Я там, где моя тень

      К тому времени, как Юнги и Чимин доезжают до больницы, Тэхёна уже забрали медики. Чонгук сидит в коридоре, устало откинувшись на спинку кресла и опираясь головой о стену. Его отпустило, только когда сказали, что Ким в относительном порядке и ничего серьезного ему не грозит. Внутри текут отголоски злости на Ли, и Чонгук понимает, что заставит его гнить в тюрьме, не дав его бизнесу развиваться. Нужно только натравить на его компанию нужные службы, чтобы вставить палки в колёса. — Где Тэхён? — сходу спрашивает Чимин, подходя к детективу. Чонгук приоткрывает глаза и только кивает на большие двери рядом. — Тебе что-то сказали? — По состоянию органы не повреждены, есть удары по голове и сейчас его руки будут собирать, потому что там сильные переломы, но вроде сказали, что можно помочь, — тихо отвечает и садится ровно, смотря на двух парней.       Юнги сжимает руку Пака, переплетая пальцы, и слабо тянет к небольшим креслам рядом с Чоном, заставляя сесть. Пальцы старшего легко скользят по чужой ладони в успокаивающем жесте, и это не скрывается от Чонгука. У него не было времени думать о чем-то, кроме Тэхёна, поэтому сейчас полное осознание медленно доходит до него. Всё время, пока он отчаянно гонялся за Кимом, рядом был тот, кто обманывал, прикрываясь заботой. Мин был одним из немногих, кто одобрял упорство Чонгука, он стал ему хорошим другом и младший доверял Юнги. А по факту добрый хён оказался крысой и сливал нужную информацию. Неудивительно теперь, как Тэхёну удавалось знать его действия наперед, знать, что у детектива есть на него, обладать информацией и ловко ее преподносить, чтобы не выдать Юнги.       В какой-то степени своего напарника он мог назвать другом, а на самом же деле старшему нужно было лишь следить за его действиями. Он не злится, — на удивление злости нет на это совсем, — но обидно до отвращения. Обидно, что так глупо вёлся на всё это три года, просил о помощи, делился всем, что найдет, и был уверен, что Юнги так же заботит это дело, а энтузиазма меньше из-за характера.       Теперь стало кристально ясно, почему Мин сам рвался установить большую часть техники в чужом доме, почему под предлогами мог уезжать с работы и пропадать, как выяснилось, в доме за городом. Сейчас ему всё кажется очевидным, и глупо, что не замечал ранее, но он банально даже подумать не мог, что его напарник будет как-то замешан в этом — при таком раскладе заметить что-то было невозможно, а Юнги этим пользовался.       Чонгук открывает глаза, когда слышит шаги и видит удаляющуюся спину Пака, который оставил их с Мином одних. Он переводит взгляд на старшего, который, в свою очередь, на него не смотрит. Юнги не готов к разговору, но поговорить нужно. Он не думал, что так привяжется к настырному полицейскому, который сначала раздражал своей настойчивостью, потому что подкидывал ему работы и угрожал близким людям, а потом, со временем, от постоянного взаимодействия мнение изменилось. — Теперь я могу задавать вопросы? — Чонгук взгляд не отводит, смотрит пристально, но с долей обиды. — Можешь, — старший так и не поворачивается, смотря в окно в конце коридора. Его разрывает внутри, потому что перед младшим стыдно, но и иначе поступить он не мог. — Как давно вы знакомы? — Около семи лет с Чимином, с Тэ я познакомился немного позже. — Как ты влез в их дела? — Как ты знаешь, семь лет назад родители Чимина погибли в аварии, — вздыхает, собирая мысли в кучу, и сцепляет пальцы в замок, опуская локти на подлокотники. — Я тогда проходил практику, даже из академии не выпустился. Как я и говорил, у семьи Пак был небольшой бизнес, и рассматривался вариант убийства, а не несчастного случая. Офицер, за которым я был закреплён, вел это дело, там я впервые и увидел Чимина. Увидел и влюбился, — он немного грустно улыбается, замолкая на несколько секунд, но продолжает: — Я не мог прекратить думать о нем, он был таким разбитым, одиноким, часто появлялся в участке, и я старался хотя бы как-то его успокаивать, пока он там. Допросы как свидетеля превращались в разговоры по душам. А потом дело закрыли и больше мы не виделись. Я закончил академию, устроился работать в тот же участок. Мы встретились снова больше чем через два года. Не могу сказать, что стали хорошими друзьями или были близки, нет. Я проявлял внимание, много внимания, потому что сдержать себя от очередной якобы случайной встречи, было сложно, хотя я думал: мои чувства прошли за такое время. Он отшивал мягко, аккуратно, но не давал даже малейшей надежды. В то время я познакомился и с Тэ. Мы иногда зависали втроем, они даже тянули меня на свои университетские тусовки. Я видел, как их внезапное желание начать свой небольшой бизнес начало приносить плоды. Чимина я не прекращал любить, а Тэхён стал мне как младший брат, что ли, — он снова ненадолго замолкает, будто ища в голове нужные воспоминания. — Когда Тэхён начал воровать, я был не в курсе. Сначала он пробовал один, потом притянул к себе Чимина, и через какое-то время, когда вопрос с охранными системами встал остро, Чимин пришёл ко мне. Я думаю, он знал, что если я не поддержу, то точно не сдам. Тогда я занимался убийствами, и грабежи меня не касались. Но я не смог отказать, потому что страх, что эти двое куда-то вляпаются, стал сильнее. Я пробовал их уговорить, чтобы они этого не делали, но после пары ограблений втянулся сам. Потом появился ты, настырный и очень проницательный. Я осознавал, что ты найдешь Тэхёна, всех по итогу найдешь, и хотел, чтобы это случилось как можно позже, поэтому, узнав, что ты остался без напарника, а в отделе появилось место, перевелся к вам.       Чонгук молча переваривает услышанный рассказ, пытаясь понять, что он чувствует, но мысли довольно сумбурные. Ему никто ничего не обещал, конечно, но Юнги он доверял больше, чем кому-либо, а оказалось, что тот весело наблюдал за его попытками поймать Тэхёна. О том, что Мин был связан со старым делом Пака, он слышит впервые, хотя в личном деле и одного, и другого это должно было быть указано. Но он проверял, такой информации нет. Информацию, которой он якобы пытался помочь Чону, он тоже тщательно отбирал. В памяти всплыла машина, которая пропала в пустом переулке — видимо, когда ты полицейский, помогать намного удобнее. — В доме Ли вы использовали ИПС. Почему ты не скрыл это? — голос Чонгука нарушает тишину пустого коридора. — А смысл? Когда я понял, что он необходим для обхода системы, то уже был готов, что ты узнаешь о третьем человеке. Даже если бы я скрыл отчет техников, ты бы все равно узнал, — Юнги легко жмет плечами и впервые смотрит на младшего, готовый увидеть злость, презрение, но в чужих глазах видит только обиду от оборванного доверия, и от этого становится еще тяжелее. — Как приходят заказы? Никто не мог их отследить, даже когда находили заказчиков. — Через даркнет. Сеть скрыта, отследить там что-либо — невозможно, — Мин тихо хмыкает. — И долго бы ты смог скрывать это от меня? — Да. Если бы не похищение Тэхёна, ты бы никогда не узнал. — Но ты же видел, что мне уже плевать, я не собирался никого сажать. — Их безопасность мне дороже собственной, у меня все доказательства на них, а им нужно было прикрытие в тени, — Юнги вздыхает, даже не надеясь на какое-то понимание, но он не мог иначе. В какой-то момент оказался меж двух огней из-за того, что глупо привязался к младшему. — Ты перестарался, втираясь ко мне в доверие. Ты был единственным, кому я верил, — Чонгук усмехается, находя эту ситуацию довольно ироничной и глупой. — Я люблю свою работу, и, придя к вам, был разочарован работой других. Они будто считали преступление таковым, только если кого-то убивали, в остальном никто не хотел разбираться. Ты раздражал из-за навязчивого желания влезть в мои дела, я заколебался отслеживать каждое твое движение, особенно когда ты следил за Тэ. А потом посмотрел с другой стороны. Парень, едва ли младше меня, и почти самый младший в отделе, единственный рвет жопу, чтобы что-то сделать не ради премии, не сажает первого подходящего, а хочет докопаться до правды. Я доверял тебе так же, только рассказал немного меньше о своей жизни. Странно, но я действительно дорожил нашей дружбой, Чонгук, поэтому прости за все эти три года. — Ты же понимаешь, что не верю тебе? — он хмыкает, скрещивая руки на груди. Хотел бы верить, но точно не сейчас. — Понимаю, — старший поднимается. Он рассказал достаточно, чтобы Чону было о чем подумать. — Я в участок, нужно довести дело Ли до конца. — Почему ты взял меня с собой в дом? — Мин прилично отходит по коридору, когда его останавливает чужой голос. — Я видел твои глаза, когда приехал. Из твоего мира забрали нечто важное. Если бы у меня забрали Чимина, я бы разбился вдребезги. Так что я просто тебя понял.       Юнги спускается на первый этаж, видя сидящего возле кофейного автомата Чимина, который крутит в руках пустой стаканчик. Полицейский смотрит на уставшего парня и внутри что-то сжимается. Они оба понимают, что на месте Тэхёна мог быть кто-то из них. Если бы Ли был умнее, если бы действовал обдуманно, если бы Ким не надел кольцо — они бы не нашли, а исчезновение Чимина стало бы лишь вопросом времени. Мин, кажется, потратил пару жизней, пока они ехали к дому Кима после звонка младшего, а за Пака он отдал бы все. — Ты как? — старший аккуратно опускается рядом. В больнице практически никого нет, на улице глубокая ночь, и лишь редкий дежурный персонал ходит по коридорам. — Приходит осознание, — Чимин поднимает на полицейского взгляд, полный усталости. — Вы поговорили? — Да, — он притягивает к себе младшего, заставляя опустить голову себе на плечо, и кончиком носа зарывается в русые пряди волос. Всё это время, когда они пересекались в присутствии Чонгука, Мину стоило огромных усилий полностью игнорировать этого парня. — Не думаю, что он простит меня. — Ему определенно нужно время, — Пак слабо поворачивается, садясь удобнее, и утыкается носом в теплую шею, ощущая себя, наконец, в безопасности. Он чувствует, как чужие пальцы ласково скользят между лопаток. Они все раскрыты перед Чонгуком, ему больше не нужно бояться за хёна, возможно, теперь он, наконец, перестанет отказываться от него. Чимин обещает себе подумать об этом немного позже. — Я волнуюсь за Тэхёна. — Он крепкий, всё будет хорошо. Оклемается и с гипсами в чужой дом залезет, — тихо смеется, оставляя легкий поцелуй на чужих волосах. — Я могу оставить тебя тут? — А ты уходишь? — Пак не хочет двигаться с места, он слишком устал за сегодняшнюю ночь, а она даже не закончилась. — Да, малыш, мне нужно в участок. Ты будешь в порядке? — Да, всё нормально, — парень отрывается от шеи старшего, слабо улыбнувшись, и поднимает на него взгляд. Юнги не ожидает, что младший потянется к нему, оставляя на губах короткий поцелуй. — Спасибо, хён, — Чимин не может сказать, за что точно благодарит. За всё сразу. И за то, что поставил их безопасность выше, за то, что помог найти Тэхёна, за то, что всегда оказывается рядом. Чимин поднимается, оставаясь в чужой легкой куртке, закутываясь в нее, и не спеша уходит наверх.

***

      Тэхён просыпается ранним утром от того, что его руки будто засунули в раскаленные тиски. Парень медленно открывает глаза, пытаясь понять, где он. Запах лекарств и антисептика режет обоняние; он понимает, что помимо боли в руках у него дико раскалывается голова. Воспоминания медленно поступают в его мозг, который, кажется, сейчас растает и вытечет к чертям, потому что голова болит до приступа тошноты.       Тэхён пытается приподняться, но это движение сразу отдаётся пульсирующей болью в черепной коробке, и он просто старается поднять руки. На обеих руках гипс, плотно обмотанные бинтами. Видимо руки отекают и гипс давит на и без того потревоженные кости. Твердый материал покрывает не всю руку, и его можно снять, видимо это для обработки швов. Его запястья и пальцы явно очень отекли, и твердая фиксация давит на швы и переломы, доставляя ужасную боль, хотя ломать кости, определенно, было больнее.       Тэхён фокусируется на часах, которые висят напротив него на стене — пять утра. Он понимает, что находится в палате, довольно большой; стены не белые, а какого-то персикового оттенка, чему он очень рад, потому что такое обилие белого цвета резануло бы ему по глазам. Обведя медленно взглядом комнату, он замечает большое кресло в углу и уснувшего в нем Чонгука. Хочется пить до ужаса, но парень понимает, что в таком состоянии вряд ли поднимется, а о том, чтобы взять в руки стакан — и речи не идет. Все пальцы, кроме больших, затянуты в гипс.       Ощущать себя беспомощным — не приятно, осознавать, что тебе в данный момент нужна чужая помощь, чтобы банально попить — ужасно, но он всё же понимает, что не время для гордости. — Чонгук, — голос хриплый и тихий, в горле пересохло от такого долгого сна, поэтому он прокашливается. Будить полицейского не хотелось бы, но выбора нет. — Чонгук! — выходит чуть громче, и Чонгук слабо вздрагивает, просыпаясь.       Шея и спина затекли от неудобного сна сидя, но не критично. Чон садится ровно, разминая шею, и, смотря на Тэхёна, встречается с его взглядом, поднимаясь. — Что такое? — он быстро подходит к кровати, обеспокоенно рассматривая чужое бледное лицо, чем вызывает у Кима улыбку. — Можешь подать воды? И помочь встать, — во рту сухо настолько, что язык приклеивается к нёбу. — Вряд ли ты сможешь подняться, — Чонгук берет с тумбочки бутылку простой воды, откручивая пробку, и тянется к небольшому пульту на боку кровати, нажимая кнопку. Изголовье начинает медленно подниматься, и даже от такой смены положения голова начинает кружиться, вызывая тошноту, но Ким подавляет неприятное чувство. Благодаря механизму он почти сидит в кровати. — Да, сам бы я точно не поднялся, — помимо головы и рук, он понимает, что побои сказались на всем теле, переполняя его тупой болью, но на фоне остального она почти незаметна. — Давай бутылку. — Ага, ты как ее держать собрался? — усмехается и аккуратно подносит горлышко бутылки к чужим губам. Ким вздыхает, понимая, что действительно не может поспорить, и все же пьет с чужой помощью. От такой долгожданной влаги ему на секунду даже кажется, что боль уходит. — Что болит? — будто читая его мысли, спрашивает Чонгук. — Проще сказать, что у меня не болит, — Тэхён закрывает снова глаза, чтобы комната не кружилась. — Голова и руки просто ужасно. И всё тело от ударов, — его кровать снова опускается, позволяя ему лежать. — Сейчас попрошу, чтобы тебя обезболили, — Чонгук выходит из палаты, возвращаясь через несколько минут с молодой медсестрой, которая отточенными движениями вкалывает Киму дозу обезболивающего, говоря о том, что, когда боль пройдет, следует еще поспать.       Когда они снова остаются одни, повисает молчание. Тэхён чувствует ужасную вину за всё, что случилось. В голове красным светится мысль, что это всё от его детского поведения, достаточно было просто поговорить с Чоном, тот бы смог защитить, Ким сам бы смог спрятаться, но он игнорировал, и это привело к такому плачевному положению. — Прости меня, — Тэхён нервно кусает губы, отводя взгляд на едва посветлевшее небо за окном. — За что? — Чонгук искренне удивляется, не отходя от чужой кровати. — Если бы я поднял трубку, если бы поговорил с тобой, меня бы не похитили, и я бы не создал столько проблем ни себе, ни другим. А еще я испортил твою рубашку, — он слабо улыбается, но взгляд от окна не отводит. — Я отдам тебе еще одну, — Чонгук копирует чужую улыбку и протягивает руку, согнутыми пальцами едва касаясь холодной щеки парня, привлекая внимание. — Тэхён, — он тихо зовет, но тот не поворачивается, — Тэ, повернись, — Ким поджимает губы, но всё же переводит на него взгляд. — Никто тебя не винит. Мы все испугались за тебя, и поверь, волновало лишь то, что Юнги тебя нашёл. — Как вы меня нашли? — он немного прижимается щекой к теплым пальцам, чувствуя приятные мурашки от контраста кожи. — То кольцо, что хён тебе подарил, было с отслеживанием, — детектив большим пальцем поглаживает чужую щёку, но ощущает, как через несколько секунд Ким вздрагивает. — Юнги… Подарил… Как он его отследил? — Через свои компьютеры, — Тэхён не хочет оказаться прав в своих догадках, но Чонгук добивает: — В твоём доме за городом, — он видит, как расширяются чужие глаза, как в них мелькает паника и горько усмехается. — Тэ, эй, Тэхён-а, успокойся. Никто об этом не узнает, — качает головой и убирает руку от чужого лица, аккуратно садясь на край кровати, не отводя от парня взгляд. — Неужели ты еще не понял, что мне уже всё равно? — Ты выиграл, — тихо усмехается светловолосый, аккуратно стараясь повернуться на бок, но шипит от резкой боли в области живота, сразу замирая. — Поймал всех. — Мы оба проиграли, — легко пожимает плечами, — ведь я ничего не могу сделать, хоть и знаю всё. — Ты можешь меня посадить, — Тэхён тихо смеется, понимая, что такого варианта давно не рассматривали. — Не смогу снова остаться без тебя, — без тени сомнения выдыхает Чон, и сердце Тэхёна сжимается от того, как уверенно и нежно были сказаны эти слова.       Ким замолкает, прикрывая глаза. Совесть не позволяет радоваться, и не то у него положение, чтобы разговаривать о том, что между ними происходит. Он обязательно поднимет эту тему, но позже. Сейчас ему просто легче от того, что Чонгук рядом, явно не злится на него и не обижен, но парень явно доставил ему проблем, поэтому смотреть в чужие темные глаза стыдно. Глупо отрицать собственные чувства, потому что там, в подвале, он действительно ждал именно его, потому что Чон для него в тот момент значил безопасность. — А где Чимин и Юнги? — тихо спрашивает парень, чувствуя, как боль отступает и его снова клонит в сон. — Мин уехал в участок, Чимин поехал собрать тебе вещи и покормить собаку, вернётся, пока ты проснешься, — Чонгук видит, как Ким начинает засыпать и встает с кровати, поправляя тонкое одеяло. — Не уходи, — уже на грани сна выдыхает Тэхён, понимая, что полицейский слез с кровати. — Спи, я никуда не уйду.       Следующий раз Тэхён просыпается практически в обед и чувствует себя так же паршиво. Голова кружится, как карусель, тело болит от каждой мысли о движении, а руки всё еще ощущаются в адском пекле. Плечо затекло, и он хочет перевернуться на спину, едва тело двигается, как чьи-то руки сразу начинают ему помогать. Снова это чувство беспомощности, которое режет острыми лезвиями. Он никогда не был против принимать чужую помощь в чём-либо, но всю жизнь полагался на себя во всём. Знал, что есть люди, которые всегда ему помогут, но редко просил о помощи, не желая кого-то напрягать, если в состоянии справиться сам, и сейчас собственная бесполезность в элементарных вещах бесит до ужаса. — Кажется, он проснулся, — слышит Тэхён голос Чимина и медленно открывает глаза. — Точно, проснулся. Ты как? — Как человек, который получил битой по голове, — он морщится от яркого света, закрывая глаза рукой, и кто-то сразу задергивает шторы. — Я пойду врача найду, скажу, что ты проснулся, — говорит Чонгук, обозначая свое присутствие, и выходит из палаты. — Я очень рад, что с тобой не случилось ничего серьезного, — Пак пододвигает стул к кровати, садясь. — Мне перебили руки. Там хоть пальцы остались? — невесело хмыкает Тэхён и тихо добавляет: — Помоги попить, пожалуйста. — Тебе собрали все, пару спиц, маленькие пластины, и все срастется, — Чимин спокойно подносит бутылку воды, помогая Тэхёну утолить жажду. — Есть хочешь? — Нет, — качает головой, переведя взгляд на свои руки. — Ты как мистер Крабс, — Чимин руками имитирует клешни, намекая на единственные рабочие пальцы друга, и тихо смеется, заставляя этим улыбнуться и Тэхён. — Прости, что я столько проблем принес, — сразу извиняется, виновато поджимая губы. — Еще и хёну пришлось себя раскрыть. Как Чонгук отреагировал на это? — В моменте никак — ему было плевать, а потом… Ну, кажется, он сильно обижен на хёна, не планирует прощать и совершенно не хочет видеться или разговаривать.       Тэхён тяжело выдыхает, закапываясь в чувство вины еще глубже. Конечно, все будут говорить, что он не виноват, но сам он так не считает и считать не будет. Зная, как сильно Чимин берег тайну Юнги, становится еще хуже. — Тэхён-а, хватит загоняться, — вздыхает парень, который друга, как открытую книгу читает и все его переживания видит. — Юнги сам решил раскрыться перед Чоном, этого можно было избежать, но это было его решение, и даже я не стал его останавливать, хотя мог. Понимаешь? Если бы это привело к плачевным последствиям, был бы смысл в самокопании, а сейчас его нет. Прекращай. Они оба взрослые люди и в своих взаимоотношениях разберутся.       Тэхён на это только кивает, и в этот момент возвращается Чонгук вместе с врачом. Кима быстро осматривают, объясняют его состояние, которое оказывается менее плачевным, чем он думал. У него нет серьезных повреждений, кроме рук, и даже сотрясение средней тяжести. Голова будет кружиться и болеть какое-то время, а дискомфорт в руках пройдет через несколько дней. Тэхён понимает, что еще легко отделался, но ему просто повезло. Ли довольно глуп и, видимо, подобное проворачивал впервые.

***

      Время в больнице течет ужасно медленно, хотя Чонгук постоянно как-то отвлекает его, если находится рядом, а он в действительности всегда рядом, иногда уходя на работу. Приходит рано утром, уходит поздно вечером. Тэхён чувствует себя неловко, потому что детектив буквально кормит его с ложки, даже когда парень хочет попробовать сам — не позволяет. Голова болит практически постоянно, Ким даже привык к этому, а рукам действительно становится легче через несколько дней.       Хосок и Джин, которых временно нет в городе, обрывают ему телефон. Даже Намджун пару раз забегал проведать. Чимин и Юнги приходят регулярно. Небольшая тумбочка возле кровати готова сломаться от обилия фруктов, которые Тэхён чисто физически не успевает есть. Хотя главная причина в том, что нужно просить Чонгука почистить ему хотя бы апельсин, а сердобольный детектив начинает ему потом дольки с рук давать. Ким от такой заботы испытывает странную смесь эмоций: очень смущается от того, что его кормят постоянно, как ребенка, а с другой стороны — то, с какой нежностью это каждый раз делает Чонгук, заставляет в душе разливаться тепло.       Они так ни разу и не поговорили про ночь, которую провели вместе, или про свои отношения теперь. Чонгук и хотел бы, но прекрасно видел, что Ким от чего-то пока не хочет это обсуждать. Это задевает немного, но в связи с последними событиями, он готов подождать хотя бы до выписки. — Я больше не могу находиться тут, — вздыхает Тэхён, который от скуки готов на стену лезть. Они пересмотрели уже все фильмы, которые Чонгук успел скачать, детектив даже книги пробовал ему вслух читать. Парк перед больницей они исходили вдоль и поперек раз шесть, и от знакомых кустов Кима начинает тошнить хуже, чем от головокружения. Руки уже не беспокоят, если не пытаться двигать пальцами, и голова болит уже не так сильно с каждым разом. — Швы тебе снимут только через пять дней, терпи, — Чон пожимает плечами, чистя апельсин возле чужой кровати. — Я не привык так долго ничего не делать. Чимин скоро загнется один в компании. — А ты сейчас такой помощник, — вливает сарказм в свои слова, на что Ким только закатывает глаза и берет в рот оранжевую дольку, которую поднесли чужие пальцы к губам. — Но я могу что-то делать хотя бы из дома. Руки не болят, швы уже не кровят, таблетки я и так могу сам пить. — С таблетками согласен. Эта мадам, которая сюда ходит, меня раздражает, — Чонгук хмурится, вспоминая медсестру, которая стала носить Тэхёну таблетки последние дня три. Такое чувство, что она перед палатой, задирая форму повыше, расстегивала посильнее и готова вывихнуть себе задницу, виляя бедрами. — Не ревнуй. Не она меня апельсинами каждый день кормит. И может она по твою душу, — Ким только тихо хмыкает, осматривая Чонгука, сидящего в чёрной футболке и шортах, которые не скрывают его крепкие бедра. С улучшением состояния Тэхёна возвращаются и его прежние признаки одержимости. — Сомневаюсь, что цифры на моем счету будут привлекать её, как на твоём. — Я поговорю сегодня с врачом, пусть выписывает. — Напиши мне потом, я тебя заберу. — Ну уж вести машину я могу. — Да что ты? И как ты собрался руль держать, самоуверенный ты наш? — Ладно, — спорить с Чонгуком себе дороже. Они успевают посмотреть еще какой-то не очень обременённый смыслом фильм, когда Чонгука вызывают на работу.       Ким Тэхён обладает потрясающим даром убеждения, не будь у него этого, не было бы и своей, довольно успешной компании. Именно поэтому уже вечером он медленно и аккуратно собирает свои немногочисленные вещи. Спасибо голосовому помощнику в телефоне, благодаря которому он может дозвониться до Чона. Детектив забирает его из больницы, помогая с вещами, и аккуратно усаживает в машину, пристёгивая. — Если нужна помощь, я могу остаться у тебя, — парень заводит машину, отъезжая от здания клиники. — Спасибо, но ты и так потратил на меня уйму времени. Я справлюсь, уже немного приноровился брать мелкие вещи, — Тэхён не готов эксплуатировать полицейского еще и у себя дома. Ему нравится чужая забота, на самом деле, очень нравится, но совесть не позволяет оставить Чонгука при себе. Хотя он понимает, что тот совершенно не против и скорее даже за. За всё время в больнице Ким получил столько заботы и внимания, сколько не получал за всю жизнь.       Машина останавливается возле большого дома, Тэхён осматривает свой дом, и ощущение у него, будто он тут не был несколько месяцев, а прошла лишь неделя. Ожидаемого облегчения от родных стен не наступает, когда он заходит в дом. Внутреннее напряжение почему-то сохраняется, но парень решает не придавать этому значение. — Тебе точно не нужна помощь? — пробует еще раз Чонгук, не желая оставлять парня одного, но и навязывать свою помощь не хочет. — Гук-а, всё в порядке. Мне нужно обрабатывать швы и сам я не смогу. Приедешь утром? — он слабо улыбается, понимая, что его все равно не оставят, да и если быть честным с собой, он не хочет, чтобы оставляли. — Ладно, хорошо, приеду утром, — сдается без боя, потому что уже давно знает, что заставлять бесполезно.       Чонгук понимает, что если останется еще ненадолго, то точно не уйдет, или будет снова до глубокой ночи ждать за привычным поворотом. Ему не хочется оставлять Кима без присмотра, от этого неспокойно, потому что, придя в этот дом в прошлый раз, парня он тут не обнаружил. Уверяет себя, что всё будет хорошо, но все равно несколько раз просит Кима звонить в случае надобности, настаивая, что он не причиняет неудобств.       Оставшись в пустом доме в одиночестве, Тэхён попытался расслабиться. Фоном включает телевизор, с горем пополам делает себе кофе, едва донеся чашку до дивана, и расслабленно усаживается на диван. Голова, к счастью, не болит, поэтому он начинает бездумно переключать каналы, через трубочку втягивая кофе. Его хватает максимум на пятнадцать минут игнорирования собственной тревоги. Парень постоянно хочет обернуться, буквально стеклянные стены больше не придают уют, а напрочь лишают защищенности, делая пространство вокруг слишком огромным.       Он всегда держал свои эмоции под контролем, не считал себя трусливым, но эта ситуация не вписывается в рамки обычной. В таком большом доме он давно перестал чувствовать себя полностью комфортно, но это его дом, он сам тут всё делал, и доля уюта всё же оставалась тут. Однако сейчас и это улетучилось полностью, как бы он не старался отвлекаться, постоянно мерещатся шорохи или движение на периферии зрения. На него давит чувство, будто кто-то в доме есть.       Его так и тянет куда-то убежать, скрыться, желательно в менее большое помещение. Ему просто катастрофически не хватает чувства безопасности. Он двести раз успел пожалеть, что попросил Чонгука уехать — будь Чон рядом, ему было бы абсолютно комфортно и спокойно. Тэхён привык к его присутствию за неделю в больнице, привык к разговорам ни о чем и его глупым шуткам. Первая мысль — позвонить, но снова внутри расплывается чувство беспомощности и стыда. Неужели он, взрослый парень, не может перебороть себя и спокойно находиться в собственном доме? Но еще через пять минут понимает, что нет, не может, и набирает знакомый номер. — Что-то случилось? — Чон поднимает буквально после первого гудка. — Нет, но… Ам… Ты можешь приехать, пожалуйста? — неуверенно произносит, снова немного дергано оборачиваясь и всматриваясь в темноту на улице. — Тэ, что такое? — на заднем фоне слышно копошение, он начал одеваться. — Не знаю, мне… Просто страшно. Видимо, психологически я еще помню, как на меня напали, — Ким тихо выдыхает, стараясь расслабиться, потому что даже от чужого голоса легче. — Я буду через пятнадцать минут. Можешь разговаривать со мной, — спокойно говорит Чонгук, стараясь не выдавать своего волнения, чтобы не тревожить Тэхёна еще больше. — Нет, не отвлекайся от дороги, всё хорошо, я подожду тебя. — Хорошо, я быстро.       Тэхён сбрасывает звонок и внутри сразу отпускает половина нервозности, потому что Чонгук приедет, уже легче, от этого легче. Он чувствует себя глупо, впервые сталкиваясь с подобным поведением от самого себя, не хочет заставлять Чона или кого-то другого волноваться. Только перебороть себя и собственный страх оказывается слишком сложно, приходиться убеждать себя мыслью, что бояться — не стыдно.       Чонгук, как и обещал, приезжает через пятнадцать минут, быстро заходя в дом. Когда Ким позвонил, он едва приехал к себе, поэтому вернуться обратно не занимает много времени. Тэхён едва может сдержать радость и облегчение от чужого присутствия, и полицейского перемыкает. Он всегда видел этого парня, уверенного в себе, наглого, иногда дерзкого — он на всех уверенно смотрел с высока, а сейчас едва держит в себе негативные эмоции, которые до всех событий, наверное, в таком количестве и не ощущал. Его терзает чувство вины и страха, и он банально не может справиться с этим самостоятельно. — Иди сюда, — детектив подходит ближе к парню, который вышел его встретить, и аккуратно притягивает к себе, обнимая. Ладонь сразу накрывает затылок, успокаивающе поглаживая по волосам, а вторая рука мягко сжимает талию. — Давай я тебя заберу, м?       Тэхёна накрывает ощущение полной безопасности, и он на секунду готов просто расплакаться от облегчения. Храбриться уже нет смысла, на данный момент, когда он даже защитить себя толком не может; ему действительно лучше побыть в другом месте, потому что в своем доме он расслабиться не сможет. Поэтому на предложение он лишь кивает, не решаясь спорить. — Тогда пошли, я помогу тебе собрать вещи, и мы поедем ко мне.       Тэхён не дает себе много думать и собирает самые необходимые вещи в сумку. Чонгук понимает внутреннее состояние парня и помогает лишь там, где это действительно необходимо, смиряя собственные порывы сделать всё за него, но понимает, что Ким и так чувствует себя беспомощным.       Дорога до квартиры Чона проходит в тишине, потому что морально Тэхён вымотан и хочет просто отдохнуть. Невольно вспоминается момент, когда он пробрался в чужую квартиру, опустошив пачку печенья и украв самую удобную рубашку, которую когда-либо носил.       В квартире детектива тепло и чисто, и выглядит она намного безопаснее. Тэхён даже задумался о покупке новой небольшой квартиры вместо дома, когда руки заживут. Он немного неловко раздевается с чужой помощью и замирает на пороге, вспоминая, что квартира Чонгука так-то однокомнатная и, возможно, жить вдвоем тут для Чонгука будет не очень удобно. — Что такое? — Чонгук замечает чужое замешательство и вздыхает. — Прости, я забыл, что у тебя квартира однокомнатная. Я точно не помешаю? — он виновато отводит взгляд, а Чон снова шумно вздыхает. — Тэхён, ты меня достал, — он резко сокращает и так небольшое расстояние между ними, обхватывая ладонями чужое лицо, заставляя смотреть в глаза. — Я взрослый человек, могу здраво рассудить перед тем, как приглашать кого-то. Что с тобой? Где тот, кто выводил меня из себя до трясучки, играл на моих желаниях и сводил с ума? — Выбили железной битой, — тихо усмехается, не отводя свой взгляд от темных глаз напротив. — Так возвращай, — он не медлит, притягивает окончательно к себе и настойчиво целует. Аккуратно переводит одну руку на затылок, стараясь не тревожить места ушибов, но не позволяет отстраниться, проталкивая язык между чужих приоткрытых губ. Тэхён в крепких руках сразу растекается, впитывая в себя те ощущения, от которых сходил с ума. Голову кружит, но далеко не от ударов. Он только сильнее прижимается, так же настойчиво отвечая на поцелуй, и тихо скулит, потому что не может прикоснуться.       Оба осознают, что соскучились по такой близости, и сейчас это настолько необходимый глоток воздуха, что надышаться их личным кислородом слишком сложно. Чонгук целует мягче, скользя языком по чужому, сплетая в незатейливой ласке, и слегка кусает мягкие губы, улыбаясь в поцелуй. Он отстраняется, сжимая пальцы на тонкой талии, и снова смотрит в кофейного цвета глаза. — Это достаточно веский аргумент, что ты не мешаешь? — мягко выдыхает, не отстраняясь сильно от влажных розовых губ, и снова коротко целует. — Да, но мне по голове дали, я так быстро все забываю, — Тэхён усмехается с легкой наглостью, прекращая думать о лишних вещах. — Ничего, я напомню.       Чонгук отпускает его, подхватывая с пола сумку, и уносит ее в спальню. Тэхён действительно прекращает терзать себя мыслями, размазывать сопли по своей жизни и спокойно идет на кухню, находя в том же ящике, что и в прошлый раз печенье с солёной карамелью. Пока Чон освобождает место в шкафу для его вещей, парень кое-как заваривает себе чай, едва не вывернув на себя кипяток, но обошлось.       Чонгука вид освоившегося в момент Кима радует. Он приносит светловолосому домашнюю одежду, которую Тэхён, видимо, специально с собой не взял, чтобы позаимствовать у него снова вещи. Ким быстро переодевается в свободную майку и шорты ниже середины бедра — в вещах полицейского почему-то комфортнее, чем в своих.       Уже поздно ночью, когда оба лежат в одной кровати, в воздухе повисает ярая необходимость обсудить то, что есть между ними. — Я тогда испугался, — вдруг говорит Тэхён, поворачиваясь на бок и смотря на Чонгука. — Когда утром не увидел тебя в доме, испугался, что ты просто утолил желание и больше тебе ничего не нужно. А потом увидел ту прослушку. Чимин убеждал меня поговорить с тобой, но я боялся услышать подтверждение своих слов, — Чонгука чужая честность удивляет, хотя благодаря Паку он и так все знал. — Меня очень резко выдернули в Ильсан, позвонил Кан и сказал, что поезд через полчаса, а будить тебя я не хотел. Думал, проснешься утром, позвоню и всё объясню. Как оказалось, Ли заплатил Кану, чтобы тот вытурил меня из города, — он тоже поворачивается в сторону Тэхёна, придвигаясь ближе. — До сих пор боишься? — Не знаю, — он укладывает руки удобнее, чтобы твердый гипс не мешал. — Мы вели себя, будто ничего не было. Но твое присутствие меня успокаивает, особенно в первые дни в больнице, когда хреново было, и когда засыпал, и когда просыпался, — он переводит взгляд на лицо полицейского и выдыхает. — Даже когда Ли пытался напугать меня, говоря, что убьет, в ужас меня приводили не его слова, а осознание того, что тебя может не быть в городе.       Чонгук легко улыбается, протягивая руку, и мягко проводит пальцами по щеке Кима. В голове до сих пор жуткая картина избитого Тэхёна с разбитыми губами и наливающимися синяками на лице. Кровь на его волосах, разбитая голова и переломанные руки приводили в ужас в тот момент — хотелось его вынести как можно дальше, спрятать так надёжно, чтобы больше никто никогда не нашёл. За тот короткий вечер он, кажется, поседел на полголовы, но то облегчение, которое он испытал, найдя Тэхёна, было самым сильным за всю жизнь, и больше такого он испытывать не хочет.       Чонгук аккуратно придвигается к Киму, стараясь не тревожить руки, и притягивает к своей груди. Тэхён охотно прижимается к нему, перемещая свою голову на крепкую грудь, покрытую приятной тканью футболки и затихает. — Ты мне нравишься, — негромко произносит Чонгук, длинными пальцами прочёсывая пепельные пряди. — Три года назад ты меня раздражал до ужаса, высокомерный, уверенный в своей безнаказанности, делающий, что захочешь, и ничего за это не получающий. Я долго думал, когда меня начало так прибивать рядом с тобой, и мне кажется, еще с того момента, как я начал следить. Узнавать, что ничерта ты не высокомерный, что делу отдаешься, которым живешь, для Чимина готов на всё, и что деньги из тебя тварь не сделали. Даже люди, с которыми ты общался, выделялись своей человечностью. — Даже Хосок? — вдруг выдает Ким, и Чонгук видит, как у того черти в глазах костры жгут. — Вот тебе надо было испортить всё? — Чонгук закатывает глаза, снова смотря на парня, и вздыхает. — Ты перебил мое признание. — Я дико извиняюсь, продолжай, — он ставит подбородок на грудь полицейского, но тот подкладывает под него руку, чтобы было удобнее. — В тебя невозможно не влюбиться, Тэхён, ты знаешь это? — Чонгук не сдерживает легкую улыбку. Ким опирается на локоть, немного приподнимаясь, и касается своими губами чужих, задерживаясь на несколько секунд. — Ты тоже раздражал меня до нервно дергающихся глаз, Чон Чонгук, — тихо смеется, смотря в глаза, которые кажутся чёрными в темноте. — Но я уже не могу представить, как это — без тебя, поэтому не смог не влюбиться.