***
Атмосфера на собрании советников накалялась с каждой минутой. Алиса и раньше "квасилась" как не в своей тарелке, но теперь ей хотелось вскочить на ноги и бежать куда-нибудь подальше. Сначала ничего не предвещало беды. Ее привели в замок как важную фигуру - хранителя времени. И это безумно льстило самолюбию. Необходимость посещать какие-то собрания казалась неприятной рутиной. Но только до того момента, пока девчонка не постаралась вникнуть в то, что именно на этих посиделках обсуждалось. - Ваше Величество, мы вынуждены еще сильнее поднять налог, чтобы качественно экипировать бойцов нашей регулярной армии, - с заумным видом сказал какой-то уважаемый человек. - Но п-постойте, мы не можем поднять налог еще выше, половина купцов уже разорилась... - неуверенно сказал человек второй, наверное, не менее важный. Началось активное ежедневное обсуждение. "Экономика оказалась неготовой", "невыполнимые объемы работ для местных кузниц", "крайне неудачное для обороны расположение города"... Вся эта болтовня была крайне неприятной, но терпимой. Но теперь, когда выдвинулось предположение о том, что химер не берет ни огонь, ни лед... о том, что большинству не хватит физических сил, чтобы пробить чешую... о том, что регулярная армия и добровольцы станут пушечным мясом, цель которых - потянуть время до того, как химеры себя сами раздирать начнут... И пусть это говорилось не прямым текстом, пусть прикрывались обсуждением необходимости выкопать ров, поставить колья, увеличить число требушетов, и даже удержания чудовищ лианами друидов... Хранительница времени ясно видела, что все проблемы советников сводились к двум вопросам: первый - как защитить своих детей; второй - как привлечь детей других в число добровольцев. Создать иллюзию их важности, их необходимости в такое непростое время. После одного из таких собраний Алиса долго плакала у себя в покоях. Она выдвигала прошение о снятии должностных обязанностях хранителя времени. Слезно умоляла дать аудиенцию, требовала хотя бы письменного ответа. И однажды ей ответили, что правила - есть правила. В момент осады хранитель обязан защищать часы. И совершенно неважно - четырнадцать лет ему или тридцать четыре. Смена человека на этом посту невозможна. По крайне мере, сейчас. Никто в здравом уме не станет подвергать себя такой опасности. В приступе истерики, Алиса прокляла этих бесчеловечных тиранов и пообещала просто сбежать от них. Тогда у заложницы собственной должности отняли часы. Приставили круглосуточную охрану. И, согласно порядку, продолжили вытаскивать на собрания совета. Но теперь уже силком. И так снова и снова обсуждались старые вопросы, а так же зачитывались новые сведения от разведки. Сегодня, например, было принято решение, столица не поможет Северу. Ведь неизвестная чертовщина подкралась и к ее порогу. Алиса чахла на глазах. В глубине души Королева искренне жалела эту девушку. Но, как часто повторял муж, если жалеть каждого солдата - ни одну войну не выиграешь. Сказочник и вовсе боялся смотреть ей в глаза. Ведь это он даровал роковой пост.***
Прошло уже полторы недели, как Абрикосов вынужденно сменил род деятельности. Но привыкнуть к новой рабочей обстановке все никак не получалось - работа в кузнице была настоящим адом. Воздух накалялся до таких температур, что было невозможно дышать. Слизистая пересыхала - постоянно першило горло, чесались глаза. Иногда пареньку казалось, что он к апостолу Петру от обезвоживания отправится. Меньше чем за два часа одежда полностью пропитывалась потом и начинала противно прилипать к телу. Это мелкое неудобство превращалось в огромную проблему - стоило капле пота на место ожога попасть. А спастись от ожогов было невозможно: попытаешься укрыть все тело за защитными одеждами - в них же и сваришься. И сейчас, стоя на улице, на крыльце кузницы, Саша пытался отдышаться. Он был согнут напополам. Одной рукой держался о стену - боялся свалиться от головокружения. Другой стирал со лба капли пота. Вечерняя прохлада постепенно приводила в чувство, ощущение предстоящего обморока отступало. С непривычки это чувство накрывало несколько раз за смену. И каждый раз мальчишка испытывал ужасный стыд за свою слабость, несмотря на понимание и поддержку со стороны кузнецов. - Ты молодец, - глухо сказал Железяка младший. Он стоял позади Саши, держал для него стакан с водой. Абрикосов делал вид, что похвалу не замечает. Она казалась незаслуженной, ведь по субъективной оценке на кузнеце от него было мало толку. Каждый день, да в день по нескольку раз, паренек думал о том, чтобы вернуться к ибн Дюку. Но он не мог. Добровольцам не выдавалось вооружение. Казна государства не позволяла. Поэтому всем желающим предлагали компромисс - идти работать в кузницу или на рудники. Там, на особо важных предприятиях (по меркам нынешней ситуации) можно было заработать себе на обмундирование. И ребята шли. Они воодушевлялись громкими речами уличных ораторов и яркими плакатами. Теперь жизнь Саши ограничивалась строгим режимом. Утром - обучение добровольцев. Днем и вечером - работа. Ночью - сладкие мечты о славе, признании и взаимном чувстве со стороны одной яркой и очень бойкой девчонки.