Иллюзия самоконтроля

      Сердце колотилось в груди, грозясь выпрыгнуть наружу. Легкие сжимались, болели от недостатка кислорода. Ноги на инстинкте несли его вперед, чтобы позволить прожить еще один день. Тело ослабло от усталости, в ушах нескончаемо звенело, голова раскалывалась и гудела тупой сильной болью.       Однако, несмотря на то, что протоколы безопасности наконец-то деактивировались, открывая центральные двери, Грегори не решился позволить даже минуту передышки, прежде чем ему придется продолжать нестабильный образ жизни и бежать как можно дальше от этого развлекательного центра. Пока не будут раскрыты последние преступления, или этот цикл выживания не повторится снова.       И все же Грегори на удивление выжил. Он проскользнул через турникеты и, на мгновение тормозя у дверей, оглянулся назад и посмотрел вверх. Вдалеке, он заметил, девушка неподвижно стояла в дверях поста охраны, на самом верху узкой винтовой лестницы.       Ванесса не упрятала печальную улыбку, глядя свысока на ботов-помощников, которые, кажется, простирались на многие метры. Им не было конца. На секунду у Грегори возникло желание закрыть глаза и представить, как он возвращается на пару часов назад, стоит в приглушенном свете неонов и пытается отдышаться, пока глаза маски светят алым и та, кто была частью охранницы, спускается вниз медленным, грациозным шагом, ожидая, когда же доберется до него.       Светло-голубое небо встретит его снаружи заместо фальшивого идеального мира, в котором ничего не бывает хорошо. Мира, который, возможно, раскрошил его здоровье за эту долгую ночь. В небе не явятся знакомый ему беспокойный, смутный центр, покореженные образы, красные пятна на одежде и искрящие провода. Он не увидит Ванни, стоящую над всем этим, зовущую его по имени. Пушистые белые облака, медленно и ровно плывущие над головой, отбрасят на землю мягкие тени. Солнце, ничем не заслоненное, зальют город нежным сиянием. Стены родного дома все так же будут пахнуть блаженством, и Грегори наконец-то почувствует себя в безопасности. В точности, как она.       Ранним утром кошмары отступят.       Сегодня во всех смыслах должен быть хороший день.       — Что-то случилось? — прокричала Ванесса издалека.       — А? — Грегори явно удивился искреннему беспокойству и замер на секунду. — Нет… эээ… я уже ухожу.       В тот же момент Грегори понял, что опасаться дальше — слишком выматывающе. Ванесса выглядела слишком взъерошенной, растерянной и напуганной одновременно, заходя обратно и с большой высоты выбрасывая что-то явно тяжелое, судя по хлопку, будучи не в силах держать столько эмоций и информации в душе. Грегори понял это по себе, поэтому просто кивнул увесистой голове Фредди в сумке, поймав на себе понимающий горящий взгляд. Что-то там случилось — и крольчиха вдруг остановилась.       Однако сейчас ему было уже практически все равно: где-то через час в Пиццаплекс должны нагрянуть остальные сотрудники и члены управления. Грегори старательно отгонял от себя назойливые мысли о разрушенных аниматрониках и нескончаемом преследовании, от которых дыхание несколько сбивалось, и совершенно неспешно спиной вперед попятился прочь из комплекса, наблюдая, как Ванесса быстро спускалась по лестнице.       Цена, которую она почти заплатила. Какой хороший человек позволил бы всему этому случиться?       Простила бы она себя, если бы была на его месте?       — Постой, Грегори, — уже ближе окликнул его приближающийся голос.       Подросток даже не испугался, так и замерев, когда заметил, как в тусклом свете ламп блестели застывшие слезы в зеленых глазах.       — Пообещай мне, что никогда сюда не вернешься и не станешь рисковать собой! — попросила она.       — Я. может быть? — покачал Грегори головой, неловко чуть пожав плечами.       — Не смеши меня, — раздался дребезжащий голос Фредди, отчего мальчишка вздрогнул. — Офицер Ванесса права: тебе нужен срочный покой.       Она глубоко вдохнула, чувствуя, как сердце бешено билось в груди, разгоняя горячую кровь по венам, и обняла себя руками.       Грегори удивленно моргнул.       — Фредди, она же пыталась…       Грегори выжидающе посмотрел на разорванные лоскуты костюма и проглядывающуюся вышитую эмблему на накрахмаленной рубашке. На ее бледном лице было написано легкое замешательство, но оно было искренним — Ванесса правда не хотела бы больше видеть его в опасности. Десятки возможных ответов прокручивались в его голове, но ни один из них не мог значить стопроцентный отказ или согласие.       — Ладно, хорошо, я никогда сюда не вернусь, — тяжело вздохнул он, сглатывая крупицы страха, — Но если ты починишь Фредди.       Возможно, Грегори чувствовал себя счастливым.       Она попыталась изобразить улыбку, но даже не видя своего отражения, точно поняла, что это не получится нормально. Может быть, это мазохизм разжигал в ней искру, но чувство вины, копившееся в желудке, паразитировало уже в сердце. Она чувствовала, что проваливается, потому что, замахиваясь ножом, не могла искупить свою вину.       Но когда Грегори, вместо проклятий и попытки защитить себя, смотрел на голову Фредди и умиротворяюще улыбался, ее гнетущие мысли и чувства постепенно рассеивались. Несмотря ни на что, он был в порядке — это все, что требовалось для счастья. Ничто из того, через что им пришлось пройти на запечатленных видеозаписях, не могло отнять свободу у него — у нее. К сомнительному, но не имеющему отношения успеху охранница сморгнула слезы, образовавшиеся в уголках глаз.       — Я сделаю все возможное, чтобы починить его. Сотру все записи, исключив твое нахождение здесь. Только никогда не возвращайся.       Грегори поставил сумку на пол. Пошатнувшись, бросился к девушке, стоявшую перед ним, и, не сдерживая тихого «спасибо», обнял ее. Ванесса с запинкой ответила на объятие. Ей не нужно было смотреть на Грегори, чтобы понять, что он действует опрометчиво, но он улыбался и выглядел счастливым. В данный момент разрушения не имели значения. Ничто не должно было иметь значения.       В зале из колонок начала играть музыка. Не важно, какая; одна из тех на повторе без текста сейчас — и ночью — казалась не к месту. Мелодия легко подыгрывала картинкам в мыслях, плавно настраивая их на верный лад.       — В той дурацкой аркаде музыка была лучше, — хихикнул Грегори, закатив глаза. .       — Звучит смешно, — Фредди неловко с едва слышными щелчками шевелит ушами.       Она хотела сорвать с себя блестящий синий бант, разорвать его на лоскуты, но была благодарна вышним, что Грегори этого не увидит.       Это ее вина.       Нет, Его вина.       Твоя вина.       За то, что дала Ему шанс на обратную психологию и совершила непоправимое, слепо доверившись. Следила по камерам и забывала фонарь в затемненных коридорах. Теперь потерявшийся мальчик нашел ключ, возможно, закрыл им тысячу замков, но оставил больше замочных скважин, больше мест, откуда может ускользнуть странное, беспокойное.       Слезы продолжали щекотать кожу, порядком намочив каштановую густую макушку. Ванесса отстранилась от него и немного покачнулась из стороны в сторону, взглядом блуждая по залу и раз за разом мысленно повторяя все произошедшее. Раз за разом всплывал в памяти, мерцающий экран игрового автомата с кричащей надписью «Игра окончена».       Декорации комплекса будут сиять. Изредка их станет перекрывать основной свет или проворный луч фонарика, быстро пролетающий мимо. Выжатые, бесчувственные глаза всегда будут смотреть из темноты. Мягко усмехаться: «Давай. Давай, беги от проблем и забот подальше, в прохладное утро. Скрывайся среди городских улиц, тони в веселье, Грегори».       Грегори и Ванесса также прекрасно знали, что однажды настанет момент — и придется вернуться в жестокую реальность.       Но пока...       Пока в Мега Пиццаплексе будет играть музыка, мелькать красным светодиоды, а на улице светить солнце.       Фредди смотрел на этих опустошенных чем-то людей и понимал, насколько колоссальный сбой выдержала его программа.

Любой день хорош, если ты дожил до рассвета.