Если любишь, отпусти

Что делать, когда внезапно узнаешь о том, что стал отцом? Измайлов понятия не имел, раньше таких «сюрпризов» ему удавалось избегать. К вопросам контрацепции он всегда подходил ответственно, за годы довольно-таки беспорядочных связей необходимость использования презервативов въелась в подкорку на уровне рефлекса. Однако Рыбкина, очевидно, и здесь стала исключением, что и привело Гришу ко вчерашней бессоннице. Ошарашенный известием о своем отцовстве, он полночи мерил шагами снова ставшую холостяцкой квартиру, из которой исчезли последние Аленкины вещи, и пытался решить, как ему дальше жить и что делать. Не придумав ничего нового, около трех он лег-таки спать, последовав старому доброму народному принципу «утро вечера мудренее». Проснулся на удивление свежим — какие-то пять часов сна избавили его от застарелой, накопившейся за пару лет усталости. Внутри кипела веселая, задорная злость. Хотелось бежать на работу вприпрыжку, хотелось стебать Володьку, хотелось разогнать тачку и врубить музыку погромче — чего он не делал уже несколько лет. В общем, жизнь снова начала приносить удовольствие, и на ситуацию, вчера казавшуюся тупиковой, сегодня Гриша смотрел с осторожным энтузиазмом. Завоевать Рыбкину, конечно, будет непросто, но и отступать не в его правилах. Он отказался от нее по собственной дурости, пробовал жить без нее — не получилось. Значит, если придется, он будет бороться до последнего, но вернет ее в свою жизнь. Ее и… своего сына. Отдел встретил своего старого нового начальника ОР как родного. Молоденькие старлейки бросали заинтересованные взгляды, поднимая майору настроение и самооценку. Основной состав за время его отсутствия почти не изменился, и, шлёпая ногами в красных кедах по знакомым коридорам, Измайлов здоровался с каждым ППС-овцем, с каждым следаком, с бессменной уборщицей тетей Галей… Здесь его помнили. Здесь его любили. Здесь он чувствовал себя дома. В кабинет оперов он вошел, не привлекая к себе внимания. Обстановка с его времен почти не изменилась, разве только футбольной атрибутики стало побольше, да на столе, который раньше принадлежал Рыбкиной, грудой были свалены папки с делами. Парни уже были на местах. Олег клевал носом в кружку с кофе, Димон, явно с бодуна, нянчил в руках бутылку пива. Саня пытался что-то им рассказать, оживленно размахивая руками в безуспешных потугах привлечь их внимание. — Здорово, парни, — как ни в чем не бывало поприветствовал их Гриша, плюхаясь на свободный стол. Его доблестные опера промычали что-то с разной степенью энтузиазма, не отрываясь от своих, несомненно важных, дел. Измайлов, ухмыляясь, ждал, когда же его заметят. Наконец, Савельев — самый бодрый из троицы — повернулся к нему. Челюсть опера отвисла от изумления. — Гриша! — радостно завопил он, раскрывая руки для объятий. — Здорово! Каким ветром тебя к нам занесло? — Попутным, Саня, попутным, — засмеялся майор, с удовольствием хлопая по плечу давнего приятеля. Димон с Олегом повскакивали с мест, с энтузиазмом приветствуя коллегу и друга. — Я снова к вам, на старую должность. Елисеев выдохнул с ощутимым облегчением. — Ну слава Богу… А то Яковлев меня задрал уже. Вся эта ответственность, головняки, бумажки… Нафиг! Не хочу… — Здорово, что ты вернулся. Без тебя здесь был тухляк, — оживлённо добавил Котельников. — Ну что, пацаны, — радостно потер руки Измайлов. — Рассказывайте, что как… Не успели они толком разговориться, как в приоткрытую дверь заглянула молоденькая симпатичная секретарша Яковлева. — Ребят, товарищ майор… — нерешительно окликнула она оперов. — Вас Владимир Сергеевич вызывает, сказал, срочно. — Спасибо, Светик, — расплылся в улыбке Димон. — Уже идем. Проходя мимо девушки, он аккуратно поцеловал ее краснеющую щечку. Гриша вытаращил глаза от изумления. Котельников? Нашел себе девушку? Милую, привлекательную, с хорошим характером?.. Мир, еще вчера начавший переворачиваться с ног на голову, не торопился вставать на положенное ему место. Идущий рядом Олег понимающе ухмыльнулся. — Мы с Саней до сих пор в шоке, — пробормотал он. — И что она в нем нашла? Измайлов только головой покачал. Да, чудеса все же случаются… Все его хорошее настроение развеялось как дым при виде бледной физиономии Яковлева. Володя с траурным видом внимал настолько же серьезному Петру Юрьевичу. Тот передал генералу небольшую папку, стиснул крепко его плечо и, что-то предупреждающе пробормотав, вышел из кабинета, не забыв сурово зыркнуть на поспешно взявших под козырек оперов. Яковлев обессиленно обмяк в кресле. — Ну все, — похоронным голосом произнес он. — Свершилось. Он пришел. Привыкшие ко всему опера преданными глазами взирали на начальника, в ожидании подробностей очередного апокалипсиса. — Кто пришел, Володь? — нарушил затянувшуюся тишину Гриша. — Пиздец, Измайлов, — на удивление спокойно ответил Яковлев. — Нам всем пришел пиздец. — Так, — оперся майор ладонями в стол, нависая над начальником. — Давай без пессимизма. Чем тебя Петр Юрьевич озадачил? — Сверху нам дело спустили, — подвинул ему папку Владимир Сергеевич. — Изучай и поделись мыслями с народом. — Ну что, — сказал через несколько минут Измайлов, пролистав немногочисленные документы в папке. — На первый взгляд, стандартно. У очень известного в широких барвихинских кругах господина Н. пропала дочь. Все как обычно — пьянки, гулянки, парни, девушки. Дома не появлялась несколько дней, как я понял, никто бы и не хватился, если бы она не позвонила вчера ночью другу детства с просьбой забрать ее из очередного притона. Когда пацан приехал к клубу, ее там уже не было, зато на парковке валялся ее разбитый телефон, а рядом были пятна крови. Володь, ну обычное же дело, в чем проблема-то? — А проблема, Демон, в том, — меланхолично ответил ему Яковлев, — что наши яйца попали на наковальню, и прямо сейчас на них с громадной скоростью падает трёхтонный молот. Мальчишка учится в академии полиции, той самой, элитной. Банкир его терпеть не может и уверяет, что в исчезновении его девочки виноват именно он. Ну и требует наказать, соответственно… Но этот пацан — буквально идеальный курсант, отличник, отслужил в армии, лауреат всевозможных президентских стипендий и правительственных конкурсов. Ну и семья там тоже… не из простых. По-тихому его закрыть не выйдет. И от нас, Измайлов, требуют раскрыть это дело, не подорвав престиж нашего родного МВД в целом и академии в частности. И, конечно, банкира при этом не обидеть. А иначе… в общем, Петр Юрьевич мне пообещал, что Бескудниково нам всем раем покажется. Его глаза истерично заблестели. — Демон, я не хочу обратно в Бескудниково! — зачастил он, подорвавшись с кресла и схватив Гришу за плечи. Тот успокаивающе потрепал его по лысине. — Да не парься, Володь, в Бескудниково не отправят. Мало, что ли, других задниц мира… — Это не утешает, — плаксиво сморщился генерал, вцепившийся в Измайлова, как в любимого плюшевого мишку. — Мда, не утешает, — задумчиво пробормотал майор, рассеянно отцепляя от себя Яковлева. — А знаешь, что утешит? Парни съездят в тот клуб, из которого она исчезла, проглядят записи с камер, народ опросят. А я пока что в академию сгоняю, разузнаю поподробнее, что там за курсант такой… — Ладно, — осел в кресле Володя, нервно утирая пот с лысины. — Работай, Демон. И давай без твоих обычных шуточек, дело деликатное. — Есть, товарищ генерал, — дурашливо отсалютовал ему тот. — Разрешите идти? Яковлев только досадливо махнул рукой, отпуская подчиненных. — Иди уже, нечистый. И петушар своих забери… — Честь имею! — откликнулся эхом по коридору насмешливый возглас Измайлова под аккомпанемент невнятных протестов оперской троицы.

***

— Так, парни, — обратился Гриша к товарищам, вернувшись в свой кабинет. — Дело, и правда, какое-то мутное. Езжайте-ка вы в тот клуб, где эту телочку видели в последний раз, а я пробью пока парнишку. — Ладно, — кивнул Елисеев, набрасывая на плечи куртку. — Созвонимся, Гриш. — Ага, давай, — бросил тот ему вслед. Дорога до академии оказалась недолгой. Ректор — подтянутый, адекватный на вид мужик средних лет — принял его сразу же. — Майор Измайлов, — дружелюбно улыбнулся он, привстав с места и пожав Грише руку. — Меня предупредили о вашем визите. Чем могу?.. — Мне нужна информация об одном из ваших курсантов. Роман Гринев, — уточнил Измайлов, сверившись с записью в блокноте. — А могу я спросить, с чем связан ваш интерес? — напрягся немного ректор. — Сверху позвонили, приказали оказать содействие, но проблемы с курсантами — это удар по престижу академии, а значит, и ее покровителей — многозначительно поднял он глаза к потолку. — Пока мне нужно просто с ним поговорить, без протокола, — успокоил его Гриша. — Он возможный свидетель по одному делу. Кстати, что вы можете о нем сказать? Ректор ощутимо успокоился. — Ну, я, в силу своей должности, с курсантами взаимодействую мало. Но Роман, пожалуй, особый случай. Умница, активист, я бы сказал, идейный парень. С его мозгами и возможностями его семьи он бы вполне мог учиться в Америке или Европе. А он поступил к нам. Но вам лучше бы поговорить с его куратором, для начала. — Организуете? — поинтересовался Измайлов. — Лена, вызовите, пожалуйста, куратора второго курса, — попросил хозяин кабинета секретаршу, нажав на кнопку селектора. — И принесите нам кофе. Через несколько минут, наполненных расслабленным молчанием и кофейным ароматом, за дверью раздался бойкий стук каблучков. Их обладательница остановилась у стола секретарши и, перекинувшись с ней парой слов вполголоса, — ее тембр отчего-то вызвал у Гриши мурашки по коже, — небрежно пробарабанила костяшками пальцев по неплотно закрытой двери кабинета. — Вызывали, Павел Сергеевич? Измайлов нервно сглотнул. На пороге стояла Алиса. С его места в глубине комнаты он мог рассматривать ее, сам оставаясь незамеченным, чем и воспользовался. Она изменилась — не слишком кардинально, но он жадно подмечал каждую мелочь, не отводя от нее глаз. Она осталась такой же миниатюрной и хрупкой, но вся ее фигура обрела некоторую плавность, которой раньше не было. Форма на ней сидела так, что он непроизвольно сжал руки в кулаки, борясь с желанием исследовать ее новообретенные изгибы поближе. Все такие же длинные волосы вместо привычного ему хвоста были собраны в элегантную французскую косу, перекинутую через плечо — явное влияние Крис. Из-под воротничка строгой белой блузки все так же дразняще выглядывал край татуировки. — Алиса, — произнес ее имя ректор намного более интимным тоном, чем понравилось бы Измайлову. — Полиция интересуется курсантом вашей группы. Прошу вас оказать содействие. Затем он обратился к Грише. — Григорий Александрович, это майор Рыбкина, куратор группы, в которой учится Гринев. Уверен, она сможет вам помочь. Измайлов встал с кресла для посетителей и вышел, наконец, из полумрака на свет. — Спасибо, Павел Сергеевич. С майором Рыбкиной мы давние знакомые. Думаю, разберемся? — улыбнулся он, протягивая ей руку. — Ну здравствуй, Измайлов, — напряженно произнесла она, так и не ответив на его улыбку. — Григорий Александрович — мой бывший коллега, — пояснила она ничего не понимающему ректору, не отрывая взгляда от Гриши, и продолжила: — Думаю, нам будет удобнее поговорить у меня. — Что ж, — развел руками Павел Сергеевич. — Тогда не буду вас задерживать. Попрощавшись с главой академии, Измайлов послушно проследовал за Рыбкиной по просторным коридорам к небольшому, но уютному кабинету. Закрыв за ним дверь, Алиса поспешила отгородиться от него письменным столом. Он задержался у входа, не совсем понимая, как вести себя с ней. Она не выдержала первой. — Не стой там, как не родной. Садись, рассказывай, зачем пришел. Ее голос был ровным и прохладно-вежливым, и чуть усталым. Она смотрела на него, как на незваного гостя из прошлого, которое ей не хотелось вспоминать. — А ты хорошо выглядишь. Форма тебе идёт, — криво ухмыльнулся он, демонстративно оглядывая ее с ног до головы. Она не повелась на явную провокацию и прервала его на полуслове. — Измайлов. Я на работе. Ты, насколько я понимаю, тоже. Давай не будем тратить время друг друга на бессмысленные комплименты. Что за дела с моим курсантом? Он почувствовал, как в нем закипает злость. Да кто, блин, она такая, эта женщина с лицом Рыбкиной?! Невозмутимая, холодная, равнодушная. Куда делась его девочка-ураган, которую он понимал с полувздоха?! Да, он поступил с ней как подонок. Да, он сам прекратил с ней общаться. Но он, черт возьми, имел право знать! — Хочешь по делу? Хорошо. Но не думай, что мы не вернемся к тому факту, что ты не сказала мне о моем ребенке. Она на мгновение опустила глаза и глубоко вдохнула, как будто готовясь к битве, а когда посмотрела на него, в ее взгляде не было ни привычной чуть насмешливой теплоты, ни даже сегодняшнего напускного равнодушия. Только холодная ярость. — Если ты попробуешь отобрать у меня Пашку, я найду способ превратить твою жизнь в ад. Гриша горько засмеялся. Это о ней он тосковал все эти годы? Только чтобы услышать… это. Господи… Да лучше б он сдох тогда, в подвале. Но, наверное, он это заслужил, за всю ту боль, которую причинял всем, кто пытался его любить. Вот уж точно, карма та еще сука… — Вот, значит, кем ты меня считаешь… Ладно. Ответь на пару вопросов, и я свалю из твоей жизни. Но имей в виду. Своего сына я просто так не оставлю. — Задавай свои вопросы и выметайся, — тихо ответила Алиса. Он сделал пару глубоких вдохов и попытался успокоиться. Дело. В первую очередь, дело, все личные заморочки потом. — Роман Гринев. Что ты можешь о нем сказать? Рыбкина на секунду задумалась, пожала плечами. — Хороший парень. Умный, вежливый. Такой, знаешь, по-настоящему благородный. Если не сломается, из него выйдет отличный мент. Хотя семейка у него, конечно… Гриша не мог оторвать от нее взгляд. Как он скучал по ней, по этому ощущению надежного напарника за спиной. Он был хорошим опером, чего уж скромничать. Да и она не за красивые глаза получила майора в двадцать пять. Но вместе они становились чем-то качественно новым, выходили на совершенно иной уровень профессионализма. — Что там с его семьей? — спросил он, видя, что Рыбкина не торопится продолжать. Она помрачнела. — Я знаю, между нами это слишком больная тема, но… Вот твой отец был очень богатым бизнесменом, да? Измайлов молча кивнул. — Если бы он остался жив, он бы поддержал твое решение работать в полиции? — Когда папа был жив, мне и в голову не приходило идти в полицию, поэтому я никогда не узнаю, — пожал он плечами. — Но… я точно знаю, что он поддержал бы любой мой выбор. И мама тоже. — Ну вот. Гриневу с предками так не повезло. Его отец очень хотел отправить его в Англию. Пацан сделал по-своему, и папочка в воспитательных целях обрубил доступ к баблу. Полностью. Насколько я знаю, Ромка живёт на стипендию и случайные подработки и вот уже второй год ни с кем из своей семьи не общается. — Ясно, — вздохнул Гриша. — Как мне поговорить с Гриневым? — У его группы сейчас физподготовка. Пойдем, я тебя отведу. Алиса встала из-за стола и подошла к двери. Измайлов поднялся следом. Когда ладонь Рыбкиной легла на дверную ручку, готовясь ее повернуть, он не выдержал. Его руки сами собой опустились ей на плечи, заставляя ее тревожно замереть. — Алиса… — пробормотал он, чувствуя, как напряглось её тело. — Я дурак, я знаю. Я поступил с тобой, как последний козел. И я понимаю, почему ты не сказала. Я клянусь, я никогда не попытаюсь отобрать у тебя Пашу. Просто, пожалуйста, дай мне шанс. Алиса молчала, не оборачиваясь. Наконец, через несколько секунд, показавшихся Грише вечностью, она ответила. — Посмотрим, Измайлов. Посмотрим.