«Есть у каждого загадка, Уводящая во тьму»
Если бы Марлин было знакомо заклинание глухоты, она бы с радостью им воспользовалась, ибо не сомневалась в том, что никакое заклятье немоты не подействует на Сириуса. Не существовало ни единого способа заставить гриффиндорца замолкнуть, поэтому МакКиннон предпочла игнорировать Блэка в надежде, что ребячество, устроенное им после первого урока, прекратится. Однако так крупно она никогда еще не ошибалась. Если Сириус задал себе цель, то будет рьяно ее преследовать, какой бы бессмысленной она не была. — Марлс, ну, прости уже дурака этакого! — Сириус канючил, следуя по пятам за Марлин, а она лишь громче топала, выражая раздражение и нежелание вступать с ним в разговор. Марлс впервые в жизни жалела, что в Хогвартсе нет возможности перевестись на другой факультет. Возможно, на Пуффендуе она бы отыскала покой. Когтевран она исключила из потенциальных вариантов для перевода. Зубрилкой она не готова была становиться. — Я же не знал, что это твой первый поцелуй, барашек, — запыхавшись, тараторил Сириус. Он обогнал Марлин, преградив ей путь, и развел руки в стороны, чтобы она точно не смогла от него ускользнуть. В последнее время он пренебрегал формой и оставлял мантию где попало, словно нарочно забывал ее, чтобы она исчезла навсегда. Ворот белой рубашки был расстегнут на первые две пуговицы, а рукава закатаны по локти. Марлин прием Сириуса не оценила и пробежала под его правой рукой, заворачивая в другой коридор, уже пустынный, потому что все ученики торопились в столовую иным путем. А Марлин перед следующим занятием надо было успеть дописать эссе по травологии. Дело, конечно, было не в том, что Марлс решилась наконец-то взяться за ум, а в том, что ей хотелось заполучить хотя бы несколько мгновений без тараторки-Сириуса. Вдруг Сириус вцепился в тонкое запястье Марлин, что выбило воздух из ее легких. С того злополучного дня каждое прикосновение старшего из братьев Блэк вызывало холодный пот вдоль позвоночника, челюсти непроизвольно стискивались из-за отвращения, завязывающегося в змеиный клубок где-то в районе солнечного сплетения. Она ахнула, когда Сириус потянул ее на себя, и выронила учебники, чье падение глухим эхом отразилось от каменных стен. МакКиннон инстинктивно выудила палочку из-под мантии, наставив ее на Блэка. Марлс осознавала, что за использования заклинания для причинения вреда другому студенту, последует строгое наказание: начиная от выговора и заканчивая исключением из школы. Пусть выгоняют, пусть даже само Министерство Магии вмешается — Марлин плевать. Лишь бы Сириус убрал от нее свои ручонки. — Отстань от меня, Сириус, — прошипела Марлин, сдерживая горечь слез. Обида лавой бурлила в венах из-за того, что Блэк считал простое «прости» лекарством от всех болезней. Легкомысленность Сириуса неприятно поражала и заставляла щериться в его сторону озлобленным зверем. Теперь Марлс понимала, что чувствовали девочки, которых Сириус вроде как случайно доводил до слез, ночных истерик. Для Марлин первый поцелуй был важен. Она мечтала, что он произойдет с юношей, которого она будет любить и который будет любить ее в ответ, а Сириус отнял у нее эту возможность в своей грязной и глупой игре. — Если твое раздутое самомнение позволяет тебе нарушать чужие границы, то я спущу тебя с небес на землю. — Марлин ткнула наконечником палочки в его грудь. — Твоя якобы красота и поведение плохого мальчика, не такого-как-все, не вызывают влюбленность у каждой девочки в Хогвартсе, как ты, похоже, считаешь. Если девушка тебе говорит «нет» — значит «нет». Если «да» — значит «да». Не ищи вторые смыслы там, где их нет, идиот. — Марлс, я ведь не хотел... Буря в стальном взоре Сириуса утихла. Прежнее озорство улетучилось дымкой затухающего костра. Марлин прикусила кончик языка,что вдоль него пробежался слабый разряд тока. Странное сожаление и вина упали на дрожащие плечи. Сомнения вцепились в гриффиндорку. Неужели она была слишком груба? Может, ее столь радикальная и резкая реакция была неправильной? Возможно, она чересчур драматизировала? Однако Блэк все еще держал ее, лишь усиливая хватку, и МакКиннон боялась пошевелиться, разглядывая, как высокие скулы юноши наливаются румянцем. Марлс хотелось бы, чтобы то был стыд. Неожиданно Сириус отпустил Марлин, зашипев. Он тряс ладонью, словно бы его пронзила внезапная боль. Марлс успела увидеть, как широкая ладонь гриффиндорца покраснела, и с недоумением взглянула на собственную руку. Надо же, как сильно вскипел гнев под ее кожей. Но фантазии о том, что теперь Марлин — супер-девчонка-лава, своим появлением развеял Регулус. — Брат, вроде, Марлин тебе ясно дала понять, что не жалует твое общество, — сдержанно обратился к старшему брату младший Блэк. Марлс заметила, что Регулус сжимал в длинных пальцах палочку, и сразу же сложила два и два: он заступился за нее, пусть и не очень хорошим способом. — Не называй меня так, — почти сплюнул Сириус. — Пожиратели мне — не братья. Уже принял метку, маменькин сынок? — Ничего он не принимал! — Марлин толкнула Сириуса в ребра, ибо со своим ростом точно бы не достала до плеча Блэка. — А тебе бы пора принять хорошие манеры, как тебе такая идея? — Не думал, Марлс, что ты споешься с этой гадюкой. — Сириус смерил ее презрительным взглядом, что словно клеймо позора на ней запечатлело. Сириус приосанился и развернулся, успев кинуть ей напоследок. — Зря я перед тобой извинялся. — Надеюсь, в тебе говорит чертова обида, Блэк! — Бросила Сириусу вслед Марлин, сдержав бранные слова при себе. Далось ей это с трудом, но у нее была дело посерьезнее, нежели оскорблять Сириуса. Теперь нужно было отчитать Регулуса за глупое и рискованное поведение: — Ты в своем уме?! — Взорвалась Марлин, пока Регулус собирал разбросанные учебники. — Зачем ты это сделал? Обжег Сириуса? Тебя ведь могут исключить из школы! — Не переживай. — Почему-то Регулус улыбался. — Сириус не расскажет директору, потому что, как любят говорить его новые братья, он не стукач. К тому же он боится, что матушка вновь ворвется в его жизнь, а она ведь обязательно примчится в Хогвартс, если ее единственный наследник окажется на грани отчисления. — Еще неделю назад я бы перестала с тобой разговаривать, если бы ты решил воспользоваться тем, как мать тебя любит. — А сейчас? — А сейчас буду лжесвидетельствовать, если Сириус все-таки окажется ябедой. — Ладно, не буду лукавить и притворяться, что удивлен тем, что ты готова совершить преступление, — покачал головой Регулус. — Ты несешь учебники в комнату? — Ну... вообще хотела заняться эссе, чтобы избавиться от назойливого общества Сириуса, но ты мне помог. Так что, можно отправиться на обед. — Хорошо, — кивнул Регулус. — Тогда ты иди, а я чуть позже приду, чтобы нас не видели вместе. — К чему такая конспирация? — Чтобы твои друзья еще сильнее на тебя не озлобились. — Я ведь не оболгала и не предала их. Если они перестанут общаться со мной из-за дружбы с тобой, то они никогда не были моими друзьями. Или ты боишься засветиться перед обществом юных Пожирателей со мной? — Я... — замялся Регулус. — Не то, чтобы... — Забей на них. — Марлин спрятала палочку под мантию. — Ты все равно не собираешься к ним присоединяться. А в стенах школы, вряд ли, они решатся меня убить. Знаешь, если бы была возможность, я бы и за один стол с тобой села. Марлин задорно рассмеялась и пихнула Регулуса локтем в бок, чтобы он хоть немного расслабился. Ей казались абсурдными причины его переживаний. Марлс считала, что как бы студенты не заразились идеалами Темного Лорда, никто бы из них не осмелился проливать кровь в стенах Хогвартса. Слишком уж кощунственным явился бы этот поступок. От МакКиннон не ускользнуло смятение младшего Блэка. Он неустанно вел немую войну с самим собой — к такому умозаключению Марлин подтолкнули часы одиночества на полуоткрытой площадке Астрономической башни. Марлс не были знакомы терзания из-за долга, чести. Она не выросла в семье аристократов, и ее родители несли лишь одну идею в мир: любовь. Любовь дарила защищенность, уверенность в том, что сквозь небесный свинец пробьются сильнейшие солнечные лучи, словно почки на ветвях деревьев. Весна придет. Снег утечет бурными ручьями. Пышные бутоны распустятся. Марлин уже и позабыла, что когда-то презирала Регулуса, держащего сейчас подмышкой ее плесневелые книжки. МакКиннон с уверенностью взяла Регулуса под свободную руку и повела в сторону столовой. Удивительно, он даже не стал сопротивляться, будто не умел, не был способен проявлять свою волю. «Или Вальбурга не позволяла Регулусу иметь свое мнение» — со свистом пронеслось в голове Марлин. — По какому предмету тебе необходимо написать эссе? Марлин с облегчением выдохнула, когда Регулус заговорил на отвлеченную тему. Значит, не все потеряно. — Травология. — Одна из моих любимых областей! — Воодушевился Регулус. — Могу помочь. — Как много ошибок ты совершил в слове... Регулус не дал Марлин договорить, перебив ее: — В каком?! — В «я-напишу-эссе-за-тебя-Марлин». Шум, доносящийся из столовой, заглушил смешок Регулуса. Перед распахнутыми дверьми Марлс отпустила Регулуса, забрав у него учебники, но они все равно продолжили путь меж длинными столами вместе. Марлин первая дошла до своего места и немигающим взором, словно сова, провожала удаляющийся силуэт Регулуса. Антонин Долохов что-то прошептал на ухо младшему Блэку, из-за чего его плечи под мантией напряглись. Теперь Марлин стало ясно, кто из товарищей оказывал пагубное влияние на ее новообретенного друга. Сириус с Джеймсом сразу же поднялись со скамьи, когда Марлс села рядом с Лили, словно бы МакКиннон несла за собой чуму. — Не обращай внимание на этих... — Лили грациозно закинула в рот зеленый виноград. — Придурков. Не слишком грубо? — Слишком мягко, — буркнула Марлин, зашвырнув под стол ненавистные учебники. Она уже предвкушала, как станет изгоем на родном факультете. — Скорее бы Сириус выпустился из школы. Хотя бы немного спокойно поживу. — Что между вами произошло? — Лили налила гранатовый сок в кубок Марлин. — Я пришла с собрания старост, а два брата-акробата уже сидели смурнее надутых туч. Гроза прогремела среди левитирующих свечей, но пламя, пожирающее фитили даже не шелохнулось. — Сириусу не нравится, что я сблизилась с его братом, Регулусом и недовольна тем, что он меня поцеловал, — пожаловалась Марлин, запивая горьковатым нектаром обиду. — Ох уж эти дела сердечные... — Не переживай, Марлс, — вмешался в разговор Ремус, ведя пальцам по строчкам, аккуратно выведенным на пожелтевшем пергаменте. — Бродяга может болезненно ужалить тех, кто задел его по живому, но он так же быстро отходит. Скоро помиритесь. — А я поговорю с Джеймсом, — ободрительно улыбнулась Лили, активно закивав. Марлс еще сильнее поникла: даже в обществе самых примерных учеников она не нашла понимания. — Неужели вы думаете, что то, как ведет себя Сириус, — нормально? — Марлин сминала ткань черной юбки, чувствуя, как воздуха становилось все меньше и меньше. — Нет, — хором ответили Ремус и Лили. — Тогда почему я должна искать с ним перемирия? Почему я должна спрашивать разрешения, с кем я могу общаться, а с кем нет? Но когда дело касается поцелуев, прикосновений ко мне, то мое мнение становится чертовски незначительным?! — Малышка Марлс, ты неправильно нас поняла. — Лила стиснула кулак Марлин под столешницей. — У Сириуса сейчас тяжелый период. Никто не собирается его оправдывать, поэтому я и поговорю с Джеймсом, чтобы тот образумил своего друга. «Ага, зато Регулусу легче всех!» — взвыла про себя Марлин.***
Регулус был искусным притворщиком. Скрывая истинные чувства и переживания, он умело сплетал кружево лжи, паутину, в которую попадались все без исключения. Вчера он дал слабину, его фарфоровая маска дала трещину перед Марлин на Астрономической башне. Однако сегодня он вернул себе прежнее хладнокровие, скрыв то, как дотоле неизвестные чувства плавили его броню изнутри. Железо стекало тяжелыми каплями, жгло алебастровую кожу, оставляя ленты-ожоги после себя, когда Регулус прошептал сокровенное проклятье, которому обучила его Вальбурга. Матушка занималась созиданием проклятий, и обещала обучить наследника этому опасному и темному ремеслу, когда он примет метку. Регулус корил себя за то, что наложил на Марлин проклятье, из-за которого теперь каждое прикосновение Сириуса к Марлин будет обжигать старшего брата. Достаточно было взмахнуть палочкой, проговорить едва ли слышно: «То, что ценно сердцу моему, вора испепелит дотла». Регулус не желал Сириусу смерти, поэтому тот и отделался всего лишь обожженной ладонью. Слизеринец не мог найти оправдания своему поступку, действовал, скорее, по наитию. Однако теперь Марлин была в безопасности. — Прекрати заниматься баловством, Рег. — Дыхание Долохова опалило ушную раковину Регулуса, но тот не поежился. Наоборот, выпрямился и расправил плечи. — Если Он узнает, что ты хотя бы помыслил связаться с кем-то из сброда МакКиннон, то сначала убьют их всех, а потом тебя. Регулус сделал глубокий вдох, якобы выдерживая паузу, но на самом деле метался в поисках подходящей лжи. Он действительно совершил оплошность, заявившись в зал вместе с Марлин. Теперь же предстояло разбираться с последствиями собственной беспечности. — Ни с кем я не связался. Весь этот спектакль был разыгран, дабы позлить Сириуса. — Вот, чего он так резво ускакал, стоило тебе появиться, — отозвался кто-то из однокурсников. — Неужели твой братец влюбился в эту девчонку? — Долохов разрезал кусок запеченной свинины, истекающей жиром. Регулус с трудом подавил рвотный позыв. — У него совсем пропал вкус в девушках. Регулусу понадобился еще один вдох, дабы вспышка гнева погасла, и он смог заговорить с прежним безразличием: — И я сломал его планы. — Только не заигрывайся. — Антонин махнул столовым ножом, предостерегая Регулуса. — Мне плевать, если ее замучают запрещенными заклинаниями. Меня волнует, чтобы ты не сбился с верного пути и поскорее вступил в наши ряды. Место на ночных собраниях тебя уже заждалось. Мы готовим нечто грандиозное. — Что же? — Узнаешь, но без тебя мы не будем это реализовывать. Ухмылка Долохова не обещала ничего хорошего. Зачастую Антонина было тяжело раскусить, узреть его истинные намерения, что он искусно прятал. Только Регулусу он порой раскрывал то, что тлело в глубине его души. Регулус заслужил подобную честь тем, что первый познакомился с Антонином, когда он был вынужден переехать с семьей из России, ибо родители его вдохновились идеалами Лорда. У Антонина не было выбора, как и у Регулуса. Однако, казалось, Долохова сомнения, присущие младшему Блэку, чужды. Регулусу хорошо были знакомы кандалы долга, но Антонин выучился прекрасно жить и в них. — Рег, твоя ворона беснуется и не пропускает никого на лестницу, ведущую к спальням, — Ева вмешалась в их беседу, как всегда, бесцеремонно. Отпивая из кубка, девица не уследила за тем, что рукав атласной рубашки сполз по тонкой руке, оголив часть метки. Ева вовремя заметила собственную ошибку и поторопилась спрятать руку под стол. Как бы смело слизеринцы не заявляли о том, что примут метку, будут верой и правдой служить Лорду, их Спасителю, но все же эти разговоры велись шепотом в стенах Хогвартса. — Я знаю, какой вопрос ты сейчас задашь: рассказала ли я своей семье, — хмыкнула Ева, чья гордость была уязвлена ее же неосмотрительностью. Тайна опьяняла младшую Поттер, придавала ей больше значимости, делала ее особенной, но волшебство быстро развеялось. — Я не настолько глупа. Как только мои родственнички узнают, весть сразу же дойдет до Дамблдора. Этим я поставлю под угрозу раскрытия не только себя, но и других. Регулус наградил Еву кивком, украдкой взглянув на возмущенную Марлин, яро доказывающую что-то Лили. Слова Евы вызвали внутренний горький смех. Поттер так переживала поставить юных волшебников, желающих стать Пожирателями, под угрозу, что совсем позабыла о тех, от кого они хотели очистить этот мир. Блэка бросило в озноб и он поднялся со скамьи, оттягивая ворот. — Мудрое решение, а я лучше пойду успокою Кляксу, — Регулус приправил очередную ложь щепоткой правды. Если Клякса вел себя беспокойно, то для этого было две причины: кто-то задирал его любимого ворона или Блэку пришло очередное письмо, которое Клякса рьяно охранял.