Невеста для Германии

      Жизнь русской невесты была совсем не такой, какой её описывали, будучи в доме Российский Империи. Всё было кардинально напротив: никакой ласки, добрых слов и действий не получал мальчишка, им занялись очень строго и под постоянным контролем. Россия рос, как будущая жена Германии, он больше не имеет права слова, его задача поддакивать будущему мужу и соглашаться на всё, что только пожелает альфа. Однако в чём они ошиблись, так это в надежде, что ребёнок не перенял характер и менталитет родственников. Омега, не смотря на свой вторичный пол, был копией и отца и деда. Ужасные условия не так сильно сломали его, как сделали его чёрствым, упрямым и дерзким. Россиюшка забыл, что значит «любовь», запомнил, что «всегда будет больно». Немцам было жаль портить идеальное юное, мягкое и светлое тело своей невестки, однако их это не останавливало и они со всей им присущей силой били ребёнка.       Переломным периодом у Русланда был период нестабильных первых течек в подростковом возрасте и последующие их наличия в его, и так не простой, жизни. В доме есть три альфы, только одному по договору было позволено прикасаться к омеге, тем не менее, сексуальное внимание получал от всех трёх. Пожаловаться было некому, да и смысл какой? Кто ему поверит? У немцев была отличная репутация вне дома, а что скрывают толстые стены, так никто и не знает. Подросток прятался от старших, не желая видеться даже с Германией, с которым у них отношения ухудшились из-за влияния родни второго.

***

      Блондин проснулся рано, — с первыми лучами красного солнца, которое необыкновенно тёплое в понимании русского, такое тепло он никогда не получал и вряд ли в этой жизни получит. Вздохнув, он принял сидячее положение и потёр заплаканные красные глаза. Парень всю ночь тихо плакал, утыкаясь лицом в подушку — лишь бы не издать звука и не показать своё истинное лицо перед Германией. К слову, альфа спал рядом, не было ни дня, чтобы они спали на разных кроватях — прихоть маленького немца. Отбрасывая чужую руку от своего тела, он фыркает на «муженька» и встает на ватные ноги. У него начало течки, таблетки у него забрали, ссылаясь, что в 16-летнем возрасте они уже ему ни к чему, к тому же, есть альфа, готовый помочь и оплодотворить матку хоть здесь и сейчас. Позади парня раздаётся недовольный голос Германии.       — Куда намылилась, блядь? Я тебе не позволял уходить от меня. Тем более в период течки. Быстро в постель, или снова хочешь зажиматься с моим отцом или дедом? — Альфа говорил с презрением, упрекая младшего. Его не заботили чувства русского, этому его в детстве не учили.       — Был бы ты настоящим альфой, не давал бы зажимать… Фр.! «свою» омегу. — В таком же тоне ответил Россия. Он уже давно смирился, что к нему обращаются в женском роде, это что-то специфики немецкого языка, и относятся как к простой персональной и безвольной шлюхе. Чувство гордости Русланд сохранил, оно и помогало держаться и не опускать руки.       За слова, сказанные сгоряча, нельзя просто попросить прощения и «выйти сухим из воды». Так подумал и Германия, которому не понравилось внеочередное хамство со стороны омеги в свой адрес. Вскочив с постели, в чём мать родила, он резко схватил Россию за тонкие и небрежно отстриженные волосы и с силой впечатал того в твёрдый матрас. Младший моментально упирается руками в постель и пытается поднять голову и развидеть звёздочки в глазах. Его никак не устраивало, что он в нагом виде прижат в кровать, а позади стоит голый агрессивный альфа, плюс ко всему их комната, как проходной двор — войти может кто угодно, Герман никогда не запрещал входить в спальню. От страха перед неизвестным, парень сильнее выпускал феромоны — природный инстинкт самосохранения, и задрожал, стоило Герману наклониться к шеи и прикусить кожицу. Русский ещё не помеченный, но ненадолго, нелюбимый обещал исправить эту ошибку в первый их половой акт, который планировался в шестнадцатилетнем возрасте.       — Что задрожала, сучка? Страшно стало? А вот нехуй было сбегать и огрызаться, я тебя приучу к уважению мужа! — Немец закидывает того на постель, взбирается сам, нависает, и выпускает феромоны, парень хоть говорит строго, но азарт уловить в его голосе можно.       Россия уже и от страха перед неизбежным насилием, и от феромонов альфы, затрясся под ним и заплакал, давая эмоциям выбраться наружу. Тëмно-русый подросток хватает за волосы, больно разворачивает личико к себе и властно овладевает губами напротив, грубо целуя и прокусывая губы до крови. Он оставался в плюсе, от его феромонов слабая омега оцепенела и не могла сильно сопротивляться, боясь. Сегодня решится судьба их отношений, смогут ли они быть стабильно плохими, или им предстоит упасть ещё ниже. Герман, недолго возясь с чужими губами, разрывает поцелуй, облизывает кровь и критикует вкус. Блондин старается перевернуться, сплюнуть кровь, отползти от тирана подальше, но не тут-то было…       Парня придавили к подушке головой, подняли бёдра, раздвинули ноги, пару раз резко и больно ударили по ягодице за попытку свести ноги вместе. Русский задыхался от удушения, ему ослабили хватку, когда почувствовали податливость и вялость движений. Жадно глотая кислород, омега пропустил момент, когда в него грубо и быстро вставили два пальца. Сероглазый громко закричал и взвыл на весь дом, выгнулся, крепко сжал постельное бельё в кулаках, упёрся ногой в колено насильника, заплакал горькими слезами и устремил взгляд в никуда. Как его сейчас не будет принуждать Герман к зрительному контакту, он на него не взглянет. Движение пальцев начали сразу, немного сглаживало проникновение — природная смазка начинающейся течки, однако её было сейчас не достаточно.       На крик младшего старшие альфы в соседних комнатах радостно и в то же время хищно улыбнулись — ведь именно они выбросили все подавители, принадлежавшие России, нашли и опустошили все заначки парня, и Рейх, являясь доминантным альфой, вызвал феромонами внезапную течку. Старики постарались на славу, лишь бы поскорее молодые связались, и можно было на этой почве потребовать со стороны русских ещё больше выгод в их пользу. О планах родственников Германия знает, его это особо не интересует, ему нужен сам Россия, его свобода, его тело, его запах. Немец одурманен запахом кудрявого — свежая отава и петрикор (запах дождя). Вот только у них привязанность душ или обычная любовь к приятному запаху природы?       Омега слёзно просил вынуть пальцы и прекратить насилие, ему физически и морально больно, ему обидно, что с этим альфой после насилия придётся жить, как подобает семье, рожать детей и снова быть никем в их глазах. Старший за нытьё и сопротивление сильно ударил пассива под собой, чтобы тот хотя бы от боли заткнулся и замер, синяки и кровь на теле возлюбленного возбуждали сильнее. О растяжке позаботился не особо хорошо, в приоритете было собственное удовлетворение. Терпения хватило ненадолго, возбуждённый орган уже стоял в полной готовности, сочился смазкой, а низ живота тянуло. Взяв парня за таз, больно сжимая плоть, он выгнул спину, давя сверху и развел половинку ягодиц, начиная входить в колечко мышц. Россия жалобно заскулил, сил сопротивляться не было, всё тело ломило, мозг затуманивался от феромонов и предстоящего секса. Герман смог проникнуть плавно, на этом спокойность полового акта завершилась, немец стал набирать темп, двигаясь грубо и жёстко. Младший сжался от боли, он зарыдал навзрыд, истеря, он старался ударить старшего, оттолкнуть его, сделать что угодно, лишь бы его сейчас не трогали. Альфа своими действиями порвал того и не собирался останавливаться, только больше шлëпал по тазу, бедрам, ягодицам, теперь уже за сжатие. Было неудобно двигаться в тело, которое сжимается и выталкивает детородный орган.       — Ты, блядь, можешь разжать свою задницу?! — Нетерпеливый немец замахнулся для очередного удара, как позади его поймали за руку. Ненавистно посмотрев назад, он сделал лицо проще и только нахмурил брови.       — Спокойнее, сынок. Не убей невесту до свадьбы или хотя бы до завершения секса. Ха-ха! — Рейх убрал руку сына, и положил свою ладонь ему на плечо. Германия злобно зашипел, смотря на сжимающуюся омегу.       Россия, как только услышал голос Третьего Рейха, сжался сильнее и спрятал лицо в подушки. Мужчина его пугает, даже несмотря, что он доминантный альфа, сама аура у немца нагнетающая, его движения непредсказуемы, а его голос заставляет повиноваться каждого. Парню было не только страшно в присутствии мужчины, но было также стыдно за обнажёнку. Как бы не извращался Рейх, но Россия при нём ни разу не раздевался ниже пояса. Отец надавил на поясницу сына, проталкивая орган глубже, русский заскулил и стал потихоньку отползать, как в нос ударил резкий феромон доминантного, отчего он упал на постель в полуобморочном состоянии.       — Закончишь с ним, выходи завтракать. Тебя Германская Империя ждёт. — Сказав эти слова, альфа направился на выход. Перед тем, как уйти окончательно, он добавил. — У тебя есть немного времени, пока он в таком состоянии, а дальше зависит от тебя самого.       Герман тяжело вздохнул и размял шею, глядя на тело под собой. Доминирующий феромон альфы действует и на других альф, подавляя их и заставляя подчиняться более сильному. Не теряя времени, он вышел из омеги и перевернул того на спину, сейчас, когда младший не в силах что-либо делать, тёмно-русый намерен сделать всё по-своему. Глаза у обоих помутневшие от запаха течки, он и вернул немца в чувства и желания оплодотворить самку. Выпрямившись, он стал по новой двигаться в узкое колечко мышц, растягивая под себя и кайфуя от лёгкой узкости девственного тела. Да, он замечал, как старшие альфы зажимают Россию и позволяют себе прикасаться к интимным местам. Сильной ревности он не чувствовал, потому не собирался драться ни с отцом, ни с дедом из-за какой-то всё дозволяющей омеги.       Альфе снесло голову от феромонов, он стал расцеловывать тело, оставляя засосы, покусы, и своими короткими ноготками он слабо поцарапал в некоторых местах. Активность немца оживила русского, он, вдыхая его запах, облизнулся и с трудом потянулся к нему. Без течки он никогда бы не полез к нему даже чтобы обнять, сейчас им овладел внутренний омега, сущность, которая хочет любить и быть любима, хотя бы быть нужной. Омега в парне уже готова к продолжению рода, но психологически Россия не хочет ни с Германией, ни сейчас, ни с другим альфой. Он сильно запуган альфами, что вряд ли сможет посмотреть в их сторону, не то, чтобы создавать отношения и делить кровать. Герман, вовлекая в поцелуй, чувствовал скорый пик, он оторвался от покусанных губ и опустился к шее. Привкус металла от крови побуждали немца к большей симпатии, нежели обычно. Делая контрольные толчки, под сдавленные стоны обоих молодой альфа излился в матку, прокусил кожу в районе изгиба шеи, ставя свою метку, и остался внутри, ожидая набухания узла. Им предстоит провести не одну ночь за попытками оплодотворения, и то может получиться так, что Россия с первого раза не забеременеет.       — Герман… Ты… Мх… — Блондин прикрыл глаза и потихоньку стал засыпать, не закончив предложение. Ему стоит отдохнуть, набраться сил, до следующей течки всё тело будет болеть, не только от плотских утех, но и из-за всех альф, которые узнав, что он не беремен, возобновят домогательства и насилие.       Немец смог выйти из комнаты спустя десять минут — узел спал, и он смог привести себя в порядок и выйти к родне. Его встретили с довольными ухмылками и шутками, мол: наконец Герман лишил того девственности, а то они могли бы помочь. Младший воспринимал шутки спокойно и шутил в ответ, его ни капли не обидели они. Однако, он попросил отца больше не появляться во время их интимной жизни, тем более использовать свои феромоны, ведь страдает и сам Германия. Рейх справедливость видел в словах и молча кивнул. Германская Империя, слушая их диалог, ударил по столу, привлекая внимание к себе.       — Всё. Тихо! Течка только началась, чтобы в эту течку у вас был зачат плод. К России после недели никому не подходить. — Мужчина встал из-за стола и направился в свою комнату, зазывая внука с собой.       Германия, грустно посмотрев на аппетитные блюда, сглотнул вязкую слюну и направился вслед за старшим в комнату. Дойдя до комнаты, он разрешил наследнику сесть в кресло, что и сделал юнец. Империя сел напротив него, закидывая ногу на ногу и властно смотря ему в глаза, от такого взгляда Россия уже прятал лицо и искал пути отступления, но младший немец знает, что его не тронут и он в безопасности.        — Узел набух?       — Да.       — Как он сейчас?       — Мне откуда знать? Пойди и проверь его, если так интересно. — Парень скрестил руки на груди и запрокинул голову на спинку кресла, прикрывая глаза, от него всё ещё исходил запах омеги.       — Не боишься, что я займу твоё место в постели с ним. Он ведь становится неразборчивым. Примет любого, лишь бы чувствовать член в заднице и быть заполненным. Все эти омеги, как под копирку — жаждут только одного — хорошего секса, да беременность от красавчика.       — Не боюсь, он только мой. Тебя он близко к себе не подпустит. На нём моя метка.       — Ты такой ещё глупый, Германия…