Бесит.

Розария была уверена, что за стенами Мондштадта покоилось хмурое небо, и, возможно, даже шёл прохладный дождь. Но в самом городе светило солнце, неумолимо сжигая и так чувствительные глаза монашки. На небе — ни облачка. Чёртов Барабтос, чтоб ему пусто было. «Бесит». Почему она должна была стоять тут, под этим адским пеклом? Всё просто — у Барбары наметилась очередная встреча с фанатами, а так как они бывают слишком уж настойчивы, сестра Виктория буквально приставила Розарию к юной звёздочке. «Видимо, Архонт Бабандос, которого так чтит Барбара, не в состоянии её защитить», — не сдерживала ухмылку атеистка, сделав очередную затяжку. Заметив, как какой-то чудак тянет к белоснежному платью Барбары свои ручища, монашка резко выдохнула сигаретный дым и метнула в того клинок. Парень успел лишь пискнуть и вцепиться в порезанную кисть, буквально бледнея на глазах и переводя взгляд на суровую сестру Розарию. «Только. Сука. Тронь», — пронеслось в глазах той мелкими искрами. Парень быстро скрылся с глаз, и Розарии оставалось только хмыкнуть, с презрением провожая его взглядом. Эти слюнтяи так… «Бесят». — Мм, Розария?.. Взгляд алых глаз, поддёрнутых пеленой мыслей, прояснился, и Розария опустила голову, встречаясь с «Голубым Небом Всея Тайвета» — именно так некоторые называли глаза их любимого идола. — Чего тебе? — Розария слегка нахмурилась: она и так была тут против своей воли в качестве охранницы. Собеседницей она не желала стать точно. — П-прости, н-но не могла бы ты не пугать людей, что собрались здесь?.. Я-я очень благодарна тебе за помощь, но ты куришь, выглядишь устрашающе и… — Барбара запнулась и потупила взгляд, рассматривая свои башмачки. Её чепчик немного съехал, а хвостики перекосились. Так и хотелось запустить в эти пепельные волосы руку и снять все эти лишние вещи. «Бесит». — Хм, моя прерогатива — твоя охрана. Все жалобы к Виктории. Я не по доброй воле здесь, и ты это знаешь, — Розария наклонилась вперёд и, сделав еще одну затяжку, плавно выдохнула дым Барбаре прямо в лицо, от чего та закашлялась. — Кх-кха, т… ты, мх… — Барбара со злостью посмотрела на монашку, что как ни в чём ни бывало вдыхала дым снова, резко задрала голову и развернулась, возвращаясь к фанатам. На самом деле, ей было грустно, что Розария её так не любит. Барбара постоянно пыталась привлечь её внимание, приобщить к вере, к службе… Она пыталась с ней молиться, её звать, пыталась… Пыталась хотя бы просто поговорить. Она лечила не только физические, но и душевные раны, но раны Розарии вылечить никак не могла, и это удручало Барбару…

***

Розария, наверное, даже успела немного задремать на этом солнцепёке. Конечно, ей надо было следить, чтобы к звёздочке не тянули грязные лапы, но кто в здравом уме попробует это сделать после того, как Розария уже запустила свой кинжал в одного фанатика? К тому же, Барбара не слабая девчонка — она владеет глазом Бога и точно может за себя постоять. Только вот Розария не учла, что постоять за себя она может с врагами, а своих фанатов хоть и побаивается, но любит и уважает. Неудивительно, что местный поп-идол согласилась на объятия, хоть ей и не особо нравились прикосновения малознакомых людей. Розария успела услышать лишь тихий писк, после чего, сразу же раскрыла глаза, чтобы оценить ситуацию. Ситуация была далека от приятной: какой-то парень сжимал Барбару из-за всех сил и кружил её вокруг своей оси, пока другие фанаты улюлюкали и пытались получить и себе немного внимания, хватая Барбару то за руки, то за подол платья. «Вот, блять. Виктория голову мне оторвёт», — всё, что успела подумать Розария, прежде чем рядом с толпой фанатиков вонзилось её серебряное копьё. Все тут же умолкли. Лицо Розарии возникло перед мужчиной, сжимающим Барбару в своих медвежьих объятиях. Монашка, хоть являлась «посланницей» Архонта, производила впечатление далеко не добродушной девушки: бледное лицо, тёмные синяки под глазами и устрашающий образ с вечно нахмуренным лицом могли отпугнуть кого угодно, что уж говорить о фанатах Барбары. Парень растерялся и, выпустив бедного идола из объятий, отступил назад. Барбара, уже потерявшая сознания от жары и нехватки воздуха, свалилась на Розарию безвольной куклой. — Встреча закончена! Пошли все вон! — монашка показала, что явно была не в духе, так что спорить с ней, как и с её копьем, никто не стал. Народ, недовольно бурча и опасливо оглядываясь, тронулся прочь от импровизированной сцены рядом со статуей Анемо Архонта. — Эй, эй, Барбара? Ты меня слышишь? — Розария слегка потрясла звездочку за плечи, но та не произнесла ни звука. — Вот же блять! «Бесит». Делать нечего. Розария хоть и не боялась Викторию, но слушать нудные нотации, а после ощущать присутствие главной монахини на каждом шагу её явно не прильщало. Да и Барбару всё-таки жалко — она часть Мондштадта, главная знаменитость города, а значит, Розария не может её бросить…

***

Как она донесла Барбару на руках в свою каморку в соборе, Розария даже вспоминать не хотела. Чтобы идола не опознали и не доставили лишних хлопот, монашка накрыла её валявшимся рядом плащем, который, видимо, кто-то так удачно забыл. Принеся звёздочку в свою комнату, она уложила ее на постель. «М-да… Она явно переусердствовала, скача в такую жару…». Барбара выглядела болезненно: тяжёлое дыхание, испарина на лбу, мелкие капельки пота и красные щёки. Розария тяжело вздохнула. Такая жара явно повредила звёздочке. Монашка медленно развязала Барбаре хвостики, стянула чепчик и растрепала её пушистые волосы, освобождая разгорячённую голову. Дальше расстегнула ей платье и стянула с неё туфли с колготками. Раздевать девушку полностью монашка не решилась, наверняка зная реакцию той. Ещё подумает чего… Тазик с водой и полотенцем покоились на полу. Немного смочив и отжав полотенце, Розария чуть подморозила его, легонько протирая девушку. Она прошлась по полыхающему лицу охлаждённой тканью. Когда Розария, немного смочив щёки и спустившись вниз по шее, к ключицам, услышала, как мягкий довольный стон вылился из губ Барбары, хмыкнула и продолжила обтирания. Кисти и предплечья рук, до куда бледная монашка смогла закатать рукава платья. Бледные ноги без чулок и стопы. Пройдясь несколько раз, монашка удовлетворённо выдохнула: нездоровый румянец стал потихоньку сходить, девушке явно дышалось легче — осталось только дождаться её пробуждения. Стоит принести ей воды: наверняка Барбара будет хотеть пить так же сильно, как Розария во время похмелья. «Не забота, просто солидарность».