом зале было всего несколько человек, от разговора с которыми он не смог бы уйти, и всего двое, от которых он не хотел уходить.
— Глава Не. Чем обязан?
— Глава Цзян, как хорошо, что мы успели вас нагнать! — второй голос был несколько выше и куда мягче, словно звонкий ручей или дуновение весеннего ветра. Лань Сичэнь тепло улыбнулся, и Цзян Чэну показалось, что промозглой осенью выглянул солнечный луч, давая согреться. — Вы так спешили уйти. С вами всё в порядке?
Нет, не в порядке. Вернее, было не в порядке, но теперь… Цзян Чэн почувствовал себя куда легче рядом с этими двумя, и дышать стало легче, и голова перестала кружиться.
— Благодарю за заботу, глава Лань. Вы что-то хотели?
Лань Сичэнь и Не Минцзюэ переглянулись, и Ваньиню стало ощутимо не по себе от этих взглядов. Он буквально загривком чувствовал, что эти двое что-то задумали…
— Как продвигается восстановление Пристани Лотоса?
Цзян Чэн смотрел в ореховые глаза главы Лань и чувствовал, как снова подступает к горлу дурнота. Он ненавидел этот вопрос. Он слышал его слишком часто, и всегда он означал, что сейчас ему будут предлагать помощь. Разумеется, не бескорыстную, и на крайне невыгодных условиях, но отказаться от которой невозможно, поскольку помощь действительно нужна…
Ваньинь подавил в зародыше обречённый вздох и вежливо ответил:
— Благодарю за участие, глава Лань. Если работы продолжатся в том же темпе, строительство будет завершено до конца года.
Они не продолжатся в том же темпе, если кто-нибудь не поможет — деньгами, людьми и ресурсами.
Цзян Чэн невольно кинул взгляд на Цзинь Гуаншаня, окружённого толпой прихлебателей. Старый развратник уже не раз предлагал в «помощь» крупные суммы. «Ведь мы уже почти родственники», — так он говорил. Ваньинь смотрел на него и чувствовал чужие пальцы на собственной шее. Для клана Ланьлин Цзинь это ничего не будет стоить, а вот Юньмэн Цзян окажется в долгу, отдать который не сможет, но и не выплатить который невозможно: со стороны предложение Гуаншаня выглядит благородным и бескорыстным, и отказ от ответной услуги будет бесчестьем и чёрной неблагодарностью.
Разумеется, главам Не и Лань вовсе не обязательно об этом знать.
— Рад это слышать, — серьёзно кивнул Сичэнь. — Война нанесла миру ужасные раны, и пройдёт немало времени, прежде чем они затянутся. Лишь объединившись, мы сможем исцелить их быстрее. Для укрепления связи между нашими кланами…
Не Минцзюэ закатил глаза, устав ходить вокруг да около, и прямо сказал:
— Мы готовы помочь восстановить Пристань Лотоса. И рассчитываем на ответную услугу.
Цзян Чэн тяжело вздохнул. Он ценил попытку Сичэня смягчить удар и выставить всё так, будто это нужно всем, но был благодарен Минцзюэ за прямоту и краткость.
— Боюсь клан Юньмэн Цзян немногое может сейчас предложить, — сказал он. — Глава Не, глава Лань, мы знаем друг друга достаточно давно, а в войну не раз сражались бок о бок, и смею надеяться, я могу назвать вас своими друзьями. Прошу, давайте начистоту: что вы готовы дать и что хотите получить взамен?
Не Минцзюэ и Лань Сичэнь снова переглянулись и назвали свою цену.
Цзян Чэн почувствовал, что пол уходит у него из-под ног.
Не раз и не два уже раньше они оба помогали ему, когда он остался один, с пеплом родного дома на одеждах и раной на сердце. Поддерживали, не давая пасть духом и сдаться, давали советы, когда он пытался восстановить свой клан, прикрывали спину в бою. Но то, что они предлагали сейчас…
— Прошу прощения, — глухо выдавил Ваньинь. — Мне нужно всё обдумать…
Он спешно покинул зал, почти бегом направляясь в отведённые ему покои. Лишь когда их дверь отделила его от остального мира, он позволил ногам подкоситься, оседая у стены.