Зелёные глаза напротив

– Эй, быстрее там! Не хватало нам ещё на самолёт опоздать из-за тебя!       Утро Антона не задалось с самого начала. Мало того, что, проснувшись, он увидел за окном не солнышко, а лишь огромное количество тёмно-синих туч, так ещё и на этот день был запланирован переезд, который уж точно не сулил ничего хорошего.       Переезжать из родного города в чужой всегда сложно и тяжело. Да, конечно, Москва – это город возможностей – новые перспективы, знакомства, развитие, дальнейшая карьера – но не в одиннадцатом же классе! Именно в это время пора уже начинать готовиться к экзаменам, именно сейчас нужно выбрать ту профессию, которой потом должен будешь заниматься всю свою оставшуюся жизнь. И уж никак не переезжать в другой город, собственноручно закидывая себя в жуткий кризис во всех отношениях. Кроме того, Шастун даже предположить не мог, в какую сторону ему двигаться в выборе ВУЗа. В подобных случаях подросткам – а именно им и был Антон Шастун – помогают с выбором родители, но в этой семье (если её можно было так назвать) всем было плевать.       «Выбирай то, что принесёт нам много денег», – дал единственный совет отчим Антона, и на этом разговор завершился.       Семью парнишки нельзя было назвать бедной, в конце концов, прямо сейчас они переезжают в столицу. Но всегда есть куда стремиться, особенно если жадность стоит у вас прямо за спиной и шепчет свои грязные наставления. Родители были всегда недовольны Антоном – не очень хорошая учёба, иногда драки в школе, вечные наушники и телефон, из-за которых «потерянное поколение не может жить нормальной жизнью». Проще говоря, они относились к тому типу родителей, которые во всём – даже в самом хорошем и светлом – выискивают и выделяют всё только самое негативное.       Дверь в комнату Антона распахивается неожиданно и так громко, что парень невольно вздрагивает. На пороге стоит мужчина лет 46 с седой полулысой головой и довольно-таки полным телосложением. Под его расстёгнутой спортивной курткой виднеется тельняшка, которую, как казалось Антону, он не снимал никогда. – Ты собираешься переезжать или как? – голос отчима звучит с нотами презрения и нетерпения. Впрочем, как и всегда. – А что, можно выбрать вариант «или как»? – сощурив пронзительные зелёные глаза, передразнивает Антон, но всё же встаёт со старенькой кровати и, во избежание дальнейшей ссоры, демонстрирует собранный рюкзак. – Я готов уже. – И это всё? – следует вполне логичный вопрос, и парень лишь пожимает плечами, недовольно поджав губы.       Рюкзак был достаточно вместительный (как-то раз в него влезла целая батарея алкоголя для одной из «посиделок» с друзьями), а вещей у Антона было не очень много. Зимняя куртка и обувь ехала в отдельном чемодане, а в рюкзаке располагалось лишь то, в чём он ходил сейчас – пара штанов, несколько футболок, бельё, ещё одни кеды и толстовка. Такие вещи Шастуна дополнял небольших размеров пенал и скетчбук, в котором он любит рисовать и записывать интересные мысли и идеи. – Чё тормозишь тогда? Спускайся, – странно, но за последние пять лет жизни с отчимом, Антон всё ещё не привык к его этому взгляду, каким он сейчас и упирается в мальчишку. От него внутри всё замирает, словно покрывается корочкой льда, замораживая все органы и не давая свободно дышать. Антон всё никак не мог понять, как можно так сильно ненавидеть ни в чём не повинных людей, так сильно презирать их, как это делал его отчим – Олег. Удивляло ещё и то, как его мама согласилась выйти замуж за этого ужасного со всех сторон человека.       Отчим проворачивается на 90 градусов, встав в дверном проёме боком, тем самым призывая парнишку выйти. Проходить мимо Олега так близко слишком жутко и неприятно, а он словно этого и добивается – и это получается с большим успехом, как отмечает Антон.       Парень в последний раз окидывает взглядом свою комнату и спешит в прихожую.       Уже через несколько минут Антон, его мама и отчим садятся в такси, а минут через тридцать – находятся в аэропорту.       Идея переезда принадлежала, разумеется, отчиму. Вообще, все ужасные идеи в этом мире принадлежат ему. Олег почему-то уверен, что в новом городе у них дела пойдут в гору. Антон же его мнения не разделяет и уверен в прямо противоположном, но кого интересует мнение семнадцатилетнего мальчишки?       Москву Антон невзлюбил сразу, ещё до переезда туда. Шастун думает, что люди там алчные, жадные и жестокие, что всем там плевать абсолютно на всё и всех, кроме самих себя. Жизнь в Москве он представляет едва ли лучше жизни в самом аду. И всё же терять ему было нечего, да и слово отчима с его появления в их семье – закон, не поддающийся оспариванию.       Остаётся лишь одна проблема – паническая боязнь Антона летать на самолётах. Нет, вы подумайте сами – гигантская железяка поднимается в небо на охренительное количество метров! Это ж офигеть! И они ещё утверждают, что это безопасно!? Да случись хоть что-нибудь – и им уже ничего не поможет! Даже выйти из самолёта будет нельзя – просто некуда!       Вставив наушники в уши и стараясь не замечать то, как закатила глаза мама, Антон пробует абстрагироваться от ситуации. Суета сейчас заполняет весь самолёт – кто-то судорожно пытается запихать свои вещи на верхнюю полку, кто-то заглядывает в каждый проход, ища своё место, а кто-то уже требует прохладительные напитки от стюардесс, параллельно отстёгивая в их адрес лестные комплименты.       Антона тошнит от всего этого.       Единственное, о чём мечтает парень в эту секунду (за исключением, конечно, желания выйти из этого грёбанного самолёта, но с невозможностью этого он уже более-менее смирился), выкурить пару сигарет. Прямо сейчас. Почувствовать, как обжигающий дым заполняет лёгкие и очищает голову, позволяя немного расслабиться и прийти в себя. Но от одной мысли, что родители почувствуют запах табака, бросало в холод. Однажды отчим уже узнал о том, что Антон курит, и тогда жёстко прошёлся ремнём по всему телу парнишки, пообещав в следующий раз засунуть эти сигареты ему в одно известное место. Антону тогда было очень больно. Парень старается не думать обо всём этом, но тогда ему показалось, что в глазах Олега он увидел удовольствие. Удовольствие от того, что он избивает Антона.       «В конце концов, в самолётах так и так запрещено курить, – произносит парень у себя в голове, выдавливая из себя подобие улыбки, прибавляет громче музыку и закрывает глаза, стараясь унять нарастающую дрожь в руках. – Только бы пережить полёт. Только бы пережить. А потом всё наладится. А потом всё у меня будет хорошо. Я верю. Я. Верю. В это.»

***

      Все трое столпились на лестничной клетке одиннадцатого этажа многоэтажного дома. Глава семейства упрямо толкал ключ в замочную скважину, которая всё никак не поддавалась его действиям. – Да что за чёрт!? – ругается он очень громко, как вдруг слышит неспешные шаги по другую сторону от двери. – Что за…. Сука. Она сказала, что все уже съехали! Квартира должна быть свободна!       Слышатся характерные щелчки замка. Антону, которому вообще вся эта идея переезда с самого начала не нравилась, становится как-то не по себе. Они приехали в их квартиру, а там уже.. кто-то есть? Родители на взводе. Кто может знать, что принесёт вся эта ситуация? Он нервно сглатывает, поджимает губы и широко распахнутыми глазами впивается в дверь. Секундой после она отворяется.       Перед незваными гостями стоит стройный брюнет двадцати шести лет с невероятно заспанным и взъерошенным – а от того таким домашним и уютным – видом. На него надеты серые спортивные штаны, зауженные резинкой на щиколотках, и натянут тёмно-зелёного цвета свитшот. – Здравс… – начинает мужчина, сонно глядя на семью, пытаясь понять, что происходит, но тут же оказывается жёстко прерван. – ВОН! Выметайся отсюда, урод! – неожиданно орёт отчим так громко, что заставляет брюнета мгновенно проснуться. – Или мы сейчас же вызываем полицию! – Должно быть, какая-то ошибка… – произносит он медленно, оглядывая замершую троицу.       Антон думает, что отчим не имеет права так кричать на этого беззащитного человека. Он хочет заступиться за него, хотя и видит впервые. Кроме того, он чувствует себя жутко виноватым за поведение Олега, а потому опускает свои зелёные глаза, рассматривая интереснейший бетонный пол лестничной клетки. – Это НАША квартира, ясно?! Я аванс уже заплатил! – рычит отчим, делая несколько шагов вперёд, намереваясь войти внутрь квартиры во что бы то ни встало.       Брюнет реагирует молниеносно. Схватив отчима за руку, он резко выворачивает её за его спиной, развернув и прижав гостя грудью к дверному косяку. – Я повторяю, – вдруг очень жёстко и властно, но тем не менее не повышая голоса, произносит незнакомец, поразив Антона своей силой, о наличии которой никто, казалось, и не догадывался. – Это ошибка. Эта квартира моя, – брюнет выделяет последнее слово и говорит очень медленно, словно объясняет несмышлёному ребёнку банальные для взрослых вещи.       От всей этой ситуации у Антона голова идёт кругом, непроизвольно задерживается дыхание. Антон вдруг чувствует, что этому голосу хочется подчиниться, сделать всё, что ему прикажут. И это он хотел защищать брюнета? Мужчина прекрасно справляется и сам, без него. – Ага, блядь, а я… – не успевает Олег договорить, как мужчина чуть ослабляет хватку, а затем прижимает его к косяку с новой силой, тем самым чуть ударив его. Слышится сдавленный выдох отчима. – Я не терплю мата. Особенно в присутствии детей.       Антон, молча наблюдавший за ситуацией, поднимает свои испуганные зелёные глаза на брюнета и замирает – в ответ на него смотрят два невероятно глубоких синих океана. Никогда прежде Антон не видел таких глаз. Даже нарисованных. Даже в фильмах. Никогда. Его сердце ударяет последний раз и останавливается. Мальчик поспешно опускает голову, почему-то смущаясь и чувствуя себя виновником того, что Олега ударили. – Подождите… подождите… – тихо лепечет мама Антона. – Улица Кулакова, 16, 169-я квартира, верно?       Секунда. Две. Три. Брюнет вдруг ослабляет хватку, отпуская отчима, и начинает заливисто смеяться. А Антон не может отвести взгляд. Мужчина будто бы становится ещё красивее, преображается прямо здесь и сейчас, на его глазах. Лицо брюнета кажется таким светлым, по-детски радостным, а на щеках проступают милые ямочки, которые есть далеко не у каждого человека. Шастун ловит взглядом каждое движение незнакомца, боясь пропустить даже что-то незначительное, боясь не запомнить его таким, какой он сейчас. – С ума сойти!.. Такого со мной ещё не было! Вы хоть… Вы понимаете, – он забавно качает головой и машинально взъерошивает свои тёмные волосы левой рукой. – Кулакова! Это недалеко отсюда, но здесь… Здесь улица Катукова. Маршала Катукова, – он радостно улыбается, наконец поняв суть проблемы. – Мне говорили, что их путают, но чтобы вот так… пришли ко мне домой, хахаха, и при этом ещё и выгоняли!       Антон слушает, не отводит взгляд, словно зачарованный, и вдруг ловит себя на мысли, что у мужчины невероятный голос. Какой-то бархатный, что ли. И мелодичный одновременно. Хочется остаться здесь надолго, даже навсегда, лишь бы продолжить его слушать. Парень уже представляет, как нарисует портрет необычайного незнакомца, до глубины поражённый его внешностью. Он хочет запечатлеть его, отложить в своей памяти и на листе бумаги. Но с голосом, к сожалению, такой фокус не пройдёт – его нельзя нарисовать, можно только запомнить или насладиться.       Антон боится себе признаться, что вот, проблема решена, и через несколько мгновений они уйдут, и он больше никогда не увидит эти прекрасные синие глаза, никогда не услышит этот голос, не увидит эту милую улыбку и ямочки на щеках.       Из размышлений вырывает голос Олега. – То есть… – слишком медленно и туповатым грубым голосом произносит он.       Антона чуть не выворачивает от режущего голоса отчима. Он думает, что можно сойти с ума от того, как сильно отличаются голоса двух стоящих перед ним мужчин. – То есть, как я понимаю, извинений я не услышу, – вдруг тяжело вздыхает брюнет, становясь серьёзным. – Поэтому вы сейчас же проваливаете из моего дома, а я продолжаю смотреть свои сны дальше.       Мужчина бросает мимолётный взгляд на Антона, а затем сразу же громко захлопывает дверь квартиры.       Сказать, что Антон охренел – ничего не сказать. Как быстро у загадочного брюнета сменяется настроение, как изменяется голос, с какой лёгкостью он одерживает победу над Олегом и как он успевает так крепко засесть в голове зеленоглазого паренька – и всё за каких-то несколько минут.       Антон оправдывает себя тем, что он слишком эмоциональный, поэтому и думает об этом мужчине всё больше. Он художник и только поэтому брюнет заинтересовал его – он ведь был действительно очень красивым. Это сложно отрицать. Но это только профессиональный.. творческий интерес. Ничего больше. Ещё Антон уверен, что Москва, какой бы она ни была, приготовила для него много интересных сюрпризов.       А Арсений – так звали загадочного брюнета – ещё несколько минут после того, как захлопнул дверь, стоит перед ней как вкопанный, видя перед собой отнюдь не дверь, а лицо Антона, его еле заметные веснушки, кудрявую, небрежно уложенную чёлку и немного испуганные и взволнованные зелёные глаза, похожие на свежую траву из деревни, по которой так и хочется пройтись босиком.       Арсений уверен, что если бы Антон улыбнулся, то он стал бы похож на солнышко, а если взять на себя смелость и обнять его, крепко-крепко, то можно почувствовать сладкий запах лета и свежескошенной травы.