Невеста для Германии

      Россия проснулся под вечер от приятных поглаживаний по голове, он сначала даже не понял, что проснулся, спустя десять лет к нему кто-то так ласково относится. Спал парень в позе эмбриона и, когда заурчал живот, он скрутился сильнее. Над ухом раздался голос, но не Германии, а его дедушки. Омега в ту же секунду подорвался и на четвереньках хотел отползти на противоположный край кровати, лишь бы не находиться рядом с Германской Империей в близости, но поднять тело и переместить его после побоев и грубого секса он не мог. Подросток упал на постель почти сразу, тихо скуля от боли.       – Германия вышел погулять, а я остался с тобой. Пойди, поешь и дожидайся своего мужа, вы должны обзавестись потомством, если не в эту, так в следующую течку. И только попробуй что-нибудь сделать, чтобы эмбрион не выжил. Ты мои слова помнишь. – Вся ласка оборвалась, когда русский отпрянул от руки, а Германская Империя вновь стал жёстким в речи.       На душе стало так отвратительно, к нему никогда не будет уважения в этом доме, даже тогда, когда он обзаведётся ребёнком. Старшие немцы угрожали, если что-то случиться с плодом, России будет сложно жить с ними, а пока он живёт «спокойно», то пусть думает о продолжении здорового и богатого рода. Его так же предупредили, что воспитанием потомства займутся они, ведь «глупая омега не сможет ничему путному научить». Образованием младшего не занимались, а родственники не успели закрепить базовые знания России, что он помнил, уже давно забыл. По этой причине он не мог и поспорить с немцами, он ведь и правда ничему не сможет научить.       – Он мне не муж… – Тихо отозвался русский, натягивая одеяло выше, чтобы скрыть свое покусанное тело. На счастье младшего, Герман старший не услышал его и покинул комнату, которая пропиталась омежьим запахом.       Через минут десять-пятнадцать в их общую комнату вошёл Германия с подносом, на котором стояла тарелка с супом, чай и немного хлеба. Сероглазый, посмотрев на альфу, поморщил нос, однако учуяв аромат еды, аккуратнее потянулся к нему. Есть очень хотелось, он не ел со вчерашнего вечера, а утром энергию и вовсе растерял. Парень сел на кровать, поставил поднос себе на колени и заманчиво размешивал суп ложкой, при этом он наблюдал, как второй сглатывает слюну и старается отвести взгляд от манящей еды.       – Захотел есть, мог бы и в столовой поесть. Нечего дразнить. – Он чувствовал сильную обиду на немца, они с детства живут вместе, но никогда не было тёплых отношений, и ко всему этому Германия никогда не пробовал быть мягче и дружелюбнее к слабому мальчику.       Чем старше они становились, тем сильнее виднелась их разница, как физического развития, так и социального уровня. Зеленоглазый альфа социализировался в кругу сверстников; получал отличное образование; мог спокойно гулять по городу, путешествовать, в то время как омега постоянно получал то от Рейха, то от Империи; его позволили обучить готовке, дальше к нему никого не допускали; в церковь его не пускали, он на память заучивал молитвы, ведь как читать – он позабыл; старшие немцы в свободное время обучали его ублажать альфу, пока Россия был маленьким, он не понимал, что от него хотят, а когда почувствовал боль от таких занятий, закрылся и перестал дозволять к себе прикасаться, но это не помогало. Сейчас старший специально его дразнит, он останется безнаказанным, да и в его понимании невестка провинилась и должна мучиться за неисполнение своего долга.       – За грубость ты останешься без еды. Гордость свою засунь куда поглубже и жри молча. Не хватало, чтобы ты во время секса потерял сознание от голода. Я тебя не хочу откачивать. – Парень поставил поднос ближе к русскому и отвернулся от него, доставая сигарету и зажигая табак.       Всё то время, что немцы его не трогали, от ухода Германской Империи до прихода Германии, Россия думал, как ему исправить свою никчёмную жизнь. Скрыться от своего будущего мужа он уже не сможет, потому что на нём стоит метка, а вот сбежать… Парня бросало в дрожь от этой мысли, это ведь значит, что нужно будет выйти на улицу и встретиться с чужими людьми. Из-за Рейха с Германией чужие люди с улицы, у него ассоциируются со злом, неприятностями, болью. Доверие он потерял в первый год пребывания в доме немцев, родные люди бросили его и не выходили с ним на связь, хотя так обещали. Говорить о чужих людях нет смысла. Да и не только в них дело, страшно представить, на что способны немцы за такую подлость. Они ведь могут и в порошок стереть в прямом смысле, семья, в которую он попал, показала свою любовь к насилию и крови.       Отряхнув голову, Россия переключился на более хорошие мысли. Германская Империя как-то говорил об «омежьей мудрости», или как её ещё называют «омежья хитрость». Рус вовремя вспомнил эти слова, его глаза сверкнули, раз правдой добиться ничего нельзя, а силы у него нет, то необходимо действовать хитростью и соблазном, хоть этого он себе долго простить не сможет. Кудрявый осторожно потянул руку до германца и аккуратно положил ладонь на плечо. Гера повернулся к нему с нахмуренными бровями и, встав с кровати, отошёл от него на пару шагов, затем задал вопрос:       – Чего тебе от меня надо? Не трогай меня, когда я не в духе и злюсь на тебя. – Отчеканил тот.       – Германия, у меня нет сил, тело болит, покорми меня… Пожалуйста… – Сглотнув, сероглазый проклинал себя, что вообще обращается к нему, что сам себя загоняет в клетку и в скором времени захлопнет дверцу.       Он никогда раннее не врал, отчего звучал неправдоподобно, хотя спавшее одеяло с плеч младшего оголяло цветное и покусанное тело, давая полную уверенность в правдивости слов русского. Это ещё не видно, что твориться под одеялом, догадаться можно по металлическому привкусу запаха. Второй немного задумчиво осмотрел ослабшего, после чего сел напротив, пододвигая поднос к себе, поднимая тарелку с супом, и при этом приговаривает:       – Если у тебя болит задница от интима, то не значит, что ты стал дееспособным, не способным поднять ложку и поесть нормально. Ясно? – Взгляд из-под бровей заставлял чувствовать себя неловко, сжато, отрешённо.       – Конечно. Но ты мой будущий муж и… Ты мне должен будешь клятву… – Он отпустил глаза вниз, смотреть на него не хотелось, как воспринимать слова, сказанные самим собой.       В ответ послышалась лишь усмешка и к устам младшего протянули ложку. Россия посмотрев на ложку с супом, нюхнул её, от чего кончик носика немного дёрнулся, запах был аппетитным, аж живот заурчал, призывая скорее отведать предложенную еду. Вобрав отвар, он проглотил бульон и впервые слегка улыбнулся. Это не любовь, но о нём позаботились, пошли на уступку, сделали по его просьбе. Это не всласть, но вкус так сладок и схож, терпкость не давала нормально глотать, глаза уже не казались такими тусклыми, Россия понял, что эту игру он продолжит и выжмет из неё все соки, лишь бы достичь своей цели – сбежать с этого дома.       Альфа кормил его потихоньку, не хотелось ни откачивать тело, ни вытирать разлитое блюдо. Своеобразное кокетство, обращение по имени и признание своей социальной роли – всё это подкупило разум немца, он его хотел приручить – он его приручил. Какими последствиями обернётся русскому его негласное согласие с физическо-насильственным и сексуальным воспитанием ещё предстоит узнать, а сейчас опьянённый «заботой» мозг не думал об этом.       С ужином, что заменил и завтрак, и обед, было вскоре покончено, поднос отнесли обратно на кухню, омега смог подняться на ватные ноги, правда, придерживая мебель и крадясь вдоль стенки к шкафу, где есть большое зеркало во весь рост. Еле дойдя и пару раз чуть не упав, он открыл дверцу и посмотрел на своё отражение, тихо ойкнув, прикрыв рот ладонями и с ужасом наблюдая за увечьями на теле: глубокие укусы, засосы, что смешивались с гематомами, на теле он также приметил красные набухшие линии от царапанья, и всё это под смазанной кровью. Позади себя он заметил силуэт, вздрогнув, он резко обернулся к незваному гостью, однако всё обошлось – пришёл Германия, сейчас он под наклоном стоял опëршись о дверной косяк, скрестив руки на груди, и пристально рассматривал парня со спины и спереди через зеркало.       – Красиво, я с тобой согласен. Ты стал даже сексуальнее, когда второй заход намечается? Или, может, я тобой овладею прямо сейчас, удовольствие на то и удовольствие, что им наслаждаются в самые благоприятные моменты. – Пока говорил, подошёл к светловолосому и обнял того за талию, прижимая к себе.       Русский смекнул, что если хочет свободы, то придётся играть роль любящей омеги и моментами потакать интимным прихотям муженька. Этого делать не хотелось, голос в голове твердил выбираться из этой дыры и разобраться с родственниками, что его бросили, а тело просило не давать к себе прикасаться и искать другие пути побега. Внутреннее противоречие сбивало парня с толку, правильно ли он делает? А что, если его поймают при побеге, значит он зря крутился возле ненавистного альфы. Мозг взрывался, действовать необходимо прямо сейчас, или бездействовать дальше, опуская руки и признавая своё место.       – Я хочу дождаться течки, а пока организм копит силы для выброса феромонов и выделения смазки, мы могли бы поговорить о свадьбе. – Руки омеги обвили крепкую шею напротив и он прижался к груди. Парень прикусил себе язык, что он такое несёт? Десять лет кричал, что не выйдет замуж за Германию, а тут сам напрашивается. У него есть одна великая отмазка – у него течка, мозг работает в пользу инстинктов и природы.       Зеленоглазый прищурился, что-то у омеги слишком распустились язык и руки, да, он может сейчас бредить, винить его не за что, но вот если смотреть трезвым умом, то в голове образуется каша от анализа действий младшего. К ним заглянул Германская Империя, он постучал по открытой двери, привлекая внимание на себя. Блондин вздрагивает в крепких руках, старается спрятать свое безобразное тельце за альфой, он прячет лицо и шёпотом умоляет старшего покинуть их комнату, хотя бы закрыть глаза или отвести взгляд от их стороны. Вот в этот момент он почувствовал жгучее чувство, которое его беспокоило. Объяснить появившееся чувство он не мог, можно лишь предположить, что это следствие изменения поведения России или запах течной омеги, которая признала господство над собой и помечена им.       – Покинь нашу комнату. Я выйду через пару минут. – Холодно произносит Германия, делить внимание и тело младшего с кем-либо он не намерен, не в этот период.       Федерации обмениваются взглядами, стоило Герману старшему захлопнуть дверь в их спальню, Русланд почувствовал лукавое чувство защищённости, а Дойчланд лукавое чувство ревности, они врут друг другу из-за ошибки в прошлом. Их отношения, притянутые за уши, не могут существовать в гармонии, судьбой предписаны мучения одного из них, а так как омега по всем параметрам уступает альфе, она вынуждена страдать одна.       – Ты говорил о свадьбе. Продолжай. – Немец оттолкнул липкого парня от себя, фыркая на испачканную одежду и отходя к своему шкафу. Он потихоньку раздевался, бросая вещи себе под ноги и оставаясь обнажённым.       – Свадьба… Ах да! – Сделал краткую паузу, он, дерзкая, рисковая омега, но ни мудрая и ни стратегическая. – Муженёк, я хочу пышную свадьбу! – На обращение к себе, он с прищуром недоверчивости посмотрел на ёрзающего на месте парня. Россия собирается отыграться, если не на самих немцах, то на их финансовом положении.       – Заканчивай бредить и полезай в кровать. Свадьба будет такой, какой её сделают отец с дедом. Не тебе решать, что да как будет проходить. Твоё дело сказать «да». – Грубость вернулась, германец сорвался, придётся по новой искать приманку и ловить его на крючок.       Дожидаться, пока парень дойдёт до кровати, он не стал. Схватить за локоть и швырнуть его на постель было быстрее. Возиться долго он хотел, нависая, оный сразу втягивает парня в поцелуй и опускает руку к половому органу младшего, начиная мастурбировать. Роська, не скрывая своих стонов, выгибался и ёрзал под парнем. Для большей эффективности, альфа выпускал свои феромоны, после становления метки они работали активнее и сильнее. Единственное, что заметили они, так это отрицательную реакцию организма. У сероглазого выступили слёзы, он стал отталкивать альфу от себя, не хотя быть с ним в близости прямо сейчас. Дело не только в том, что он соображает на трезвую голову и презирает интимную близость, его не устраивал запах немца, после ухода он изменился и раздражал течного. Пока течка не будет в самом разгаре, он не сможет воспринять Германию и принять того в своё тело добровольно. Из-за внеочередной истерики русского, старший психует и встаёт с кровати, начиная одеваться и собираясь покинуть комнату. Кудрявый, не скрывая свои эмоции, плакал от боли и плохого самочувствия. Он не хотел никого видеть, тихо прося принести ему его таблетки. Он ещё не готов к детям и не хочет практиковать оплодотворение. Германия вернулся в комнату только тогда, когда Россия стал звать его и просить о помощи.