***
Лето — поистине прекрасная пора. Тэхён обожает лето, даже жаркое солнце, которое окутывает его своим теплом. Проводить дни, лёжа на шезлонге возле бассейна на заднем дворе — просто прекрасно. Этим Ким сейчас и занимается. В руках красивый безалкогольный коктейль; на коленях планшет, на котором он просматривает рабочие документы; играет ненавязчивая тихая музыка. Среди этой идиллии шум нескольких машин, подъехавших к главному входу в его дом, кажется абсолютно чужеродным, но он только улыбается. Главная дверь открыта, и он прекрасно видит через панорамные окна первого этажа, как в дом заходят несколько людей. Три, два, один… — Ким Тэхён, у нас ордер на обыск вашего дома, — задняя дверь распахивается почти с удара, и молодой человек даже немного морщится. — Мистер Чон, вы сегодня поздно, я ждал вас утром, но уже три часа дня, — Ким смотрит на темноволосого мужчину в форме, который протягивает ему документ на обыск. Интересно, как он их получает каждый раз. — То есть вы знали, что мы придем? С чего вдруг? — голос поставленный, серьезный и даже немного грубый. Тэхён поднимается со своего места на шезлонге, не думая хотя бы прикрыться легким шёлковым халатом бежевого цвета, который накинул, чтобы не сгореть на солнце. Кроме легкой ткани на нем только шорты до середины бедра. — Боже, Чонгук, прекрати. Я смотрю новости и слышал о краже картины. А ты со своей шушерой приезжаешь ко мне каждый раз, когда происходит что-то подобное, — он закатывает глаза, берет планшет и хочет пройти мимо полицейского, но тот выставляет перед ним руку. — Вам нельзя в дом, пока не будет закончен обыск, — голос все еще холодный, хотя Ким видит, как потемнел его взгляд. — Что ж, давай поболтаем, — молодой человек скидывает шелковую ткань со своих плеч и снова садится на шезлонг, понимая, что детектив не сводит с него взгляда. Какой же он предсказуемый, но Тэхёну это так нравится — играть с ним становится еще интереснее. Тэхен окидывает его взглядом, убирая медного цвета пряди волос, которые лезут в глаза. Перед ним его личная головная боль — детектив Чон Чонгук, у которого, кажется, навязчивая идея поймать загадочного вора «Ви». И благодаря своей интуиции полицейский знает, что это Тэхён, но из доказательств у него только «да я жопой чувствую!». Чонгук стойко держится, сохраняя хладнокровие и сдержанность, хотя Ким его своей надменностью бесит. Он перед Чоном такой уверенный в своей безнаказанности, издевается, потому что на него найти ничего не могут, и точно знает, что полицейские покинут его дом ни с чем. Чонгук это тоже знает, и боже, как же его это бесит. Хочется стереть эту уверенную улыбку с чужого лица. Но он упертый, иначе не работал бы в полиции. Он выбивает ордеры на обыск и арест каждый раз, приходя в этот чертов дом снова и снова, обыскивая каждый угол, который знает наизусть. От этого дома его уже тошнит, хочется предложить Тэхёну купить новый — хоть какое-то разнообразие. Несколько людей что-то осматривают на заднем дворе, но быстро уходят, оставляя их совершенно одних, и Чонгук немного расслабляется, засовывая руки в карманы формы. — Тебе не надоело? — Тэхён опирается на руку, немного откидываясь назад. — Оденься, — Чон отбрасывает напускную серьезность, которую нужно держать при коллегах. — А что, Гук-и? Собственное желание тяжело сдерживать, или ревнуешь, что и другие видят? — Тэхен переводит взгляд на дом, наблюдая, как перебирают все его шкафы. Опять ему клининг вызывать, сам он это складывать не будет. — Ты слишком высокого о себе мнения, — небрежно осматривает его и в карманах сжимает пальцы в кулаках. — Я заслуживаю, и ты не посмеешь с этим спорить, — и они оба знают, что да, не посмеет, слишком хорошо Тэхён знает этого человека. — Твои счета утром пополнились на одиннадцать миллионов долларов. Столько же стоила украденная картина. Совпадение? — Чистейшее, — Ким улыбается, все же ложась на шезлонг обратно, опуская на глаза темные очки. — Продал часть акций моей компании, это преступление? — у него была и официальная деятельность — ювелирные украшения. Его бренд «Red diamond» был довольно известен и высоко ценился. Когда-то он вложил огромные деньги, чтобы его украшения делали лучшие мастера из самых качественных материалов. Сейчас его компания приносит довольно неплохой и весьма стабильный доход, и его собственное имя известно не только в узких кругах. Все деньги, которые он получал за выполненные заказы, легально и чисто оказывались на его счетах под видом переводов внутри компании. Обычно он ждал некоторое время, но уж очень давно к нему не заглядывал его детектив, он даже соскучился. — Мы оба знаем, что ты украл ту картину, — он не сводит взгляд с этой карамельной кожи, которая невероятно мягкая на ощупь, уверен. — И мы оба видим, что ты уже несколько лет не можешь ничего доказать. Дверь во двор снова открывается и выходит мужчина с пепельными волосами, медленно направляясь к ним. Он становится рядом с Чонгуком, а Тэхёна удостаивает лишь беглым взглядом. — Мы ничего не найдем, ты же понимаешь? — он вздыхает, смотря на детектива, и широко зевает. — Понимаю, и хватит спать на ходу, Юнги-хён, опять не выспался? — Ты же знаешь, что я плохо сплю, — напарник Чона устало обвел дом взглядом и покачал головой. — Сворачиваемся, мы тратим время, а это не единственное дело. — Ладно, выводи всех, — Чонгук согласно кивает, проводя ладонью по лицу, и разворачивается, сам направляясь в дом. Тэхён тихо поднимается и почти не слышно идет следом. Чонгук всегда удивлялся тому, какой же он бесшумный, когда передвигается как тень. — Мы еще не проверили его машину, — молодая девушка подошла к детективу, видимо, получив команду прекращать. — Девушка, у меня суперкар мятно-черного цвета. Максимально незаметная машина для грабежа, да? — он скрещивает руки на груди и раздраженно закатывает глаза. Некоторые люди искренне глупы. — И там стоит система слежения, — пожимает плечами и направляется в свою перевернутую спальню на втором этаже. Чонгук раздраженно выдыхает: они оба знают, что Ким в курсе каждого жучка и микрофона, установленного в его доме, максимум — не знает, где конкретно. И это бесит сильнее, вся эта уверенность в том, что его не поймают, он же даже не пытался убрать ни одно устройство. Этим он будто подчеркивает бессилие Чонгука. Тэхён вызывает клининг сразу, как открывает дверь в свою спальню. Все его вещи разбросаны по полу, ящики комода пустые лежат возле кровати, постельное белье снято, а матрац криво сдвинут с основания кровати. Тяжелый вздох вырывается из груди, и он, минуя этот погром, уходит в душ. В компании он должен был появиться ещё утром, но ждал этого обыска, чтобы не оставлять дом без присмотра. Чимин несколько раз уже отправил полные боли сообщения о том, что он зашивается. Пак является вторым директором компании — они дружили с первого курса университета, и тот стал для Тэхена настоящим другом и буквально правой рукой. Когда-то, когда Тэхён только задумался над идеей что-то украсть, Чимин без раздумий предложил свою помощь. Зачем ему это — до сих пор не понятно, но он всегда занимается вопросами их передвижения. Находит каждый раз машины, потом избавляется от них, Ким не вникает в его часть дела, чтобы меньше знать. Пак тоже многое упускает, не имея понятия, где проходит продажа краденного и где оно хранится. Они не боятся рассказать это друг другу, но это для их же защиты, всем понятно, что когда-то они могут не остаться незамеченными, и в таком случае без знания информации есть больший уровень безопасности, особенно в случае Чимина. Приняв душ, Ким находит вещи, которые уцелели и остались в шкафу. Надевает легкие бежевые брюки и свободную белую майку. Укладывает слегка вьющиеся волосы и добавляет украшений в виде цепочки на шею и тонкого браслета. Ему нужно время, чтобы найти ключи от машины и, выполнив задачу, он спускается в гараж, сразу улыбаясь довольно от вида своей малышки, которая не пострадала от налета полиции. Мятно-черный Nissan GT-R50 приветливо мигает фарами, и Ким садится в салон, ставя сумку на соседнее сиденье. Дверь гаража автоматически поднимается и двигатель машины с мягким урчанием заводится. — Ты меня вытянул из дома, чтобы о Чонгуке поговорить? — Тэхён откинулся на спинку своего кресла и с обидой смотрит на друга, который наглым образом устроился на диване в его кабинете. Когда он приехал в офис, оказалось, что работы немного, Чимин справляется, но ему скучно. — Почти. Я не люблю разбирать твою часть обязанностей, мне нравится заниматься вопросами рекламы, продаж и магазинов, но все твои сделки — скука, — Пак мотает головой, ложась вдоль дивана, и сдувает со лба прядку темных волос. — Так что там с твоим детективом? — Он не мой, — Чимин на это только закатывает глаза. — Брось, между вами при каждой встрече напряжение витает. — Это у него напряжение, меня он бесит. — Как скажешь. Так что было? — Чимин скрещивает руки на груди, показывая этим, что будет и дальше тут лежать. — Все как всегда: перевернули мне весь дом, осмотрели все, кроме машины. Только потому, что Чонгук видит ее перемещения. Установить мне под сидение жучок было так глупо, неужели он думал, что я на своем ниссане поеду на дело, — он складывает руки на столе и опирается на них лбом. В кабинете безопаснее всего, поэтому они о делах разговаривают только тут. Они бы, наверное, и сюда поставили прослушку, может, даже поставили, только Ким свои сети тут развернул куда раньше. Кабинет оснащен устройствами, сбивающими передачи — спасибо его технику. — Ну, он же надеется каждый раз найти что-то у тебя дома. — Мне начинает казаться, что он просто заходит ко мне в гости, — Ким тихо смеется и довольно улыбается. Если бы они встретились при других обстоятельствах, Тэхён непременно бы запал на него. Чон красивый просто до безобразия, и его эта форма дурацкая, которая ему одному, кажется, идет. Кима от него развозит иногда не по-детски, особенно если он немного выпьет. Но видеть, как он Чонгука бесит — невероятно приятно. Когда это прекрасное лицо искажается злостью от осознания собственной беспомощности, Тэхёну он кажется еще красивее. — А почему они пришли к тебе на этот раз? — Чимин поворачивается на бок, немного сонно смотря на друга. — Ну, считай, я сам их пригласил. Перевел с утра всю сумму сразу на счет. Конечно же, Чон это заметил. Каждый раз поражаюсь, как он достает ордеры. Мне казалось, судья должен его уже на хер послать, — выпрямляется, подъезжая на кресле ближе к столу, и достает пачку документов, решая хоть что-то все же сделать, раз приехал. — Тебе так нравится дразнить его. — Именно. У него железная уверенность в моей причастности, но ни единого доказательства. А я еще и не отрицаю ничего, но и чистого признания с моих слов у него нет, — он легко пожимает плечами и начинает вчитываться в договора, слыша тихое посапывание уснувшего друга.***
Чонгук зол и раздражен. Чонгук ненавидит весь мир, а особенно своего начальника, который в очередной раз трахает его мозг за бесполезный обыск. Как объяснить этому старому хрену, что Чон прав? Тот хочет повесить эти кражи на кого угодно, лишь бы закрыть дело и получить премию. Пытается надавить на Чона, мол, лучше расследуй убийства; в такие моменты он предпочитает молчать о том, что их отдел не специализируется на убийствах. Он не понимает, как Тэхёну каждый раз удается заметать все следы. Три года он его пытается поймать, хотя они постоянно сталкиваются: иди да бери, но у Чона связаны руки. Даже отсутствие алиби не позволяет ему что-то сделать, кроме как получить ордер на обыск или на арест, но даже так он продержать Кима не может долго, потому что улик нет. Единственное, что у него есть — Чон знает, во сколько Ким выходит из дома. Он пытался за Тэхёном следить, иногда делал это месяцами. Он буквально знал, как часто тот ворочается во сне, сколько раз чешет ногу и, черт, сколько раз в день вдыхает. Пока Чонгук следил за ним — ничего не происходило, будто тот знал, что за ним наблюдают. Стоило прервать свое занятие — сразу же кража. Из-за таких мелочей Чонгук и уверен, что это он. Изначально, когда Ви был не так известен, парень оставлял мелкие улики, косвенные, которых было недостаточно для ареста, но которые привели к Тэхёну. Мин Юнги, напарник Чонгука, был единственным человеком, который не крутил пальцем у виска, а хвалил за то, что Чон не продажный, хочет докопаться до правды. — Он опять вынес тебе мозг? — Мин смотрит на младшего, когда тот злой садится за стол. — Да! Твою мать, я таких тупых людей за все свои двадцать шесть лет не видел, серьезно, — медленно выдыхает, стараясь держать себя в руках. — Ну, он продолжит это делать, пока ты либо не закроешь дело Ви, либо не представишь железные доказательства. — Я найду доказательства его вины в ближайшее время, клянусь, — он кивает на свои слова. Юнги ненамного старше — ему двадцать семь, наверное, от этого они вдвоем и сошлись как раз в то время, когда Чонгук начал вести дело загадочного вора. — Есть зацепки какие-то? — Мин выбрасывает пустой стаканчик от кофе и смотрит с интересом. — Да. Я отсмотрел дорожные камеры и нашел старенький белый бус без номеров, внутри было двое, но лиц не видно, — Чонгук протягивает Юнги фотографии. — Из-за позднего времени его не остановили, да и они старались не светиться. Последняя камера засекла машину в направлении закрытой стройки торгового центра. Но там остался один человек. — Я не понимаю твой ход мысли. Как ты связываешь это с Кимом? — Мин рассматривает низкокачественные изображения перед собой, — Ви работает один, ты же знаешь. — Я в этом очень сильно сомневаюсь, — он качает головой, тихо хмыкнув, — и я почти полностью уверен, что второй — это Пак Чимин. Он самый приближенный человек к Тэхёну, — Чонгук закатывает рукава форменной рубашки, млея от жары и открывая забитую татуировками правую руку. — Так ты нашел машину? — Да, и я съездил к владельцу. Самое интересное в том, что он не знал об угоне. — В смысле? — Юнги в искреннем удивлении приподнял бровь. — Ее угнали, пока он спал, и тихо вернули обратно, — Чонгук испытывает от этого факта странное счастье. Этот Ким Тэхён заставляет собой восхищаться, и не только тем, что он выглядит как что-то нереальное. Чон столько раз следил за ним, что его образ выбился на внутренней стороне век, за три года он его жизнь видел больше, чем свою, и вынужден был признать, что в обычной жизни Ким иногда даже милый. Но в остальном эта бесячая стерва действует ему на нервы. — Я вынужден признать, что это просто потрясающий ход. — Я тоже, — Юнги кивает, пребывая сам в каком-то странном восторге. — Он чёртов гений. Но в чем твоя зацепка? — Пак Чимин. Я сегодня соберу на него информацию, и, возможно, за ним тоже нужно будет присматривать, если меня что-то смутит. — Снова доверишься интуиции? — Именно. — Ты фанатик, Чон, — Мин закатывает глаза, вздыхая, и берет папку с новым делом. — У нас тут ограбление ювелирного, так что временно отключись от своего любимого. — Я надеюсь, ювелирный не принадлежит Ким Тэхёну, — Чон трет пальцами глаза, немного надавливая. — К твоему сожалению — нет.***
Тэхён обожает свой дом, особенно когда тот был идеально чистым после визита клининговой службы. Вся одежда аккуратно сложена чуть ли не по цветам и под линейку. Иногда ему, конечно, одиноко в таком огромном доме, который из-за большого количества окон в пол кажется еще больше. Никого из работников он не держит — иногда вызывает людей, чтобы убрались, постригли газон или почистили бассейн, но он не доверяет никому настолько, чтобы оставлять на постоянной основе. Посторонние люди редко оказываются в этом доме: он приводит сюда только Чимина, ну и полиция частый гость в этих стенах. Отношений заводить нет ни сил, ни времени, ни откровенно желания. Парни и девушки, с которыми Тэхен спал, могли видеть только номера отелей, из которых сам Тэхён испарялся, как только его временный спутник уснет. Благодаря своему подпольному занятию он до боли наблюдательный, поэтому изменение в расположении статуэток на полочке перед своей кроватью замечает сразу, но виду не подает. Любой бы подумал, что люди, которые убирали погром, просто поставили статуэтки так, как посчитали нужным, но Ким не просто так на протяжении трёх лет не попадался полиции. Он каждый раз отсылал в компанию фотографии того, как должны были стоять мелкие украшения на полках. Интересно, это новый микрофон? Хм, маловероятно, там он будет слишком заметен. Красивая статуэтка тигра не является драгоценной или уникальной — он купил ее в какой-то сувенирной лавке, потому что понравилась. Возможно, та, которая находится у него в комнате, и вовсе не та, которую он купил. Какой-то датчик? Тоже нет — их полно в его доме, полиция оснастила его хоромы такой системой безопасности, которую он сам себе с натяжкой позволит. Стоя под горячими струями душа, его вдруг осенило. Камера. В чертовой статуэтке камера. Именно поэтому она стоит ближе к двери и слегка повернута, чтобы захватывать часть комнаты вместе с дверью. — Ох черт, Чон Чонгук, камера в моей же комнате? Как подло, — совсем тихо произносит Тэхён, не позволяя его словам пробиться через шум воды. Он открывает стеклянную дверцу, выходя на мягкий коврик, который сразу же намокает от стекающей по его телу воды. Мягкий ворс полотенца касается его волос, впитывая лишнюю влагу. Медные пряди закручиваются в аккуратные слабые завитки, и он откидывает их назад, оставляя полотенце в ванной. В свою комнату под прицел камеры он выходит полностью обнаженным. Его тело — результат упорных тренировок: гибкое, подтянутое, слегка подкачанное, сейчас влажное и, в чем ни на секунду не сомневается, безумно привлекательное. Останавливаясь перед открытой дверцей шкафа, он поднимает руки и долго потягивается, разминая мышцы, которые красиво перекатываются под карамельной кожей. И, о да, у полиции прекрасное качество съёмки, чтобы это было видно, хотя Ким даже не уверен, что начальство Чона в курсе всех его примочек в доме. Детектив его искренне восхищает, они бы могли работать вместе, тот обладает едва ли не большей хитрожопостью, чем он сам. С вешалки мягко спадает темно-синяя свободная рубашка и узкие черные джинсы с прорезями на коленях. Белье целенаправленно игнорируется и, видит Бог, Тэхёну многого стоит, чтобы сдержаться и не смотреть прямо в камеру, когда он аккуратно укладывает свой член в штаны. Волосы так и остаются влажными, откинутыми назад, когда он выходит из комнаты, направляясь на кухню к своей любимой кофемашине. Спустя буквально десять минут он уже выходит на улицу с двумя кружками очень вкусного кофе. Выйдя с территории своего дома и повернув за пару углов, он находит, наконец, черный хёндай Чонгука, владелец которого опирается на капот и курит, как кажется Тэхёну, нервно. Ким немного подвисает, потому что детектив перед ним в массивных кроссовках, синих джинсах, которые, кажется, трещат по швам на бедрах, и заправленной в них черной майке. Круче, чем в форме, он выглядит только в обычных шмотках. Особенно, когда открывает татуировки. Тэхён обожает татуировки. — Нервничаете, детектив? — он тихо подходит к нему, ступая бесшумно по гравию под ногами, и протягивает мужчине кружку с кофе, отпивая из своей. — Что это? — докуренная сигарета летит на землю и сразу тухнет под черной массивной подошвой. — Просто кофе. Не переживай, снотворного там нет, — из его пальцев забирают предмет, все еще недоверчиво смотря. — Туда можно подсыпать много чего, — тихо хмыкает и переводит взгляд на бежевую жидкость. С молоком, как он любит. — Что? Яд? Чтобы ты откинулся возле моего дома? Я тебя умоляю. Мне есть интерес подсыпать тебе только снотворное или возбудитель. Но чтобы ты уснул, у меня сейчас нет надобности, чтобы у тебя встал, у меня есть камера в комнате, а чтобы ты кончил — не моя забота, — он довольно усмехается. Не заметить чужой стояк может только слепой, он явно поэтому и вышел покурить. — Как ты узнал про камеру? — Чон все же отпивает, ни капли не стесняясь своего состояния, прекрасно зная, что может довести собеседника до такого же. — А тебе всё скажи, — он немного наклоняется к нему, от чего легкая рубашка, расстегнутая на половину пуговиц, открывает острые ключицы. — Кто ее ставил, Чон? Явно не твоя персона прошла в мой дом. — Юнги, — получилось тише, чем хотелось бы. Он смотрит в хитрые глаза напротив и слышит, как Тэхён снова хмыкает. — Передай своему приятелю, что он дилетант, — делает глоток и кончиком языка слизывает капли с губ. — Знаешь, почему тень незаметна? Она следует за тобой, существует с тобой и не нарушает привычный порядок вещей. — Так тебе удается скрываться от меня, Тэхён? — не отводит пристального взгляда, прожигая им, гипнотизируя, и сейчас Ким готов это позволить. — Паутины моих теней намного прочнее, Гук-и. Они не исчезают при свете дня, — он сокращает расстояние, находясь непозволительно близко к чужому лицу, чувствуя его горячее дыхание, не отводя взгляда. Чертовски красив. Мелькает мысль, чтобы он его разложил на этом чертовом черном капоте. Чонгук разрывает эту атмосферу, отстраняясь, и берет себя в руки, непринужденно отпивая действительно вкусный кофе. В глазах напротив мелькает раздражение. Они друг друга бесят ровно настолько, насколько и притягивают. — Как ты понял, что я тут? — К чему столько вопросов? — Хочу понять ход твоих мыслей. — Ты так себе Копперфильд. Камера на частной территории, тем более в спальне. Ты бы не получил разрешение ее поставить, как и многое другое в моем доме. Но ты знаешь, что мне слишком нравятся наши игры. Дальнобойную систему ты не поставишь, не получишь к ней доступа, значит, чтобы подключиться к камере, должен быть относительно рядом. — Но почему ты был уверен, что я слежу за тобой сейчас? — он допивает и ставит на машину кружку, рассматривая расслабленного мужчину рядом. Эта уверенность и расслабленность раздражает. — Я видел в интернете, где было совершено ограбление. Оттуда только одна дорога в город, и на ней есть камеры, — он пожимает плечами и задумчиво смотрит на мелкий гравий под ногами. — Вы слабо сохраняете детали дела. В моих кругах прошла информация с предупреждением, что Ви работает не один. Это предполагалось и раньше, но снимки вас убедили. — И что? — Чимин, — хмыкает Ким и поднимает взгляд на детектива с победной улыбкой. — Ты не проникнешь к нему домой, но он бывает у меня. Пак Чимин самый приближенный человек ко мне. Сможешь ли разорваться на двоих, Чонгук? — Ты много знаешь, — он достает из пачки еще одну сигарету, закуривая, и Тэ ненадолго залипает, глядя, как аккуратные губы обхватывают белый фильтр. — Больше, чем ты думаешь. А камера в комнате тебе ничего не даст, — он отстраняется от машины, забирает пустые кружки и снова бесшумно отходит. — Хотя, возможно, я пару раз приведу кого-то к себе домой, чтобы ты посмотрел, как меня трахает кто-то, кто не Чон Чонгук, — он машет ему на прощание, не оборачиваясь, не видя, как от его слов сжимается чужая челюсть.