Save the last dance for me

POV Джастин. Наши дни. Перед глазами все плывет, мерзкий привкус во рту, ноги словно ватные... Я что, опять напился и вырубился прямо на полу? Пытаюсь подняться, тела совсем не чувствую, и первая попытка принять вертикальное положение с треском проваливается. С трудом поднимаюсь лишь с четвертого раза. И только когда обретаю шаткое равновесие, замечаю, что в квартире страшный холод. Кажется, я забыл закрыть окно... Звуки улицы почти не воспринимаются измотанным сознанием, но и то, что я отдаленно, будто сквозь толщу воды, слышу, порядком раздражает. Медленно, преодолевая сопротивление одеревеневших от долгого лежания на полу и холода мышц, подхожу к окну и закрываю его. У меня плывет восприятие, на периферии сознания едва слышный звон, тело болит. В общем, надо бы как следует выспаться. Но я упрямо тащусь на кухню и включаю кофеварку. Чем больше кофе, тем лучше, ибо я еле стою на ногах. А времени, чтобы отоспаться, мне потом хватит с лихвой. Все потом. Писк телефона. Сообщение от Скотта: "Еще раз привет и прости. Я не хотел тебя задеть. Можно я заскочу? ;)" Нет уж, только не сегодня. Я слишком измотан и не хочу никого видеть. Набиваю краткое "Нет." Скотту этого хватит. Откладываю телефон в сторону. Кофеварка закипает. Наливаю большую чашку кофе и, отпив немного, усаживаюсь в кресло. Приятное тепло разливается внутри, и я, наконец, отогреваюсь и расслабляюсь. Хотя бы на сегодня. Хотя бы на этот миг. Если так подумать, я ничего не потерял. В моей жизни толком ничего не изменилось... только там, где должно быть сердце, сейчас огромная кровоточащая дыра. Я почти верил, что за шесть лет эта рана затянулась. Я почти поверил, что можно жить, не замечая сорванной плоти и капающей крови. Но теперь рана разодрана с новой силой. И мне уже все равно, что сочится густая темная кровь, оставляя меня пустым и обессиленным. И жить уже не больно, и дышать - тоже… Глаза застилает пелена набегающих слез. Нахуй! Тейлор, да соберись уже! Ты превратился в того, кем всегда боялся быть - в маленького хнычущего педика. «Это пройденный этап твоей жизни. Надо просто оставить позади все обиды и плохие воспоминания. Пусть останутся только хорошие, ведь их было немало. А впереди еще много нового»- успокаиваю сам себя. И пусть пока эти слова так жалко звучат, пусть пока я в них не верю, но я справлюсь. Я смогу. Я, блять, художник, пусть и не такой гениальный, каким мнил себя в юности. Но я люблю жизнь, и мне все еще есть, что сказать. Я не позволил сдаться Ему и не позволю сдаться себе. Мысленно отвешиваю себе затрещину, как это сделал бы Эммет…как это сделала бы Дебби. И несколькими большими глотками опустошаю кружку. Успокойся, Тейлор. Хватит терзать себя. Хватит разрушать себя. Алкоголь не выход. Двигайся дальше. У тебя всегда было и всегда будет твое искусство. Беру со стола планшет, прикрепляю новый лист, набираю на кисть краску и оставляю первое сочное пятно, просто цветное касание. За ним на кипенно-белый лист вперемежку, без особого смысла ложатся пятна сливового цвета, кобальтовый, индиго, изумрудный, генциановый, лазурь, маренго... У каждого человека есть цвет. Он словно его аура, что ли. Когда этот человек активен, испытает много эмоций, неважно каких, просто чувствует окружающий мир, этот цвет будто пульсирует вокруг него. А когда человек подавлен, находится в апатии, цвет ложится очень плавно и становится почти прозрачным. Мой цвет ярко-синий, но сейчас он приобрел тяжесть металлического оттенка, и грузом лежит на моих плечах. Но я справлюсь, я смогу. Смотрю на эскиз, в котором хаос цвета отражает хаос в моей голове. Но мне будто стало чуть легче, словно с этими густыми насыщенными цветными пятнами я выплеснул на бумагу часть мучительных, тяжелых мыслей, часть смятения и неуверенности, часть обид. Посидев еще немного, мало-мальски собираюсь с силами, откладываю планшет эскизом вниз и встаю. Сейчас даже эти движения даются мне с трудом. Но надо двигаться. На шатающихся ногах прохожу в спальню. Там страшный бардак: разбросанная одежда, пустые бутылки, в ванной пряди волос. Хм, не помню ничего, но я все же разбил эти жалкие стаканы для виски. Собираю весь разбросанный хлам в коробки, сортирую мусор в мешки и составляю их у двери. Будет больше сил - спущу вниз. Но не сегодня. Холодно. Но мне необходимо взбодриться, и я упрямо принимаю контрастный душ, в очередной раз порицая себя за глупость. Провожу ладонью по непривычно гладкому затылку, у меня много лет не было такой прически. Срезанные в пьяном угаре волосы немного жаль, но все, что не делается - к лучшему. Даже в таких мелочах. Закутываюсь в теплый мягкий халат и иду за очередной порцией горячего кофе. Вода заметно сняла напряжение, хотя бы физическое. Чем бы себя занять... Хожу из угла в угол, потом заставляю себя сесть в кресло, нормализую дыхание и пытаюсь думать о чем-то приятном. Стук в дверь. Кого еще принесло в такой час? Может, домовладелец? - Открыто! Дверь тихонько открывается, я слышу тихие, почти невесомые шаги и спокойное, размеренное дыхание. Блять, написал же Скотту, что не хочу его видеть! Даже не пытаясь быть вежливым, рявкаю: - Скотт! Кажется, я четко дал понять, что не настроен сегодня - поворачиваюсь лицом к двери - на встречу с то… - Прости, но это не Скотт. Брайан стоит в дверном проеме словно видение. Или оживший кошмар. Я на несколько секунд закрываю глаза. Блять…у меня, похоже, белая горячка…Открываю. Не исчез. Нет, я точно свихнулся! Надо возвращаться к нормальному образу жизни. А то от этого асоциального существования начались галлюцинации. Что за черт? Он аккуратно прикрывает за собой дверь и делает несколько шагов ко мне. - Почему дверь не запираешь? Я не знаю, что сказать. И стоит ли говорить вообще? Он опирается рукой о стол и чуть улыбается. Медленно встаю и отхожу к окну, открываю створку и глубоко вдыхаю холодный воздух ночного Нью-Йорка, пытаясь избавиться от наваждения. Но «галлюцинация» не исчезает, и я вижу по отражению в окне, как Брайан подходит еще ближе и протягивает руку. Не могу пошевелиться. Я жду…И не знаю, хочу ли…Но он не дотрагивается до меня. - Ну, и куда подевалась твоя гостеприимность? Предложил бы мне кофе или... - Какого черта? Какого черта ты тут делаешь?! - я резко оборачиваюсь и натыкаюсь на фирменную нахальную улыбку Кинни. - Не мог бы ты не орать? – он морщится и демонстративно прикладывает пальцы к вискам. Блять, ну и позер.- Я полночи провел за рулем, и порядком устал с дороги. - Да мне плевать! Ты можешь объяснить, какого хера тут забыл?! Он неожиданно прижимает меня к холодному стеклу так, что дыхание перехватывает, и шепчет на ухо: - Я за тобой. И я чист. Как говорится, в здравом уме и трезвой памяти. Мне страшно. У меня слабеют ноги и темнеет в глазах. Кладу руки ему на плечи. От теплый. Он здесь. Я… мне просто нужно за что-то держаться. Спустя некоторое время понимаю, что больше не могу себя контролировать, и упираюсь лбом в брайаново плечо. Мои руки медленно сползают ниже, обнимают его за спину, я отчаянно прижимаюсь к нему всем телом. Неважно, что потом, сейчас, в этот миг, мне хорошо. Брайан рядом, и мое истерзанное сознание успокаивается, в голове ни единой мысли, только тишина и спокойствие. Он молча, не выпуская меня, пятится от окна, садится в кресло, устраивая меня на коленях. Не хочу смотреть в его глаза… То, от чего я так старательно бежал, вернулось столь резко и неожиданно. Признаюсь, где-то в глубине души я ждал Брайана. Каждый раз, когда звонил телефон или открывалась дверь, надеялся, что это он. Но теперь, когда Брайан рядом, я даже не могу взглянуть на него. Мне страшно, и я не могу поверить в чушь, что он произнес сейчас. Люди не меняются, никогда. А тем более Брайан, мать его, Кинни. Жеребец Либерти, хозяин «Вавилона» не просит бывших, в некоем неопределенном и не общепринятом смысле этого слова, бойфрендов вернуться к нему. - Собирайся, - он говорит тихо, почти шепотом, куда-то в мой бритый затылок,- я забираю тебя домой. Вот как. Отрицательно качаю головой, выпутываюсь из объятий и встаю с его колен. Он не пытается удержать меня, чувствует, что это только все осложнит. Обнимаю себя за плечи, по-прежнему избегая смотреть на него. Он что, правда не понимает?! - Так просто? – мой голос дрожит. - Ты приехал и считаешь, что я все брошу и поеду с тобой? - Именно так. - Почему?! – вот теперь взгляд в упор. Блять…он правда верит своим словам. -Почему ты решил, что я буду с тобой после всей той дряни? Ты привык к тому, что все бывает так, как ты хочешь. Но так бывает не всегда! - Еще как бывает, Солнышко. Уж поверь мне. Плавным, кошачьим движением поднимается с кресла, подходит ко мне, проводит пальцами по щеке и, обняв за шею, прижимает, ни на миг не отводя взгляд. Гипнотизируя. Покоряя. Я пытаюсь оттолкнуть его, но он, черт побери, в разы сильнее. - Перестань, Джастин,– он обхватывает теплыми пальцами меня за подбородок и заставляет смотреть ему прямо в глаза. – Прошло чертово время. Случилось чертово расстояние. Были чертовы твоя и моя отдельные жизни. Хва-тит. Сколько еще миль и лет нужно преодолеть, чтобы послать все нахуй и делать то, что хотим? Ты же знаешь, мне чертовски трудно далось это решение. Ты, как никто, знаешь это. И тут я вижу, насколько он сейчас открыт передо мной, обнажен, без кожи и защиты, вывернут наизнанку- смотри, вот я. Как был открыт в спальне моего номера. Как был открыт в ночь взрыва «Вавилона». Как был, наверное, открыт на выпускном, которого я никогда не вспомню. - Знаю, но... - Никаких но, - он невесомо касается губами моей шеи, и я невольно вздрагиваю. - Прошу тебя, собирайся. Поехали Домой. Он проводит рукой по моей спине и чуть улыбается. Да, я действительно знаю, насколько тяжело ему было. И я благодарен ему за то, что он приехал. Ибо я не смог бы. А это было так необходимо нам обоим. Я молча иду собирать нужные вещи. Их совсем немного, и пустя всего десять минут возвращаюсь с небольшой сумкой. Вот и все. Я снова, как идиот, бросаюсь в омут с головой. Что бы ни держало меня в Нью-Йорке, я всегда буду готов бросить все ради одного человека. Брайан уже стоит в дверях. Медленно подхожу к нему, в последний раз оглядывая квартиру. Мне удивительно радостно и легко. Впервые за эти проклятые шесть лет. К чертям все, этот город, эту имитацию жизни. Брайан кладет руку мне на плечо. Прижимаюсь к нему и закрываю глаза. Он проводит рукой по моей голове: - Крутая у тебя прическа. - Брайан... Я надеюсь, ты понимаешь, что... - Нет. Я ни черта не понимаю. Впервые в жизни. И это до охуения пугает меня. - И в этом весь Брайан Кинни. Ну что, идем? Я вроде все собрал,– поправляю ремень сумки на плече. Той самой, с которой впервые приехал в Нью-Йорк. - Нет, не все. Он чуть склоняется ко мне, прижимается, легко целует. Я смотрю на него, не отрываясь, и аккуратно, очень медленно и неуверенно отвечаю на поцелуй. Кажется, что это всего лишь сон. И одно мое неосторожное движение выдернет меня из этого состояния. Брайан отстраняется с видимой неохотой, и улыбается: - Думаю, теперь я могу забрать свой портрет?