Фазовый переход

      Так как летать Блейз пока не мог, а свежий воздух до сих пор был его единственным лекарством, временами он забирал пачку сигарет Тео и в одиночестве уходил за пределы замка.              На улице стремительно холодало. До зимы оставалось добрых полмесяца, но из туч над Хогвартсом, казалось, вот-вот пойдёт снег. Тёмные морозные утра и прогулки ещё до рассвета помогали ему расслабить голову.              Блейз ненавидел холод. Ощущение немеющих пальцев и краснеющего носа. Первой защитной реакцией было спрятаться подальше, применить Согревающее или просто никуда не выходить. Но на улице, в предрассветной темноте, шагая по замёрзшей земле, мысль о холоде выбивала из головы все остальное. Все минусы перекрывались недолгими мгновениями тишины в голове.              Его трясущиеся руки раздражали до зубного скрежета. Но с этой проблемой он сталкивался и раньше. В марте, после сна с матерью, убитой Яксли, Блейз совсем не мог писать некоторое время, так сильно внутренний мандраж и тревожность влияли на его физическое состояние.              По вечерам, в отличие от раннего времени, почти всегда с ним была компания. Пэнси отводила его в класс и распахивала окна настежь. Ее тоже трясло: все запасы травки кончились. Блейз видел, как девушка ссорилась с Элеонорой, но при нем Пэнси и словом не обмолвилась о своей тяге и зависимости. Он видел голод в ее глазах. Даже зажигая простую сигарету, Паркинсон провоцировала в себе ту часть, которая отвечала за потребность в забытьи. Блейз лишь надеялся, что в отсутствии травки, она не найдёт себе что-то похлеще.              Наблюдая за ней, его посетило новое открытие: у каждого человека была своя зависимость. Блейз запросто отказался от травки, в то время как в Пэнси он видел зависимость от неё. Ему неважны были сигареты, но Тео без никотина становился ужасно раздражённым.              Драко.              С Драко было сложнее. Блейз видел, как тот временами смотрел на огневиски. Малфой не отказывал себе в выпивке при подходящем случае, но каждый раз после, он боролся с порывом не заканчивать веселье.              Наверное, это было семейное. Он не был уверен, как дела обстояли сейчас, но к концу войны Люциус серьезно подсел на алкоголь — свою злость, страх и отвращение он топил в стакане. Блейзу казалось, что именно желание быть непохожим на отца и сдерживало Драко от опрометчивых поступков. Но сравнивая себя с другом, он пришёл к выводу, что и алкоголь не был его зависимостью. Что тогда? Этот вопрос оставался открытым.              В те вечера, когда компанию ему составлял Драко, они чаще всего сидели на поле, болтая о квиддиче или других неважных вещах. Блейз видел, как Малфой прикусывал губу, когда хотел задать вопрос о видениях и мысленно радовался этой тишине.              Будущее в данный момент даже для него было загадкой. Последние сны были совсем неясными — Блейз как будто бродил в темном и тесном пространстве с едва открытыми глазами, без возможности разглядеть детали или услышать, хоть что-то сквозь толстый слой воды, заполняющей его уши. Он различал лишь серую дымку вокруг, а просыпаясь, сидел над дневником с занесённым пером и не знал, что написать.              Но даже несмотря на мнимую тишину, любопытство Драко все равно победило спустя несколько дней раздумий.              — Я тут думал кое о чем, — не выдержал Малфой в один из вечеров.              Они были в спальне, каждый в своей кровати. Отбой уже давно пробил, и лишь маленькие светильники у кроватей освещали пространство. Тео развалился на своей кровати с сигаретой и книгой, а Драко выжидающе смотрел на него.              — Заветное желание Гермионы Грейнджер — стать Министром Магии. Учитывая ее умственные способности и просто нечеловеческую целеустремленность, я почти уверен, что у неё это получится, – вот поэтому Блейз и корил свой длинный язык. — В будущем я буду мужем Министра Магии, ты сам так сказал. Это она?              Воцарилась тишина. Тео продолжал курить, и шипение его сигареты было единственным звуком в комнате.              — Кингсли Бруствер, — выдал Блейз. — Тебе не стоит списывать его со счетов.              Драко закатил глаза.              — Как по мне, для своего возраста Кингсли очень даже ничего, — со своей кровати рассмеялся Тео.              Малфой скривил губы в отвращении, вызвав у него смех.              — Я все равно больше тебе ничего не скажу, — подытожил Блейз.              — Я бы на твоём месте не упускал такой шанс, Драко, — приподнял брови Тео, продолжая подкалывать Малфоя.              — Да иди ты.              Наверное, именно поэтому, Блейз просматривал свои записи в компании Тео. Потому что его мало интересовало будущее.              Он сам вытаскивал Нотта из замка, чтобы тот хоть свежим воздухом подышал. Тёмные круги под глазами Тео становились все больше и больше с течением времени, но даже несмотря на полное погружение с головой в любимое дело, тот продолжал ходить на уроки, делать домашние задания и даже дежурить. Временами, правда, забывал поесть.              Пока Блейз неспешно перелистывал страницы чёрного дневника, пытаясь освежить память и заметить что-то новое, Нотт, сверяясь с одной из книжек, работал над своей новой загадкой: Маховиком времени. Модель, хранившаяся в их семье, была давно нерабочей, совсем старого образца и с поржавевшей цепочкой. Она совсем не был похожа на современные экземпляры – вместо крутящихся в оси песочных часов, которые они видели в учебнике Чар, был круглый позолоченный циферблат, с мелкими надрезами в тех местах, где должны были быть цифры. Стрелок, указывающих на время, не было, хотя, судя по конструкции, раньше они там присутствовали.              Блейзу и самому было интересно наблюдать за процессом колдовства Тео. На улице они прятались от лишних глаз возле плакучей ивы у озера. Нотт, закуривая сигарету, колдовал до тех пор, пока пальцы не могли шевелиться, а после начинал ворчать, словно старый дед. Это становилось своеобразным сигналом к тому, что можно было возвращаться в замок. Рискнув пошутить о том, что он выгуливал Тео словно собаку, Блейз получил в отместку Чесоточное проклятье, мучившее его целый вечер.              В те дни, когда Блейз был в одиночестве, он шёл к высокому дереву на холме, недалеко от часовни. С этого места было отчетливо слышно размеренное цоканье часов, а ещё отсюда открывался прекрасный вид на хижину Хагрида и опушку леса.              Луна проводила там почти каждый вечер, не обращая внимания на погоду. Она не всегда была занята своим вороном — иногда она помогала Хагриду, а несколько раз он видел, как девушка втайне уходила подальше в лес, заставляя его понервничать. Луна определенно знала о его присутствии: она довольно часто замирала на месте и поворачивалась в его сторону, но подошла лишь один раз.              — Пытаюсь подумать, — ответил он, когда девушка спросила, чем он тут занимался в полном одиночестве и даже без учебников.              — И как?              — Ну, ты меня не прервала, так что… — Блейз пожал плечами и откинулся на дерево, чувствуя шершавость коры.              Согревающие и Смягчающие чары на земле начали спадать, от чего по спине от холода прошёлся рой мурашек. Он продолжал смотреть на Луну снизу-вверх, пока она перебирала в руках несколько веток с засохшими листочками.              Блейзу хотелось наказать себя за порыв наблюдать за ее работой с этого холма. С каждым днём это желание росло, но по правде сказать, ему самому было от себя противно. Вместо того, чтобы зарыть в себе эти чувства или же решиться на какие-либо действия, он просто парил в невесомости, мороча голову и Луне.              — Ты просто не дышишь, — девушка отделила от горсти веток одну совершенно идентичную остальным, принявшись осматривать ее со всех сторон.              — Если бы я не дышал, то умер бы, Луна.              Лавгуд лишь усмехнулась.              — Каждый раз, когда в голове слишком много мыслей, начинай дышать. Вдох, выдох. Говори вслух, если нужно, — Блейз втянул носом побольше воздуха и выдохнул через рот, подстраиваясь под ее ритм. — Если ты в толпе людей, проговаривай мысленно, по буквах. Сосредоточься именно на слове в голове.              Вдох.              Блейз вновь вдохнул.              Выдох.              И выдохнул.              — Не работает.              — Значит ещё раз. И ещё, и ещё, — кивнула головой она. — До тех пор, пока в голове не останется только пустота и слова вдох и выдох. И ещё три раза после, чтобы закрепить результат.              Блейз продолжал мысленно проговаривать про себя и дышать, сосредотачиваясь на образе Луны перед собой. На ее тонких руках, перебирающих древко, и рассеянных глазах, которые временами она отрывала от своего занятия, чтобы взглянуть на него.              — А потом подумай о чем-то одном.              Ему очень сильно нравилась Луна Лавгуд.              — И каждый раз, когда в голове становится слишком много мыслей, начинай дышать заново.              Это работало. Лишь в те дни, когда его голова грозилась развалиться на две части, Блейз не мог сосредоточиться вообще ни на чем, и тогда дыхательные упражнения не помогали.              В пятницу на очередном уроке ЗОТИ, которых теперь он слегка побаивался, Блейз всерьёз пожалел о том, что поднялся утром с кровати. Ему стоило остаться в постели на весь день, провести время в приятной темноте за закрытым балдахином, а не сидеть в шумном классе. Даже после того как гул утих, оставляя лишь мерный голос Метлока, это не спасло ситуацию. Вместо слов профессора он слышал свой пульс — учащенный и прерывистый.              Что-то было не так. Блейз чувствовал духоту класса, хотя в ноябре в замке было довольно прохладно. Перед глазами все расплывалось в сером тумане, чтобы в следующую секунду собраться в совершенно новую картинку.              Блейз шёл по длинному тёмному коридору, вдоль картин и гобеленов. Он упёрся взглядом в сгорбленную спину неизвестного Пожирателя, пытаясь собрать мысли воедино.              Темный Лорд вызвал его.              Метка на руке чесалась. Хотелось задрать рукав, предоставив телу доступ к холодному воздуху Поместья Малфоев, или на худой конец хотя бы почесать кожу до покраснения. Блейз с ужасом чувствовал злость, исходящую от чернильного черепа: Волдеморт был не в настроении.              Путь до Главной гостиной был недолгим. Он знал его наизусть — от Каминной комнаты вдоль по длинному коридору, после свернуть налево и упереться в большие створчатые двери, чтобы через секунду оказаться в месте назначения.              Блейз стянул маску с лица, оглядываясь. Окна во всю стену скрывали за собой темноту ночи и лишь большие хрустальные люстры со свечами освещали пространство, тенью выделяя несколько застывших тел на полу. Справа, возле своего рабочего стола, спиной к нему стоял Тео.              Темный Лорд застыл возле камина, сжимая палочку в руке. Блейз сглотнул, но все же сделал шаг вперёд, пока за его спиной провожающий тихо прикрыл двери. Нотт в углу даже не поднял на него взгляда, тихо перебирая книги. Этот глухой звук звучал ярким предостережением.              — Мой Лорд? — склонил голову Блейз.              С каждой секундой тишины нервы внутри вибрировали все сильнее. Блейз старался не смотреть на тела с правой стороны, сосредоточиваясь лишь на крае своей мантии, из-под которой торчали подошвы ботинок.              — Блейз, — тихо молвил тот, разнося эхо по всему залу. — Кое-что произошло.              Темный Лорд отвернулся от камина и, шелестя тканью, сделал несколько шагов в его сторону. Со стороны самого дальнего угла в такт этому движению зашевелилась Нагайна, выползая на свет. Ее тугие кольца разворачивались спиралью, пока рептилия ползла ближе к своему хозяину.              Блейз сглотнул. Если произошло что-то действительно плохое, ему стоило начинать волноваться. Он немного приподнял голову, оценивая выражение лица Лорда. От былой злости остались лишь красные глаза, которыми он безучастно разглядывал трупы.              — Тебе стоит взглянуть сюда, — тихо произнёс он, не отрывая взгляда.              Как бы сильно Блейз не хотел этого делать, у него не было выбора. С замиранием сердца он повернул голову и замер.              Это был Драко.              Все внутри задрожало и Блейз лишь надеялся, что по его выражению этого не было заметно. Драко единственный из четырёх мужчин был залит кровью. Видимо, именно это и стало его причиной смерти: вытекая из глубокой раны на шее, кровь залила ему всю грудную клетку.              — Видишь ли, я немного погорячился, когда так легко убил его, — без эмоций выдал Волдеморт. — Как оказалось, Малфой не только предал меня, но и спрятал одну весьма важную для меня вещь. Теперь мне нужно эту вещь найти.              Прикрывая глаза, Блейз продолжал видеть красные разводы и чувствовал приступ тошноты, поднимающийся вместе с душащим комком к горлу. Что бы Драко не искал последние пару месяцев, он это нашёл и спрятал. И теперь пришла расплата.              — Мой Лорд, я не вижу прошлое. Только будущее, — еле выдал из себя он, сдерживаясь.              — Я помню, — Блейз почувствовал тяжесть его энергетики на своих плечах. Недовольство летало в воздухе, мешая дышать. — Именно поэтому Тео воспользуется своей маленькой игрушкой и вернется в прошлое, чтобы изменить его. Я хочу, чтобы ты сообщил мне результат этого путешествия до того, как оно начнётся.              Лорд не в первый раз проделывал эту схему: он принимал решение о перемещении Тео, но хотел заранее узнать последствия, используя для этого Блейза, чтобы он заглянул в будущее и увидел, как оно изменится.              Блейз повернул голову к столу с разработками Нотта. Там стояли его самые разнообразные изобретения: от безобидных рунных книг и до взрывных бомб массового поражения. Свой главный трофей, сверкающий в свете свечей на его груди, Тео всегда носил на длинной цепочке с собой.              — Мне нужно несколько дней, — это было приговором.              Потому что Блейз собирался потратить эти дни не на то, чтобы вызвать видение, а для того, чтобы изменить свои воспоминания на нужные ему. Ведь он знал, чем именно занимался Драко уже довольно давно. Знал и молчал, надеясь сохранить ему молчанием жизнь.              Выходя из Главной гостиной, Блейз бросил последний взгляд на Тео. Тот был безучастным, с потухшими глазами, в которых раньше горел огонь. Таким же рабом, как и все они, хотя и был одним из самых приближённых.              Блейз понял это давно. Лорд был коллекционером. В ближнем круге он собирал возле себя только тех, кто приносил ему наибольшую выгоду. Такие бриллианты, как Северус Снейп, Люциус Малфой, Белластриса Лестрейндж и Барти Крауч стали его первыми экспериментами. Его же поколение стало вторым.              Теодор Нотт, Драко Малфой, Грэхэм Монтегю, Мария Фэра и он. Блейз Забини, как вишенка на торте со своим даром.              А теперь Драко был мертв. Лежал в собственном доме, охлаждаясь под стать ледяному каменному полу. Это был раскол. Блейз понятия не имел, что ему делать.              Он подорвался со своего места, опрокидывая стул. Все глаза тут же устремились в его сторону. Метлок умолк и уставился на него, нахмурив брови. Но на самом деле Блейза мало это интересовало. Он не мог дышать и почти не чувствовал тела, так сильно болела голова. Единственное, что чувствовалось — это ужасная тошнота и то, как его застывшее тело начало трясти.              — Мистер Забини, — недоуменно начал профессор.              Но он даже рот не мог открыть.              — Блейз, у тебя кровь, — подскочил со своего места справа от него Драко.              Струйка крови из-под носа спустилась ниже, скатываясь по губам к подбородку. Стирая ее рукой, Блейз облизал губы, только усиливая тошноту металлическим привкусом.              — Мистер Малфой, для Вас не будет проблемой проводить друга в Больничное крыло?              — Конечно, — Драко схватил его замершее тело под локоть. — Пошли.              Уходя, Блейз видел взгляды, но он сам зацепился за крайний стол. Тео и Пэнси, сидя за одной партой, провожали их с Драко обеспокоенными взглядами.              Первый вздох в коридоре был почти спасительным. Блейз оперся руками на подоконник, опуская голову. Его учащенные дыхание отдавалось в голове мерным гулом. Все шипело, и внешние звуки доносились словно сквозь вату. Перед глазами плясали тёмные пятна.              — Черт, — услышал он приглушенно. – У тебя и из ушей идёт кровь.              Драко трансфигурировал из карманного платка небольшое полотенце, тут же смачивая его водой из палочки. Он протёр им его шею и оставил свисать с плеч, остужая горячее тело, пока Блейз упёрся взглядом в свои руки. На правой все ещё был развод крови, напоминающий каменный пол Поместья и Драко на нем. Просто чтобы убедиться, Блейз повернул голову к Малфою. Тот был бледным — бледнее, чем обычно — и обеспокоенным, но чертовски живым. С бегающими глазами и нервно закушенной губой.              — Понятия не имею, как я мог уснуть на уроке, — прохрипел Блейз. Во рту все больше разливался привкус крови. Пришлось сглотнуть, поморщившись. Не задумываясь, он выдал: — Я увидел просто ужасное будущее.              Воцарилась гробовая тишина на несколько долгих мгновений.              — Блейз, ты не спал. Застыл где-то на минуту, а потом сорвался со стула, как ужаленный.              Честно говоря, ему было сложно думать, чтобы хоть как-то отреагировать на это. В другой ситуации он бы вцепился в эту информацию, но не сегодня.              — Пойдем. У тебя все ещё кровь идёт. Тебе нужно в Больничное крыло.              Спорить сил не было. Он бы и не стал, ведь это было уже страшно. Ещё ни разу видения не вызывали такой физической реакции его тела. Блейз стянул полотенце с плеч и отправился вслед за Драко.              В Больничном крыле было тихо. Все койки пустовали, но Помфри выскочила из своего кабинета сразу же как услышала копошение. В первую секунду ее глаза широко раскрылись, а брови нахмурились. Глядя на них можно было подумать, что Драко избил его: на руках Малфоя были засохшие красные пятна, а сам Блейз был вымазан полностью. Кровь все продолжала идти. Как бы он ни пытался ее вытереть, она пропитала уже весь воротник рубашки и въелась ему в пальцы намертво.              Помфри выгнала Драко. Даже после того, как они объяснили, что он помог ему, а не избил. Блейз расстроенным взглядом проводил удаляющуюся спину друга и почувствовал тревогу сразу же как закрылись двери. Все же вид дышащего Драко благоприятно влиял на его сознание.              Целительница одним жестом палочки очистила его кожу. Блейз ощутил лёгкое покалывание на всех местах, где до этого была кровь, даже на кончиках пальцев. Только ворот рубашки свидетельствовал о произошедшем.              — Итак. Кровь из носа и ушей, — начала Помфри. — Вы работали с мандрагорами?              — Нет. Разболелась голова и она просто пошла, когда я записывал лекцию.              Его ждал допрос. Блейз мимолётом подумал, что этой женщине стоило бы работать в Аврорате. Она, не отрываясь от работы, заваливала его вопросами. Случалось ли такое раньше? Врожденные патологии? Не было ли это наследственным?              Целительница широкой дугой обвела все его тело, отчего вокруг него заискрились диагностические чары.              — У Вас высокое давление, мистер Забини. Сталкивались с таким раньше?              — Не знаю. Нет, — все эти вопросы заставляли его голову болеть ещё сильнее.              — Повышенная тревожность, учащенное сердцебиение, головная боль, особенно в висках, боль в груди?              Женщина не отрывалась от рассматривания синих, красных и зелёных полосок, обрамляющих все его тело.              — Да. Уже какое-то время, — махнул головой он, смотря на собственные руки.              — Как со сном обстоят дела? — Блейза начинало это бесить.              — Сплю по семь часов. Все в порядке, — немного раздраженно бросил он.              — Тревожность во снах беспокоит?              — Я не вижу снов.              Ведь Блейз не видел снов.              — Вообще? — перевела она на него взгляд. Блейз лишь помахал головой.              Она оставила его в покое после еще нескольких вопросов. Сказала, что ему стоило остаться в Больничном крыле на ночь и скрылась за дверью своего кабинета, чтобы вернуться оттуда спустя минуту, неся в руках пять разных склянок с зельями. Блейзу было плевать, что в них. Он проглатывал их большими глотками, ощущая, как привкус крови сменился на успокаивающее мятное послевкусие. Вероятно, от Умиротворяющего бальзама. Удовлетворённая результатом, Помфри наконец-то оставила его в покое.              Из возникшей на краю кучки больничной одежды, Блейз вытянул простую футболку, рассеяно расстегивая пуговицы на рубашке. С каждой новой секундой зелья начинали действовать, понемногу расчищая путь назойливым мыслям.              Хотелось просто лечь на кровать и погрузиться в сон, чтобы не думать. Не будь Блейз так сильно накачан успокоительными, он бы расплакался, как ребенок. За закрытыми веками у него стояла лишь одна картинка. Драко в крови и Тео в иллюзорных цепях.              Ему вспомнились свои же слова из видения: «Я не вижу прошлого. Только будущее.» Все сегодняшнее ведение было будущим.              Сейчас Темный Лорд был мёртв, окончательно и бесповоротно, но Блейзу несложно было догадаться как так могло получиться. Он видел Маховик времени на груди у будущего Тео. Различие с нынешней его версией было колоссальным, но это точно был тот же Маховик, над которым Нотт просиживал дни и ночи. Все та же цепочка и циферблат, заложенные в основу, но с новыми деталями и механизмами.              Тео был ключом к этому — именно он запустил эту бесконечную ветвь будущего, когда достал из хранилища Ноттов книги и артефакты. Все началось ещё летом и должно было кончиться возвращением Волдеморта в этот прогнивший мир.              Блейз так и застыл с расстёгнутой рубашкой на краю кровати. Серая футболка все ещё лежала на его коленях, пока он безучастно смотрел на соседнюю кровать. Он со вздохом стянул с себя рубашку, ощущая пульсацию в голове от слишком резких движений, и надел серую, потертую временем и домовиками Хогвартса, футболку.       

***

             Он выпросил у Помфри пергамент с пером, хотя она и была недовольна, все время бурча себе под нос.              — Вам бы поспать, мистер Забини.              Блейз со страхом представлял себе это. Одна мысль о том, что рано или поздно ему придётся закрыть глаза, заново учащала ему сердцебиение.              Поэтому он просто писал. Так как под рукой не было дневника, он выписывал все на пергамент, пачкая руки чернилами от неудобства позы. Слова, выведенные на пергаменте, несли в себе ещё больше отчаянья. У него тряслись руки к тому моменту, как он закончил, но сделав успокаивающий вдох, он принялся записывать не только сон, но и свои мысли, которые крутились по заезженному кругу в голове.               К вечеру Блейзу казалось будто он смертельно болен: в Больничное крыло пришло намного больше народу, чем он рассчитывал. Деррек тактичными вопросами пытался узнать, сможет ли Блейз играть через две недели против Гриффиндора, а глаза Эммы вновь были на мокром месте, как бы сильно она не сдерживалась. Он лишь закатил глаза на это — честное слово, лишь кровь из носа пошла, а девчонка уже почти похоронить его успела. Блейз вообще сомневался в том, что на ее счёт Распределяющая шляпа не ошиблась. По его субъективному мнению, Эмме бы однозначно подошёл Хаффлпафф.              Труднее всего ему было взглянуть на собственных друзей. Блейзу хотелось бы знать об их приходе заранее, тогда он бы просто притворился спящим. Но не повезло. Они объявились за час до ужина без предупреждения.              — Драко сказал, что ты видел хреновое будущее, — Пэнси присела возле его ног и расправила складки одеяла.              Малфой статуей стоял у края соседней кровати, засунув руки в карманы, а Тео, подтянув к себе стул, уселся на него верхом и сложил руки на спинке. У Блейза чесался язык спросить его о Маховике.              Лежал ли тот сейчас в его кармане? На какой стадии восстановления остановился Нотт? Почему он, вернувшись в прошлое, решил возродить к жизни самого тёмного волшебника всех времён, черт возьми?              — Да, не очень хорошее, — запоздало отозвался он.              Блейзу хотелось, чтобы Помфри выпрыгнула из своей каморки и прогнала их, оставив его в покое. Но к его удивлению, расспросы не последовали. Скорее всего причинной этого стал укоряющий взгляд Пэнси, который она бросила на парней ещё до того, как они смогли открыть рот.              — И долго тебе тут лежать? — невозмутимо спросила она, будто ничего и не было.              — Помфри сказала, что завтра отпустит.              — Тебе лучше? — этот тон от Пэнси заставил его усмехнуться. Кажется, все прежние обиды между ними испарились, стоило ему попасть в Больничное крыло.              — Ещё пару таких вопросов, и я подумаю, что ты волнуешься, — поддел он. — Но не переживай. Помфри так залила меня зельями, что я с трудом фокусируюсь на твоём лице.              Это было чистой правдой: каждых полтора часа на его тумбочке появлялось по два новых флакона успокоительных, творящих чудеса с его нервной системой, но при этом туманящих мысли. Блейз мог поклясться, что по белому потолку иногда проползали едва заметные прозрачные флоббер-черви.              По правде говоря, он с трудом держал глаза открытыми, так хотелось спать. Голова налилась тяжестью, подстрекая его зарыться в одеяло и расслабиться, но он упрямо продолжал бодрствовать даже после того как друзья ушли.              За полчаса до отбоя к нему даже заглянула Гермиона.              — Ты тоже ко мне приходил, — пожала плечами она, пока Блейз пытался сосредоточиться ее лице. — К тому же мы всё-таки партнеры. Должна же я проверить твоё состояние.              Было непривычно видеть, как она неловко топталась у края его кровати. Этот образ застенчивой девочки совсем ей не шёл.              — Признайся, Грейнджер, — начал он, растягивая слова. — Где-то в твоей умнейшей голове есть отдел, который отвечает за анализ, сортировку и распределение людей по рангам. И я уже успел переступить границу, после которой ты мысленно считаешь меня своим другом.              Гермиона лишь усмехнулась.              — Язвишь? Тебе действительно лучше, — она неосознанно перебирала пальцами ремешок своей бездонной сумочки, отвлекая этим движением Блейза. — Не забудь поблагодарить мадам Помфри перед уходом.              Блейзу стоило сказать ей спасибо минимум дважды: за то, что у него ничего не болело, и за то, насколько хорошо — по сравнению с нейтральным «нормально» — ему было. Блейз даже и не знал, что голова может настолько не болеть. Он уже успел позабыть это ощущение. Помимо общего хорошего самочувствия было и другое — расслабление, вызывающее ощущение, будто мышцы и мозг превратились в желе. Он все ещё мог думать, но казалось, будто на одну мысль уходило уйму времени.              Блейз опустил взгляд на сумочку Грейнджер, отмечая бусины, меняющие свой цвет каждые пару секунд. Раньше они так вроде бы не делали, так что, не желая показаться идиотом, он не стал спрашивать. К тому времени как Гермиона ушла, оставив его в одиночестве, Блейз успел знатно поразвлечься, наблюдая за ней. Знал бы он, что Умиротворяющий бальзам в больших количествах вызывал галлюциногенный эффект, принимал бы его вместо травки.              Его утомленное тело и сознание, видимо, работали сообща. С каждой секундой его глаза наливались тяжестью все больше. Былая веселость, сохранившаяся с прихода Гермионы, испарилась, а дурные мысли вновь наполнили голову. Звон колокола к отбою ненадолго вырвал его из мерного погружения в сон, но этот короткий миг бодрствования не продлился долго.              Когда в поле его зрения появилась Луна, Блейз подумал, что спит. Все выглядело эфемерно: полумрак, разбавленный тусклым светом ламп; размытый фон, на котором он не мог сосредоточиться; девушка, которую он уже и не ожидал увидеть здесь. Признаться честно, каждый раз, когда большие дубовые двери Больничного крыла открывались, Блейз хотел увидеть именно ее. Каково же было его разочарование, когда за целый день она так и не пришла.              — Отбой уже был. Ты что здесь делаешь? — спросил он.              — Как твой нос? — проигнорировала его вопрос Луна, подходя ближе. — Когда ты уходил, все выглядело не очень.              Блейз приподнялся на локтях и принял сидячее положение, все еще не слишком уверенный, что разговаривает не с очень реалистичной галлюцинацией.              — Мне уже лучше, — ответил он. Просто чтобы удостовериться, добавил: — Ты настоящая?              Луна запустила руку ему в волосы, помассировав кожу головы. Прикосновения, которые не принадлежали ему, ощущались совсем по-новому. Вниз от ее пальцев, по затылку, шее и позвоночнику прошлась приятная теплая волна. Словно он встал под душ после нескольких часов полетов в холодный день, похоже на Дезиллюминационные чары, только приятнее. Блейз прикрыл глаза.              — Я вполне настоящая, — усмехнулась девушка.              — Помфри опоила меня зельями, — поспешил объяснить он. — Когда приходила Гермиона, на ее сумочке бисер прыгал, так что не удивляйся таким вопросам.              Луна мягко рассмеялась. Она удивительно подходила этой атмосфере. Не больничным койкам, нет, а приглушенному свету и тишине, в которой они почти шептали, когда разговаривали. Свет желтого светильника смягчил и так не слишком резкие черты лица, а светлый оттенок ее волос отливал золотистыми бликами.              Это было волшебно. Блейз всю жизнь рос в магическом мире, но именно этот момент таил в себе все скрытые секреты волшебства. Блейз был почти уверен, что Луна использовала какую-то запрещенную магию, концентрируя ее в своих руках, а после посылала вдоль по его телу массажными движениями.               — У тебя нереальные руки, — вновь прикрыл глаза он.              — Ты под кайфом, Блейз, — она пригладила ему волосы, которые до этого и растрепала. — Всегда хотела попробовать их на ощупь.              Эти слова проникли прямо в его грудную клетку, омывая теплом и учащая сердцебиение. Не в плохом смысле, как несколько часов назад, а в хорошем, неся с собой легкое волнение и предвкушение, покалывающее кончики пальцев.              — Почему тогда раньше так не сделала? — прошептал он, но в тишине Больничного крыла его было отлично слышно.              — Наверное, потому что людям не нравится, когда я их трогаю без разрешения, — ответила она.              — Можешь считать, что я даю тебе карт-бланш, — Блейз сам потерся головой о ее протянутую руку, словно кот, а после схватился за ее запястье и потянул, дожидаясь, пока она устроится на кровати недалеко от его колен.              — Что будет, если тебя поймают после отбоя? — вспомнил он.              — Ничего, — помахала она головой. Ее волосы от этого движения всколыхнулись, привлекая внимание. — Сегодня дежурит Стебль. А на отработки меня отправляют только новенькие, хотя, должна сказать, что профессор Курио уже привыкла встречать меня после отбоя и теперь тоже не наказывает.              Блейз хотел бы знать больше. В этом расслабленном состоянии, с мягкой рукой в волосах, его посетила мысль, почему же он потерял столько времени зря. И только когда он вспомнил почему, ему будто ведро ледяной воды на голову вылили.              Луна словно почувствовала изменение в вибрациях воздуха. Она нахмурила брови и вопросительно посмотрела на него, легко потянув за прядку волос на затылке.              — Ты даешь лучшие советы, Луна Лавгуд. Скажи мне, если бы ты знала, что случится кое-что плохое, что бы ты сделала?              На самом деле Блейз не об этом хотел спросить, но, видимо, сказывалось то, что весь день он крутил в голове эту мысль.              — Что-то плохое — это что?              Луна задумчиво склонила голову к плечу и убрала руку от его головы, оставляя после себя ощущение пустоты. Блейз закусил губу, вспоминая их первую встречу возле хижины Хагрида и расстроенную из-за его лжи девушку.              — Ты не любишь, когда я тебе вру, — пожал плечами он. — Может, у тебя есть для меня универсальный совет, без углубления в причинно-следственную связь?              После долгой паузы, пока Блейз рассматривал ее золотистые волосы, пытаясь отвлечься, Луна наконец-то сказала:              — Если бы я могла изменить что-то плохое, я бы это изменила. Если у тебя есть такая возможность, почему бы не попробовать?              — Что, если я вмешаюсь, и изменения приведут к ещё более худшему будущему?              Это было его камнем преткновения. Каждый раз замечая за собой действие, которое могло бы изменить будущее, он натыкался на этот вопрос. В тот раз с Пэнси у него не было много времени, чтобы подумать о своём вмешательстве в ее будущее, но размышляя об этом после, он понял, что своими действиями мог сделать только хуже.              Что, если он ничего не изменил? Это преследовало его. Вина за знание, вина за действие, но и вина за бездействие. Блейз не мог определить, что хуже.              — Ты не можешь знать будущего, — мягко возразила Луна. — Ты живешь, принимаешь решения и продолжаешь жить с последствиями от них. И когда ты говоришь, что хочешь исправить что-то плохое, ты же делаешь хорошее действие, чтобы достичь результата. Ты не будешь тушить пожар огневиски, а возьмёшь для этого воду. И если вода не поможет, ты хотя бы будешь уверен, что сделал все от тебя зависящее.              Это было разумно. Но Блейзу все равно казалось, будто его видения были намного сложнее. Любой разумный довод глушило ощущение беспомощности, когда он открывал глаза после очередного кошмарного сна.              — А если ещё глобальнее, — усмехнулась Луна, — ты живешь, все свои мысли тратя на обдумывание будущего. И это неправильно, ведь война всем показала, что нужно не откладывать свою жизнь на потом. И это, кстати, твои же слова.              Блейз помнил, когда сказал это. Он будто наяву почувствовал запах старых книг библиотеки и вспомнил колготки Луны нежно-розового цвета. Эти слова предназначались Ксенофилиусу Лавгуду, которому осталось около года жизни, если верить видению Блейза.              — Твой отец прислушался к совету?              — Да, — кивнула она. — Если честно, я не ожидала, что он так смело и безрассудно бросится в новое путешествие после того, как я написала ему. Он, кстати, вернулся две недели назад из Новой Зеландии, полностью удовлетворённый своей поездкой. Так что совет рабочий.              — Жить одним днём? — повторил он.              — И получать от этого удовольствие, — кивнула Луна.              Это было просто: наклониться немного вперёд, положить руку ей на щеку и поцеловать. Под действием сгущающегося напряжения между ними, полумрака Больничного крыла, этого разговора и действия Умиротворяющего бальзама, Блейз не потратил много времени на то, чтобы подумать о своих действиях. А когда почувствовал ответное движение губ, его это уже не сильно волновало.               — Я же говорил, что ты даёшь лучшие советы, — усмехнулся он, оторвавшись спустя мгновение.              Луна лишь снова зарылась пальцами в его волосы, и притянула его голову ближе к себе.