Мой маленький цветочек...

- Вы не против, я включил музыку на фоне. Для более расслабляющей атмосферы, - послышался мягкий голос позади нее, настраивая магнитофон. - Да, конечно, - странно улыбаясь, будто под действием алкогольного опьянения, девушка прикрывала глаза, ощущая разливающееся тепло по телу. Сладковатый, даже приторно сладкий, с травяными нотками чай, ей определенно пришелся по вкусу. Она все же выпила его. - Честно признаться, - мужчина подошел к ней со спины, а руки, облаченные в перчатки, коснулись чужих плеч, - я очень рад, что Вы ко мне зашли. В моем заведении, как можете видеть, людей не особо много, так что, - пальцами он слегка сжал ее хрупкие плечи, томно вздыхая, - премного благодарен, что уделили такому человеку, как я, свое драгоценное внимание. Крепкие руки ощущались на теле просто бесподобно, а когда они стиснули ее, немного поглаживая, тонкие нити расслабления и спокойствия пронизывали все девичье тело, окуная в невиданный омут наслаждений. Лишь счастье, лишь тихонько играющая музыка, обнимающая все ее сознание, лишь этот чарующий голос в волосах… - Кажется, Вы хотели еще оглядеться здесь немного? – внезапно появляясь прямо напротив нее, все тот же милозвучный голос мужчины окликнул ее, зазывая обратно в их мир. - Ах, да… Вы правы, я хотела бы, очень. Экскурсия проходила плавно и неспешно. Владелец уделял немалое внимание каждому, по его мнению, значимому и ценному экземпляру личной коллекции. Свет от массивной люстры с высокими свечами мягко падал на стеклянные баночки, различные шкатулочки, глиняные и плетенные горшочки и просто какие-то отдельно лежащие вещи, по типу сушеных цветов, оставляя за ними густые тени. Сверху над каждым высоким стеллажом росли витиеватые зеленые растения, лозы которых длинными лентами спадали почти до самого пола. Кроме одного большого источника света, видимо, для более презентабельного вида, на полочках располагались одиночные чайные свечки, натыканные то тут, то там, что, если отойти подальше, может показаться, они будут создавать собой некий узор. Рассказ свой владелец вел, как и обычно, не торопясь, вежливо и учтиво, но с огромной страстью, которая периодически читалась в горящих смольных глазах, иногда даже, как девушке казалось, загораясь желтыми вспышками, и легкой тряской в пальцах, когда держал небольшую шкатулочку, проводя по ее краешку кончиком пальца или баночке с непонятными плавающими в ней штуками. Ей было интересно, очень интересно, аж до того, что некоторые фразы, отдельные выражения практически въедались ей в мозг, запечатываясь, как в одну из скляночек в его руках. Девушку обливало жаром от атмосферы здесь, от того, как гармонично звучал его голос, как могла на затворках сознания слышать приятную мелодию, как иногда ее носа касался какой-то травяной или неясный специфический, но не отталкивающий, запахи. Как этот мужчина всем своим видом и манерами располагал к себе. - А почему к Вам мало приходят? – спросила спустя довольно длительное время с момента того разговора, девушка. - Ох, это… Понимаете, люди моей профессии не всегда воспринимаются людьми радушно. Простой люд может испытывать некий суеверный страх перед коллекционерами, к тому же, таким не совсем обычным, как я… - черноволосый посмотрел с улыбкой, но грустным взглядом на следующий объект его рассказа, который аккуратно очертил пальцем, будто поглаживая. – Не подумайте, я не виню и не осуждаю их. Не в коем случае. Просто…порой удручает слышать о себе недоброе… - печальные, как тусклые звезды, глаза загорелись, а улыбка стала водянистой, дрожащей на кончиках губ. Ей было очень жаль его. - Но я не хочу, чтобы моя боль касалась Вас, - вдруг впрял мужчина, а секундная угнетенность испарилась. Он протянул ей руку, приглашая идти дальше. Держаться за немного шершавую, но мягкую и немного скользкую поверхность черной ткани его перчаток было приятно, тепло. Когда бы еще в своей жизни она посетила столь интересное место, встретила такого необычного человека, улыбалась бы и чувствовала уют? Это состояние головокружительного опьянения, радости и мягкого комфорта, объяло юную девушку с ног до головы, а одна крохотная мысль о том, что ей придется уйти из этого места, натирала на нежной поверхности души неприятную ссадину. Бесповоротность этого момента была необратима. Как ей казалось. За тихими, низкими и глубокими, высокими и легкими звуками мелодии, погружающие физическое и духовное тело в глухой вакуум, она, казалось, не слышала ничего. Как под гипнозом, как в приятной пустоте, девушка шла за ним и видела мерцающие дорожки из маленьких звезд над мебелью, карнизами и легкой ткани кружевной тюли. И за этой психологической глухотой, она не могла даже расслышать явных и громких криков, доносившихся с холодной улицы… - А вот и то, что Вы хотели посмотреть тогда, - сквозь бархатистые ноты мужского голоса, отчаянный крик рвался и стучался, чтобы она услышала… - Это…я приобрел относительно недавно, - отодвигая темную шторку, перед ней показались две большие банки, намного больше тех, что она видела раньше. – Я очень ценю это…это… - даже раскатистый стук по стеклу не пробудит девушку, даже высокий крик женщины, даже ее искаженное страхом и ужасом лицо…она ничего этого не осознает. «Пожалуйста! Пожалуйста!! Выйди оттуда!!!» *** После того случая, Юри стала стремительно падать вниз. Не со скоростью света, но медленно и уверенно, опускаясь ниже и ниже по турнирной таблице. Вокруг нее было много негодования, много вопросов со стороны публики и друзей. А Юри… Гон и Киллуа спрашивали подругу в чем же причина ее упадничества, почему стала так часто проигрывать, но девушка лишь мотала головой, пожимала плечами и неловко улыбалась. Ей нечего было ответить. Разве что, она чувствует, как внутренний свет в ней постепенно гаснет. Но это не для их ушей. И не для чьих-либо еще. Даже Хисоке девушка не порывалась как-то об этом сообщить, ведь под сердцем у нее образовалась холодная корка льда. Ей казалось, что уже все забыла, все отпустила, переварила и идет дальше, но невидимая цепь на душе еще тянется за ней, она растет с каждым новым пробуждением, с каждым разом, как открывает налитые непонятной болью глаза…и уходит куда-то в темноту. Это странное чувство будто однажды уже было знакомо ей, но сейчас, все по-другому… Юри что-то душит. Она стоит перед списком следующих сражений и видит, что скоро, завтра, будет большой бой Хисоки. Большой он, потому что это еще едва ли не единственный шанс для него остаться в строю и не быть полностью исключенным. После их скомканного разговора в тот вечер, они еще не раз виделись, но теперь ей было как-то гадко на него смотреть. Девушке хотелось улыбнуться, хотелось все так же продолжать обыденно с ним беседовать, иногда раздражаться на него, иногда тихонько радоваться, но нет, теперь все не так. Что-то застряло в ее горле, что-то мешает Юри дышать и нормально говорить. Ей хочется выкашлять это, выплюнуть и очистить дыхательные пути, но если бы она хотя бы знала, что это за пакость… Так бывает, когда нужные слова не были сказаны вовремя. А мужчина и сам негодовал, сам не понимал, что начало происходить. Как в один момент крепко закрученная пружина с лязгом раскрутилась, выпрямилась и стала твердой, как палка. Как извечный лед. Так и их необычные взаимоотношения, которые только-только становились для него в непонятную радость, в миг остыли. Хисока в тот день видел ее сжатую в кулак руку, держащую какой-то пакет, видел напряженное тело, слышал неестественно холодно, отстраненно, звучащий голос. Жесты цветочка были как у механической куклы, запрограммированной лишь на определенное количество действий, а словарный запас базировался только на коротких фразах: «Нормально», «хорошо», «да» и «нет». У него было много мыслей на счет того, что могло бы случиться, что могло бы повлиять на нее, но просто Хисока еще не знал того, как обижаются цветы. Желание сражаться и выходить на ринг тоже как-то пропадало. Будто весь жизненный запас его силы, харизмы и желания канул в одну большую яму, куда идти за ними не очень-то и хотелось. Вдохновение…не было вдохновения. Всегда, стоя в свете прожекторов и софит мужчина знал, что не только клокочущий тысячами голосов зал на него смотрит, но и одна пара нежных глаз… Зеленых глаз. Она тоже смотрит на него, тоже видит его силу, неповторимую остроту ума, невероятный огонь души. А ведь битвы – это его все. Мало кто знает, что такое вкус настоящей победы и истинного наслаждения, а он знает, он чувствует это каждой нервной клеткой и фиброй душевного желания… Но вот только сейчас этого совсем не хочется. Пожалуйста, вот бы эта искра снова к нему вернулась. Вот бы Юри хотя бы еще один маленький разок на него посмотрела. В ночь перед решающим в его карьере сражения, фокусник ни о чем не думая, не выражая внешне каких-либо признаков внутренних дисфункций, решил сходить в бар, находящийся где-то в промежутке между сто пятидесятым и сто пятьдесят пятым этажами. Хотелось просто немного отдохнуть, слегка забыться, но не упиваться в хлам. Не настолько уж он будет поддаваться слабостям. Бренди-кола, приглушенный свет, живая музыка – отличная обстановка для душевного релакса. Однако, длиться эта идиллия всего минут пять, не больше, ведь, как непрошенный гость, воспоминание о том, что в похожем месте вспоминал о ней, точит мозговую подкорку Хисоки. И мог ли он однажды подумать, что будет так явно и так часто думать о Юри? Будет так переживать о том, что там с ней такого приключилось, почему лицо ее стало словно глыба льда… А бывало ли подобное с любой другой девушкой? А кажется, и не бывало… Глухо посмеявшись с этих мыслей, он сделал глоток, а затем еще один, а после и полностью осушил стакан. Мысленно он подбадривал себя, прикрывая глаза, сжимая пальцы в кулак, пытаясь отогнать меланхоличное наваждение в голове. Нелегко ему все это дается… - Привет, - отдающий приторной сладостью голосок он очень не сразу услышал. – Хэй, привет! – пронеслось рядом с ним еще раз, а перед глазами замельтешила женская рука. Восстановив расфокусированный взгляд, мужчина увидел сначала что-то ярко красное, как свет фонаря светофора или красную тряпку – это было открытое вечернее платье, полностью покрытое пайетками, из-за которых немного рябило в глазах. Следующим ему бросилась пышная грудь, в ложбинке которой красовалось такое же блестящее ожерелье с каким-то драгоценным или полу драгоценным камнем в центре. Слегка загорелые, скорее, карамельного оттенка груди, почти вываливались к нему, как большой пирог на блюдечке. И лишь потом он заметил знакомый карий блеск заискивающих глаз. Ах, это снова, та самая, надоеда с ресепшена. - Хм, здравствуй, - без энтузиазма отозвался Хисока, пытаясь разглядеть черты лица пришедшей. - Вижу, ты тут скучаешь. Сидишь такой, в гордом одиночестве… - в ход снова пошла ее актерская игра. Длинные вертлявые пальцы вырисовывали какие-то круги на темной поверхности стола, дьявольски хитрая улыбка растягивалась на все лицо. - Да нет, отдыхаю просто, - он надеялся, что по его незаинтересованному взгляду и руке, которая подперла голову, девушка поймет, что компания ему сейчас не очень нужна, но, по прошлому опыту он знает, как это все будет. - М-м, а я вот, ищу себе компанию на вечер… - постреляв глазками, темноволосая подозвала бармена, делая заказ. «Ну да, думаю, я знаю, какую компанию ты себе ищешь», - подумал Хисока, снова переводя взгляд, как можно незаметнее, на ее выставленные на показ красоты. А может, ему с ней немного отвлечься? Пока бармен был рядом, фокусник заказал тоже, что и до этого, но двойную порцию. Все равно ему ничего от этого не будет. - Так, что у тебя случилось? – потягивая какой-то шейк, спросила «компаньонка». А он непонимающе на нее посмотрел. - Ты такой задумчивый, даже грустный, а на тебя это совсем не похоже, - продолжила мысль девушка, поясняя свои наблюдения. «А ты-то знаешь, какой я обычно, не так ли?» - недовольно проворчал в своей голове мужчина, на ее излишне уверенные слова, а вслух ответил: - Бывает полезно подумать о чем-нибудь с самим собой, - взболтнув лед в стакане, он выпил еще, диву даваясь от своей же фразы. Когда последний раз он думал о чем-то другом кроме цветочка? - А может, ты философ? – сомкнутыми губами засмеялась девушка, тоже удивляясь, что такой человек как он любит мысленные головоломки. – И расскажешь мне тайну того, как помочь тебе справиться с проблемой? – пальцы, облаченные в красный, как и платье, маникюр, потянулись змейкой к его напряженной руке, на которой вздулось несколько синеватых вен. Вот же она, бурная и страстная, довольно яркая, привлекательная и что самое главное – желающая его, но от этого движения в его сторону ему не было тепло, не было приятно или хотя бы немного хорошо. Физическое наслаждение само ползет, просится к нему в руки, но где же его желание? - Справиться с проблемой? – повторил он, не отрываясь от женской руки, пытаясь понять, что все-таки сейчас чувствует. - Да, ведь, знаешь, чтобы найти решение, нужно освободиться. От мыслей, от проблем, от ненужных людей… - смотрит на него. Хочет удостовериться, попала ли в цель. И, кажется, у нее это получилось. Мужчина осторожно освободился от ее нежной хватки, удивленно смотря прямо в глаза. Видимо, настало время расставить все точки над «и». - Чего ты хочешь от меня? Секс на одну ночь? Если так, то… - но тут же выпрямившись в спине, повышая ноты голоса, девушка прервала его. - Нет! Ну, то есть, конечно, меня тянет к тебе, очень тянет, - закусывая губы, она сцепила пальцы в замок, скрепляя таким образом и свои витиеватые мысли от волнения. – С того самого дня, как ты пришел в это место, я почувствовала, что это, то самое. То, что вот чувствуешь и не можешь отпустить, не попробовав, - не зная, как точно выразить свои впечатления от влюбленности с первого взгляда, лиловая пилотка, без пилотки, робко потянула руку к сердцу, таким образом сигнализируя ему о серьезности своих намерений. - Если ты не против, и если я тебе хоть немного нравлюсь, то…может мы смогли бы попробовать? – слегка краснея, девушка в небольшом смущении улыбалась, надеясь захватить желаемое, чтобы этот прекрасный и без преувеличений, умопомрачительный мужчина, точно был с ней. Не особо удивляясь услышанному, Хисока внимательно следил за ней, во время этого своеобразного признания. На секунду он подумал, что было бы здорово, будь у него такая способность как у цветочка, – видеть людей насквозь, - чему мысленно улыбнулся, но ему это не нужно. Он и сам все видит. Конечно, искренность в этом была, и руку, поднесенную к сердцу он оценил, но где-то был прокол. Значительный прокол, выдающий в ней неправду. Надо бы еще немного поглядеть. Однако, не успел он открыть рот для ответа, как, видимо, очень встревоженная душа на против, опередила его, не имея сил ожидать более. - Или у тебя кто-то есть? – тон голоса девушки стал выше. Ох, как волнуется. «Конечно есть, моя…» - от внезапного осознания, о чем сейчас почти себе признался, Хисока прикрыл рот рукой, заметно удивляясь внешне. - Неужели?! Та девочка…с которой ты пришел? – собеседница мужчины тоже была удивлена, хотя даже, скорее в шоке. Колкое и едкое нечто пробудилось из ее души… Неужели… - Ты и с той мелочью? – явно вспылив, длинные ногти впились в деревянный стол. – Да что в ней такого хорошего? Мелкая, невзрачная, небось, дерганная и в детстве битая. Ни лица, ни привлекательности – ничего! Что ты в ней нашел? Чем я хуже? – развивая череду выливания гадостей на человека, которую приняла за соперницу, темноволосая едва не всхлипывала, то ль наигранно, то ль действительно сейчас впадет в истерику от несправедливости мира сего. Удивление, царившее на этот момент в голове Хисоки, определенно точно было не из приятных. Он не успел еще сказать ни слова с того, как якобы услышал признание, а эта дива уже как-то прочла его мысли и гадко оскорбила драгоценный маленький цветочек. Это и было то, что смутило фокусника в ее поведении, то самое, что вызывало недоверие, просматриваемое где-то на кончиках льстивых губ, уголках недобрых глаз, изворотливых загребущих руках. Возможно, гормоны вскружили этой женщине голову, и она готова кидаться на всех подряд, лишь бы выставить себя в лучшем положении, но даже ради короткой интрижки, Хисока не стал бы водиться с подобной леди, которая так обидно и так ужасно отозвалась о Юри. А ведь никто не смеет посягать на то, что принадлежит ему, и никто не смеет очернять его нежный цветочек. Никто. - А чем же тогда ты лучше? – наконец смог вставить слово фокусник, пока ряд истеричных выкриков прекратился. – Твоя грудь делает тебя лучше? Или способность судить о человеке по внешности? – скрещивая руки, Хисока сощурил глаза, растягивая хитрую улыбочку, хотя внутри все жгло и горело от неприятного поведения девушки. На мгновение эмоциональный поток фурии с ресепшена утих, будучи в полном ошеломлении от услышанного. Как он может и как смеет так поступать с ней, когда так искренне и от всего сердца признавалась ему… Гад, полнейший гад – вот что вертелось тогда у нее в голове. - А может и лучше? Ты ведь не знаешь меня всю, а уже хочешь отшить! Пойдешь к этой тощей, да? Она, небось, и слов таких как «секс», «любовь» и «страсть» не знает, - почти вставая с места, говорила темноволосая, более не скрывая негативных чувств к участнице, которую сильно невзлюбила просто за то, что она есть. - Даже если не знает, - Хисока полностью встал со стула, - то знает элементарные слова вежливости и не болтает попусту. От твоей тошнотворной навязчивости меня блевать тянет. И смой эту дрянь с лица, тебе было гораздо лучше с меньшим количеством косметики, - обходя столик, он последний раз посмотрел на нее, ядовито улыбаясь. Может, он бы просто с ней пообщался до конца этого вечера, сказав, что не заинтересован в ней, но она сама дала повод сделать это раньше, еще и с парой тройкой колкостей в ее грудастый адрес. - А сам-то!... – вскочив с места, девушка не могла ему больше ничего возражать, ведь поднятая на прощание рука и опасно горящие глаза, остановили ее. А произнесенная утробным, очень низким и злим голосом: «Если подойдешь к цветочку, не моли о пощаде – будешь убита сразу», и вовсе заставили ее замереть в страхе. Вместе с разливающейся по залу джазовой музыкой, послышался звук разбитого в нервном припадке, бокала. *** «Боже-боже, а я же просто хотел немного отвлечься и настроиться на завтра», - прикрыв веки и слегка измученно улыбаясь, Хисока медленно шагал по холлу, про себя вздыхая от не самого лучшего вечера. – «Хотя что там готовиться, Касторо интересный противник, но этой игрушке вряд ли меня одолеть. Надеюсь, я хорошо с ним позабавлюсь», - от представления в голове занятной битвы, убийца-фокусник немного взбодрился, потягивая немного сонно руку в верх, разминая ее. Заходя в поворот его этажа, в самом конце, где был общий балкон, мужчина увидел чей-то силуэт. Тонкое ночное одеяние, доходящее до колен, какое-то покрывало или плед на плечах. По волосам, но скорее по ауре, он узнал в этом человеке свой цветочек. Оперлась руками о перила и смотрела вниз. Неужели о чем-то грустит? Подойти не подойти… Сегодня и так случилось нечто очень опасное в его понимании их взаимоотношений, так что, наверное, все же, не пойти. Кажется, в руках она что-то держит. Рассматривает. Он делает несколько больших шагов вперед. Эта вещь блестит, тонкой нитью огибая ее пальцы. Что бы это могло быть? Он еще немного понаблюдает за ней, еще немного просто посмотрит издалека, не решаясь пойти поговорить. Немного подумает о ней и пойдет спать, а мысль эта будет: «Юри, поддержи меня завтра». *** Зал снова разрывался, даже пуще прежнего. Невероятный гул, гам, присвисты и воодушевленные выкрики. Конечно, сегодня ведь будет жаркая битва, новый неповторимый прилив адреналина в их жилы и накал нервной системы. Конечно они так рады, ведь сегодня битва Касторо против Хисоки. Сегодня она впервые будет сидеть в самом зале, посреди этих волающих людей, а не тихонько посматривать за боем из коридорчика или экрана телевизора в своей комнате. Почему-то именно сегодня, Юри решила более явно поддержать мужчину. - Киллуа, я так волнуюсь! – с неким воодушевлением произнесла девушка, выпрямляясь в спине и сжимая краешки сарафана. - Ты всегда волнуешься, - хмыкнул ей друг, закидывая ногу на ногу, переводя холодный взгляд на ринг. Мальчик настроен более спокойно и серьезно, в отличии от своей подруги, ведь хочет сосредоточить все внимание на полезном в боевом опыте, поединке. - Ну конечно! Просто… - просто Юри еще ни разу так-то не видела Хисоку во всей его боевой мощи. Девушка знает, что он очень сильный, но видеть эту силу и способности – совсем другое дело. – Это же так круто! Как Хисока сражается… - грусть смешалась с предвкушением на ее лице. Все же, она просто будет болеть за него, просто наберется нового опыта. И ничего больше. (Ничего больше, Юри). - Выходят, - спустя время проговорил Киллуа, и они замерли в ожидании… В их доме по телевизору часто показывали какие-то программы про бои, бокс, другие виды боевых искусств, но всегда они казались девушке излишне жестокими и такими, что вовсе нельзя показывать для всеобщего обозрения. Откуда у людей столько желания наблюдать за тем, как большие мужчины бьют друг друга? Откуда столько эмоций на лицах от просмотра откровенной жестокости? Боль, удары, удары, удары и снова удары. Сломанные носы, много крови… Юри не понимала этого, но…Посмотрите на нее сейчас. Сколько в ней запального интереса, сколько постоянно меняющихся на лице эмоций. Кто же такие люди по итогу? Простые звери, жаждущие крови и боли? Или настоящие живодеры, если уровень наслаждения в их мозгу зависит от того, насколько сильно подобная им особь испачкается в собственной или чужой боли? Эта битва другая, совсем другая. Здесь ей не хочется скрутиться калачиком, упасть под землю, закрыть лицо руками. Эта битва – почти самое настоящее произведение искусства. Ей не хотелось думать о том, что по сути, люди просто бьют друг друга, сражаясь едва ли не насмерть. Не хотелось слишком вдаваться в подробности человеческого естества и психологии во время наблюдения кровавой бани. Просто…хочется смотреть на Хисоку и восхищаться тем, насколько он грамотно и искусно ведет бой. Было не всегда понятно то или иное его действие, но как он себя держал на публике, как изворотлив и хитер был, как за беспечностью скрывал большие планы и намерения. И… Как же прекрасно было его окровавленное, с цветущими ссадинами, лицо… Сердце девушки буквально замирало, когда на белом гриме расцветал новый и новый алый бутон, лепесток которого стекал тонкой каплей к подбородку. Мужчина и сам по себе был довольно привлекателен внешне, а про атмосферу, витающую вокруг него, и вовсе нечего говорить. Но с размашисто и небрежно нанесенной алой краской на лице… Что больше нравилось Юри: то, что он более мужественно и живописно выглядел в этот момент, или то, что Хисока испытывает боль? Возможно, и то, и другое. Даже чувство страха притуплялось от этого шедевра. Красота в боли, красота в страдании. Красота в безумном стремлении победить, в хитроумной игре, в притворничестве и профессионализме. Кровь на теле, кровь на красивом мужском лице. Чистый восторг. И пусть это грязно, пусть мерзко и низко, но художник видит все по-другому. Его чувство прекрасного может быть извращенным и циничным, но эта кровь, это лицо, фантастическая улыбка, гипнотические медовые глаза – художник пропустить не может. Вот он – рыцарь, достигающий невероятных вершин. Невероятный и сильный. Огонь других чувств воспылал в ней, только потому что это был он. Однако…однако, что это? Почему рыцарь без руки? Почему чувство ужаса охватило нежное сердце, только недавно бушующее в дивном потоке эмоций? Что же…Хисока делает? Тонкая шелуха восторга осыпалась, открывая чернявые пульсирующие чувства страха. Нельзя позволять им вырваться наружу. - Юри, эй, Юри! – мальчик тряс девушку за плечо, ведь почувствовал, что с ней что-то не так. Она застыла. - Юри, все будет нормально, успокойся, - он понимал, что она испугалась. Все же, не стоило ей, наверное, идти сюда… Вся горячая, а внутри заледеневшая. Что же теперь будет с Хисокой… Но это же он, так что, с ним же будет все хорошо, да? Она просунула руку в карман и сильно сжала золотое украшение. Юри будет верить, будет верить ему, но… «Почему я так переживаю о нем?» «Я не хочу, чтобы Хисоке было настолько больно! Это же… Я просто не хочу, чтобы он, чтобы Хисока…» - на ее глаза выступили чуть заметные капли слез. - Да, все в порядке, спасибо, - в своем обычном тоне сказала Юри, смахивая с ресниц крохотную капельку. «Нужно будет, проверить его…да, я схожу потом», - в этот момент, кажется, даже вся засевшая обида в ней пропала. Все же, Юри вряд ли сможет стать абсолютно черствой и холодной, злорадно смотря на чужие боль и муку. Нежная сущность в ней сильнее и больше этого, а извращенный художник смущенно встанет в сторонке. Однако, лучше, когда все счастливы. *** - Не шипи, - строго проговорила Мачи, прикладывая ватный диск к ране на лбу мужчины. - В твоих движениях нет никакой нежности, - строя из себя обиженного и недовольного, проворчал Хисока, просто забавляясь. Ни капли ему не было больно. - Тогда держи и сам себе делай как надо, - все так же сухо отозвалась розоволосая, кладя ватку и спирт на столик. - Ну что ты такая неприветливая, - продолжал лепетать Хисока, хотя сам с себя удивлялся: зачем ему с ней заигрывать? - Я не собираюсь с тобой нянчится, - скрестив руки на груди, она внимательно посмотрела на него, тоже видя эту никуда не ведущую игру. Видимо, Хисока уже по привычке начинает всех доставать. – Две недели не напрягай сильно руки, ну и в целом береги их. На полное восстановление уйдет где-то месяц, - собирая вещи, серьезно и немного деловито проговорила девушка, даже не смотря на своего пациента. Хисока коротко кивнул в ответ, поблагодарив. - И еще… - но сказать желаемого Мачи не смогла, ведь дверь резко и с усилием открылась. В проходе стояла несмелая фигура Юри, которая, видимо, сильно засмущалась от своей бестактности, ведь она даже не постучалась… Дыхание неровное, сердцебиение учащенное – она явно волновалась, а кинув взгляд на «доктора», по лицу пробежала недобрая тень. Хорошо ее не сильно было заметно. - Ах, прошу прощ… - внезапно начала Юри, видя, что помешала. - Нет-нет, цветочек, все в порядке. Сейчас мы решим еще один вопрос и можешь заходить, - оборачиваясь, Хисока ласково глянул на пришедшую, внутри радуясь ее приходу. «Вот еще, буду я ждать, а потом, когда скажет, приходить», - надула щеки Юри, стоя уже за дверями, все же ожидая, когда те двоя договорят. Снова на душе ей не хорошо от вида некой женщины рядом с Хисокой... «Пошли бы все эти Хисоки и его тетки пропадом», - злобно выдохнула девушка, пытаясь выудить из этого спектра эмоций большее желание уйти сейчас или остаться и убедиться, в порядке ли мужчина. Голова от всего этого кругом шла, а к глазам прикатывали слезы. Интересно, от чего так? - Что, твоя девушка? – спросила Мачи, сразу после того, как Юри вышла. - Девушка? С чего ты взяла? – взглянул на ее удивленно фокусник, в душе с чего-то воодушевляясь. - Да так, сразу как-то это понятно стало. Тебе такие подходят. Сам весь из себя едкий и выносящий мозг, но по итогу предпочтешь милую тихоню, - излагала мысль розоволосая, поглядывая на дверь, будто могла за ней кого-то видеть. «Тихоню, говоришь», - глаза Хисоки блеснули загадочностью и потаенным огнем. Он-то знает, что цветочек не так проста, как кажется всем на первый взгляд. Собственно, мужчина и сам не знает всех ее секретов. - Так что ты там хотела сказать? – перевел тему он, не желая с кем-либо обсуждать его цветочек. Было, конечно, в этом что-то приятное, даже сладостное, но разговоры о ней с кем-то другим причиняли в душе некий щемящий дискомфорт. - За оплату. Ну ты и сам все знаешь, - взяв сумку, она направилась к выходу. – Не буду отвлекать, - тон голоса Мачи был неизменным, но поверхность тяжелой двери уловила едва заметный, беззлобный то ли смешок, то ли усмешку на ее лице. В комнате было приглушенное, теплое освещение. Лишь одна настольная лампа была зажжена, сквозь тонкий абажур которой, свет мягко распределялся по всему помещению. Атмосфера довольно располагающая, даже, интимная. Воздух пах медикаментами, какой-то сыростью, кровью и… Женским парфюмом. Что это? Жасмин или ландыш? Такой, с кислинкой, очень освежающий и нежный. Противно. - Т-твои руки… - сама не зная почему, Каюри начала запинаться, нервно ворочая в пальцах рукава светлой блузы. Взгляд бегал по его плечам, рукам, захватывая большие ладони, перелетая сразу к ранам на лице. «Подсохли…» - с небольшой досадой, подумала она. - Да, полностью в порядке, - радостно заключал он, проводя пальцами по тому месту, где рука была оторвана. - Это хорошо… - она чувствовала себя так, будто первый раз с ним ведет беседу, будто первый раз стоит перед ним, будто все началось с нуля. Разве только, чувство непринятия незнакомого человека перед собой заменилось гадкой жижей, расползающейся по всей душе. Ох уж эта ревность… - Что ты так далеко встала, иди поближе, - Хисока тоже видел некое изменение в ней, но цветочек уже не была такой, как холодный айсберг, путь к которому непреодолим, что определенно радовало его. Однако, как только рука мужчины коснулась ее, чтобы притянуть ближе, она резко и обрывисто дернулась. «Да так, смотреть на тебя просто не хочется», - Юри искоса глянула на мужчину, ощущая будто электрический разряд на коже. Если лепестки у цветка нежны, то душа – еще нежнее. Вот бы она сообщила о этом Хисоке… - Ну…поздравляю тебя с победой. Это…было очень здорово, - легкая тень улыбки легла на ее лицо, как бы Юри не пыталась сдержать радостных порывов. - Спасибо, я рад, что ты пришла посмотреть, - ноготками Хисока тихо постукивал по подлокотнику, чувствуя, как подушечки его пальцев покалывают. Вот бы все же взять ее за ручку… - А с этим мне помогла Мачи, - добавил почти сразу он, видя, как взгляд Юри не перестает блуждать по пришитым обратно рукам. - Вот как... Мачи-сан – доктор? - Ну, скорее, ее способности подходят для лечения. «Мачи, значит…» - от этой информации неприятный клубок внутри Юри успокоился и лицо немного расслабилось. Девушка хотела что-то сказать, но Хисока ее опередил. - Цветочек, у тебя что-то случилось? – он все же не выдержал. Не может мужчина так просто смотреть на Юри, избегая ее странного состояния, за которым было видно, что она что-то скрывает. «Ну, может и случилось…» - Да нет, просто… Я волновалась за тебя, и…очень испугалась, когда тот человек вот так раз, и… - пока Юри это говорила, она смотрела в пол, а описывая момент лишения Хисоки рука за рукой, начала смешно жестикулировать. Он улыбнулся этому, но все еще был не полностью доволен. Почему цветочек не смотрит на него? Ведь в зале он чувствовал ее взгляд на себе, мимолетно замечая восторг и искры возбуждения хлыщущее от нее. Так почему же сейчас хотя бы раз не посмотрит ему в глаза и не подарит маленькую толику душевного покоя? - Цветочек, - сквозь легкий смешок позвал ее Хисока, - посмотри на меня, - выражение его лица транслировало уверенность, но внутри все сжалось в комок тревоги. А вдруг не посмотрит?... Уголки розоватых губ дрогнули, из-за чего зубы проехались друг по другу. От мягкого и приятного тона голоса, девушка не знала куда себя деть. Стоит как столбик, иногда переминаясь с ноги на ногу, обняв одной рукой себя за талию, вовсе не зная, что делать со второй. В карман? Нет, там его подарок: взяла в качестве оберега. Уцепится за край сарафана? Да, так спокойнее. Юри так распереживалась, будто он сказал ей станцевать перед ним или еще что похуже. И она сделала это. Зеленый лес потянулся навстречу теплому солнечному свету, в сиянии которого показалась пронзительная яркая молния. Красивая картина природы, красивое слияние цветов, но чего-то одного для полного завершения не хватает… - Почему ты не улыбаешься? – спросил Хисока, аккуратно протягивая уже изрядно напряженные пальцы к ее руке, чтобы хотя бы немного прикоснуться к ней, уняв непонятный пыл под сердцем. Юри молча смотрела на мужчину, чувствуя шершавые пальцы на себе. Ослабляя хватку на своей одежде, она самыми подушечками коснулась его в ответ. Тепло, трепетно, запретно и, где-то даже…желанно. «Хисока…» - Потому что, мне грустно на тебя смотреть, - на одном дыхании выдала она, не прерывая зрительный контакт. Может, он сможет уличить эту глухую боль в ней? А может, не увидит и так будет лучше для них обоих…? - Я в чем-то провинился? – медленно и аккуратно, Хисока прошелся по нежной ладони кончиками пальцев, вызывая и у себя, и у нее мелкий табун мурашек по спине. - Да… - несмело ответила Юри, тяжело сглатывая. - Ты расскажешь мне, что это было? – теперь он полностью взял ее руку в свою, легонько сжимая, наслаждаясь исходящими от нее теплом и нежностью. Сердце затрепыхалось, внутри все задергалось. Она уже думала об этом. Что будет, узнай Хисока, что не по душе ей, когда рядом с ним кто-то ошивается? Что не нравятся ей его взгляд на других женщинах. Что она просто ненавидит, когда эти самые женщины смотрят на него в ответ, изворачиваясь, растягиваясь в игривых улыбках, кидая колкие смешки. Колкие именно для нее. Кто те ужасные леди, что разозлили Юри? Обычные обыватели мира сего, или же, кто более могущественный? Что отличает их от нее? Чего не хватает Юри, чтобы и на нее он так же глядел? Настолько явно, чувственно, а главное, заинтересованно. Чтобы он так же внимательно рассматривал ее всю, заглядывая будто в саму душу, а может, куда дальше? Он держит ее за руку, смотрит в глаза, улыбается, но кого видит в ней? Кто Юри для Хисоки…? Она и сама боится узнать ответ на этот вопрос. - Секрет, - активно помахав головой, ответила она через время, понимая, что не может открыть эту дверь ни для себя, ни для него. - Тогда…что я могу сделать, чтобы ты простила меня? – тревога внутри него рассеивалась, ведь теперь у мужчины есть надежда, что он сможет все исправить. Что за странное чувство… Жестокий кукловод, а хочет примирения и тепла, ее тепла. Не отпуская девичьей руки, он все так же продолжал смотреть ей в глаза, выискивая ответы на какие-то, только ему известные вопросы. «Хм-м…» Глаза Юри забегали пуще прежнего, но не от испуга или страха, а от предвкушения. Предвкушения того, что теперь ей предоставляется возможность нечто желанное именно для нее сотворить с Хисокой. Сидит сейчас перед ней, улыбается… Видно, что довольно податливый для любой ее прихоти. Нежной Юри на мгновения самой стало неловко от накативший необычных чувств и хитреньких мыслей в голове, но ей это нравилось. Возможность что-то сделать в свою выгоду – сладкое чувство. Вот опять, некая тонкая нить тянет девушку ближе. Жадное желание заполучить секретный ключ от его души. Только вот как его найти? А ведь можно и не искать. Инструкцией будут ее желания. - Ну…есть кое-что… - как зачарованная, Юри смотрела в его золотые глаза, которые в сумерках комнаты слегка потемнели. В уголках глаз ей сильно рябило, из-за чего тайное возбуждение все больше и больше брало верх над ее разумом. Подсохшие кровавые раны. Осторожно освободившись из его цепкой и мягкой, на удивление, хватки, тонкая ручка на мгновение застыла в воздуха. В зеленом свечении глаз заиграли цветные огоньки. - Можно, я немного… - она не могла подобрать слов, чтобы точно описать, что хочет сделать. – Немного…вот здесь… - как к марионеткам привязывают тонкие прозрачные нити, так и к руке девушке была прицеплена, вшита в нее точно такая же. Ее колени едва не дрожат от этого желания. Хисока ничего не отвечал. Он тоже попал под колдовские чары ее залитых желанием очей, и в целом витавшей атмосферы вокруг девушки. Подобное уже случалось, и он это хорошо помнит. Эти горящие потаенным желанием очи, приоткрытые губы, разгоряченную кожу, которая холодела к самым кончикам пальцев. Все как в первый раз, но более накалено, натянуто, звонкими струнами афр… Он не против этого. Сначала несмело, смазано, Юри легонько прислонила большой палец к ране на его щеке. Суховатая корка коснулась кожи, раздражая нервные окончания. Приятно. Провела слабую линую чуть ниже, стараясь не растереть плотный грим: он ведь, наверное, очень старался над ним. Указательный пальчик повел свою дорожку вверх, продолжая путь ближе к виску, удерживая порыв зарыться в копну ярко розовых волос. Ей всегда было интересно мягкие ли они, или более жесткие… Но сейчас у нее другая игра. Игра, которая стремительно набирала обороты, заставляя Юри все чаще глухо выдыхать и громко сглатывать, как бы не старалась делать это тише. В какой-то момент его ладонь легла поверх ее, из-за чего огромная стрела прошлась по ней, вызывая крупную дрожь по телу. И как ее чувства смогли так накалиться? Хисока понял маленькую затею девушки, прочитав ее по глазам. Это была самая простая, такая ясная и знакомая ему – жажда крови. - Цветочек, ты любишь кровь? – нотки его голоса будто растворялись в мягком свете лампы, возле которой он сидел, от чего эффект от этого бархатного полутона был еще сильнее. - Ну… - легкое чувство дежавю посетило ее. Она не знает, нравится ли ей, но… - Я не знаю…но мне…нравятся раны на твоем лице, - ее голос будто пропадал, а потом снова звучал более явно и очень мягко. Невесомо. - Они очень красивые… - продолжила девушка, но вдруг он прислонил ее ладонь еще сильнее к своему лицу, заставляя ее едва ли не ахнуть и почти сдавлено завыть или застонать, когда почувствовала мужские губы и горячее дыхание на своей коже. - Попробуй надавить, - более низко, гортанно выдавил из себя Хисока, тоже ощущая раскаты сладостных волн на себе от ее прикосновений. Смотря сначала вниз, затем томно поднимая на нее взгляд исподлобья, он хотел встретится с еще более страстным огнем зеленых глаз, где было бы выгравировано желание почувствовать вкус чужой боли. Но… - Н-нет… Я не могу так… - тонкий осколок сознания пытался пробиться сквозь будоражащее голову наваждение, а столкнувшись с пылким желтым огнем, она совсем струсила. Не того это сердце желало. - Ну же, цветочек, давай, - уже почти шепчет, словно змей-искуситель. - Нет! Я не хочу… - осколочек прорвался дальше, прорывая толстые слоя неведомой жажды, вырвавшейся из самого подсознания, открывая путь нечто иному. – Я не хочу, чтобы тебе было больно! – применив немного силы, Юри освободилась от его тепла, полностью отпуская красивое мужское лицо. – Не хочу делать тебе больно. Теперь уже очнулся Хисока, слова девушки по которому прошлись словно тонким импульсом осознания, выводя из тягучего транса, который неизвестно вообще как между ними образовался. Ее высокий голос еще продолжал звучать в его голове слабыми отголосками, поэтому сразу ничего не смог ответить. Опасная выдалась игра…особенно когда от услышанного внутри все сильно сжалось… - Прости, цветочек, я понял… - слегка потряхивая головой, Хисока прислонил руку ко лбу, опуская голову вниз, чуть растягиваясь в улыбке. Блаженной. Они оба пытались прийти в себя, вытряхивая из голов странные путы и удушливый, приятный остаток сладкого омута, что овладели ими. Сердце билось сильно, да так, что прислоняя руки к груди, Юри отчетливо чувствовала каждый быстрый удар в раскрытых ладонях. А Хисока, как-то особенно тяжело вздохнув, поднял голову, отзываясь первым. - Цветочек, может, ты мне просто поможешь обработать раны? – он хотел бы ей улыбнуться, но выдавить из себя получилось только приподнятый уголок губ, выражающий сильную эмоциональную усталость. - Да…конечно… Остаток своей встречи с Юри он наслаждался тем, что именно ее прикосновения и движения были той нежности, которой он, неожиданно для себя, желал.