~
Уизли прибыл в поместье на следующий день, как и обещал. Он завёз подарки, присланные ко дню рождения в коттедж Грейнджер. Вчерашняя именинница уже умчалась в лабораторию, так что сомнительная честь получить их выпала Драко. То, что Уизли не был силён в чарах Незримого расширения, стало ясно, когда он явился с громоздким джутовым мешком, набитым посылками, который сразу же сунул в руки Драко. — Мне потребовалось десять минут, чтобы упаковать всё это добро, — задыхаясь, произнёс Уизли. — Популярная ведьма, — пробурчал Драко, перехватив мешок поудобнее. — Ага, — Уизли вытер вспотевшие ладони о брюки и огляделся. — Похоже, Гермиона неплохо справляется с проживанием здесь. Забавно, что спустя годы именно это место оказалось для неë самым безопасным убежищем. — Ну да. — Спасибо, что делаешь это для неë. Ты действительно славный малый… подумаешь, слегка придурковатый. Едва Драко открыл рот, чтобы поблагодарить Уизли и послать его далеко и надолго, как тот добавил: — А ведь ты ей нравишься, представь себе. — Нравлюсь?.. — Искренне, — уточнил Уизли. — Она считает тебя чрезвычайно компетентным… внушающим глубокое уважение… да и в целом, замечательным… — Он заговорил высоким голосом, подражая Грейнджер: — «Он весьма выдающийся, знаешь ли, Рон, не надо над ним подшучивать». Теперь я даже не могу назвать тебя «хорьком» без того, чтобы она меня не поправила. Его слова произвели огромный бодрящий эффект, но Драко сумел сохранить нейтральное выражение лица. — Она любит браться за безнадёжные дела. — Да. Думаю, она вот-вот организует Сообщество Поклонников Единственного и Распрекрасного Малфоя-Аврора. СПЕРМА. Тебе подходит. Настроение у Драко к этому моменту было настолько приподнятым, что эта дерзость его почти не задела. Так что он без особой злобы обозвал Уизли веснушчатым прохвостом. — Она уже подняла восстание домовых эльфов? — спросил Рыжий. — Нет, но я жду, что она начнёт подстрекать их со дня на день. В конце концов, прошло всего две ночи. — Ну да… У неё впереди куча времени для демарша. — Уизли многозначительно подвигал бровями, лукаво озираясь в поисках эльфов. — Я, пожалуй, пойду. Ты появишься в лаборатории позже? — Сегодня с утра дежурит Хамфриз, а во второй половине дня Гоггин. У нас с Поттером запланирован тур по конспиративным квартирам. Уизли набрал в горсть летучего пороха. — Точно… ловушки. Позаботься о том, чтобы они были достаточно злобными и балансировали на грани закона, хорошо? — Само собой. — Счастливо. — Вали уже. Уизли поспешил удалиться через камин. Мешок в руках Драко был полон посланий с выражением любви друзей и поклонников Грейнджер. Он чувствовал углы книг и мягкость одежды. Сквозь джут пробивался запах корицы. Он использовал несколько заклинаний Обнаружения, чтобы убедиться в отсутствии проклятых или отравленных предметов, и вызвал Тупи, чтобы тот доставил подарки в покои Грейнджер. Он ни минуты не потратил на унылые размышления о том, какой подарок для Грейнджер мог бы затмить все эти подношения. День прошёл за посещением конспиративных квартир, куда Драко и Поттер надеялись заманить вездесущих злодеев ложными признаками присутствия Грейнджер. Они создали нескольких лже-ведьм, заколдовав их на перемещение из одной комнаты в другую, и настроили свет на включение и выключение с наступлением ночи. Кроме того, вокруг убежищ они расставили множество защитных заклинаний и коварных ловушек. И да, у Драко все они выходили куда более жестокими, чем у Поттера, обладающего воображением Мурлокомля. Установив приманки на пяти конспиративных квартирах и в коттедже Грейнджер, они вернулись в главный офис Аврората, чтобы встретиться с Тонкс, которая успела переговорить с Бруствером. — Он вышел из себя? — поинтересовался Поттер. Тонкс покачала головой. — Нет… ты же знаешь Кингсли. Только тихое разочарование. Он даже не грозил мне и Робардсу увольнением. Считаю, это успех. — Да перестань, — отмахнулся Драко. — Он бы никогда не уволил тебя за подобное. — Активизация Грейбека стала для него лёгким шоком, — поморщилась Тонкс. — Он не обрадовался. Робардс получил серьёзный выговор; после инцидента с «Кусальщиком детей» ему не следовало скрывать информацию. В любом случае, я заверила министра, что Гермиона в безопасности и продолжит свою работу. Он попросил держать его в курсе планов группы «ВОТБЛЯ» на ближайшее полнолуние… Кстати, я бы хотела участвовать в следующем совещании, если ты не возражаешь, Поттер?.. Раздавшееся в кармане потрескивание заставило Драко отвлечься. Он бросил взгляд под стол и прочитал сообщение от Грейнджер.Хамфриз такая болтушка.
Да, немного, — ответил Драко.
Хуже, чем ты.
Все хуже, чем я. Я — лучший.
Она доложила мне о болячках всех членов своей большой семьи, — продолжила Грейнджер.
А как Гоггин?
Очень приятный мужчина.
Хорошо, — ответил Драко без малейшей капли ревности.
Громко дышит, — добавила Грейнджер.
Парень несколько раз ломал себе нос.
Довольно сильно свистит на выдохе, замечал?
<center>Попроси его насвистеть тебе мелодию.</center>Уже.
Что за песня?
Возникла пауза, потому что Грейнджер, скорее всего, отвлеклась от блокнота, чтобы послушать Гоггина.
Мне кажется, это «Старая дружба».
Празднично, — прокомментировал Драко.
Ещё три часа… я так с ума могу сойти. Ужасно скучаю по тебе. Никогда больше не буду тебе грубить.
От слов «ужасно скучаю по тебе» сердце Драко на мгновение перестало биться. Затем оно забилось вновь в пугающем ритме. — Малфой? Не будешь ли ты так любезен присоединиться к нам в настоящем? — раздался голос начальницы. Драко поднял глаза и увидел, что Тонкс и Поттер уставились на него. Осознав, что на его лице появилась дурацкая ухмылка, он тотчас нахмурился. Тонкс уже открыла рот, чтобы задать колкий вопрос о том, что же такое приятное привлекло его внимание, но Драко оказался избавлен от дальнейших объяснений стуком в дверь. — Малфой здесь? — раздался голос младшего аврора Бримбл. — В чём дело? — поинтересовался Драко. — Я должна кое-что вам показать, если у вас найдётся минутка? Энергичным жестом Тонкс отослала Драко прочь, словно радуясь предлогу избавиться от мечтательного идиота. Ужасно скучаю по тебе. Почему эта фраза заставила его затрепетать от удовольствия? Ощущение настолько прекрасное, что он не хотел его подавлять. Точно. Бримбл. Бримбл — молодая магглорождённая ведьма — обычно относилась к Драко с каким-то боязливым пиететом. Её специализацией были слежка и шпионаж. Когда Драко присоединился к ней за столом, она с нервной поспешностью начала рыться в стопке пергамента и выронила перо. — И-извините, что отвлекаю… — начала она. — Я подумала, что это может быть важно. Я мониторю уведомления Интерпола и только что обнаружила кое-кого из вашего списка лиц, представляющих особый интерес. — Кого именно? — Гуннара Ларсена. По данным Интерпола, он причастен к серии нападений. Ваш человек устроил международную охоту за исследователями. И его наконец-то удалось поймать в объектив. Она вложила стопку неподвижных маггловских фотографий в руки Драко. — Вот. Они были сделаны в лаборатории в Нидерландах. Ларсен задушил ведущего научного сотрудника. Драко изучил серию размытых чёрно-белых снимков, снятых под большим углом, что затрудняло восприятие происходящего. На первых кадрах крупная фигура Ларсена нависла над телом в белом халате, затем на ещё нескольких — он держал голову жертвы между ладонями — вне всякого сомнения, используя Легилименцию. Мужчина, казалось, поднял руку, чтобы защититься, но руки Ларсена сомкнулись на его горле. — Учёный жив? Бримбл пролистала несколько документов. — Да, но находится в критическом состоянии. Госпитализирован в Роттердам. — Кто он такой? — Он… эм… подождите, я где-то записала… онколог. Что-то вроде маггловского целителя, который… — Я знаю, кто такой онколог. Девушка взглянула на него с удивлением. — Точно. Ну, его зовут доктор Иоганн Дриссен. Блять. Это был один из содокладчиков Грейнджер на том мероприятии в Оксфорде. — Национальная полиция Нидерландов ведёт расследование, как и голландские авроры. Они проинформированы, что мы тоже заинтересованы в Ларсене. Я связалась с коллегами из Японии и Америки по поводу других нападений. Судя по тем отчётам, которые я видела, он применял к жертвам легилименцию и оставлял их умирать. Драко забрал папку из рук Бримбл. — Хорошая работа. Немедленно сообщи мне, если появятся новые подробности. И я хочу знать, если он объявится в стране — следи за портключами и международными каминами. Бримбл кивнула, и Драко унёсся прочь. Тем же вечером за обеденным столом Грейнджер ожидала целая стопка фотографий и краткий пересказ результатов работы Бримбл. Узнав о серии нападений, ведьма побледнела, а при виде фотографий доктора Дриссена ахнула от ужаса. Драко не хотел произносить: «Я, чëрт возьми, тебя предупреждал», но, видимо, эта мысль отразилась на его лице, потому что Грейнджер сделала редкое признание: — Ты был прав насчëт Ларсена. Но Драко эта фраза не доставила никакого удовольствия. Ну, может быть, совсем капельку. — Я всегда прав. Это было нелёгкое бремя — всегда быть правым, но он нёс его со свойственной ему грацией. — Какую игру затеял Ларсен? — спросила Грейнджер. — Что с ним не так?! — Я бы тоже хотел знать. Какого хрена ищет этот мудак? Брови Грейнджер озабоченно нахмурились. — Если он нацелился на исследователей в моей области, то большинство из них — магглы… Они будут совершенно неспособны защитить себя. — Составь мне список возможных целей. Я проинформирую соответствующие штаб-квартиры авроров. — Хорошо. Грейнджер уставилась на одну из фотографий, на которой Ларсен душил Дриссена. Выглядела девушка совершенно неважно. Драко поспешно забрал снимок и положил его обратно в папку. — Это не твоя вина. После этого в разговоре наступила пауза. Появившийся Тупи подал пирог-перевёртыш, чем вывел обоих из задумчивого оцепенения. Грейнджер глубоко вздохнула, словно старалась поскорее переключиться на другие дела, но испытывая при этом определённые трудности. — Верно, — произнесла она. — Нам нужно поговорить о Мабоне. Он уже завтра, и, учитывая количество мест, в которые нам предстоит отправиться, мы должны быть до ужаса организованными! Как будто Грейнджер умела быть хоть сколь-нибудь неорганизованной. Теперь настала её очередь разложить кипу бумаг перед Драко. Она придвинула свой стул поближе, и еë колено коснулось его бедра, что было очень приятно. Затем они вместе пробежались по маршруту. С её языка слетали древние, дикие названия дольменов, которые им предстояло посетить: Бодовир, Хенблас, Ти Мор, Пентре-Ифан, Хеллстоун, Говард, Аннадорн… Драко подавил дрожь. В этих именах звучала магия. Всего их было двенадцать. Маршрут Грейнджер включал в себя камины и точки аппарации, зачастую расположенные в некотором отдалении от самих объектов, поскольку те были построены на основных лей-линиях и обладали слишком высокой магической силой, чтобы аппарировать прямо к ним. Грейнджер предложила использовать парную аппарацию при отсутствии каминов, чтобы не потеряться и избежать магического истощения из-за стольких повторных перемещений по всей Великобритании. Между ними возник спор по поводу того, кто кого аппарирует: Грейнджер хотела, чтобы Драко экономил свою магию для поисковых заклинаний и дуэли при необходимости; Драко же настаивал, чтобы она сохранила свою магию для самозащиты и на случай, если его потребуется подлатать после боя. В конечном итоге они оба согласились на компромисс, установив очерёдность перемещений, хотя ни один из них не остался доволен таким результатом. Каждому казалось, что оппонент являет собой образец упёртого придурка. — Завтра нам придëтся выйти пораньше, — объявила Грейнджер, прикусив губу. — Уверена, ты будешь в восторге. — Я прямо-таки свечусь от радости. — Блестяще. — Брызжу счастьем! Она предложила отвратительное время — семь утра. — Во сколько?! Чтоб меня. — Бедняжка, — демонстративно закатила глаза Грейнджер. — Всё не так уж и ужасно. — Подлость, вот как это называется. — Драко театрально вздохнул и безвольно откинулся на спинку стула. — Надо было взять порно с троллями. — Что взять? — переспросила Грейнджер. — Ничего. Неважно. Ешь свой пирог. — Сам ешь свой пирог! — Мне больше ничего и не надо. — Отлично. Драко насладился пирогом, который лежал прямо перед ним, но предпочёл бы, конечно, отведать тот, что сидел в непосредственной близости от него. Ещë одна утомительная ирония в непростой жизни Драко Малфоя.~
На следующий день Драко проснулся в вопиюще ужасный час — шесть утра, чтобы успеть собраться. Он переносил трудности с большим мужеством, которое, по его мнению, заслуживало отдельной похвалы. В это утро он уделил особое внимание своему туалету, желая добиться определëнного Образа для дневных блужданий: щеголеватого, но элегантного; рискованного, но bien mis; бесстрашного, но обходительного. Волосы он уложил так, чтобы они выглядели по-мальчишески жизнерадостно. Он надел свои любимые ботинки, которые, казалось, придавали ему хулиганский вид. Поправляя перед зеркалом укладку, Драко размышлял о том, что перспектива провести целый день с Грейнджер, рассматривая грибы, должна была бы вызвать раздражение и настоящую скуку. И всё же, несмотря на омерзительно ранний час, Драко поймал себя на том, что с нетерпением ждёт поездку. В 6:55, довольный своим Образом, он направился в вестибюль на поиски Грейнджер. Она стояла у подножия лестницы: волосы собраны в хвост, ботинки зашнурованы, глаза горят. Видеть, как она ждёт его, одетая в свои походные вещи, было… приятно. Сия картина вызывала у Драко надежду на приключения и грядущие споры. Походы по лесам, случайные помолвки, бегство от сумасшедших монахинь — и всё в хорошей компании. Он скучал по всему этому. Драко выпил два кофе и съел четыре яйца. Они были готовы приступить к работе. Грейнджер отвела его в гостиную с камином. Она, похоже, тоже с удовольствием предвкушала новую прогулку. Её лицо озаряла тёплая улыбка. — Ну что, carpe diem? — Вперёд. Грейнджер бросила в огонь летучий порох и назвала первую точку их маршрута. Она шагнула внутрь, Драко последовал за ней. Подхваченные вихрем пламени, они унеслись прочь. Следуя по маршруту, они постепенно выработали комфортный ритм. На каждой остановке Драко с помощью заклинаний обнаружения подтверждал, что они одни (не считая коров или овец), и Грейнджер принималась за работу. Она искала конкретные грибы и растения, о которых подробно распиналась её герболог-философ (вместо того чтобы указать нечто полезное, например, чёртовы координаты). Дольмены представляли собой громадные сооружения, которые, несмотря на разрушения в силу возраста, по-прежнему поражали воображение. Грейнджер, как и всегда, не удержалась и выдала исторический комментарий, объяснив что, как правило, эти монументы использовались в качестве погребальных камер и несколько тысяч лет назад были полностью покрыты землёй. Перемещаясь согласно составленному заранее списку, они испытали на себе все возможные времена года: проливной дождь в Бодовире, великолепное сентябрьское солнце в Ти-Мауре, густой туман в Хенбласе. Пейзажи захватывали дух. Утром они увидели древние леса, заросшие сплетёнными между собой деревьями, пахнущие диким тимьяном, широкие вересковые пустоши, покрытые миллионами пурпурных цветов, и километры зелёного дёрна, уходящего к затянутому туманной дымкой горизонту. Днём были бескрайние холмы, поросшие орляком, одомашненные пастбищные угодья и скалы, обрывающиеся в море на краю света. Больше всего Драко нравились аппарации — мгновения, когда Грейнджер вкладывала свою руку в его, прильнув ближе, а он чувствовал, как она окутывает его магией или окружал её своей, и вращение аппарации сталкивало их, прижимало друг к другу. Он не мог понять, чувствует ли она то же самое, каждый раз с радостью подскакивая к нему, но сегодня ведьма была в своей стихии и всё делала с радостью. Щёки у неё раскраснелись, но, опять же, над островом Энгэлси дул пронизывающий ветер, а в графстве Даун воздух был морозным. Но одно можно было сказать наверняка: Грейнджер была счастлива. Драко казалось, что более счастливого охотника за грибами, скачущего по древним местам, свет ещё не видывал. В глазах девушки искрились ликование и надежда, подпитываемые осознанием того, что это предпоследний шаг в её проекте. Конец уже близок и в мире грядут перемены. Среди зарослей утёсника и осеннего сладкого воздуха стая смертоносных оборотней и кровожадный убийца-Ларсен, должно быть, казались ей весьма далёкими — проблемами завтрашнего дня, а не сегодняшнего. Малфою доставляло необъяснимое удовольствие видеть её такой счастливой. — Здесь ничего нет, — прервала его размышления Грейнджер, качая головой. — Следующий — Говард. Прямая аппарация, моя очередь. Готов? — Погнали. Вращение, сжатие, её тепло. Драко надеялся, что приземление будет скользким и неловким, и ей будет удобно упасть на него сверху, но увы — площадки для аппарации выбирала Грейнджер, а потому они были настолько ровными, насколько можно было пожелать. Следующий дольмен находился на затянутом туманом фермерском поле, недавно распаханном. Заклинания обнаружения, брошенные Драко, показали только небольшое стадо оленей на границе между полем и лесом. Грейнджер, по пояс в грязи, побежала в сторону массивного дольмена. Драко применил ряд осушающих чар на грязевой участок площадью в один квадратный метр и ступил на него, чтобы слякоть не попала ему на ботинки. Затем он попеременно наблюдал то за Грейнджер, то за горизонтом. Стадо оленей, которое обнаружил Драко, двигалось к ним сквозь деревья. Их шаги были бесшумными. Когда они приблизились, аврор увидел, что их шкуры были золотисто-белыми, как у оленей Ойсина — магических кузенов благородного оленя. Редкие существа, обитающие только в этой части Ирландии. Ему ещё ни разу не доводилось видеть их вживую. Заметив Малфоя, вожак остановился, его великолепные рога взметнулись вверх и затерялись на фоне ветвей. По-видимому, решив, что Драко не представляет угрозы, олень опустил голову и уткнулся носом в землю, как и стоящие за ним сородичи. Аврор произнёс несколько распознавательных заклинаний, чтобы убедиться, что эти олени не являются злодеями, которые использовали мучительно специфические чары анимагии для нападения на Грейнджер. Ничего подобного. Он не вëл себя как параноик, он просто был… осторожен. (Может быть, немного параноидален.) Драко взглянул на Грейнджер и отметил, что она тоже обратила внимание на их компанию. Ведьма стояла неподвижно, держа в одной руке лист пергамента, а в другой — палочку. Солнечный свет пробивался сквозь туман, превращая грязное поле в сверкающее от росы пространство, усыпанное золотистой пшеничной стернёй и блестящими шкурами оленей. Отступающий туман означал, что олени потеряли своё укрытие. Они повернули назад, к безопасным деревьям, и, подобно призракам, исчезли в лесу. Одна из них, низкорослая молодая самка отстала от стада, сильно хромая. — Ох! — раздался голос Грейнджер, и Драко понял, что она заметила это существо. — Что с ней такое? Её голос обратил животных в бегство. Раненая лань сильно отстала от стада, прихрамывая изо всех сил. — Полагаю, она ранена, — сказал Драко. — Мы должны ей помочь. — Помочь ей? Это дикое животное. Пусть природа возьмёт своё. Грейнджер, что неудивительно, не захотела следовать этому логичному плану. — Я не видела крови. Судя по тому, как шаталась еë нога, думаю, у лани просто вывих. — Значит, с ней всё будет в порядке. — Нет. Она не сможет сама вернуть сустав на место. Она умрёт медленной и полной страха смертью или будет убита кем-то ужасным. К огромному раздражению Драко, Грейнджер стала пробираться к деревьям, с противным хлюпаньем топая по грязи. — Грейнджер, — властным голосом, в котором слышалась явная угроза, позвал Драко. Она, разумеется, не обратила на него никакого внимания. — Давай легко оглушим её, чтобы я могла взглянуть на травму. Эти олени ужасно редкие — в погоне за шкурами их истребили почти до полного исчезновения. Мы не можем просто позволить ей умереть. — Совершенно точно можем, — отрезал Драко. — Ты забыла, что ли, какой чудовищный маршрут сама же и составила? — Конечно, нет. Я заложила дополнительное время на непредвиденные обстоятельства. — Это и есть непредвиденные обстоятельства, да? — Да. — Это чëртов олень. — В живых осталось меньше трёхсот особей! Она умрёт, если мы ничего не сделаем. Гермиона Грейнджер, самая раздражающая ведьма своего возраста, продолжала топать в лес. Драко выругался и пнул ни в чём не повинный гриб, который вёл безупречную жизнь и не заслужил подобного обращения. — Я не одобряю, — объявил Драко, заходя в лес вслед за Грейнджер. — Я отчётливо помню, что не спрашивала твоего одобрения, — с раздражением в голосе произнесла Грейнджер. — Неужели в тебе нет ни капли сочувствия? — Только что закончилось. Не могла бы ты хоть на один день в своей жизни перестать быть такой чёртовски Благодетельной? — Не мог бы ты найти хоть одну унцию сострадания в той ферментированной каше, которую называешь душой? — У меня куча сострадания. К моим ботинкам. — Твоим ботинкам?! — возмущённо воскликнула она. — Это добрый поступок! — Это чудовищные хлопоты! А где же, скажите на милость, было сострадание Грейнджер к его волосам и мантии? Почему он вынужден был брести по болоту? Впереди, среди деревьев, мелькнула золотая спина лани. Бедняжка изо всех сил пыталась удрать, но бег на трёх ногах еë определëнно вымотал. Драко и Грейнджер вскоре удалось сократить разделяющее их расстояние. — Ступефай! Ступефай! — устремились за беглянкой Оглушающие заклинания Грейнджер. — Тебя так легко заманить в ловушку, — пропыхтел Драко, догоняя девушку. — Злодеям достаточно просто найти кролика с больной лапкой… — Если ты мне поможешь, всё закончится гораздо быстрее! — Отлично. Ступефай! Оглушающий Драко попал лани в спину — и не возымел никакого эффекта. — Ну конечно, — произнёс Драко. — Поглощающие магию шкуры. — Чёрт побери, — выругалась Грейнджер. — Не думала, что они окажутся настолько мощными. Грейнджер изменила тактику, превратив несколько метров илистой почвы в буквальном смысле в болото, которое засасывало лань до тех пор, пока она не застряла. Когда до животного оставалось около трёх метров, Драко и Грейнджер применили Иммобулус и сонные чары, не подействовавшие даже со столь близкого расстояния. — Невероятно, — сказала Грейнджер, как будто это было интригующим научным феноменом, а не катастрофическим смертным приговором для Образа Драко. С силой, порождённой паникой, лань вырвалась из грязищи и бросилась между ними, надеясь проскочить мимо неуклюжих созданий. Мастерски продемонстрировав атлетизм и идиотизм, Драко прыгнул к ней. Ему удалось схватить одно тонкое копытце, которое тут же выскользнуло у него из рук. Он плюхнулся в болото на колени. Жижа была в его волосах. Его. Волосах. Он собирался убить их обеих. На ужин у него будет оленина, а на десерт — яблочный пирог, и жизнь снова станет простой и незамысловатой. Грейнджер наколдовала верёвку. Словно змея та потянулась за ланью, но была магическим образом отброшена в тот момент, когда коснулась её шкуры. — Мы просто хотим помочь тебе! — воскликнула Грейнджер. — Стой смирно, чёртово тупое четвероногое! — крикнул Драко менее любезно. Существо, судя по резкому ускорению, не говорило по-английски. Грейнджер взмахнула палочкой, произнесла заклинание, и земляная стена окружила их троих. — Вот, — выдохнула Грейнджер. — Так не убежишь. Лань осмотрела своё новое окружение. Она находилась в круглом земляном загоне. Драко снова прыгнул, надеясь завалить её, обхватив ноги, и уложить на бок для осмотра. Лань увернулась. Грейнджер бросилась на неё, широко раскинув руки. Лань отпрыгнула в сторону. В этот момент животное, похоже, пришло к выводу, что они стопроцентные дилетанты. Казалось, олениха просто забавлялась их преследованием, вихляя ногой и всё такое. Она дождалась, пока Драко или Грейнджер подойдут к ней, и снова умчалась прочь, брызгая грязью на их лица. — Я собираюсь сам содрать с неё шкуру и сделать грëбаный плащ, — прорычал Драко, сплёвывая грязь. По взмаху палочки Грейнджер земляные стены сдвинулись внутрь. Вскоре осталось всего два или три квадратных метра пространства, на которые можно было наступить, — их окружало болото. Наконец-то они поймали беглянку. Драко уложил лань на землю и зажал её три здоровых ноги в кольцо своих рук: все наколдованные верёвки и цепи соскальзывали. Повреждённая нога торчала под неестественным углом. Лань душераздирающе блеяла от страха и дрожала, словно предчувствуя ужасающую кончину от их рук. — Всё нормально, всё в порядке, — успокаивающе пробормотала Грейнджер. Каким-то образом, грязная и растрёпанная, она умудрялась выглядеть совершенно по-ангельски. — Мы не собираемся причинять тебе вред. Этот злой человек просто пошутил. Скорее уж это я бы сделала из него плащ. Драко не смог ничего связно ответить, так как выплёвывал грязь. Грейнджер ощупывала ляжку оленя, бормоча что-то про бедренную кость. Лань высвободила ногу и измазала волосы Грейнджер щедрой порцией болотной жижи. Грейнджер закрыла глаза и вздохнула. — Что ты делаешь? — поинтересовался Драко. — Раскаиваешься? Надеюсь, что да. — Всё в порядке, — повторила Грейнджер, перекидывая мокрые волосы через плечо. — Ей страшно. Это не её вина. Волшебное создание действительно выглядело жалко. Совесть, которая фактически не участвовала в жизни Драко, кольнула его при виде полных страха чёрных глаз. Впав в необдуманный приступ доброты, он погладил лань по изящной головке. Прежде чем произнести диагностическое заклинание, Грейнджер быстро бросила на него полный удивления взгляд. — Это вывих. Прекрасно. Нам нужно усыпить её — она должна быть полностью расслаблена, а затем мы немного поиграем в перетягивание каната. При виде палочки Грейнджер существо вздохнуло, на его лице появилось выражение абсолютного страдания, как будто оно приготовилось к смерти. Они ощупывали олениху, пока не нашли участок кожи, не покрытый её волшебной шкурой, — бархатистое гладкое пятно прямо под подбородком. Грейнджер оглушила её, а затем сверилась с диагностической схемой. Они приступили к перетягиванию под чутким руководством целительницы. Драко было приказано обхватить руками таз существа и держать его как можно крепче. Грейнджер боролась с ногой, пытаясь найти тот волшебный угол, при котором головка бедренной кости войдёт в вертлужную впадину. Почти минуту Грейнджер тянула ногу, сгибала её, выкручивала, снова тянула — пока, наконец, не раздался тихий щелчок. — Ура, — воскликнула Грейнджер. — Ты это сделала? — Думаю, да, — ведьма согнула заднюю ногу лани, которая теперь сгибалась плавно и больше не лежала под неестественным углом. Грейнджер произнесла ещё одно диагностическое заклинание. — Идеально. Грейнджер вернула лань в сознание. Она попятилась от своих спасителей, равномерно распределив вес на все четыре ноги. Она снова была здорова. Они опустили земляные стены. Не оглядываясь, тварь ускакала прочь, напоследок обрызгав их грязью вместо прощания. Та попала в рот Драко и в нос Грейнджер. — Вот тебе и грёбаная… будь она неладна… благодарность, — произнёс Драко, сплёвывая при каждом слове. Грейнджер чихнула. Перепачканные грязью и отвратительно воняющие, они смотрели друг на друга, широко раскрыв глаза. — Твоë лицо. — Твои волосы! Я… Они впали в истерику и хохотали до тех пор, пока не начали задыхаться.~
Грейнджер по-прежнему тряслась от смеха, когда они аппарировали к следующему месту — Логову Дьявола. Приподнятое настроение так и не покинуло её, потому что там, среди высокой травы под нежно-голубым небом, она нашла то самое волшебное сочетание грибов и флоры, которое искала. — Наконец-то! — выдохнула Грейнджер. — Да! Она поцеловала гриб (грибам досталось гораздо больше её внимания, чем Драко, просто прекрасно) и развила бурную деятельность. Она вытащила из кармана таинственные принадлежности и принялась что-то устанавливать между огромными камнями дольмена. Что касается Драко… что ж. Однажды потеряв достоинство, весьма трудно обрести его вновь, но Драко сделал всё возможное, чтобы его вернуть. Ему пришлось признать, что его Образ испорчен. Он применял Скоргифай и Агуаменти до тех пор, пока не перестал походить на ходячую какашку. Затем он бросил несколько Агуаменти в Грейнджер, в то время как она суетилась вокруг, просто ради забавы, а также потому, что она поцеловала вместо него гриб. Он остановился после того, как её визги стали совсем уж пронзительными, и она прорычала «Малфой!». Ведь ему совсем не хотелось, чтобы она от досады превратила его в настоящую какашку. — Что мы здесь собираем? — поинтересовался Драко, неторопливо направляясь к приборам, которые расставляла Грейнджер. — Свет, — ответила Грейнджер, поднимая к небу своеобразный секстант. — Свет? — Да. Для создания Стандартного Санитатема необходимо собрать свет на кладбище. Для прото-Санитатема нам нужен свет осеннего равноденствия, собранный в гораздо более древней гробнице и запечатанный как раз в тот момент, когда солнце пересекает небесный экватор. Среди приборов поблёскивала неглубокая зеркальная чаша. По её бокам были вырезаны руны. Грейнджер настроила секстант и бронзовый компас и наклонила чашу ещё больше, так чтобы та оказалась направлена вверх и в тоже время на запад. В её руке была защёлкивающаяся трубочка. — Что это за штука у тебя? — Делюминатор, — пояснила Грейнджер. — Рон одолжил, благослови его Господь. Грейнджер легла на землю рядом с серебряной чашей и, снова воспользовавшись секстантом, слегка подкорректировала её местоположение. Затем она встала, забралась на один из массивных камней дольмена и устроилась поудобнее. — И что теперь? — спросил Драко. — Будем ждать, — ответила Грейнджер. — В этом году осеннее равноденствие наступает в двадцать минут седьмого. — О, да у нас полно времени. — Так и есть. Нам, в самом деле, повезло найти его с шестой попытки. Они устроили пикник на скале — бутерброды с пышным омлетом и кресс-салатом, приготовленные Генриеттой. — Логово Дьявола, — произнёс Драко, глядя на возвышающийся над ними массивный камень. — Что в нем такого дьявольского? — По местным преданиям, здесь можно вызвать демона, налив в эти углубления воду. — Грейнджер указала на углубления в скале в форме тарелок. — Он появится в полночь, чтобы напиться. — Всего лишь воду? Симпатичный демон. Я бы ожидал, по меньшей мере, крови младенцев. — Наверное, мы можем оставить ему немного. Воды, конечно. Не младенческой крови — у меня её нет. Когда они закончили пикник, Грейнджер вытерла лицо. Несмотря на все усилия Драко, она по-прежнему была измазана грязью. Грязь растеклась по её щёкам, как военная краска. — Кажется, я предпочитаю человеческую медицину, — сказала она с некоторой чопорностью, нацеливая на себя Скоргифай и Эванеско. — Не надо так долго бегать за пациентами. Хотя было весело. — Весело. О, да. Я просто обожаю летать вверх тормашками по болотам. Грейнджер фыркнула, а затем наклонилась, чтобы поправить его воротник. — Немного грязи придаёт тебе лихой вид. Драко был в замешательстве. На лице Грейнджер отразилось веселье, но оно было ласковым. Драко не знал, как реагировать. — Но твои волосы… сегодня совершенно безнадёжны, — сказала Грейнджер. — Говори за себя, чёрт возьми. Остаток вечера они провели за разговорами. Они несколько раз оскорбляли друг друга, несколько раз рычали друг на друга, но в целом всё было в порядке, потому что его оскорбления вызывали у неё смех, а тепло её глаз смягчало резкость её взгляда. Так они спорили или флиртовали, на самом-то деле? По мере приближения равноденствия Грейнджер начала волноваться. Она спрыгнула с камня, ещё раз проверила положение серебряной чаши, достала делюминатор, положила его на место, снова проверила чашу и принялась шагать. — Извини, — сказала она, заметив, что Драко наблюдает за ней. — Я столько раз практиковалась, но если я ошибусь сейчас, то весь проект будет отложен на год… но не стану скрывать… если ошибусь… — Ты не ошибёшься, — твёрдо произнёс Драко. — Нет. Она произнесла заклинание, чтобы узнать время. 18:15 Грейнджер опустилась на колени рядом с серебряной чашей. Ветерок танцевал в высокой траве. Взлетела стайка зябликов. 18:18 Вокруг дольмена витал восхитительный запах осени, тяжёлый от свежескошенного сена. 18:19 Воздух стал густым от магии. 18:20 Наступило равноденствие. Солнечные лучи попали в зеркальную чашу, отразились от неё тысячи и тысячи раз, образовав сферу чистого света. Грейнджер, опустившись на колени рядом с чашей, щёлкнула делюминатором. Шар света втянулся в прибор. Солнце село. Дело было сделано. Грейнджер осторожно убрала делюминатор в карман. Затем она встала, запрокинула голову и, раскинув руки, воскликнула: «Да!». Она закружилась, смеясь от счастья: маленькая фигурка под огромным небом. Вращаясь, она налетела на Драко и столкновение превратилось в объятия. Встав на цыпочки, она вложила в них всю свою радость и облегчение. Он поддался искушению. Он обнял её так же крепко, своего любимого старого врага, блестящую благодетельницу, свою глупую влюблённость. Она взглянула вверх как раз в тот момент, когда он посмотрел вниз. Их щёки встретились во влажном, грязном поцелуе. А затем и их губы. Это был самый невинный, наивный поцелуй, на который Драко когда-либо натыкался. В его организм выбросило целый литр эндорфинов. Они отстранились и выдохнули извинения друг другу, потому что, само собой, это был несчастный случай. Они продолжали вести себя так, будто ничего не произошло. Потому что он был её аврором, а она — его принципалом, и они оба были непревзойдёнными профессионалами. Но кое-что всё-таки случилось. Представьте себе, Грейнджер не отпрыгнула в сторону с криками. Она не стала вытирать рот и плеваться. Она просто… тепло улыбнулась, один раз вздохнула, а потом зарделась и занялась сборами. Мозг Драко наслаждался обретением нового воспоминания: потрескавшиеся от ветра губы, вкус соли и земли. Грейнджер собрала свои инструменты. — С Мабоном разобрались, — произнесла она с облегчением в голосе. — С трудом могу в это поверить. — Победа, — объявил Драко совершенно серьёзно. — Маленькая победа. — Ты работаешь над чертовски большой. — Да. Последние лучи солнца Мабона ласкали верхушки дальних деревьев, ликующе полыхая алым и золотым. Вдалеке над трепещущими травами и пологими холмами взошла луна. Грейнджер закончила собирать вещи и плюхнулась на задницу между огромными камнями дольмена. Она долго сидела, уперев руки в землю за спиной, подняв лицо к небу, и с облегчением вздыхала. Затем она поймала его взгляд и улыбнулась. Великая стена Подавления была уничтожена. Что-то огромное и безымянное разрасталось в его сердце. Эта ведьма была… эта ведьма была… он не находил слов, но был поражён этим. Оно хотело поглотить его. Сфера света по-прежнему светилась. Но только не в делюминаторе. Она была в нëм самом.