Sanctimonia vincet semper?..

— Экспульсо! Крик — столь знакомый, что уже въелся в сознание Драко, разъедал сновидения подобно шипящему яду Двухголового, что уничтожает плоть. И вновь — холодные руки дементоров на шее, зал заседаний Визенгамота, искривлённое в злобе лицо отца, меняющееся на Хелен, смотрящую на него с презрением, ненавистью, разочарованием… Глаза мага распахнулись. Он закашлялся, резко поднявшись на кровати. Ничего. Просто ночной кошмар. Очередной… Тихо застонав, Драко откинулся на твёрдую, тёплую и пропитавшуюся его потом подушку. Мерзкое ощущение, но не хуже чувства тотальной разбитости, преследовавшего его. Глаза слезились — частично из-за сна, частично — от пробивающихся сквозь шторы солнечных лучей, безжалостно выжигавших на его сетчатке пятна, остающиеся перед глазами даже после того, как Малфой моргал. День. Судя по всему, он спал большую часть дня. Сколько… Сколько времени? Часы на тумбочке рядом безразлично сообщили ему, что до пяти часов дня оставалось всего три минуты. Учитывая, что заснул он в восемь, сон был долог, и ему не смогли помешать даже ставшие привычными кошмары. Максимум, на что они были способны — оставить его с ощущением недавней долгой тренировки по квиддичу от взбешённого Флинта. Всё тело ломило, дыхание было загнанное — и голова побаливала. Прекрасно выспался. То, что надо. Медленно встав с провисшей под ним кровати, маг осмотрелся. В комнате на пятерых человек не было никого — он оставался тут последним любителем выспаться. Элли и Джек, судя по всему, проснувшись, так и не тратили время на отдых — их кровати были аккуратно заправлены. Спальные же места Итана и Кевина были в форменном беспорядке — очевидно, их владельцы просто швырнули покрывала поверх сбитых одеял и выбежали из комнаты, не тратя лишнего времени на уборку. Что, возможно, было весьма обоснованно — учитывая специфику ситуации, в которой они оказались. Выглянув из комнаты, попутно натягивая на себя обычную маггловскую одежду (теперь, когда удобного репаро и эванеско не было под рукой, за состоянием его единственного боевого снаряжения следить стоило с особых тщанием), состоящую из джинсов (интересного вида штанов из грубой ткани, не совсем подходящих аристократу, но понравившихся ему на каком-то глубинном уровне), футболки и толстовки (опять же — Драко видел, что подобное носили в Хогвартсе грязнокровки, но сам никогда не думал, что подобная маггловская одежда может быть столь удобна в сравнении с мантиями) и старых, поношенных, но сидящих на нём почти идеально кроссовок — бывших пусть и куда менее красивыми, но куда более удобными, нежели туфли. В целом, одежда его устраивала, главное — не показаться в таком виде отцу, иначе того может удар хватить, а после Драко, даже не выслушав его объяснения, исключат из рода. Чтобы такого прискорбного развития событий избежать, от маггловской одежды придётся отказаться… Позже. Пока что можно наслаждаться её удобством — интересно, как магглы добились такого уровня комфорта, не обладая чарами, улучшающими ощущения при ношении? Надо будет уточнить и попробовать применить это и в магическом мире — покупатели на подобный товар точно найдутся — все грязнокровки и многие бедные полукровки, которым не хватает на полноценные дорогие вещи. А если не афишировать маггловское происхождение подобной идеи, то продать можно и чистокровным волшебникам… Интересная идея. Надо запомнить. Погружённый в свои мысли, волшебник не заметил, как дверь чуть приоткрылась и в комнату заглянул Кевин, обрадованно посмотревший на проснувшегося мага. — Драко! — громко прошептал мальчик, заставив Малфоя вздрогнуть и резко развернуться. — Кевин, — неодобрительно нахмурился волшебник, вспоминая ночь. Хелен посоветовала ему обсудить магию с ним, но что может знать ребёнок? С другой стороны, попытаться не будет лишним, пусть это и потенциальная трата времени. — Мы будем заниматься магией?! — возбуждённо подпрыгнул мальчик. — Да, — вздохнул маг, разворачиваясь, — дай мне привести себя в подобающий вид. Двадцать минут, — и закрыл за собой дверь. Младший Браун разочарованно протянул нечто в духе «ууу, скучно» и, подняв довольно чирикнувшего Чибика повыше, сел и достал большую тетрадь, с десятками листов, на которых мелким почерком были составлены сотни пометок и предположений. Ох, он так взволнован! Настоящая магия! А он… Нет, не учитель, но… Друг! Советчик! Птица рядом грустно защебетала, глядя на Кевина своими маленькими бусинками глаз. — Ох, извини, Чибик, — чуть поник мальчик, оглядываясь. Как на зло, ничего подходящего рядом нет… — Я скоро! — и выскочил из комнаты. Промчался по коридору, прыгнул в большой зал, добежал до столика раздачи еды, открытого даже в этот момент на случай, если кому-то понадобится поздний обед или ранний ужин. — Привет, маленький Браун, — улыбнулся старичок лет под восемьдесят, сгорбленный и с чуть трясущимися руками. — Здравствуйте, — потупился мальчик. — Твоя птичка опять хочет есть? — понимающе улыбнулся старик. — Сейчас, подожди… — он медленно, с кряхтеньем поднялся от прилавка с едой и прошаркал к стоящему тут же небольшому холодильнику, доставая из него маленькую, миллилитров на пятьдесят, чашечку молока — очень редкий товар тут — на всё Убежище была всего дюжина коров, но для мальчика с магической птицей можно было и выделить немного. — Спасибо-спасибо-спасибо! — зачастил Кевин, аккуратно вцепившись в чашку, и, быстро кивнув старику на раздаче, рванул обратно. Сопровождал его тихий смех мужчины, вернувшегося к чтению газеты — старой, восьмилетней давности — тех времён, когда Симург ещё не нанесла удар по Лондону. Пару лет назад рейдеры вскрыли Лондонский Архив и, помимо книг, достали оттуда газеты — ими сейчас и зачитывался почти любой пожилой житель Убежища. Которых было… Довольно много — сотни, если быть точнее. Слишком старые, чтобы уже не работать, но ещё имеющие силы встать с постели. Люди его возраста были рады уже тому, что даже в таком месте, как карантинный Лондон, нашёлся кто-то с большим сердцем — достаточно большим для того, чтобы не бросать слишком старых и не способных больше работать людей в руинах. Более того — давать им еду, кров, защиту. Ковчег Надежды… Поставленный под угрозу. Пытливый взгляд старика на мгновение вперился на холмы неподалёку. Уже за домами и длинным, высоким забором начинался полноценный карантинный Лондон, наполненный опасностями. О которых они, действительно, успели забыть, сидя в уюте Убежища. Три коротких года, пролетевших в один миг, затмили собой воспоминания о четырёх годах холода и голода, погружая обитателей Убежища в сладостную дрёму, которую не могли нарушить даже редкие потери рейдеров и известия о грызне между другими Ковчегами. В конечном итоге, Седьмое Убежище всегда стояло особняком от остальных — не вмешиваясь в дрязги за ресурсы, они спокойно отстраивали новое поселение вдали от самых важных мест: электростанций, крупных зданий водоочистки, больниц… Ковчег Надежды жил за счёт Дракон, поставляющей выжившим всё самое важное для выживания, а потому и делить с ними было нечего. В какой-то степени, Седьмое Убежище было меньше всего готово к миру вокруг них, оставаясь самым цивилизованным местом во всей карантинной зоне Лондона. Никому особо не нужные, не выделяющиеся на новой политической карте города и не претендующие на звание самого сильного Убежища (эта честь принадлежит… уже, вероятнее всего, принадлежала Второму), Седьмые спокойно выживали на периферии их маленького мира. Что, естественно, не могло длиться вечно. Впрочем, могло. Конечно, могло… Старик вздохнул, дрожащей рукой переворачивая страницу. Седьмые были никому не нужны. В условиях карантина обыкновенный подход к распределению ресурсов уже не работал. Тут оружие ценилось куда выше медикаментов и еды — последние поставляла Дракон, а вот первым взяться было неоткуда. Люди же как таковые ресурсом не были вовсе. Рабочая сила была не нужна — зачем? Восстановить Лондон силами даже пятидесяти тысяч человек не удастся — как и построить ему альтернативу. Так что последние три года люди в большей степени ценились не как рабочий ресурс, а как потенциальный способ пополнения человеческого капитала. Однако и тут Седьмые могли предложить не многое — большая часть населения была детьми, не достигшими восемнадцати лет. Рановато им ещё в матери да отцы… Впрочем, вряд ли это кого-то бы остановило, пожелай те силой захватить Седьмое Убежище. Он даже слышал, что какой-то безумный милитарист из Шестого Убежища предлагал захватить Ковчег Надежды, чтобы то ли обратить их в рабство, то ли сделать их мясным скотом, то ли отправить всех в бордель… Глупость, конечно — кому захочется охранять четыре тысячи детей-рабов, тратя на это огромное количество времени и сил, и привлекать к себе внимание как остальных Убежищ, которые бы вряд ли оценили нападение на Ковчег, принимающий раненных, стариков и детей — в том числе и из остальных анклавов выживших, так и Дракон, поставляющей им еду и лекарства. Вот нападёте вы на Седьмых, а лучший в мире технарь возьми, да и перестань поставлять вам медикаменты? Что, кстати, было весьма иронично. Джозеф Рэй, английский пилот восьмидесяти семи лет, выросший во время Второй Мировой, находил грустную иронию в том, что спустя больше шести десятилетий канадцы и американцы вновь помогали попавшим в окружение британцам в Лондоне лекарствами и едой. Правда тогда они сражались против нацистов, а теперь против таких же, как и они сами англичан — только сошедших с ума под воздействием той… Твари. Впрочем, даже если в своё время четыре года холода и голода сломили большинство людей вокруг, последующие три года мира и благоденствия помогли многим восстановиться — это и, конечно же, Хелен. Мать Ковчега Надежды, человек, ответственный за спасение всех местных жителей — закоренелая пацифистка, что сам Джозеф не сильно одобрял. Врага надо бить сразу — и до конца, а не вести с ним переговоры! Будь он хоть лет на тридцать моложе… Но он не был, иначе не оказался бы в Седьмом Убежище. Осел бы во Втором, перебрался в Первое… Да хоть в Четвёртое. Но кому нужен старик, когда более всего ценились мужчины и женщины детородного возраста, способные, к тому же, на выходы в город и поиск ресурсов? Правильно — никому. А тут — нужен. В Ковчеге Надежды любому находилось применение. Ребёнок? Учись — и присматривай за детьми помладше. Хелен сформировала с виду не совсем заметную, но при более внимательном рассмотрении очевидную систему надзора старших над младшими. При том, что никаких более обширных прав в силу возраста у одних детей над другими не было — просто… Аккуратный присмотр. В условиях, когда в одной комнате жило по пять человек и любой мог пожаловаться на возможные происшествия, тотальной дедовщины удалось избежать. Пусть некоторые неприятные инциденты и происходили, количество их не сильно превышало таковое до карантина. С детьми постарше и вовсе было просто — воспитанные в атмосфере необходимости взаимопомощи, подростки предпочитали проводить время за чтением книг, помощью на грядках (где всегда можно было перехватить от находящихся рядом стариков лишнюю сладость, книжку или безделушку) и, конечно же, охраной стен. Все дети были при деле — кто-то помогал на кухне, многие занимались поддержанием здания в нормальном состоянии, некоторые присматривали за совсем уж дряхлыми людьми. Ему и самому грозит подобное — ещё пять-шесть лет, и встать с кровати не выйдет! Но пока что время у него есть — и вот он сидит тут, на раздаче еды и зорко наблюдает за пунктом выдачи продовольствия. Старики, что очевидно, тоже были при деле. В первую очередь — заняты в роли учителей. История, обществознание, культура и религия — помимо очевидной алгебры и английского, уклон развития детей был сделан в сторону общественных, а не технических наук. Те можно изучать по учебникам, перенимать конкретные знания, в конце концов. А вот с науками социальными такой фокус уже не получится. Поэтому и тратили время школьники Седьмого Убежища, перенимая знания старшего поколения. Не всегда с охотой — большинство, как и до катастрофы, предпочитали гулять и веселиться — дети, пусть и травмированные в своё время, оставались детьми… Но факт оставался фактом. При помощи Дракон, с талантом и умением организации Хелен, зорким присмотром уже четы Рихтеров — Убежище жило. И, можно даже сказать — процветало. Ковчег Надежды был известен как место, в котором каждому дадут возможность отдохнуть и остаться. Седьмые были готовы принять хоть всех оставшихся в живых людей. Нет, не сказать, что тут был рай! Были и потасовки, были и издевательства (всегда пресекаемые Хелен), было всё, что есть в любом другом обществе… Но в этом то всё и дело. Убежище не отличалось от мирной деревни, за исключением того, что выходить за стены было строго запрещено и еду они в основном получали вместе с ревущими роботами Дракон — им бы такие лет семьдесят назад, и немцы не то что Францию, Польшу бы не захватили… Эх, мечты, мечты… Хотя он в своё время даже на самолёте воевал так, что ух! Несколько медалей даже есть… Где они, правда? Память уже не та… Кевин оглянулся на ушедшего в себя старика и побежал, поддерживая баночку с молоком, обратно в комнату, где его уже давно ждал его Чибик. Самая настоящая магическая птичка! Которую, правда, надо кормить по особенному, но… Он научился! Прогрохотав ботиночками по коридору, выбивая мерный стук, мальчик ворвался в комнату. Драко все ещё был в ванной — оттуда доносился звук текущей воды. Кевин быстро подскочил к столу — канарейка с интересом посмотрела на него. — Да, сейчас, — тихо пробормотал он, доставая маленькую мисочку и выливая в неё молоко. Канарейка чирикнула, глядя на него с недоумением. — Сейчас, сейчас, — пробормотал он, оглядываясь. Вот! Ребёнок схватил маленький канцелярский нож, с треском выдвинул лезвие и оторвал пластырь с пальца. Там был небольшой, только начавший заживать порез. — Домо аригато, — прошептал Браун фразу, услышанную от Элли во время просмотра какого-то мультика, и, тихонько шикнув, надавил на лезвие, прорезая кожу. Тяжёлая капля крови насыщенного, густого бардового цвета скатилась по руке и капнула в молоко, расплываясь в нём красивой кляксой. Чибик заинтересовано чирикнул, подойдя поближе и опустив клюв в молоко. — Хороший мальчик… — пробормотал Кевин, зачарованно глядя на Чибика. — Вот так, — добавил он, выдавливая ещё одну капельку. Птичка продолжила пить. Может ещё одну?.. — Какого чёрта?! — раздался удивлённый, злой голос. — Кевин вздрогнул, развернувшись — как раз в тот момент, когда Драко резко вырвал у него из рук нож и с изумлением всмотрелся в спокойно пьющего кровь с молоком Чибика. Сам мальчик даже испугаться не успел, только вздрогнул от неожиданности, но… Птице, видимо, этого было достаточно. Неожиданно грозно заверещав, желтая канарейка подпрыгнула на месте и громко зашипела, раздуваясь в большой злобный шарик, теряя перья и подскакивая на месте. Маг отшатнулся, зажигая в руке свет. — Нет-нет-нет! — испугался за питомца Кевин и быстро загородил собой птичку. — Драко, Чибик хороший! — Хороший?! — изумлённо вскрикнул он. — Ты… Ты его кровью поишь! Ты сумасшедший?! — Разве так нельзя?.. — чуть испуганно протянул ребёнок. — Просто… Зачем ты поишь его кровью?! Это ведь одна из птиц, призванная авис, так? — наконец немного успокоился Драко. — Я гадал, почему он до сих пор не исчез. — Я его каждый день кормлю. Молоком отпаиваю и даю немного крови. Мне так давно Элли сказала сделать — так все чародеи себе фамильяров создают. А Чибик — мой Фамильяр? А что такое Фамильяр? Это звучит очень магически! Тяжело вздохнув, Драко обогнул Кевина и всмотрелся в клюющего опустошённую (уже?!) миску питомца. И как это понимать? Да, зверь мог остаться в мире дольше положенного, если сам волшебник вложил в заклинание больше магической силы чем планировалось изначально. Но несколько дней? — Авис не создаёт живых птиц, — размышлял вслух Драко, вспоминая слова Флитвика, накладывающиеся на старые лекции МакКошки. — Это лишь овеществлённая иллюзия птицы… — всё происходящее очень напоминало Малфою что-то, но он никак не мог понять что. — Но Чибик живой! — аж подскочил от возмущения Кевин. — Это и странно, — странно. — Даже не обратив на того ни малейшего внимания, пробормотал себе под нос чистокровный. Загадка! Самая настоящая загадка! Он, Драко Малфой, обычным заклинанием создал живое существо! Да, не зря он был самым талантливым волшебником своего поколения… Ну, одним из самых талантливых. Грейнджер и Поттер, поди, разумных существ не создавали лёгким взмахом палочки. Что тут говорить, чистая кровь… — А что именно странно? — вновь влез Кевин, подпрыгивая на носочках и пытаясь заглянуть за спину Драко, сверлившего взглядом канарейку. — Если бы дело было в чистой крови, то мой отец тоже так мог бы, — нахмурился Малфой. — Но я никогда не слышал, чтобы отец был способен на это, а он — могучий маг. И очень умелый. Хотя… Вспомнил! Серпенсортиа, второй курс! — тогда, стоя на дуэли против этого Поттера, он смог призвать настоящую змею — а не проекцию. Но… Почему? Неужели до этого все призванные им существа были живыми? — Что случалось с остальными птицами? — Они просто пропадали. Чибик тоже мог пропасть, но я его покормил — и с ним теперь всё в порядке! — Почему кровь? — Элли сказала, что если… — Всё, стоп, — вздохнул маг. Объяснение, начинающееся с «Элли сказала» можно было считать заведомо бредовым. Его подруга крайне редко была склонна говорить серьёзно — и уж тем более, о магических ритуалах. — Но Элли… — Закончили, — повторил волшебник, мрачно взглянув на Кевина. Либо он призвал необычное существо, либо маггл перед ним смог поддерживать существование проекции в реальном мире своей кровью. Что из этого было более невероятным? Драко очень хотел верить в то, что его магия способна создавать живых существ — или, по крайней мере, проекции куда более сложные, чем обыкновенные — и змея на втором курсе подтверждала это. Но тут… Очевидно, было нечто иное. Но что? Маггл, поддерживающий фамильяра? Бред. Малфой поднял руку и протянул ту к канарейке, намереваясь взять и рассмотреть поближе, но Кевин замотал головой. — Не надо брать Чибика в руки! Он боится! — Боится? — иронично поднял бровь волшебник. — Не смеши меня. Ты что, чувствуешь его? — Ага, — кивнул Кевин. Драко словно на стену налетел. Вздрогнул, повернул голову к мальчику. — Повтори, — тихо произнёс Драко. — Ну… — чуть замялся ребёнок. — Когда Чибику хочется кушать, я это понимаю. Когда он хочет поиграть, тоже всё понятно. Ну и… Просьбы он там выполняет… — Проекция… Выполняет твои просьбы? — наконец выдохнул волшебник, глядя на ребёнка перед ним с изумлением. Что происходит? Нет, правда, что происходит?! Кажется, сам того не понимая, Кевин Браун, одиннадцатилетний ребёнок из другого мира, совершил серьёзное магическое открытие! Как?! — Угу, выполняет, — кивнул он. — Например… Смотри! Чибик, фас! — крикнул он, показав на маленькую плюшевую куклу животного. Канарейка подскочила на месте, распушила оперение и заклокотала, рванув в сторону игрушки. На глазах у изумлённого Драко жёлтый комочек перьев впился коготками и клювом в ткань. Послышался треск, тихий хруст, и на плечо Кевина мгновением спустя мирно опустился Чибик, держа в клюве маленькую лапку. — Что ещё он может? — тихо спросил Драко, смотря куда угодно, но точно не на проекцию, сидящую на плече мальчика. — Ну… Чибик, принеси! — крикнул Кевин, показав на диадему на стойке около кровати Элли. Не успел Драко сказать, что та слишком уж велика для канарейки, как та жёлтой молнией сорвалась с плеча ребёнка, спикировала к серебряной безделушке и, заложив крутой вираж у самого пола и, издавая победоносное чириканье, опустилась прямо перед мальчиком, что с радостным смехом поднял ту и нацепил на себя, гордо повернувшись к магу. — Он ведь мой фамильяр, да?! Только я все ещё не знаю, что это такое… — Фамильяр — спутник мага, — все ещё пребывая в полнейшем шоке, если не использовать лексику Джека, пробормотал чародей. — У магглов не может быть фамильяров… Наверное, — неуверенно закончил тот. — У… А может я маг?! — тут же оживился Кевин. — С тобой происходили странные, необъяснимые происшествия? Может ты видел что-то, чего другие не видели? — Ммм… Кажется нет, — понуро вздохнул тот. Для рассудка Драко было бы куда менее травмирующе услышать чистосердечное признание, что Кевин — переродившийся Тот-Кого-Нельзя-Называть, побеждённый совместной любовью Поттера, Уизли и Дамблдора, чем осознание одного простого факта. Кевин — маггл, абсолютно точно маггл… Завёл себе фамильяра. Нет, не фамильяра… Юный Малфой никогда даже не слышал о подобной связи. Создать узы «волшебник — фамильяр» было бы возможно между магом и магическим животным, проведя несложный ритуал — не включающий в себя употребление животным крови мага. И всегда магическое животное было реальным — существовало в мире не по воле призвавшего проекцию колдуна, а родилось и выросло как подобает порядочной твари. А что это такое?! Почему его проекция сошла с ума, начала пить кровь маггла и потом и вовсе — стала его… Спутником. Точно не фамильяром. Или?.. — Ты можешь видеть глазами зверя? — нервно спросил Драко, комкая полы футболки. — Не-а. А я научусь?! — возбуждённо подпрыгнул от подобной перспективы мальчик. — Мерлин упаси, надеюсь нет, — пробормотал волшебник, потирая виски. — Ууу… — разочарованно протянул Кевин. Птица на его плече весело зачирикала, приободряя владельца. — Так, ладно, — поморщился, как от головной боли, Драко. Вид проекции, спокойно сидящей на плече и даже ластящийся к магглу, вызывал у него мигрень и острое осознание того, что что-то в этом мире маг не понимал. Единственное, что хоть немного успокаивало — перед ним явный магический феномен. Открытие, вероятнее всего. Если он сумеет это должным образом зафиксировать и предоставить в Министерство… Что же, наверняка, Орден Мерлина Третьей Степени был бы достаточным оправданием для отца, чтобы тот не обвинил сына в излишне тесных связях с магглами. Впрочем, всем этим заняться придётся позднее, когда непосредственная угроза отступит. — Так… — неловко начал Кевин, с нетерпением глядя на задумавшегося мага. — Мы можем начать? — Начать что? — Тренировки в магии, конечно! — возбуждённо воскликнул мальчик. — Тренировки? — нахмурился Драко. — Я планировал записать все имеющиеся у меня магические навыки. — Круто! — восторженно закивал Кевин. — Давай! Вздохнув, покосившись на ребёнка и покачав головой, Малфой сел за освободившийся стул, подтянул к себе чистый лист бумаги и замер, взяв в руки странный прибор для письма. — Просто нажми на бумагу и проведи линию, — посоветовал Кевин, подтаскивая поближе маленький стул. — Я и так это знаю! — огрызнулся Драко, прижав маггловскую «ручку» к бумаге и проведя по изумительно тонкому белому листу. Мерлин, это тоже было удобнее пергамента. Только… — И почему она не работает? — мрачно посмотрел волшебник на маггла. — Колпачок надо снять, — посоветовал Кевин, производя сложную манипуляцию по отделению маленькой насадки на стержень ручки. — Магглы, — вновь пробурчал колдун, прислоняя ручку к бумаге и проводя длинную, изумительно ровную, без клякс, насыщенно синюю линию. — Удобно, — неохотно признался тот, быстро расчерчивая листок на три большие части. В верхней, поколебавшись, написал «Чары». В нижней — «Зелья». В средней «Руны». — О… — протянул Кевин, глядя на надписи. — Мы уже готовим заклинание? — Помолчи, ради Мерлина! — не выдержал Драко, гневно посмотрев на мальчика. Тот ойкнул и закрыл губы руками — мол, молчу. Вот и прекрасно. Нахмурившись, Малфой перешёл к Чарам, записывая все известные ему заклинания, включающие, но не ограничивающиеся его джентльменским набором. Итак, чары… Главное — не забыть ничего. Это основа его магической мощи — доказательство миру, что Драко Малфой — чародей. Вероятно, стоит писать заклинание и сразу его эффект — на случай, если один из кейпов противника обладает заклинанием наподобие обливейта. Вероятно, стоит разделить также имеющиеся заклинания на те, что он способен применять без палочки и те, что нет. Чары: Освоенные: Люмос — создание источника света. Известные модификации — дуо-трио…-децима, максима, солем. Нокс — контрзаклятие к люмосу. Убирает созданный источник света. Модификаций не имеет. Неосвоенные: Вингардиум Левиоса — чары левитации предмета. Модификаций не имеет, всё зависит от воли и навыка мага. Экспеллиармус — чары разоружения. Модификаций не имеет. Диффиндо — слабые, бытовые режущие чары. Существующие модификации — дуо-трио…-децима, максима. Агуаменти — создание питьевой воды. Существующие модификации — дуо-трио…-децима, максима. Аква Эрукто — создание непитьевой воды, созданное для боя, либо создания большого объёма жидкости. Существующие модификации — дуо-трио…-децима, максима. Глациус — заморозка воды, созданной и обыкновенной. Варьируется в большом диапазоне от небольшого кусочка льда, до полной заморозки имеющейся жидкости. Модификаций не имеет. Арресто Моментум — многофункциональное заклинание остановки падающего объекта. Возможно наколдовать и на самого себя с целью остановки падения. Модификаций не имеет. Акцио — чары притяжения — от предмета, до человека. Модификаций не имеет. Алохомора — заклинание открытия любого немагического замка. Модификаций не имеет. Коллопортус — обратное заклинание к алохоморе — запирает замки. Существующие модификации — максима — добавляет магическую защиту от взлома замка. Конфундус — чары, помутняющие сознание жертвы и делающие ту легко внушаемой к внешнему воздействию — грубые, но действенные. Модификаций не имеет. Петрификус Тоталус — заклинание, обездвиживающие противника. Модификаций не имеет. Инсендио — чары, создающие огонь, поджигающие объект. Модификация максима создаёт огонь больших размеров. Авис — заклинание, призывающее птиц. Существующие модификации — дуо-трио…-децима, максима. Серпенсортиа — заклинание, призывающее змей. Существующие модификации — дуо-трио…-децима, максима. Оппуньо — чары, помечающие цель для атаки призванными существами. Модификаций не имеет. Депульсо — отталкивающие чары. Существующие модификации — дуо-трио…-децима, максима. Репаро — заклинание починки предмета. Модификаций не имеет. Эванеско — заклинание, стирающее грязь. Модификация — максима, усиливающее чары. Эпискей — малое заживляющее заклинание. Протего — чары защиты. Существующие модификации — дуо-трио…-децима, максима. Фианто Дури — заклинание, усиливающее уже наложенные защитные заклинания. Модификация максима — используется невероятно редко, так как очень затратно по магической мощи даже для волшебников уровня Дамблдора. Репелло Инимиготум — разновидность магического щита, останавливающее любое вредоносное воздействие. Прекрасно работает как против тёмной магии, так и (что знает уже куда меньше магов) против светлой. Помимо прочего, должно защищать от огня. Модификации… Неизвестны. Даже само название заклинания Драко слышал давно — и поспешил записать — когда ещё отчаянно надеялся стать сильнейшим магом в мире. Тёплые воспоминания… Портус — чудовищно сложные чары, создающие портал. Модификаций не имеет. Драко устало размял руку. А немало заклинаний он знал… И это лишь применимые в быту. Все боевые чары он решил написать ниже, как представляющие наибольшую ценность в агрессивном мире вокруг. Конфринго — заклинание огненного взрыва. Существующие модификации — дуо-трио…-децима, максима. Бомбарда — чары обыкновенного взрыва. Существующие модификации — дуо-трио…-децима, максима. Экспульсо — его бывшее до недавних пор любимое боевое заклинание. Существующие модификации — дуо-трио…-децима, максима. Секо — боевые режущие чары. Существующие модификации — дуо-трио…-децима, максима. Малфой мрачно прищурился, перечеркнув лист. Дальнейшие заклинания тоже были боевыми, но их использование каралось различными сроками в Азкабане. Тёмная магия — куда более опасная, нежели примитивный экспульсо. И, конечно, куда более могущественная… Маг знал совсем немного заклинаний из этой сферы, так как отец запретил изучать их до шестого курса. Можно сказать, это сыграло с Наследником Древнейшего и Благороднейшего Дома злую шутку… Всего пять заклинаний — но сколь же они сильны! И опасны — недооценивать Тёмную Магию не стоило — рассуждения о возможности убийства мага диффиндо были глупостью. Тёмная Магия — изменяла душу, требуя от колдуна истинного, тёмного, всеобъемлющего желания. Как будь то… Морсмордре — прошептал Драко. — Заклинание, известное каждому члену семьи ближайшего круга того-кого-нельзя-называть. Не только вызывающее Его метку — но и являющееся сигналом для всех магов поблизости — бойтесь! Трепещите, падите ниц и молите о пощаде! Требует желания сломить, изничтожить — стереть в прах твоего противника. Помимо внешнего эффекта — вполне реально внушает страх в тех, кого ты считаешь своими противниками, такая метка никогда не устрашит союзника — наоборот, тот будет чувствовать себя под Его знаком лучше. Шедевр магического искусства — и, без всяких сомнений, Тёмная Магия. Империо — заклинание подчинения. Непростительное — но куда более могучее, нежели обыкновенный конфундус, сковывает жертву путами твоей воли, делая освобождение почти невозможным. Для создания требует маниакальное желание владеть, подчинить, безраздельно править существом под твоим контролем. Круцио — чары боли — сводящей с ума, безумной, убивающей разум агонии. Драко поклялся никогда не использовать это заклинание — даже грязнокровки не заслуживали подобной пытки. Да и… В последние пару дней волшебник всё чаще задумывался — а заслуживали ли те любой пытки?.. Нет. Сейчас не об этом. Требует желания сломить чужую душу для сотворения, безраздельной жажды причинения невыносимых страданий. Авада Кедавра — Смертельное Проклятие. Требование для сотворения — желание стереть само существование противника… Нет, Врага, из самого мироздания. Немногие были способны на это заклинание — слишком сильная нужна была ненависть, стоящая за волей заклинателя. И слишком высока цена за сотворение этой магии. И… Драко закусил губу, буравя взглядом листок. Последнее заклинание. Мощнейшее оружие в руках любого мага. Не требующее столь сильных эмоций, как Авада Кедавра, но куда более разрушительное. Почти неконтролируемое. Файендфайер — Благоговейно прошептал Малфой, глядя на простые письмена перед ним. Величайшее заклятие, созданное магами — в своё время ставшее причиной Великого Лондонского Пожара. Неостановимое, непреодолимое — требующее для сотворения простое, но разрушительное желание, лучше всего описываемое простой фразой, услышанной Драко недавно. Пусть весь мир сгорит.