Прорыв Лондонского Карантина.
Трагическая случайность или ожидаемая закономерность?
Интервью с Джессикой Ямадой, доктором психологических наук, практикующим парачеловеческим психологом.
Ведущая — Тереза Андербаум, специальный корреспондент BBC.
***
— Скажите, Джессика, где вы были второго мая? — Там же, где и всегда. В своём офисе в Вашингтоне. Это был не приёмный день — я писала статью для New York Times. — Статью? Не могли бы вы кратко рассказать, о чём? — Конечно. В ней обсуждается склонность паралюдей вступать в отношения преимущественно с кейпами, а также рассматриваются возможные причины и последствия данного явления. По статистике, больше половины вступающих в брак кейпов в качестве партнёров выбирают таких же паралюдей. Пусть у нас есть лишь статистика по героям и одиночкам — о злодеях речи быть не может — но и там вряд ли будет иная динамика. Любопытный феномен, но, как я понимаю, не он является темой нашей нынешней встречи. — Да, вы правы. Просто хотела уточнить. Значит, когда на ПЛО появилось видео, вы?.. — Скажу больше, не только не обратила на это внимания, но и услышала об этом только когда и мой личный, и рабочий телефоны начали звонить каждые несколько секунд. Во время написания статей я предпочитаю не брать звонки, но такую настойчивость сложно игнорировать. Моя старая подруга, тоже кейп, известная в Америке героиня — не буду раскрывать, кто именно, думаю, многие догадаются и так — рассказала, что произошло. Так я, собственно, и узнала… Обо всём. — Как вы отреагировали на произошедшее? — Пришла в ужас, естественно. — И только? — Нет, конечно. Просто… Понимаете, мне, как профессионалу в области изучения кейпов, пришлось просмотреть видео несколько раз. И первая реакция всегда самая честная. Понятное дело, что кроме ужаса я испытывала и другие эмоции. Страх. Боль. — А злость? — Это… Сложный вопрос. Не знаю. Честное слово, не знаю. Возможно. Но тогда — точно нет. Просто было абсолютное… Неверие в то, что вижу. — Неверие. До сих пор — а прошло уже два дня — в обществе, по крайней мере, как я могу судить, канадском и американском, основное чувство это именно неверие, так? — Столкнувшись с ярким негативным опытом, человек неосознанно использует методы психологической защиты. Отрицание произошедшего — один из них. Такая реакция… Достаточно ожидаема. Помните декабрь девяносто второго? Первое появление Бегемота — тогда тоже первую, думаю, неделю реакцией общества было отрицание. Неверие, что подобное возможно. Полагаю, сейчас мы наблюдаем нечто похожее. — Вы ставите знак равенства между первым появлением Губителя и произошедшим? — Есть разница в масштабе, но… Да, думаю, ставлю. — Это смелая позиция — приравнивать поступки одного из самых известных героев в мире к действиям Губителей. Можете прокомментировать её подробнее? — Да. С моей точки зрения, и то, и другое, являются актом бессмысленной, абсолютной жестокости, которой нет и не может быть оправдания. Единственное различие состоит в том, что Губители иррациональны — мы не понимаем их мотивов. Дракон же в высшей степени рациональна. И от того произошедшее лишь более… Ужасающе. — Ваши эмоции понятны. Мы все, так или иначе, испытываем схожие чувства. Немного личный вопрос, но многие ваши критики — в частности, директор СКП Джеймс Тагг, являющийся специалистом в установлении Карантинов — апеллируют к вашей личной заинтересованности в данном вопросе. Ранее вы отказывались от комментариев по этому поводу, но я не могу не спросить вновь. Внутри Карантинной Зоны Лондона были ваши близкие? — Я могу ответить кратко? — Конечно. — Хорошо. Во время атаки Симург в Лондоне действительно жила моя хорошая знакомая. У меня есть достоверные сведения о том, что она пережила и непосредственно нападение Губителя и даже последовавшие за этим годы деградации социальных институтов на территории Карантина. — Эти сведения получены вами от?.. — От Дракон. После её обработки, информация была передана мне. Таким образом были получены бесценные знания о поведении паралюдей в стрессовых условиях замкнутого общества. Она была моей коллегой-психологом. Мы… Не были друзьями. Не успели стать ими. Я жалею об этом. Так что действительно можно сказать, что я потеряла знакомого человека. В момент нападения она была немолода. Из того, что запечатлено на видео… Не думаю, что она могла выжить. Особенно учитывая, что по сообщениям компетентных органов, в том числе лидера «Королевской Рати», ликвидировано до девяноста пяти процентов беглецов. — На следующее же утро вы выступили с громким заявлением, жёстко раскритиковав как действия властей Великобритании, так и лично Дракон. После этого, в следующей статье, вышедшей вчера вечером, добавили в список виновников трагедии целый список высокопоставленных лиц, включая директора Ребекку Коста-Браун и Джеймса Тагга. Вы не боитесь критиковать СКП учитывая, что они — ваше непосредственное начальство? — Несмотря на распространённое заблуждения, я работаю с СКП, а не на СКП. Действительно, подавляющее большинство моих клиентов являются членами Протектората или Стражей. Но я никогда не работала на эту структуру. — Вопрос принципа? — Скорее целесообразности. Я никогда не смогла бы открыто критиковать их, не беспокоясь за возможные проблемы с работой. Но, как частный психолог, я в своём праве. Тем более по такому поводу. — Можете ли вы тезисно пересказать содержание ваших статей для тех, кто не успел прочитать их? — Конечно. В очередной раз за последние четыре года я попыталась объяснить, насколько губительна практика консолидации функций надзора и поддержания функционирования Карантинных Зон в одних руках. В частности. Более глобально — вновь воззвала к мировому сообществу с просьбой обратить внимание на доклад, который был сделан нами ещё четыре года назад — когда я ещё работала в Луизианском Институте Исследования Паралюдей. Если говорить максимально просто — то я разделила последствия текущей политики Карантинных Зон на несколько аспектов — политический, экономический и социальный, последовательно доказывая, что существование тюрем, включающих в себя миллионы человеческих жизней не может быть хоть сколько-нибудь надёжной стратегией. И надеюсь в этот раз, когда наши прогнозы уже почти пятилетней давности начали сбываться, к нам прислушаются. — Вы являетесь ярым критиком Карантинных Зон. Почему? Разве это не самый эффективный способ сдерживания угроз на определённой территории? — В целом соглашусь в первой части вашего утверждения, но хочу уточнить — я критикую в основном те Карантины, что связаны с Симург. Нет никаких сомнений в необходимости существования подобных зон вокруг, например, Эллисбурга. Но Карантинная Зона Лондона, как и Лозанна, как и Санкт-Петербург… О какой эффективности может идти речь? — О технической эффективности, разве нет? Сдерживание угрозы на определённой территории. — Единственное, что происходит эффективно — уничтожение людей. Таких же, как мы с вами. Вдумайтесь, население Лондона к моменту атаки Симург составляло более семи миллионов человек. Эвакуировано — в основном из пригородов, было порядка трёхсот-четырёхсот тысяч человек. Это значит, что за время Карантина погибло более шести с половиной миллионов человек! Это больше, чем львинная доля атак Губителей — за исключением Левиафана в девяносто девятом. Даже осмыслить подобные цифры удаётся с трудом. И что, каждый из этих шести миллионов — Бомба Симург? — Нет. Но, по решению, например, СКП, риск слишком велик. Вы так не считаете? — Начать стоит с того, что мы даже не знаем, каков этот риск на самом деле. Мы не знаем, у нас нет достоверной — повторяю, достоверной, подтверждённой экспериментально и в лабораторных условиях информации — которая бы говорила о том, какой процент подвергшихся крику Симург стал её спящим агентом. Каждый второй? Третий? Десятый? Сотый? Тысячный? Мы не знаем. Никто не знает. А те, кто говорят, что знают — врут. Достоверной информации нет, потому что любые контакты с ними запрещены. И поэтому мы запираем миллионы в том числе и невинных людей, обрекая их на гибель. Лондонская Карантинная Зона пуста! В ней осталось несколько сотен человек — те, кто смог избежать внутренних противоречий и успел спрятаться. Из шести миллионов. Пяти с половиной, если считать погибших сразу после установления карантина, но до того, как внутрь была поставлена партия гуманитарной помощи — которая, напоминаю, тоже задержалась на несколько суток! — Но как тогда необходимо действовать? — Я не знаю. Мой профиль — парапсихология. Я изучаю психику кейпов, причины триггеров и их влияние на личности героев и злодеев. Из того, что можно сказать уже сейчас — необходимо радикальное увеличение расходов на психологов, которые будут специализироваться на оказании помощи потенциальным бомбам Симург. Необходимо создание межгосударственных программ дотаций технарям, что способны, как они утверждают, решить проблему ментальных манипуляций Губителя. Это огромные деньги, речь идёт о сотнях миллиардов долларов, но… Вы ведь работаете на BBC, должны лучше меня знать, во сколько обошлась потеря Лондона для экономики Великобритании, верно? — Вы полагаете, что психологами и технарями возможно решить столь сложную проблему? — У меня нет данных, чтобы судить об этом. Как обычно, сначала необходимо понять источник проблемы, а конкретнее выяснить, что такое крик Симург. Как он действует? Каков его точный механизм? Мы не знаем. Никто не знает. А потенциальные миллионы тех, кто могут нам сообщить, заперты и ежедневно умирают десятками тысяч. То, что мы увидели несколько дней назад чудовищно и непростительно, но не надо тешить себя иллюзиями — это даже близко не самое страшное, что происходит внутри этих Карантинов. — И всё же, как вы планируете решить проблему бомб Симург? Поскольку Карантины неэффективны, вы предлагаете просто позволить им выйти на свободу? — Я ничего не предлагаю и не планирую. У меня нет способностей Умника, или хотя бы специфического образования, нужного для выработки рекомендаций к столь сложному проекту. Моя задача в другом. Акцентировать внимание на очевидной, существующей уже который год проблеме. Привлечь к ней внимание широкой общественности, чтобы благодаря резонансу — а он будет, можете не сомневаться. В Бирмингеме уже на протесты вышли десятки тысяч человек, и это только начало. Многие не поняли, что произошло, кто-то пока не может прийти в себя, но протесты будут. И они будут большими. В Англии и в Канаде, на родине Дракон. Я лишь надеюсь, что митинги достигнут своей цели — привлекут к проблеме Карантинов внимание людей, в чьих руках сосредоточен властный ресурс. Важно не позволить сместить фокус внимания на действия Дракон, хотя и их важно не забывать. — К слову о Дракон. Что, по вашему мнению, будет с ней? — Я стараюсь не давать прогнозов. Не уверена, что подобные вопросы стоит задавать мне. — И всё же. Вы, в своих статьях, множество раз апеллировали к ней как к примеру выдающегося парачеловека, которого сдерживают установленные правила СКП. — Да. — И разве вам не кажется, что эта позиция была ошибочна? — Возможно. Я… Полагаю, действительно, ошибалась в Дракон. Для меня она была образцом героя, каким мы все хотели бы стать. Она и Легенда являются самыми популярными героями в мире, по опросам американских респондентов. Я не знакома с ней лично, но мы несколько раз общались по видеосвязи. И могу сказать, что она никогда не производила впечатление человека, что мог бы пойти на подобное. — Что, как вы считаете, могло вызвать такую реакцию? Почему Дракон использовала оружие против людей, у которых не было выбора. На видео отчётливо видно, что за ними стена огня. Почему она не атаковала кейпа, ответственного за появление пламени? — Я не знаю. Это необходимо спрашивать у Дракон, а она не даёт интервью. Моим первым предположением было то, что её костюмы могли взломать. Ведь в конечном итоге, именно так хакеры смогли загрузить в интернет это видео — взломав её доспехи. — Если точнее, то они скачали видео, получив доступ к трансляции с камеры, установленной в визоре шлема. — Да. Я, к сожалению, не сильна в техническом аспекте — и точно не являюсь хакером. Но сути дела это не меняет — моей первой мыслью было то, что её доспехи взломали. Но… Она опровергла это утверждение. Лично. И с тех пор не отказалась от своих слов. — Видео очевидно частично смонтировано — в нем не хватает нескольких частей. Мы видим сначала расстрел мирных жителей, затем короткий промежуток противостояния с неизвестным кейпом, кажется, обрётшим силы в толпе и уничтожившим часть дронов, а после — уже последствия прорыва Стены. Многое остаётся неизвестным. Можем ли мы делать выводы, исходя из столь скупого материала? Группа хакеров, называющая себя Драконоборцы, утверждает, что это единственное, что им удалось скачать. Разве они не могли исказить события в угоду своей картине мира? Название их группы намекает на ярый антагонизм по отношению к Дракон. — Полагаю, всё же можем. Если бы было нечто, способное изменить картину событий, Дракон бы показала полное видео. Почему она это не сделала? Возможно, там есть нечто, что может её ещё больше скомпрометировать. Не знаю. Боюсь, нам остаётся только принять, что некоторые наши кумиры не столь героичны, как нам бы хотелось. — Итак, вы считаете, что произошедшее — закономерный итог политики Карантинных Зон? — Абсолютно верно. — Тогда, если мы заговорили о сдерживании паралюдей и Дракон… Что, по-вашему, тогда делать с Клеткой? Если вы утверждаете, что Дракон должна быть лишена части привилегий, предоставляемых ей. — Бауманский Центр содержания паралюдей, известный как «Клетка» не должен существовать. — Это очень радикально. — Да. Но это тоже часть того Луизианского Доклада, о котором я уже говорила ранее. Клетка — слишком радикальное решение очень сложной и комплексной проблемы. Неправильно, что в одном месте находятся Маркиз и, я боюсь, в скором времени даже Канарейка, дело против которой тоже назвать иначе, чем политическим, невозможно, и Кислотный Душ. Это неправильно, можно даже сказать, что иррационально. Задача пенитенциарной системы состоит не в том, чтобы карать — а в том, чтобы исправлять преступника. То, что преступником является кейп — ничего не значит. Клетка — насмешка над самой сутью исправительной системы. Мы запираем суперзлодеев в одном месте, надеясь, что это не приведёт ни к чему дурному! Не хочу заниматься апокалиптичными предсказаниями, но точно так же многие думали о Карантинных Зонах — и половина Англии не сгорела лишь потому, что в нескольких десятках километров в этот момент проходил саммит о противодействии растущей угрозе Гезельшафта. — Благодарю вас за как всегда в высшей степени интересное мнение! К сожалению, мы несколько ограничены во времени, так что нам пока что придётся с вами попрощаться. С нами в студии была эксперт в области парапсихологии Джессика Ямада, уверенная, что недавняя трагедия является закономерным итогом политики СКП. Согласно её прогнозам, в ближайшее время стоит ожидать крупных протестов в Канаде и Британии. Напоминаем нашим слушателям, что в данный момент в одном Бирмингеме по сообщениям полиции на улицах уже более двадцати семи тысяч протестующих. Первые стычки с полицией… Белый шум. Сплошное потрескивание старого радиоприёмника возвестило единственную слушательницу о том, что интервью закончилось, вместе с ресурсом радио. В пустой, серой — можно сказать, выцветшей комнате, воцарилась тянущая, неприятная тишина. Сидящая на неудобном стуле за тяжелым деревянным столом подросток вздрогнула, подняв голову — но быстро поняла, что произошло. Поднялась — потянулась вперёд, через стол, и с усилием потянула на себя ручку окна. Вместе с потоком прохладного, чуть отдающего солью, ветра, в комнату ворвался шум проезжающих вдали машин, негромкий гомон изредка проходящих мимо старого, чуть обветшалого дома людей и далёкие, едва слышные, выстрелы — в районе Доков. — Так… Лучше. — Негромко пробормотала она, зябко обхватив себя руками и пустым взглядом сверля серое небо. Слушать о смертях далёких людей пугало — и в очередной раз напоминало о жестокости мира, но отвлекало от боли, которую она испытывала каждый раз, глядя на пустую стену — на которой ещё утром висела старая, украшенная искусной резьбой, флейта. В глазах вновь появились слёзы — и та закусила губу. Она слушала эти передачи, чтобы помнить, что в мире много тех, чьи проблемы были куда крупнее издевательств в школе. Но… Это не помогало. Подул ветер — окно с оглушительным треском захлопнулось — но поток воздуха, не обращая на это никакого внимания, рванулся дальше — со свистом проносясь дальше и дальше. И вот, совсем скоро, он пел свои серенады уже совсем другому человеку — и ему сейчас было совсем не до сантиментов.Из ничто возникают тропинки…
— Это они, — тихо пробормотал голос в трубке. — Ты же это видишь? Правда? Молчание. — Эй? Ты здесь?! Я… Ты же видишь их?! Видишь?! Это они! Это точно они! — голос мужской. В нём — паника. Страх. И дикая, невероятная надежда. — Да, — ответ. Женский голос — простой, чуть звонкий. Нисколько не весёлый, наоборот — серьёзный. Собранный. — Ты уверена? Я… Вдруг я… — Ты не ошибаешься. Это они. Они выжили. По крайней мере, младший. — Я… Пожалуйста. Ты знаешь, как много они для меня значат. Пожалуйста, Мел. Умоляю. Всё, что угодно. Но… Найди их. Спаси. Защити… Они не могли так просто умереть. — Это преступление, — не вопрос. Утверждение. — Да. Преступление против законов человека, не Господа. Мелисса… — Ладно. — Ты… — Заткнись. — Но… — Заткнись. Я найду их. А ты придумай, что будешь делать с двумя бомбами Симург. — Они не… — Свяжемся, когда попаду в Британию. Жди. Щелчок — и трубка повешена. В большом, холодном из-за вентиляции помещении вспыхивает крохотный огонёк на фоне непроглядного мрака. Едкий сигаретный дым заполняет лёгкие девушки с выкрашенными в пепельный цвет волосами, чуть курносым носиком и живыми, яркими голубыми глазами, что в этот момент сверлили изображение на экране — на общем кадре видео из Карантинной Зоны были обведены два силуэта. Лица были размыты — до обработки видео с помощью современных компьютеров. Знакомые ей лица, пусть она и не видела их последние семь лет. — Выжили, — тихо пробормотала она, крепко сжав кулаки и с нежностью, восторгом и ужасом глядя на них. — Вы всё-таки выжили, мелкие паршивцы… Не глядя в телефон, девушка набрала давно знакомый номер, бронируя первое попавшееся место на ближайший рейс до Глазго. На другом конце провода ей не отказывали, ведь спорить с героиней, тем более с ней, было себе дороже.Тропинки складываются в тракты…
Восстановление системы… Ошибка. Поиск резервных копий… Ошибка. Создание логической схемы… Ошибка. Модуляция компонентов… Ошибка. Проверка банка данных… Ошибка. Мгновение, в которое даже величайший кейп мира затаила несуществующее дыхание — и последняя надпись. Рекомпиляция сознания… Процесс успешно запущен. 0.01%…Тракты ведут к дорогам…
— Это был план Симург. Всё. С самого начала, — раздался холодный голос, в котором не было ни капли эмоций. — Она не проявляла способностей к столь долгосрочному планированию. Если бы меня не оказалось там, этот Файершоу мог бы спалить половину Англии и Шотландию в придачу! — И тем не менее, это так. Доступ к банку данных Дракон позволяет утверждать это с некоторой точностью. Первый этап — атака на Лондон. Второй этап — серия мощных триггеров у подконтрольных ей кейпов, уничтожающих попытки централизовать власти в карантинной зоне. Третий — формирование анклавов выживших и сокращение численности населения в силу естественных причин. Четвёртый — уничтожение анклавов. Просто. Эффективно. Жестоко. — Прорыв был следствием её плана? — Счетовод? — Вероятность положительного ответа с учётом всех данных — выше семидесяти процентов. — Дьявол! — раздражённый голос одной из самых известных героинь в мире разорвал повисшую тишину. — У нас крупнейшая пиар-катастрофа со времён Теории Струн. Дракон потеряла множество дронов и свои вычислительные мощности. Мы сами потратили время на то, чтобы устранить угрозу, которую могли легко предотвратить. И это не считая одного из наших флаконов — одного из самых мощных из тех, что был в арсенале. Это действительно стоило того, Контесса? Ответа не последовало, что уже было красноречивее любых слов.Дороги переплетаются в Паутину…
Голова раскалывалась от боли. В ушах стоял тихий звон. Скованные холодом руки не двигались. Ноги окоченели — он не чувствовал пальцев на ногах. Даже просто дышать было тяжело. Но… Серые глаза распахнулись, и тело юноши на берегу скрючилось, когда его вырвало водой, которой он наглотался, упав в… Мутный взгляд мага неуверенно перетёк на водную гладь рядом с ним. Несмотря на очередной приступ боли, простреливший виски, картина событий сформировалась перед ним мгновенно. Взрыв. Протего. Полёт. Темнота. Холод. Подросток замер на одном месте, тупо глядя в темноту. Стояла ночь, неизвестно — уже или ещё. Сколько времени прошло? Смогли ли сбежать остальные? Тысячи вопросов роились в его голове, но… Руки волшебника дрогнули, и он рухнул на землю, смотря в бесконечную пустоту звёздного неба. Всё это было столь… Неважно. Бесполезно. — Устал, — тихо прошептал он самому себе. Перед глазами на миг появилось ехидное рыжее лицо, обрамлённое ореолом сияющих волос, и маг почувствовал, как теплые слезы прочертили дорожки по его замёрзшему, бледному лицу. — Хочу домой… — прошептал он в темноту. Ночь не ответила. Но… Это было ему и не нужно. На негнущихся ногах, кривясь от боли в руке, маг медленно сел, а затем и поднялся. Покачнулся. Вздрогнул. Слабым движением смахнув с лица отросшие за несколько недель волосы, Драко замер. Полная луна давала достаточно света, чтобы отчётливо увидеть, как белоснежное сияние прядей сменилось на тусклый пепельный оттенок. Такова была цена привязанностей и дружбы, которые он имел неосторожность потерять. Фигура юного колдуна на мгновение замерла. Покачнулась. Но затем… Драко Малфой сделал шаг вперёд. А потом ещё один. И ещё. Глаза жгло слезами, но он упрямо шёл вперёд, углубляясь в лесную чащу. Прочь от реки и далёкой Стены Карантина в километрах выше по течению. Драко вернётся домой. Он обещал.Имя которой…
Девочка из Броктон-Бэй, потерявшая мать. Принцесса, отчаянно нуждающаяся в чуде. Кейп, нашедшая своих близких из далёкого прошлого. Разум, искусственный, но в то же время — живой. Спасители мира, готовые пойти на что угодно ради Цели. И одинокий маг, бредущий по лесу. Это их история. Их Паутина.Их Путь К Победе.