Пианист: Инверсия

      Кажется, что дрожит сердце. Трепещет, качая кровь. Дергается своими желудочками, в то же время совершая привычные крупные сжимы, выбрасывающие кровь в артерии. А все из-за чего? Страха?       Внешне... по Саске сложно что-либо понять. Мраморная статуя с застывшей непроницаемой эмоцией-маской. Кажется, что Учихе вообще на все наплевать. Но... вряд ли на самом деле это так: парень умело прятал эмоции, что провоцировались реальностью и воспоминаниями о ней.       За последние три-четыре недели после случившегося на конкурсе пианистов и того, что потянуло за собой это событие отец стал совершенно сам не свой. Даже трудно было предположить, что такой решительный и властный мужчина, дирижер, может оказаться... предельно слабым: выпивка, ругань, драки. Даже любимую жену избил... Однако, хорошо, что компанию алкоголиков домой не приводил...       Саске уже тошнило от запаха отцовской выпивки и сигар, что пропитали собой в доме всю мебель и стены. Да. Пианисту самому хотелось закурить и жутко набухаться, однако сдерживала его лишь одна мысль... — градус алкоголя в крови будет затормаживать реакцию и в том случае, если Фугаку вновь слетит с катушек, то... Саске рад страдать. Но при этом он хочет жить, а не гнить глубоко под землей.       Его футболка тоже скрывала синяк над самой правой почкой... полученный от родителя.       Взгляд черных глаз пианиста кратко коснулся привлекательной женщины, сидящей с ним на лавке в этом зеленом парке — Микото выглядела на удивление хорошо, хоть и не имела в мимике привычную нежную улыбку: была холодна, вела себя отстраненно. Словно скульптура, которая даже старалась и не смотреть на своего сына... Нет, не из-за чувства стыда от побоев на теле, которые теперь полностью скрывала ее одежда. А из-за...       Саске был рад, что у него есть дядя. Родственник, заставивший Микото прийти на эту встречу — а она ведь не хотела. Избегала. Но младший брат Фугаку был настойчив и, видимо, на удивление словоохотлив, раз смог убедить флейтистку встретиться с сыном, пускай и ненадолго. Прийти на встречу, которую Саске очень ждал. Хоть и, подчиняясь своему непростому характеру, скрывал истинные чувства.       Потому, что... ощущал странную и непонятную ему самому вину за то, что случилось с матерью.       — Мам... — тихо позвал Саске. Прятал как мог свою неуверенность за каменной стеной красных от недосыпа глаз. — Где ты сейчас живешь?       — Не важно, — негромкий ответ спустя краткое молчание. Женщина немного повернула голову, едва коснувшись взглядом Учихи. — Ты ведь расскажешь все своему отцу. А он напьется и явится ко мне. Я ведь жить хочу, Саске. Хочу быть счастливой, а не... избитой... не в больнице или же... в морге.       — Я не скажу ему, — пианист едва мотает головой. Клятва... которая никому не нужна.       — Как я могу тебе верить? — несколько равнодушный взгляд брюнетки скользит по зеленым парковым пейзажам. — После всего, что ты сделал...       Прохладный ветер шелестит по высоким макушкам деревьев, наполняя легким шуршащим звучанием очередное краткое молчание разговора.       Саске ничего не говорит.       Микото продолжает:       — Как ты вообще мог... выбросить те фотографии?.. Пускай даже и не знал, что там есть фото Итачи... — шепчет женщина. — Пускай это тебе и чужие люди... но как ты... вообще решился? Разве я тебя воспитывала так?.. Таким подлецом, который, несмотря ни на что, жаждет разрушить жизни других?..       — Мам... — зовет парень, но его тихий тембр внезапно отдает хрипом. Стена рушится.       Но поздно.       Пианист замечает, как мать поднимается с места, едва задерживаясь, прежде чем... уйти?..       — Почему ты не такой добрый, как Итачи? — черные женские глаза наполнены болью. — Он бы никогда так не поступил...       В ответ пианист опускает голову, глядя себе под ноги...       — Твой дядя настаивает, чтобы я вернулась к Фугаку. Говорит, что поставит его на место. Но, знаешь, Саске... — смотрит совсем холодно. Даже равнодушно, — ...может быть, я и найду в себе силы простить твоего отца, поскольку хоть как-то могу его понять, что им двигало в тот момент. Но вот тебя... Сейчас, как никогда ранее, задаюсь вопросом: почему девятнадцать лет назад я не сделала аборт?