***
Тот поцелуй на скрипучей койке Больничного крыла стал словно спусковым крючком. Когда в воскресенье Луна рывком затащила его в одну из ниш недалеко от Большого зала, у Блейза все ещё было странное ощущение нереальности происходящего. В тесноте, зажатые между двух стен, почти нос к носу, они замерли на долгое мгновение в заряженной электричеством тишине. — Кто бы мог подумать — милая Луна Лавгуд крадет людей прямо посреди белого дня, — усмехнулся он. — И это я даже магию не использовала. — Только собственное очарование, — подтвердил Блейз. Наверное, это был их последний связный разговор за неделю. После говорить было физически невозможно через бесконечные поцелуи. Стоило признать, что это была самая долгая прелюдия в его жизни. Блейз и подумать не мог, что где-то глубоко внутри него имелся такой большой запас выдержки. Это было что-то совершенно новое. Долгое знакомство, предоставляющее возможность распробовать и посмаковать. Ощутить полный набор эмоций, а не только выброс эндорфинов при быстром сексе. Блейз на последнем году учебы наконец-то понял, зачем в замке было столько заброшенных кабинетов. Они оказались весьма практичны, особенно если там был хотя бы один высокий стол, компенсирующий их разницу в росте. Но, черт, самым любимым уединенным местом была та ниша, в которую Луна затащила его впервые. Там имелся прекрасный каменный выступ — что-то вроде широкого подоконника, только без окна — который пришёлся очень кстати. Пару Смягчающих чар и Блейз с огромнейшим удовольствием притягивал Луну к себе на колени, в стремлении быть ещё ближе. На те несколько часов после уроков, когда они оставались только одни, никакие дурные мысли не мешали ему. А благодаря зельям Помфри и головная боль отступала на довольно долгое время, оставляя его в покое. Блейз чувствовал себя почти счастливым, особенно когда зарывался пальцами в мягкие светлые волосы и оттягивал их, открывая доступ к молочной шее, вырывая мягкими поцелуями несколько тихих вздохов. — Из-за тебя я не доделала эссе по ЗОТИ. Метлок влепил мне О, — заявила Луна в один из вечеров, удобно устроившись верхом. Она не была злой или рассерженной из-за этого, совсем наоборот. Полностью расслабленной под его руками, которыми он прижимал ее к себе. — Я получил две О от Метлока, — Блейз склонил голову к ее ключицам и оставил два поцелуя на правой. — Две от Бабблинг, — повторил на левой. — И еще по одному от всех остальных. Покрывая мягкими касаниями ее открытую кожу, он чувствовал губами, как рождался ее смех. — Ты получил бы их и без моего вмешательства, — сквозь веселье выдохнула Луна. Это было чистейшей правдой: у Блейза за всю учебу не было настолько плохих оценок, как сейчас, и причиной тому была не только Луна. Казалось, все навалилось в кучу как-то совершенно незаметно. Блейз просто вдруг понял, что во всем окружающем его, затаилось множество проблем, о которых он не хотел даже думать. — Нет, — прошептал он, касаясь губами кожи. — Это все ты виновата. Он притянул Луну еще ближе, не оставляя даже сантиметра между ними, и впился взглядом в глаза напротив, просто чтобы увидеть реакцию на такой наглый ход. Видеть ее открытый взгляд и слышать тихий вздох, когда и она почувствовала степень его возбуждения. Это была лучшая игра — сделать рисковый шаг и следить за реакцией. Блейз отнял правую руку от ее поясницы, чтобы в следующую секунду невесомо провести ею чуть выше колена, прямо по краю школьной юбки, все ещё не отрывая взгляда от ее глаз. Он видел, как медленно ее ресницы дрогнули, отбрасывая тень на щеки. Светящийся тёплым светом шар, который парил над их головами, давал прекрасный обзор на ярко-красного цвета губы, которые ему нравилось легко прикусывать во время поцелуя; на румянец, спускающийся от скул вниз, чуть ниже ключиц, до края школьной рубашки; на лёгкое гнездо на голове от того, что Блейз постоянно пропускал мягкие пряди сквозь пальцы. Это выглядело греховно. Не пошло, но соблазняюще. Медленно сводя себя с ума, Блейз двинул рукой выше, чувствуя, как Луна плотнее сжала ноги по его бокам, но не попыталась дёрнуться или даже слезть. Он чувствовал, как мышцы на внешней стороне ее бедра сократились под его рукой, когда Блейз раскрытой ладонью провёл по коже. В напряжённой тишине можно было почти услышать тихий шорох трения кожи о кожу. Чарующе — подходящее слово, чтобы описать его впечатления. Гипнотизируя взглядом лицо Луны, он видел, как едва прикрытые глаза вновь раскрылись, и заметив его внимание, она залилась румянцем еще сильнее. Ему ужасно нравилась ее молочная кожа, на которой розовый оттенок выделялся особенно сильно. Стоило лишь немного провокационнее притронуться или сказать несколько раскрепощенных слов, и Блейз пожинал результаты. Это было его новым хобби. Но несмотря на смущение, у Луны даже мысли не было скрывать это от него. Она словно только и ждала его провокации, чтобы ответить на неё, не оставляя ему и единого шанса на сохранение рассудка. — Я просто дразню тебя, Луна, — хмыкнул он. — Мы все ещё говорим о твоих оценках и моем в них участии? — размеренным тоном поинтересовалась она, вновь напрягая бёдра. — Нет, конечно, — Блейз не сильно сжал ее ногу, как будто обозначая, о чем именно они разговаривали. — О, ты об этом? — улыбнулась девушка. — Я знаю, что ты меня дразнишь. Продолжай, я совсем не против. Черт, звучало прекрасно. Но Блейз не собирался продолжать. Это было не то место и не то время, и они оба знали об этом. На самом деле, постоянное фоновое возбужденное состояние подстёгивало его найти подходящее место поскорее. А адекватная часть мозга продумывала подробности будущего вечера в деталях, чтобы не дай Мерлин не облажаться в мелочах. Такая девушка, как Луна Лавгуд заслуживала букета цветов и вкусного ужина, и, хотя его член был против этого, воспитание матери давало о себе знать. «Мужчины — мудаки, Блейз», — говорила она. — «Когда вырастешь, не будь мудаком по отношению к женщинам». Ее меткие советы позволили ему выучить несколько самых главных правил. И Блейз собирался воспользоваться всеми ними в этом случае. — Я бы с радостью, только вот скоро отбой, — хмыкнул Блейз, в последний раз приласкав губами открытый участок шеи, прежде чем подхватить Луну обеими руками и мягко спустить с собственных колен. Он видел легкое разочарование в ее взгляде пока доставал палочку, чтобы поправить их одежду. В тесном пространстве витал запах их тел, и жар щипал за щеки пока Блейз сделал глубокий вдох для того, чтобы успокоиться. Ему потребовалось несколько долгих минут для приведения мыслей в порядок. Луне, кажется, было весело. Она наблюдала со стороны, как Блейз пытался усмирить собственное возбуждение, прикусывая губу, чтобы не засмеяться. — Это не смешно, — взглянул он на неё снизу-вверх, все ещё продолжая сидеть на каменном подоконнике. — Совсем немного, — Луна сложила вместе большой и указательный палец, оставив между ними совсем чуть-чуть пространства, чтобы дополнить картину, на что он лишь закатил глаза. Хотя Блейз сам остановил все, теперь ему хотелось притянуть Луну за край юбки обратно к себе, так, чтобы она уперлась ногами в его колени, и он мог положить ей руки на заднюю часть ног и довести касаниями до того же уровня отчаянья, которое съедало и его. Одна мысль об этом кружила голову, но Блейз сдержал порыв, вместо этого стратегически поменяв тему разговора. — Как твоё исследование? Луна неопределённо пожала плечами. Она опёрлась спиной на стену в явной попытке больше не трогать его. Он даже видел, как девушка подавила в себе порыв зарыться пальцами в его волосы, спрятав руки за спину, прижимая собственным весом их к грубому камню. — Прототипом ворона Рейвенкло явно был не волшебный ворон. Они умные, но не настолько, — хмыкнула она. — Я склоняюсь к теории, что ворон — это лишь образ, а моделью для создания характера выступал реальный человек. — Почему тебя это так интересует? — удивился он. Блейзу и вправду было интересно. Ворон, как ворон. У слизеринцев была замаскированная стена, но его никогда не интересовало это настолько, чтобы всерьез даже задуматься. Луна же говорила о своих исследованиях с огнем в глазах и энтузиазмом, чем-то напоминая этим Тео. — В моей семье есть такая традиция: изучать свой факультет. Мой отец ещё со школы пытается воссоздать диадему Ровены Рейвенкло, — объяснила Луна. За время их общения Блейз заметил, что она всегда с теплотой отзывалась о Ксенофилиусе. Никакого подросткового бунта, лишь доверие и уважение. Он подозревал, что их отношения были похожи на ту связь, которая существовала и у них с матерью: связь единственного ребёнка с одним живым родителем, за неимением возможности создать многогранный контакт в полной семье. — Успешно? — склонил голову он, все еще с любопытством и некой жадностью наблюдая за ее движениями. — Нет, — усмехнулась Луна. — Папе вечно не хватает времени. Зато мама во время учебы в Хогвартсе исследовала жизнь Елены, дочери Ровены. Она хотела выпустить книгу о ней, но так и не успела. Они не обсуждали этого раньше. И, честно говоря, Блейз не хотел портить лёгкий разговор мрачными темами. Тем более, что чаще всего на откровенность всегда нужно было отвечать откровенностью, а этого он пока что не хотел. — У тебя вся семья училась на Рейвенкло? — перевёл тему он. Было бы неудивительно. Так часто случалось, ведь даже среди своих знакомых Блейз мог назвать по пальцам тех, кто попадал на отличный от привычного для семьи факультет. Луна подтвердила его мысли кивком. — Чаще всего да, — пожала она плечами. — Что насчёт твоей семьи? Луна взялась прочесывать пальцами волосы, сосредоточенно распутывая отдельные прядки, пока Блейз на секунду задумался. В его голове возник образ матери, какой она могла быть в Хогвартсе: молодая и воодушевленная, совершенно точно учащаяся на Слизерине, с кучей поклонников, которых она бы отшивала в пользу собственных амбиций. — Моя мать обучалась индивидуально, — начал он, прогоняя от себя ее образ. — Так как в Италии нет магической школы, чаще всего дети оттуда обучаются либо в Шармбатоне, либо в Дурмстранге, но бабушка решила просто нанять преподавателей для неё. Меня же мама отправила в Хогвартс, отдавая дань памяти моему отцу. Он учился здесь. Блейз почувствовал укол разочарования. Он совсем не хотел, чтобы разговор зашёл именно об этом, и совсем не понимал, зачем ляпнут что-то про отца. Продолжая сидеть, Блейз все равно ощущал себя словно посреди трясины. Вмиг показалось, будто одно неверное слово могло разверзнуть устойчивую землю под ногами. — Я провела достаточно времени на отработках, перебирая карточки учащихся за последних сто лет, — нахмурила брови Луна. — Там не было никого с фамилией Забини. — Забини — это фамилия моей семьи по матери, — после недолгой паузы все же выдал он. — Кто же тогда твой отец? — Луна будто и не чувствовала сгустившегося напряжения. Все хорошее настроение испарилось. Блейз ощутил прилив смущения и сразу же за ним и раздражения. Это была больная тема и никто в его окружении ее не поднимал. Он никогда не говорил об этом с Драко, Тео или Пэнси, потому что они не спрашивали, хотя Блейз был уверен, что они были в курсе хотя бы части истории. — Мама мне так и не сказала, — после их не слишком громкого разговора, тишина все равно казалась оглушающей. Луна на секунду застыла в нелепой позе, с пальцами в волосах и виноватым взглядом, пока Блейз с горечью во рту поднялся с выступа и, прочистив горло, добавил: — Пошли, я проведу тебя до гостиной.***
В пустом классе повисла тишина. Драко, Тео и Пэнси, уже успев расслабленно разместиться на доступных поверхностях, заинтересовано повернули к нему головы, ведь именно он и был зачинщиком этого. Блейз не хотел затягивать: он и так изводил себя мыслями об этом разговоре почти неделю. И хотя он не продумывал, что нужно было сказать, слова и без подготовки лились будто сами по себе. — В пятницу на уроке, до того, как попасть в Больничное крыло, я видел будущее. Драко кивнул — это была известная им информация. Но, наверное, это был первый раз, когда Блейз собирался целенаправленно рассказать им видение, хоть и без деталей. Он скрестил руки на груди и неосознанно остановился взглядом на Тео. По факту, он должен был поговорить только с ним, но, подумав немного, решил, что рассказать все Драко и Пэнси было верным решением. Это касалось всех. Даже за пределами этого класса и этой школы была куча людей, будущее которых могло измениться как в лучшую, так и в худшую сторону. Нотт под его напряженным взглядом повёл плечом, видимо почувствовав настроение Блейза. Вся его заинтересованность медленно исчезала. Драко и Пэнси помалкивали. — В другой ситуации я бы спросил, хочешь ли ты узнать будущее. Но не сегодня, — Блейз сглотнул и почти выдавил из себя: — Если ты продолжишь работу над Маховиком, это кончится катастрофой. Ты попадёшь в прошлое и, намеренно или нет, вернёшь к жизни Тёмного Лорда. Блейз видел боковым зрением, как Драко у стены вытянулся, выравнивая спину, и скрестил руки на груди в защитном жесте, неотрывно наблюдая за ними. Пэнси с громким шаркающим звуком подтянула колени к груди, сидя на подоконнике у окна. — Я не знаю, как это произойдёт, — вздохнул Блейз спустя мгновение тишины, которое никто не осмелился разрушить. Он сосредоточенно наблюдал, как Тео опустил глаза, сжимая край парты. — Я видел лишь последствия. Все, как и прежде: Темный Лорд при власти. Приятного мало, знаешь ли. Молчание было гробовым. Никто не решался сказать что-нибудь, а его нервы от этой тишины вибрировали, сотрясая невидимой рукой тело. Блейз теребил край кофты в ожидании. Начал бы грызть ногти, да мать отучила от этой дурной привычки ещё в детстве. — Скажи хоть что-нибудь, — почти попросил он. Он чувствовал, как на фоне стресса внутри разрасталась легкая злость, и каждое мгновение молчания только проезжалось по его оголенным нервам раскалённым ножом. Когда Тео наконец-то отмер и засунул руку в карман брюк, доставая оттуда сначала длинную цепочку, а после и циферблат, Блейз почувствовал будто тиски на секунду отпустили его внутренности. Он и сам не успел заметить, как выхватил Маховик из рук друга. Блейз впервые взглянул на него так близко. До своей будущей версии он явно не дотягивал, будучи простым куском металла. Как такая маленькая вещь могла испортить жизни стольким людям? Простая случайность, стечение обстоятельств или это все же была судьба? Он не собирался проверять. Нужно было просто уничтожить самое важное звено в цепи и все бы поменялось. — Давайте просто уничтожим его, — предложил он то решение, что уже крутилось в его голове. Пэнси тихо поддакнула. Она как будто пыталась казаться меньше, и даже не смотрела на Маховик. — Нет, — впервые за вечер подал голос Тео. Блейз оторвал взгляд от вещи в руке и проследил взглядом, как тот медленно поднялся с парты. Напряжение в воздухе вновь возросло, заставляя нахмурить брови от непонимания. В смысле, нет? — Я не буду уничтожать Маховик, — будто добил Нотт. — Тео… — резко попытался вступиться Драко. Он выглядел бледнее обычного, тревога так и прослеживались в его резких движениях. — Не лезь в это, Драко. Это не твоё дело, — раздраженно бросил Нотт, не отрывая взгляда от Маховика. Блейз даже не заметил момента, когда в его руке появилась палочка. Промелькнула мысль, что эта ситуация была похожа на театр абсурда. Враждебность пропитала все пространство между ними тремя. Не та несерьезная злость, которая довольно часто проскакивала между Тео и Драко во время их ссор, а реальная угроза, исходящая со всех сторон. Одно движение Тео палочкой, и Маховик в руке пришёл в движение. Он даже не успел сжать кулак, так быстро под действием Манящих чар тот соскользнул с его ладони и очутился в протянутой Ноттом руке. Блейз сделал интуитивный шаг вперёд вслед за цепочкой, прикосновение к которой он все ещё ощущал кончиками пальцев, но его остановила палочка, нацеленная на грудь. Одно слитное выверенное движение руки Тео, словно он был искусным дирижёром, заставило Блейза пораженно застыть. Его изумление было так велико, что он даже открыл рот, но так и не выдавил из себя ни слова. Эта реальность казалась каким-то затянувшимся розыгрышем. Такое ведь не могло быть правдой. Блейз слышал тихий всхлип Пэнси в гробовой тишине, все ещё не в состоянии оторвать взгляда от кончика палочки. Его собственная была неосторожно спрятана в кармане брюк, без возможности быстро ее достать, хотя он и сомневался, что будь у него возможность, он бы ею воспользовался. — Тео, — осторожно заговорил Драко, выступая единственным, кто смог прорваться сквозь застывшее пространство. — Не лезь, — глаза Тео были почти чёрными, а кончик палочки заметно задрожал. Кажется, он и сам не понял, что сделал, но, несмотря на это, палочку не опустил. Просто обошёл Блейза по широкой дуге, направляясь к выходу из класса. — Вообще-то Драко имеет право влезать в это, — наконец-то отмер Блейз. Злость ошпарила его изнутри. — Ведь твоё решение уничтожит все. Это будущее убьёт его, — кивнул он на Малфоя. — И Пэнси тоже. И тебя. Тео сделал ещё один шаг спиной вперёд, не отпуская палочку, этим самым подпитывая его ярость. Блейз не собирался рассказывать о смерти Драко и Пэнси. Ему казалось, что одного упоминания Тёмного Лорда будет достаточно. Как же он ошибался. — Не думаешь о друзьях, так о своей блядской жизни подумай, — почти выкрикнул он, взмахнув рукой. Но Тео просто выскочил за дверь, оставив их троих шокированными в тишине класса. Лишь Пэнси тихо заплакала.