Мой маленький цветочек...

На прекрасной летней поляне, среди деревьев, кустов, трав и цветов, на поваленном дереве сидел Хисока, уткнув свой спокойный и загадочный взор себе под ноги. Ауры Юри не было заметно, она сама того не зная скрывала ее практически до нуля, когда пробиралась сквозь лес. Он услышал ее по звуку шагов. Когда же она вышла к нему, его голова едва повернулась в ее сторону. Поздоровавшись, Юри увидела фигуру мужчины в профиль. Таким спокойным и гармоничным с природой она еще не могла его наблюдать. - Так вот каким ты меня считаешь, цветочек? – все также не поворачиваясь полностью, вопрошал он на ее пришествие. Она ничего не ответила, только мило хихикала, приближаясь к нему. - А я вот знаю как Вас зовут, - весело сказала девушка, уже усаживаясь на импровизированную лавку. Хисока не был слишком удивлен такому заявлению, ведь ей могли об этом просто рассказать. - Даже не удивитесь? – сейчас она была как ребенок. Перемены настроения, вещь необычная, однако. - И как же меня зовут? – спросил он, уже смотря на нее. - Хисока! – он не понимал, почему она такая радостная, почему взгляд такой другой, почему сияет, словно солнце. - Все верно, - подтверждал он, все также будучи спокойным. – И как же ты узнала? – все же решил спросить мужчина. - Хе-хе, я многое знаю, - хвастается. - Когда я увидела Вас, то почему-то показалось, что имя уже давно известно, - она смотрела в небо, немного болтая ножками. Хисока чуть улыбнулся. - Ну а ты, цветочек, так и не поведаешь как тебя зовут? – может показаться, что он мог тоже уже знать это, но из принципа, из некой вредности, ему не хотелось у кого-то выпытывать имени его новой знакомой, поэтому он терпеливо ждал, когда она сама ему откроет сию тайну за семью замками. - А нет, все так же секрет! – перспектива оставаться хотя бы перед кем-то инкогнито очень симпатизировала Юри, тем более, ей хотелось подразнить маньяка. - Эх, цветочек, да ты сплошная тайна, - произнес Хисока, глядя вперед себя. Девушка ничего на это не ответила, и они продолжили сидеть в тишине. Юри глядела то в небо, то на фокусника, который продолжал смотреть на траву, то на его руку… Когда она смотрела на нее…сменяющиеся в голове мысли, казалось, отражались и на лице: она дула губки, отводила нервно взгляд, потом снова переводила его на светлую кисть с красивыми заостренными ногтями, перекачивалась телом из стороны в сторону, и снова смотрела на небо. Красивое оно было сегодня. А не каждый ли день оно такое? Нет, кажется, оно особенное именно сегодня, именно сейчас. Почему Юри, называющая этого мужчину «маньяком», такая приветливая в данный момент? Возможно, двухдневное одиночество в лесу, посреди кустов в полной боевой готовности так сказалось на ее поведении, или ей просто нужна была компания? Кто знает, а нужно ли сейчас думать об этом, когда момент столь прекрасен? Набравшись сил, вдохнув побольше воздуха, Юри резко развернула голову к нему. - Хисока!... – очень необычно было называть его по имени. Он тоже повернулся к ней, ожидая продолжения. – Можно мне…можно взять, то есть, посмотреть Вашу руку? – пусть ровного предложения не вышло, но она смогла проговорить его до конца. Брови фокусника чуть поднялись, такого он точно не ожидал: «А что с ней не так?» - получила она в ответ. - Ну пожалуйста! – точно как маленькая просила она. Раз девушка так просит, то почему бы не согласиться? Поэтому он протянул вперед то, что она так хотела. Юри взяла обеими руками ладонь. Она была так рада, что ей разрешили это. Такая большая, крепкая и жилистая – ей определенно нравилось, очень нравилось рассматривать ее. Большими пальцами обеих рук, она проводила по светлой коже, немного надавливая в некоторых местах, убеждаясь, что она очень крепка, но изящная. «Поаккуратнее, пожалуйста», - слышалось иногда, когда немного перебарщивала с силой. Затем Юри переместилась к пальцам. «Такие красивые…» - думала она, прибывая словно в тумане. Белые, аккуратные, с выпирающими костяшками – проводить по ним подушечками пальцев одно удовольствие. Когда девушка проводила эти процедуры, на ее лице сияла счастливая, завороженная улыбка, а глаза горели зеленым изумрудным огнем. Мужские красивые руки – ее большая слабость, от чего такая любовь к ним она не ведала, но точно знала, что перед удовольствием изучить и потрогать эдакую красоту своими руками она точно не могла устоять. Особенно она любила рисующие мужские кисти рук, как пальцы держат карандаш, кисть или мастихин, как выводят плавные линии, или оставляют мягкие мазки, как рука вздымается, когда ставит завершающие точечные штрихи. Все это выглядело как само совершенство красоты и зрительной эстетики. Но здесь другое, здесь рука совсем другая, а все новое и неизведанное ее привлекало, зажигая тайный огонь в душе. Перейдя к ногтям, ее пальцы нежно поглаживали их, наслаждаясь формой и изгибами. Хисока наблюдал за этим действием с неподдельным удивлением, которое на лице показалось только чуть приоткрывшимися глазами и слегка приподнятыми бровями. Сколько же выражений лиц есть у его цветочка? Сколько взглядов и огней она таит в себе? Каковы тайны хранятся в этой хрупкой куколке? Что она получает от этого? Почему ей так этого хотелось? Такими вопросами он задавался, пока она улыбалась точно, как это летнее солнышко, а глаза полыхали маленькими возбужденными огонечками. Ее пальцы все также блуждали по теплой ладони. В какой-то момент ей захотелось большего, она хотела прислонить ее к своей щеке, чтобы еще больше почувствовать эту красоту, еще больше проникнуться ею. Когда она, поддавшись чувствам начала приближать ее к себе, рядом послышался отрезвлявший кашель. Юри вдруг проснулась, и все еще не отпуская свою драгоценность, неловко засмеялась, извиняясь. - А еще меня маньяком называешь, - растягивался в легкой ухмылке Хисока. - Я не маньячка! – возмущалась она. – Просто…они красивые такие, Ваши руки, - она смотрела на ладонь, что держала в своих руках и залилась легким румянцем цветущей розы. Удивляться дальше уже не было смысла, его цветочек та еще фетишистка. - Если уже наигралась, то может отдашь то, что взяла, обратно? – сказав это, мужчина одарил ее блеском своих янтарных очей. Осознание при этих словах в голове Юри заставило резко отпустить руку. - Ах, да, извините… - неловко посмеивалась она. - Давай на «ты», цветочек. Думаю, после такой близости, нам уже можно, - что за улыбка, словно довольный кот, нежащийся в лучах солнца. Юри, оставаясь залитая румянцем, согласилась на более свободное обращение. Из-за спины мужчины показалась бабочка. Яркая, красная, с черными узорами. Девушка никогда таких не видела. - У Ва… тебя бабочка за спиной, смотри! – она указывала пальцем на повисшую в воздухе красавицу. - Да, их тут предостаточно, - он чуть отклонился в бок, открывая вид на еще пять-семь таких рубиновых прелестей. - Ого, потрясающе! Но почему… - она не договорила, потому что заметила его раненное плечо, а точнее, порезанную одежду, окрашенную кровью. – Что-то…кто-то напал на тебя? – она была поражена и немного взволнованна. Кто посмел напасть на столь опасного участника? - Ах, это, - он кинул небрежный взгляд на порез, - так, царапина, не переживай, цветочек, - он игриво улыбнулся. - Я не переживаю…просто неприятные ощущения, наверное, - Юри была из тех людей, которым маленький порез пальца казался трагедией всей жизни, которую невозможно стерпеть, поэтому ей даже не хотелось представлять, как болит его «царапина». - Неприятно, когда называют маньяком, а это пустяк, - он сделал чуть обиженное лицо. Девушка даже подумать не могла, что это его так заденет, но разве она не права? Как же тогда назвать его своевольное поведение? - А разве ты ведешь себя не как маньяк? - Нет, я всего лишь фокусник, - он блеснул глазами. - Фокусник-маньяк. Кажется, даже книга есть с таким персонажем. - Даже если и так, не называй меня подобным образом, - кажется, его это действительно задевало и сильно обижало. Юри не хотела причинять боль, поэтому, даже если ее мнение не изменится, она будет стараться держать язык за зубами. Все время, пока они так сидели, мило беседуя, краски фокусника были совершенно иными, чем при других их встречах. Юри сравнивала их с прекрасными цветами пионов на благородном темно-сером полотне, сквозь которое пробивались маленькие темно-фиолетовые пятна, вероятно, он правда расстроился из-за ее слов. - Куда ты опять так пристально смотришь? – вывел ее из размышлений мужчина. - Нет, никуда, - быстро ответила она, - я думала, почему бабочки только возле тебя, а ко мне не летят? Я им не нравлюсь…? – последняя фраза была сказана почты плаксивым голосом. Хисока чуть рассмеялся, говоря, что они собрались на запах его крови. - Ах, вот оно как… - взгляд Юри снова стал задумчивым. Около минуты она пробыла в размышлениях, ничего больше не говоря, после чего выпрямилась, упираясь руками в дерево. - Дай еще руку, - уверенно начала она. - Опять лапать будешь? - Не-ет, - протянула недовольно она. Как он не понимает? – Порежу твоими ногтями себе руку. С каждым разом ее заявления заставляли фокусника удивляться с нее все больше и больше. Может, у нее что-то с головой, если из-за одних бабочек, она хочет ранить себя, тем более его рукой? Не дожидаясь ответа, она сама, по-хозяйски, взяла его ладонь и взгромоздила на свою. Девушка взяла уже пальцы, чтобы сделать порез, но силы воли ей не хватило – боязно травмировать себя. - Что, боишься? – ухмылялся он. - Ну…да, - очень честно. – Давай ты сам. Только, наверное, не здесь, а на запястье, а то на ладони щипать будет. Удивительно, как она уверенно ведет себя с ним и диктует правила. Определенно, цветочек изменилась, но что именно ее поменяло? - Ты уверенна? - Да, давай, - она отвернула голову, чтобы не смотреть. Юри сильно зажмурила глаза, будто ей не один маленький порез должны сделать, а рубануть топором со всей силы. Все прошло быстро – один легкий взмах и из ее запястья потекла маленькая тонкая красная струйка. - Можешь поворачиваться, - заверил Хисока. Юри развернула голову и посмотрела на его работу. Ее взгляд снова загорелся, снова воспылал игривым огоньком. Было немного больно, но отчего-то и приятно. - Так красиво получилось, спасибо большое, - сказала она в восхищении, вынимая руку. - Всегда пожалуйста, - спокойно отвечал он, наблюдая за ее новой реакцией. - Теперь, все бабочки мои! – снова этот детский задор и радость слышались в ее тоне. Одна за другой, маленькие лесные красавицы подлетали к ней, то кружляя вокруг, то садясь прямо на место пореза. Девушка была безумно довольна, теперь она сможет лучше рассмотреть эти прелестные крылышки, впитать в свою память их завораживающий цвет, да и просто насладиться очередным чудом природы. - Не забудь промыть потом. «Хм, тоже волнуется», - себе сказала Юри, а в реальный мир попал лишь ее короткий кивок. - Разве они тебе не противны, они же любят кровь и питаются лишь ею, - вырывал ее из забвения Хисока. - Почему же, - отвечала она, не отрывая взора от красных крыльев. – Они такие какие есть, со своими причудами, со своими прелестями. Если они другие, то значит их нужно не любить? – чистым взором посмотрела она в его сторону, задавая сей риторический, а может и нет, вопрос. Мужчина ничего не ответил, лишь продолжил наблюдать за ней, обдумывая услышанное. «Значит, каждый достоин любви, получается?» Солнце потихоньку опускалось ниже, заливая небо закатными акварелями. Зефирные облака мягко проплывали по небесному морю. Близится чудесный летний вечер. Они все также молчали. Бабочки все также летали вокруг них, образуя красную летящую нить. - Цветочек, а что я получу взамен? – прервал сию тишину бархатный голос. Юри вышла из транса, ничего не понимая. А что такого случилось, чтобы она стала должницей? - Ты вот поигралась со мной, а я - нет, – отвечал он на ее непонимающий взгляд. Девушка подумала, что это он про то, что она любезно одолжила его ладонь на изучение… И не ошиблась. Вот только звучало это все…немного двусмысленно, поэтому ее щеки слегка окрасились алой краской. - Н…ну, я могу тоже руку дать… - отвечала она, смотря в землю. - Подними голову, - с немного властными нотками произнес мужчина. Юри послушалась, но глаза закрыла, чтобы не испугаться и не видеть, что он задумал с ней делать. Хоть она не будет больше звать его маньяком, но таковым он будет оставаться в ее сознании. Было видно, как она напряглась, как вздернула плечи. Немного красное лицо и сведенные в страшно-томительном ожидании брови – картина маслом для нашего не маньяка. Хисока все оттягивал момент, он никак не решался сделать то, что хотел, чего возжелал еще с первой их встречи. Девушка напряглась пуще прежнего. Почему он так долго? Почему мучает ее? Возможно, ей вовсе не стоило закрывать глаз, ведь от неведения происходящего еще страшнее и мучительнее. В следующий миг она почувствовала что-то она своей щеке. Это была его ладонь, мягкая, но грубая одновременно. Он как мог более ласково и нежно коснулся ее личика, поглаживая пальцами кожу. Еще когда они ужинали вместе, когда видел смущение, замешательство или улыбку, ему хотелось коснуться ее, стать чуточку ближе к тому, что он пытается разгадать в ней, а может и самом себе. Может, если он прикоснется к ней, что-то новое откроется для него… Вечер все больше сгущал краски, покрывая все вокруг оранжевым свечением. Девушка, почувствовав, что ничего опасного не случится, сидела все так же с закрытыми веками, немного расслабившись, спокойно и размеренно дыша. Сейчас она не видела его цвета, но если бы видела, то поразилась: что-то бледное и почти незаметное проклевывалось сквозь тьму серого спокойствия. Когда она, немного забывшись, начала поддаваться на ласку, Хисока резко убрал руку, выходя из неизвестного ему, тягуче-сладкого забвения. После он встал и начал уходить. Юри посмотрела на него, собирающегося идти. - Уже уходишь? – тихо, но слышимо произнесла она. - Да, нужно кое-что сделать еще, тем более, мы на экзамене, не забыла? – сказав это, он повернулся в пол оборота и его профиль осветился чудесным рыжим закатным свечением. - Не забыла. Только… не обижай никого, ладно? – наивно попросила Юри в след уходящей фигуре, к которой эта просьба все же долетела, и он просто поднял руку, в знак прощания. Юри было весело и приятно провести этот остаток дня в его необычной компании. *** Краски неба сгустились настолько, что уже смеркалось. Скоро ночь, а Юри далеко от своего убежища. Пошаркав немного среди деревьев, она, не придумав ничего лучшего, просто села под одним из них, полностью затихая, чтобы ее никто не нашел и не обнаружил. Юри не было скучно даже в такие, как может показаться, унылые минуты, когда сидишь в потемках, непонятно где и прячешься. Мыслей всякого рода в ее голове было предостаточно, чтобы развеселить себя: сначала она перематывала, как съёмочную пленку, последние события; она гордилась, что смогла переступить через волнение и смущение и вдоволь насладиться радостью рассматривания прекрасной руки, после она анализировала вопрос проблемы взаимоотношений Хисоки и маньяков. Почему он так категорично откликнулся на ее совершенно невинное приветствие? Может его в детстве похитил один и он не хочет сравнивать себя с подобными ему? Если так, то очень жаль, что он пережил подобное… После ей вспомнилось, что, по его словам, он фокусник. Цирк она в детстве не любила, для нее это было слишком шумное место и совсем не смешное. Но может у него интересные представления? Или он фокусник-новатор? Она начала представлять Хисоку с красным поролоновым носом и смеялась про себя этому. Все же, забавно получилось, она даже подумать не могла, что так плодотворно проведет сей день. Последним в списке воспоминаний стал его ответный жест… Она очень волновалась, что ранимый маньяк сделает с ней что-то ужасное, от чего к горлу прикатывала тошнота, а ведь он спокойно мог творить все что взбредет ему в малиновую голову. Возможно, его любовь в том, чтобы поглаживать чужие щеки? Думая обо всем этом несусветном бреде, она сидела, подогнув колени к себе и оперлась кулачком о подбородок, задумчиво глядя на постепенно рождающиеся звезды в ночном небе. Но ее мирная глубокомысленность разбилась о жуткую, тягучую, хлыщущую кровожадностью ауру, доносящеюся определенно откуда-то издалека, но чувствовалась она даже досюда, и, возможно, через весь лес. «Сто процентов это он», - думала она о Хисоке, держась за голову и стараясь подавить неприятное чувство во рту. Все же она не настолько сильная и закаленная в этом плане. – «И я же просила никого не обижать», - наивная Юри думала, что ее кто-то послушает. Очень мило, но безвыиграшно. «Пошел бы в пещеру какую-нибудь, что ли», - она все не могла угомониться, полагая, что жажда крови, сравнима с недержанием в любом его проявлении. Конечно же, от столь неприятного напряжение ее тело ослабло, и она заснула под тем же деревом. К своему удивлению, проснулась она, примерно за час до восхода солнца. И что ей сейчас так рано делать? А сон ушел мгновенно. Не лучшие ощущения от прошлой ночи прошли, но где-то в затылке и выше от него чувствовалась небольшая тяжесть. Утренний лес был красив. Было интересно наблюдать, как все понемногу, постепенно просыпается и начинает жить и идти своим чередом. Ей бы сейчас чашечку чая с чабрецом и удобное раскладное кресло, но чего не имеет, того нет. К примерно половине дне, когда солнце было высоко, она решила снова пройтись. Может в этот раз ей попадется кто-то из своих. Юри передвигалась все так же аккуратно, но теперь быстрее, ведь, так сказать, почва прощупана и она знает как именно ей нужно идти. Вдруг она почувствовала, будто где-то недалеко находится Гон. Его состояние было напряженным и нестабильным. Ей вспомнился тот раз в лесу с дикими зверями, поэтому поторопилась. Когда она добралась туда, то ее маленького друга там не было, она опоздала, и, видимо, он уже убежал. Главное, чтобы с ним было все хорошо. Посреди песчано-каменистой широкой тропы стоял ее недавний компаньон, определенно чем-то очень довольный. «Неужели Гон-чан проиграл…» - подумала Юри, пробираясь еще ближе через кусты. На поле боя было жарко, и подтверждением тому являлись два истекающих кровью трупа неких участников и среди них, возвышающийся, словно хищная птица над своей добычей, немного запачканный красным, Хисока. Увидев это, она особо ничего не почувствовала, ведь все здесь устроено так, что побеждает сильнейший, а слабый остается лежать мертвым, всем видом показывая свой проигрыш. В этот раз она не поздоровалась с ним весело и приветливо. Она вообще ничего не говорила, просто подошла ближе к нему и рядом наблюдала за его творениями. Хисока в свою очередь тоже не прерывал эту оценивающую тишину. Они оба хорошо чувствовали атмосферу, когда стоило просто помолчать. Юри с пустой головой рассматривала лежащих. Благо с Гоном все в порядке. А эти ребята напоминали ей о сценах из детективных сериалов, которые ей так нравились, будучи подростком. Хисока же время от времени посматривал в ее сторону, пытаясь уловить малейшую реакцию или дрогнувший мускул. Но ничего не происходило, она, казалось, наоборот задумалась: во взгляде читался холодный интерес. - Гон был тут, да? – прервала первой тишину девушка. - Был, - коротко отвечал он. - С ним все хорошо? – продолжала спрашивать девушка, не отводя взгляда от лежащего мертвого мужчины. - Жить будет, - с небольшой ухмылкой ответил Хисока. Юри просто кивнула головой, подходя ближе к трупу. Она начала внимательно его рассматривать. Зрелище, определенно, жуткое, но ее тянуло посмотреть ближе. Кровь уже начала сворачиваться и больше не текла, цвет ее все еще был довольно насыщенным. Лица погибших были, как ей показалось, грустными, а на деле, просто познавшими смерть. Одно только ее печалило – они умерли не радостными, но зато в честном бою, поэтому она себе представляла, что осознание этого просто не успело отразиться на лицах и они остались такими удивленными и измученно-помятыми. Затем ее взгляд словил игральные карты, торчащие из тела. «Так вот как он это делает», - подумала Юри про себя, отмечая, что похожа сейчас на детектива, расследующего нетипичное убийство и по картам, должна сделать вывод, что перед ней дело рук серийного убийцы. Из этой фантазии ее вытащил голос стоящего позади того самого убийцы. - Нравится? – чуть с улыбкой спросил он. - Не знаю, - коротко и спокойно донеслось от нее. Она правда не знала, что должна чувствовать сейчас. Ей не были противны ни трупы, ни их убийца – все же, убийство людей не входило в понятие «обижать», уж слишком разный уровень, а вот под «свои особенности и странности» - очень даже да. Когда она повернулась к нему лицом, спокойствие ее лица было как чистое полотно, которому не хватало какой-то изюминки, в виде сильной эмоциональной реакции. Но через несколько секунд девушка чуть посветлела. - Ты тоже меня так убьешь? – спросила она после короткой паузы. Хисока не двигал бровями, не расширял глаз. Он просто не удивился, ведь естественно, тот кто увидит подобное, может задаться таким вопросом. - Нет, цветочек, я не трону тебя, - последняя фраза прозвучала с еле уловимой хитрой ноткой, которая не ускользнула от немного отрешенного сознания девушки. - Нет, ты не понял. Я не так выразилась. Я имела ввиду, можешь ли ты меня убить также? – ее голос был абсолютно спокойным, будто она заказывает в кафе тот же кофе, который до этого ей порекомендовал человек с соседнего столика. А после такого Хисоку перекосило. Что же такое с этим цветочком? Да, ему хотелось сломать ее, посмотреть, как она крошится на мелкие кусочки, не в силах собраться обратно, но что же получается…она сама стремится к тому же? Так не пойдет. - Нет, цветочек, не будет этого, - строго заявил он. - А сам хочешь этого и врешь сейчас, - на ее спокойном лице блеснуло недовольство. Хисока почувствовал, будто его загнали в угол и прижали. Как она поняла? Или же, как давно знала о его намерениях? Он определенно был недоволен сложившейся ситуацией, поэтому скорчив максимально серьезное лицо и настроив грозно-серьезный тон голоса сказал: «Если нет, значит нет». Фокусник, маньяк, серийный убийца – все эти ипостаси, собравшиеся в одном человеке, направились в противоположную сторону: он и так здесь задержался. Юри была чуть раздражена, что он не признал свою ложь, но больше чувствовала горечь и печаль, не такого результата она ожидала, ей даже показалось, что они поссорились. - А ведь в прошлый раз согласился, - последнее, что сказала девушка, бубня слова в нос. И говорила она не про тот раз, когда он оставил царапину ей на руке, а про сон, ведь она очень хорошо помнила, как в последний момент, перед тем как проснуться, почувствовала крепкую руку на своей шее, откликнувшуюся на ее просьбу. В дико расстроенный чувствах, Юри сошла с широкой тропы, где потерпела поражение как великий детектив, суицидник и посетитель кафе. Теперь она шла, не волнуясь о том, что ее кто-то заметит, так даже было лучше – может хоть кто-то сделает так как ей надо. Ее эмоции играли на полную, но она довольно быстро успокоилась, все же силы у нее не железные, чтобы долго раздражаться - быстро устает. Сама того не заметив, она очутилась в прекрасном месте – небольшой холм, усыпанный разнообразными полевыми цветами: красные, лиловые, желтые, белые, розовые – они так и манили подойти ближе и вдохнуть их целительный аромат. Так она и сделала. В миг ей стало спокойно и хорошо: моменты наедине с природой ей были также важны и дороги как занятие любимым хобби. Здесь она могла почувствовать, что находится далеко от мира, в котором ей было пусто и одиноко, в котором она была будто лишней. Порой ей казалось, что в действительности, она должна была жить среди цветов, деревьев и пахучих трав, что вселенная при распределении по мирам запустила ее душу не туда, что вся ее жизнь – одна сплошная вселенская ошибка. Найдя хорошее место, она легла на траву и смотрела вдаль, на прекрасный вид: лес, за ним горы, а над ними возвышается кристально-голубое небо с плывущими по нему облаками. Она любила представлять, что они как холодное, в меру сладкое мороженое, жаль только, она не сможет его попробовать. Девушка лежала на спине, иногда смотря то на цветы, то снова в небосвод. Мысли о собственном существовании и его значимости сопровождали ее единение с прекрасным. Она определенно точно знала, что есть очень важные люди, также как и менее важные, но одна деталь всегда вставляла палку в ее колесо мысли - слова школьного учителя классической литературы: «Нам бывает может показаться, что видные и известные люди являются более значимыми, чем обычные тихие личности, однако даже самый скромный и простой человек может перевернуть всю вашу жизнь и стать тем самым незаменимым и имеющим наибольшую ценность человеком». После того сорокаминутного занятия эти слова долго не выходили из ее головы и в дальнейшем часто принимали участие в мозговом штурме ее закрытой комнаты. Сейчас будучи взрослее, чем тогда, она определенно лучше понимала смысл тех слов и даже была согласна с ними, но подобную идею она никак не могла применить к самой себе, ведь даже если ее любят, она была твердо убеждена в том, что ничего не изменится ни в мире, ни в жизнях других людей с ее уходом. Она просто не чувствовала своей ценности, лишь груз вины и страданий был на ее плечах, а уж о том, как она может быть полезна или важна, речи быть не могло. Так она пролежала до заката, временами погружаясь в легкую дремоту. В эти краткие моменты забвения, ей казалось, что лучшего с ней и произойти не могло. Будучи немного сонной, она не почувствовала, как что-то кольнуло ее в шею дважды, а вот подступившую слабость, головную боль и дрожь во всем теле ощутила очень даже явно. Мысли о том, что на нее совершили нападение у нее, почему-то не появилось, вместо этого она решила, что вселенная обиделась на нее, из-за того, что указала на ее ошибки. В глазах сильно помутнело, дышать становилось все тяжелее. Она скоро умрет. Фокусник со смешанными чувствами, направлялся за следующими жертвами, в нем преобладали сейчас чувства некого разочарования и потерянности. Он еще много раз представлял себе, как пронзает ее маленькое тело острыми, как бритвы картами, как режет ее горло, как проливается столь невинная кровь и он, получив что хотел, отправляется дальше. Все это сильно будоражило его, но в тоже время почему-то именно сейчас он этого не хотел. Возможно, он еще мало поиграл с ней, не достаточно увидел ее изнутри, или не раскрыл все что скрыто далеко и проявляется при определенных стимулах? Все это очень возможно, но откуда тогда этот странный горький привкус и легкое жжение в легких? Хисока решил списать эти побочные реакции на пошатанность от недавнего происшествия. В размышлениях Хисока блудил лесными тропинками, не особо сосредотачиваясь на потенциальных целях. Его это сильно раздражало, поэтому решительно вычеркнул все ненужное из головы. Близился вечер, как вдруг фокусник почувствовал, что аура цветочка нестабильна, что она стремительно гаснет, и не просто от того, что она сама неосознанно скрывает свое присутствие, а независимо от нее – она погибает. Как бы мужчина не старался выкинуть его маленький цветочек из головы, его ноги уже понеслись к месту увядания… Он бежал так быстро как мог, он не мог допустить, чтобы она исчезла сейчас, ведь еще рано, ему было мало, ему нужно больше ее узнать… Юри все также лежала, скрестив руки в месте солнечного сплетения. Вот он, ее час, еще и в таком дивном месте. О такой прекрасной смерти можно только мечтать. Прибежавшая противница, та самая Понзу, которой по счастливой случайности попалась эта хилая и невзрачная участница, уже обшаривала все тело Юри в поисках значка. Заклинательница пчел очень торопилась, ведь на нее тоже могут напасть, пока она занята поисками значка, который почему-то никак не находился. Она видела, что девушке осталось недолго, хотя не планировала ту убивать, просто пчела нечаянно ужалила ее дважды, что летально. Несколько раз ей на глаза попадалось лицо умирающей – такое светлое и умиротворенное, она что, не понимает, что ей конец? Вот дурочка. Руки Понзу, что быстро метались, резко остановились. Воздуха начало критически не хватать, а глаза наливались кровью – эту ауру знают уже все участники экзамена, из-за чего страх захватил ее словно тиски. Когда обладатель сильной убийственной энергии оказался прямо за ее спиной, она, недолго думая, хотела отбиться, выпустив группу пчел, но крепкая стальная рука остановила ее, и сжала так, что послышался хруст костей. Девушка резко и высоко вскрикнула, второй рукой пытаясь вырваться, но все бесполезно, сейчас она уйдет вслед за своей жертвой. - Так вот, что за тварь поганая осквернила мой цветочек! - голос Хисоки был жутко хриплым и злым, а глаза стали безумными и блестели молниями. Как могла эта жалкая сошка посмела тронуть то, что принадлежит ему?! Понзу все дрожала, но оставшаяся капля сил позволила ей проговорить несколько слов. - У, у меня есть противоядие! – есть, конечно, но вряд ли оно уже поможет, прошло достаточно времени, чтобы убить организм. - Доставай, - холодный, грубый приказной тон его бил по ушам и вселял ужас жертве. Зеленоволосая судорожно, но очень быстро достала небольшой стеклянный пузырек с сине-бирюзовой жидкостью. Хисока забрал его и в придачу к нему весь ее рюкзак: вдруг эта моль еще что припрятала или вовсе решила его обмануть. - А теперь отпусти! – девушка пусть и боялась, но гордость защитить все же пыталась. Одним резким движением колена он переломил ей руку, словно тростинку и правой ногой пнул так, что она покатилась калачиком вниз с холма. Хисока взял бледную с посиневшими губами Юри и влил ей немного лазурно-синей жидкости в рот: пусть лекарство начнет действовать, пока он донесет ее к нужному месту. Он быстро спустился с холма, попутно доставая телефон, набирая номер. - Иллуми, нужна помощь.