So much hides behind my smile

Это утро кажется необыкновенно свежим. Может дело в том, что приятная компания заставляет поневоле улыбаться или разгорячившаяся после короткой пробежки кровь становится причиной очередной остановки и такого необходимого глотка воздуха. Камило не уверен, что вынуждает его улыбаться, и что именно затрудняет дыхание. Но он не стал бы ничего менять, пока Бруно смотрит на него так проникновенно. Он будто хочет что-то вычитать в Камило, но постоянно натыкается на невидимую преграду и отступает. Не допытывается, не лезет с расспросами, а лишь иногда терроризирует юношу взглядом, что кажется вовсе не навязчивым, а в какой-то степени даже милым. Вокруг все трепещет от малейшего дуновения ветра. Камило кажется, что он тоже поддается этому порыву. Он поежился от последующего вихра, который вместе с утренней прохладой заставил пожалеть о забытом пончо. Парень в очередной раз выбегал из дома, будто он не выходил на прогулку, а сбегал ото всех: от Касито, от Мадригаль. В любом случае удивление Пепы от его раннего подъема была чем-то, что нельзя пропустить ни в коем случае. Парень встретился с Бруно в конце Энканто, где проживала тетушка Паола. Место было неслучайным, ведь не хотелось бы быть подслушанными вездесущей Долорес. Сейчас они идут рука об руку по узкой тропинке в сторону реки. Их пальцы слегка соприкасаются, но ни один из спутников не решается взять другого за руку, довольствуясь и таким минимальным контактом. Наверное должно быть неловко, но ни Камило, ни Бруно не чувствуют неудобства или стыда. Все кажется таким естественным и одновременно недоступным, что хочется сохранить в памяти каждый момент: как подрагивают его ресницы, как сжимаются губы в тонкую линию, когда мужчина уходит в свои мысли, как вовремя оказывается он рядом, стоит Камило запнуться о какую-то корягу. Камило не хочет, чтобы его чувства, какими бы неправильными они не были, стали помехой его общению с Бруно. Он просто хочет быть рядом. По-человечески, по-дружески или по-родственному — как угодно. — Думаю, тут уж Долорес нас не подслушает, — усмехается Камило. — Да, уж. Хотя я бы не был так уверен, — Бруно резко ускоряется и разворачивается к парню, шагая теперь вперед спиной, — За столько лет лишь один человек понял, что из дома я никуда и не уходил, — он бросает эти слова так легко. Вся семья попросила прощения друг перед другом, решив начать все заново во вновь построенном Касито, но Бруно не может легко оставить позади года, проведенные в компании крыс, это просто не забыть, Камило уверен. — Бруно, — парень от удивления даже сбивается с ровного шага, вдвоем они останавливаются в тени деревьев, — Ты же знаешь, что я не хотел тебя обидеть тогда. То есть, я же не знал тебя и воспринимал как страшилку, — парень запинается, когда говорит эти слова, голову опускает, старается не смотреть на мужчину. Бруно даже показалось, что у Камило задрожали плечи, будто он безмолвно плакал, — Прости, если бы я только знал! — неожиданно выкрикивает Камило в тишину леса. — Камило, я не в чем тебя не виню, — перебивает племянника Бруно, — Я же пошутил. Как я могу обижаться на тебя?! Ты был младенцем, младше, чем Антонио сейчас, когда я уходил! Конечно, ты думал так, как тебе об этом сказали, — дядя хватает его за плечи, — Ты… Ты удивительный! Я же говорил тебе, как восхищен твоей непосредственностью! Отзывчивостью! Твоя тяга к жизни — это то, чего не было у меня в свое время, — Бруно замечает, что парень начинает отрицательно качать головой, — Да-да! Я знаю, о чем говорю! Наши дары — мы их не выбирали. А они приносят столько проблем. Мои видения… Все в Энканто обвиняли меня в них, даже собственная семья! Но я ведь лишь вижу будущее, но ни как на него не влияю. Никто не хотел даже попытаться понять меня! Камило слушает его, затаив дыхание. Он осторожно ладонями накрывает руки, которые до сих пор лежали у него на плечах. — Камило. Твой дар — тоже не подарок. И опять-таки никто даже не собирается спросить тебя, а каково это? Притворяться этими если и не бездушными, то абсолютно глухими людьми! — выдыхает Бруно и смотрит на племянника с неприкрытой нежностью. Парень молчит с минуту, а после усмехается одним уголком губ и качает головой. — Я не понимаю. — Что? — рассеянно спрашивает Бруно и осматривает племянника, замечая, сведенные к переносице брови и настороженный взгляд. — Не понимаю, — от волнения Камило начал ходить из стороны в сторону, не замечая, как меняются его облики, во время тихого бормотания, — Не понимаю, нет. — Чшш… Успокойся, Камило, я здесь. Рядом, — Бруно плюет на границы, которые они выдумали в своей голове, и сжимает парня в объятиях так сильно, что ему стало почти больно. Камило вновь становится собой. — Я не понимаю, Бруно, — по имени Камило обращался к дяде так редко, что сложно вспомнить, а было ли это вообще. Бруно интригует, но пять букв имени не передают все оттенки эксцентричности и нотки причудливости мужчины. — Что не понимаешь? — спрашивает Бруно и неожиданно мягко утыкается в висок губами. С недоверием он замечает, что юношеская дрожь стала сходить на нет. Как может это прекрасное наваждение чувствовать себя спокойно в его руках? Его руки с проклятым даром создали столько предсказаний, которые погубили чье-то счастье, а этот чистый юноша ощущает умиротворенность рядом с ним. Так не бывает. Однако если этого не будет потом, то Бруно сойдет с ума от осознания, что все тепло развеялось как дым. — Почему из всех, буквально из всех людей, только ты это заметил? — срывается вновь на крик юноша и с неприкрытым отчаянием смотрит в глаза Бруно, пытаясь отыскать в них всю правду. Мужчина вплетает пальцы в волосы юноши и гладит его ласково по голове. Хочется успокоить Камило, прогнать его страхи. Но как справиться с чужими кошмарами, когда ты не способен совладать даже с собственными демонами? — Потому что я знаю тебя настоящего. И прости, что осмеливаюсь так говорить, — шепчет Бруно и вновь прижимается к юноше. — Тебе не за что извиняться, ведь все так и есть, — отвечает Камило и неловко льнет ближе, — Спасибо. И… Бруно? — Да? — Ты мне дорог. Очень, — Камило утыкается носом в плечо мужчине, стараясь спрятать взгляд, и обвивает его руками за шею. — Ты мне тоже. Так сильно, что даже не можешь представить, — улыбается Бруно и целомудренно целует Камило в лоб. Даже такое невинное прикосновение обожгло обоих. Границы выстроенные для соблюдения всех приличий стерлись, а Бруно и Камило чувствуют себя разрушенными и собранными из осколков, впервые им кажется, что они на своем вместе. У Камило голова кружится от всего этого, хочется и дальше стоять так, наслаждаясь теплом тела любимого мужчины. И что бы дальше не происходило, но к Элене он сегодня не пойдет. Пусть хоть один день Камило посвятит себе.