Зофья вошла в комнату к сыну. Вокруг был дым от сигарет, при открытии двери подул сквозняк, от чего парень на столе тихо сдавленно промычал, но хоть дышать представилась возможность. В комнате бардак, шестеро полуголых подростков, самые скромные, аккуратно ногой двигали жестяные баночки из-под пива. Женщину эту хаос не смущает, она подзывает своего сына, предлагая поговорить за дверью. Алекс, поднимаясь с края кровати, поправил на себе джинсы и вышел за матерью. Недовольство парня можно было наблюдать на его нахальном лице, но чванство быстро спадает, когда полька вводит его в курс дела. На них, уже возможно, вышли, теперь с минуты на минуту придут за ними. Не успевая рот открыть и переспросить, мать произнесла слова, которые он должен сказать друзьям. Не задерживаясь, она дала ему минуту на авантюру, а сама направилась вниз. Она увезёт сына с этого дома, алиби себе они создадут, а его муженёк к этому времени должен будет замести следы и выйти сухим из дела. Парень вернулся в комнату, по пути к своей футболке, стал повторять слова:
– Я ща в магаз, кому что докупить? Можно алкашку, я маменькой. – В своей манере шутливо и азартно говоря, тот надел футболку и осмотрел ситуацию.
Двое парней у стола: один насилует омегу, второй играет с ним. Рыжий вожак оклемался после укуса и пришёл мстить, он грубо брал парнишку на столе, не заботясь ни о чувствах, ни об ощущениях, ни об удобстве. Росс больно ударялся тазовыми костями о ребро столешницы, в чувства его вернули, но у мальчишки не было достаточно сил, чтобы дать отпор. Ему приходилось мириться и передаваться из рук в руки. Отвращение к себе росло, апатия брала вверх, если бы не чувство боли, он бы не издавал ни звука, но тело его реагирует, вздохи сквозь зубы просачивались. Второй парень держал руки младшего, прижимая их к твёрдой поверхности. Удержать его стало намного легче, пассивное поведение способствовала большей активности со стороны альф. Держа обе кисти в одной руке, второй рукой брюнет стимулировал орган омеги. Россиянину это, конечно, не нравилось, но его бы всё равно не послушали. Для них это просто игра, забавы ради, ответственность за содеянное они не чувствовали, слепо веря, что от парня избавятся, на них не повесят никакой статьи, и, вообще, отчим их друга – мент.
Ещё двое парней сидели на полу, кто курил, а кто допивал пиво. Своё они получили, и просто сидели, отдыхали. Парней Сашка не обидел, всем дал доступ к, хоть и поломанной, игрушке. Парней пропускали по той же иерархии, какая была в день их встречи. Никто не нарушал очередь, если не в терпёж, то русского насильно принуждали обслуживать обоих. Блондин за всё время процесса не отводил глаза с окна. Оно приоткрыто, так и манило к себе. Мышонок затих сильнее, нужно найти подходящий момент. Резкий толчок задевает орган, непривыкшее тело старается соскочить, отстраниться, прекратить контакт, но ногу парня перехватывают под коленом и закидывают на поверхность стола. Парень сдавленно стонет, в глазах всё то же безразличие к окружающим. Проникновение стало глубже, кроме отвращения и болезненных ощущений он ничего не чувствовал.
– Сашко, захвати ещё пивасика. – Расплываясь в пьяной улыбке, парень поднимается на ноги и направляется в сторону русского и друзей. – Или что покрепче, я оплачу веселье. Хочу посмотреть на него под алкоголем. – Гоготнув, он схватил жертву за волосы и поднял его лицо. – Чертовски хорош.
– Ладно. Куплю. Развлекайтесь. – Улыбнувшись, хозяин комнаты переступил порог, оставляя друзей одних в комнате.
Эксперимент «кошка* Шрёдингера» начался: отсчёт пошёл. Сын с матерью, забрав свои документы, направились на улицу, совсем не в магазин, а на автобусную остановку, чтобы уехать подальше от дома, места преступления. Адам в это время ехал домой, рабочий день закончился для многих граждан Республики Польши и большое количество машин гарантированно, как и пробки. Мужчина не обратил внимание на такси, которая ехала на расстоянии, но при этом сильно не отставала. Союз, следя за автомобилем Mazda, набирал номер отца, чтобы информировать его и передать адрес. У них есть машина, так что приеду они быстро. Через минут 18-23 езды, машина остановилась у частного кирпичного дома. Таксиста попросили остановится сразу, как и договаривались, СССР заплатил за поездку и сверху добавил за слежку. Покинув машину, мужчина быстро направился к тому дому. Поймать Адама с поличным будет вверх удачи, волнующего батю окутывали два смешанных чувства. С одной стороны, хотел найти сына, и быстрее забрать его домой, но, с другой стороны, забрать его из дома следователя, который работает над этим делом… Что твориться в голове беты, раз он забрал омегу к себе в дом и не сообщил об этом искавшим родственникам. Банальный страх? Да он оправдан. Русские себя плохо сдерживали, сразу на рожон полезли, побежали жаловаться страшим по званию, проявляли агрессию, по факту, к своим коллегам-немцам, те ведь тоже искали Россию. Но, списывать всё на чувство страха не стоит. Если разобраться, то Новака не трогали, пока альфа не учуял запах сына, на этом бета просчиталась. Хотя тот мог сымпровизировать и предложить отцу семейства проехать с ним и забрать подростка, но нет. Тот стал юлить, отмалчиваться, отнекиваться, прикрываться правами. Говоря простом языком – дал заднюю. Значит чего боится, чего-то больше, чем напор альфы, который пытается гуманно вытащить из него ситуацию. Они что-то сделали России, и теперь беспокоятся, что младший их выдаст с потрохами.
– Дорогая, я дома! – Гоготание на втором этаже притихло с появлением Адама на пороге дома. Видно своим голосом он припугнул молодёжь, которая не сразу поняла, кто пришёл и что можно продолжать веселиться. – Ты ведь дома? – Он не рассчитывал услышать, и, тем более, увидеть свою супругу, ведь сказал ей покинуть дом с Александром. Однако, звуки на втором этаже его настораживали.
Коммунист, подбежав к порогу, похлопывал себя по карманам и ударил по складному ножу. Мужчина никогда не чистил карманы, у него они всегда были заполнены на все случаи жизни, ну, или просто у него богатая фантазия и отличная смекалка. Включив на телефоне камеру и начав съёмку, он надёжно закрепил смартфон а кармашке, дабы тот не выпал или не упал на бок. Идея с съёмкой пришла ему в такси, когда он посмотрел на видеорегистратор. У него должно быть доказательство, что его сыночек находиться у сержанта, или чтобы принести в будущем извинения. Достав его и раскрывая, тот вошёл в дом. В прихожей всё ещё стоял сержант, который доставал верёвку. На скрип дверцы, тот отреагировал сразу, только у альфы рефлексы работают быстрее. Налетев на бету, тот подставил лезвие складного ножа к его горлу не заострённой стороной и прижал его к стене. Агрессивно раздувая ноздри, он смотрел в глаза своей жертвы. Не дожидаясь собственного убийства, поляк ответно хватается за горло мужчины и больно давит на глотку. Кашель подступает к горлу очень быстро, отпуская и сразу бья в лицо беты, оный отшатывается и начинает откашливаться. Следователь от удара пошатнулся и не удачно запутывается в ногах, спотыкаясь об обувь дружков пасынка. Упав на копчик, схватился за больное место. В глазах звёздочки поплыли на тёмном фоне, удар по носу часто этим сопровождается. Как же он пропустил удар?
Народ на втором этаже, слыша возню на первом этаже, замерли и переглянулись. Сашка должен был уже вернуться, его около получаса нет, они успели поразвлечься и заскучать без выпивки. А теперь на этаже ниже, кто-то явно делает что-то с чужой собственностью. Не уж-то они будут свидетелями грабежа дома? Переглядываясь и гадая, кто пойдёт проверять, сошлись на мнении, что стоит идти толпой, дабы в случаи чего, суметь дать отпор. Гуськом направляясь к лестнице, рыжий хмурил брови и сжимал кулаки. Он вожак их группы, он всегда идёт впереди, он агрессивнее остальных, потому это послужило создании определённой иерархии, и установке особого места в компании. Спустившись на пару ступеней, те наблюдали, как двое взрослых мужика пытались друг друга покалечить. СССР поворачивая голову в их сторону, скалился.
– Стоять всем на месте, иначе каждому брюхо вспорю! – Агрессивно рыча, альфа нагонял жути специально, чтобы никто не думал ему мешать. Переводя взгляд на Адама, тот возвысился над ним. – Где мой сын, сержант?
– Он чё отец той омеги? – Тихо раздавалось в толпе. Это услышал СССР и помрачнел на глазах.
– Встал, сука. Последняя минута твоей жизни. Встал Я сказал! – Вены на лице мужчины выступали, а глаза краснели. Стоило ему услышать, что об омеги, он сразу подумал о сыне, это и вызвало такую реакцию.
Парни на лестнице стояли молча, грозный амбал в военной форме их впечатлил. Стоило бы бежать на улицу, да вот перед дверью СССР, а на втором этаже полуживой Россия. Они в закрытой клетке с яростным мужиком, у которого при всём нож в кулаке. Интернационал, анализируя ситуацию, обратился к парням. Ему нужен один из них, чтобы тот смог связать сержанта. Право, на условии, что если тот сделает, все правильно, то злость папаши не обрушится на него. В помощники выпихнули одного, его использовали как отвлекающий манёвр: пока Ян, младший альфа из компании, будет связывать Адама, парни спланирует нападение на СССР. Жить охота всем, а свободно и без судимости и подавно. Яну велели связать руки мужчины за спиной, Новак был против такого исхода, он уже поднялся на ноги и зло смотрел. Его страх перерос в агрессию, это ещё связанно с тем, что его лично физически зацепили, да и отвертеться, ему не удастся. Поляки все видели камеру, она была второй целью, после самого советского.
Шептаться между собой, мужчина запретил строго-настрого. На попытку поляков перешёптываться, Совет зарычал на них, прикрикивая команду «Молчать!». Агрессия старшего переступала порог дозволенного, доминантный альфа выплеснул немалое количество феномонов. У альф и, тем более, беты подкосились ноги, конечности стали ватными, стало сложно устоять и не упасть. Все прикрыли нос, ругаясь и отходя от него. Раздался глухой стук, кто-то что-то уронил. Ну, как кто-то… Все стоят в одной комнате и каждый видит друг друга, никто из них ничего не ронял, очевидно что это сделал оставшийся человек в доме – Фёдор. Отвлекаясь от подростковой шпоны, мужчина поспешил на лестницу, он побежал к сыну. Растолкав всех и прорвавшись на второй этаж, коммунист открывал двери комнат, пока не наткнулся на пустую комнату с открытым окном. Молодые альфы поспешили на улицу, пока мужик не опомнился, стоит бежать далеко и быстро. Адам, придерживаясь коллективным неосознанным действиям, сам поспешил во двор. Пусть его ищут, он хотя бы живым останется, ему жизнь дороже. Убежав на задний двор, тот остановился открывая глаза шире. Увиденное его повергло в шок, ему подкосило с новой силой.
***
Россию оставили на столе, парню было больно внутри, как душевно, так и физически. Уйти из дома он не сможет, ноги его не слушаются, то ли передавили, пока извращались в позах, то ли от боли, он временно потерял способность ими двигать. Двигая только глазами, он наблюдал за парнями не больше десяти секунд, после чего закрыл глаза. В голове появлялись образы его семьи, он их плохо помнил, лица перемешались с лицами из фотоальбомов, посему видит он их размыто. Характер и любовь их он помнит, может за столь не короткое время, он понапридумывал себе много хорошего, или под действием пропаганды немцев, правда смешалась с наглой ложью. Силуэты мужчин, как хорошо помнил Рос – это были отец и дед, исчезли, вместо них появились чёткие черты немецких лиц. Перед ним явился его муж, Герман был строг во взгляде, это последнее воспоминание о нём. Федерация был не в настроение в день, когда их дороги разошлись. Блондин сам виноват, не так уж он и плохо жил: сыт, одет, в тепле, в любви. На счёт последнего пункта, Россия с недавнего времени рассматривал поведение немцев, как результат неразделённой любви. Германию он не любил, как и тот его, у них это взаимно, но ревновать к другим не перестают при этом. Третий Рейх, мужчина нагонял ужаса, заставляющий повиноваться и признать власть; своеобразная игра в привлечении внимания. Рейх понимает, что омега ему не отдаться, посему берёт его силой. Ну и, Германская Империя, он является вишенкой на торте. Россиянин, не смотря на всё, верил в прозрачности и откровенность их отношений. Как бы не было удивительно, но их чувства были взаимны. Да, может, они не равны по ощущениям, но схожесть ведь прослеживается. Омега никогда не узнает, было это всё правдиво, или отлично поставленный план Империи по завоеванию его симпатии.
Открыл глаза парнишка уже тогда, когда комната была пуста. За пределами комнаты происходила какая-то суета, в неё лезть себе дороже, поэтому русский отворачивает голову от двери и смотрит на окно. Открытое, пустое, одинокое… Совсем как он сам. Прилагая усилия, чтобы подняться, северянин тяжело поднимается, хватаясь за перегородки оконной рамы, и тянется к нему. Тело всё ещё ломило и болезненно ныло, что сильнее побуждало пойти на не простой шаг. Дрожа, он еле встаёт на четвереньки и выглядывает в окно. На улице уже темно, разглядеть что-либо очень сложно. Холодный ветерок продувал его, слабо морща носик, Россия тянется вперёд, чтобы лучше рассмотреть местность. Слабые трясущиеся ручки не удерживают тело, переставляя руки, мышонок срывается, у него просто согнулась рука в локтевом суставе, от чего тот всем весом выпал в окно. В данную секунду он понимает свою глупость, но уже поздно о чём-либо жалеть. Прошлого нам не дано вернуть. Перед глазами пробежала вся его серая жизнь с оттенками насилия, прежде чем он оказался на земле.
***
Советский Союз, не до конца понимая, что здесь происходило, медленно подходит к окну и с некой опаской выглядывает в него. Он мог подумать о чём угодно, но только не ЭТО. Тело взрослого мужчины затрясло, он не выразил, не выплеснул эмоции своевременно, сильный стресс продолжал оставаться в нём и на данный момент выражался в виде дрожи и нервного тика. Оный не двигался, со стороны могло бы видеть, что блондин замер, его дыхание начинало учащаться, глаза нервного бегали, зрачки расширились и глаза блестели. Медленно приподнимая руки к груди, интернационал бросает нож на пал и обнимает себя, тихо издавая нервный смешок. Защитная реакция не заставила себя долго ждать. Опускаясь на ватных ногах, опираясь на стенку, Союз громче смеётся и в порыве нервного срыва, кричит, вымещая всё. Агрессию, всю боль, всё то, что на душе копилось не один год. Падая на пол, тот хватает себя за волосы и начинает орать, слёз у него давно не было, плакать он не мог. Крепко сжимая волосы в кулаке, он вытягивал часть волос.
