Into The New World

Разговора с Ёсаном Хонджуну искать не пришлось. Тот поймал его сразу же, стоило ноге капитана ступить на палубу. Время было далеко за полночь, но Ёсана, кажется, это мало волновало. – Ты ведь помогаешь ему не из-за того, что услышал тогда? Тобой движет то-то еще... – Ты прекрасно знал, что я собираюсь сделать – мог и остановить, если очень хотелось, – небрежно бросил Хонджун через плечо, проскальзывая мимо товарища. Энтузиазма, коим он был полон несколько часов назад, поубавилось и сейчас все, чего хотел капитан – поскорее вернуться в каюту и закончить этот день, провалившись в глубокий сон. Ночные прогулки по городу в сопровождении нескончаемого потока мыслей здорово его измотали, поэтому разговор с Ёсаном может подождать и до утра. – А тебе прекрасно известно, что мне лучше не вмешиваться, – парень следовал за Хонджуном по пятам, попутно отчитывая его за совершенную глупость. – Но отчего-то сейчас, когда дело сделано, я слышу в твоем голосе осуждение. И как же мне следовало поступить? – Хонджун, направлявшийся в сторону своей каюты, резко остановив шаг, развернулся, отчего любой, кто шел бы позади, непременно бы в него врезался, но Ёсан остановился аккурат в паре шагов от капитана. – Просто высадить его на берег? В Элфорде сейчас появляться опасно, а оставь мы Пака в Мериале в одиночку – над ним бы устроили самосуд, еще до того, как солнце скрылось за горизонтом. Я уже спас его, и без твоих видений, прошу заметить, так что просто хотел довести начатое до конца. В чем смысл помогать, брось я потом этого человека на произвол судьбы? Все, услышанное той ночью, не имеет к этому никакого отношения, уж ты-то должен знать... – Я могу предсказать человеческие поступки, Хонджун, а не их мотивы, поэтому просто хотел убедиться... – Что-то изменилось? – чуть понизив голос, поинтересовался капитан. – Я повлиял на что-то? Сомневаюсь, что поступил разумно, но я передал весточку в Элфорд, чтобы за Паком там присмотрели – все же не хочется, чтобы после всех приложенных усилий его так просто убрали. – Ему в любом случае ничего не угрожало. Капитан Пак представляет... – Ёсан сделал короткую паузу, чтобы подобрать правильное слово, – ...определенную ценность. Так что не переживай за него – просто будь более осторожен в следующий раз. – Кто сказал, что я за него переживаю? – приподнял бровь Хонджун – Перестань. Даже невооруженным взглядом видно, что ты помог ему не только из-за того, что чувствуешь ответственность перед Саном и Уёном. Тобой движет что-то еще... – Разве что перспектива заполучить влиятельного союзника, если ты об этом. – Что ж, пусть будет так, – по лицу Ёсана скользнула еле заметная тень столь редкой для него улыбки. Или же капитану просто показалось? – Кстати о команде, думаю, кое-кто хочет с тобой поговорить. – Уён? – моментально догадался Хонджун. – В такой час? Почему он не с Саном? Или не с тобой, на крайний случай? – Боюсь, мы мало чем можем ему помочь. – Тогда какой толк будет от разговора со мной? Если даже возлюбленный и лучший друг не смогли... -Ты – его капитан, – перебил Ёсан, не дав закончить мысль, – так будь им, когда так нужен, – в словах штурмана ощущался едва уловимый холод. Он вообще был скуп на эмоции, но если поддавался им, сразу становилось ясно – возражений он не потерпит. Спорить с Ёсаном в таких ситуациях было попросту бесполезно, да и сил у Хонджуна на это попросту не осталось. Впрочем, как и вести полуночные разговоры с Уёном. Это не значило, что благополучие команды его совсем не волновало, как раз наоборот – Хонджун всегда ставил это одной из первостепенных задач, однако... Он всегда старался стать опорой для других, но о нем самом редко кто по-настоящему беспокоился. Из передряг его парни конечно же вытаскивали – здесь никаких претензий и быть не может, но вот о том, что было на душе Хонджуна, совсем никто не интересовался. Иногда ему казалось, что он взял на себя слишком много: управление командой, участие в сопротивлении, игры под носом правительства, поиск новых союзников, защита уже имеющихся... Теперь еще и этот Пак Сонхва, который и пробыл-то с ними всего ничего, но все равно успел выбить из колеи кое-кого из его ребят. С Уёном вон точно что-то не так, да и Сана все произошедшее заставило здорово понервничать. Если честно, и в самом Хонджуне что-то изменилось после этого знакомства. Сложно. Снова приходится все разгребать, и снова капитану, просто потому что ну а кому еще?  – Где он? – тяжело вздохнул Хонджун, в очередной раз натягивая на себя маску спокойствия и невозмутимости – тот образ, который хотели видеть окружающие, но который, однако, не имел с ним ничего общего. *** Уёна, скучающе всматривающегося в ночное небо, словно то может дать ему все ответы, Хонджун нашел на марсовой площадке. Вот только как бы высоко этот парень не забрался, от собственных мыслей спрятаться все равно не получится, ровно так же как и дотянуться до звезд, которые отсюда не становятся ближе ни на йоту. Лишь ветер наверху был более суровым, но Уёну, казалось, было все равно на пронизывающий его холод. Выглядел он неважно: волосы совсем растрепались, ветер играл густыми прядями, то и дело хлеща ими по лицу хозяина, если присмотреться,  на щеках можно было заметить высохшие дорожки от слез (никто на борту ни разу не видел Уёна плачущим), а глаза и вовсе казались стеклянными – искорка жизни и азарта в них совсем потухла. В груди защемило от представившейся капитану картины. Больно видеть, как близкий тебе человек ломается, еще больнее от осознания, что можно было бы предотвратить это, успей ты вовремя заметить и оказать помощь. Хонджун вот не успел... Уён точно должен был слышать, как он поднимался, однако никак не реагировал, продолжая всматриваться в ночь. Что ж, прогонять Хонджуна он не спешил – хоть что-то хорошее. А вот плохое заключалось в том, что капитан не знал, что делать дальше. Ждут ли от него чего-либо? А если ждут, то чего именно? Что говорить? Как начать? А нужно ли вообще приставать с расспросами? Может Ёсан ошибся? Если Уён спрятался ото всех, не значит ли это, что он хочет побыть один? Сложно. Кажется голова сейчас попросту взорвется от напряжения и миллиона вопросов. Боясь нарушить тишину, Хонджун осторожно присел рядом, обессилено прислонившись к мачте. – Я совсем расклеился, да? – Голос Уёна вернул капитана в реальность, когда тот уже начал было проваливаться в сон, после долгого молчания. Он не мог точно сказать, сколько времени прошло с момента, когда пришел. По ощущениям целая вечность. – Думаю, могло быть и хуже, – пожал плечами Хонджун. – Все нормально, никто тебя за подобное не осудит. – Не хочу, чтобы меня таким видели. – Поэтому сюда забрался? Вместо ответа Уён лишь коротко кивнул. В воздухе снова повисла тишина, нарушаемая лишь шумом воды да криком птиц где-то вдали. – Раз уж от меня спрятаться все равно не получилось, может, расскажешь, что не так? – Что-то подсказывает, что ты и так прекрасно знаешь, – попытался уйти от ответа Уён. – Если только в общих чертах. – Этого вполне достаточно. – Совсем нет. – Да и нечего, собственно, рассказывать, – ночь была довольно ясной, чтобы позволить Хонджуну рассмотреть товарища: дрожащие губы, блеск мокрых, от подступивших слез глаз – всего этого не скрыть за напускной серьезностью, как сильно не старайся. И, словно чувствуя на себе чужой взгляд, изучающий его, Уён поднялся, отходя к ограждению. Теперь он стоял спиной к капитану, впрочем, тот совсем не возражал – если его подопечному так будет легче выговориться, то пожалуйста. –        Я уже обсуждал это с Саном, но... Он слишком яростно оберегает меня от всего этого. Хоть мы оба прекрасно осознаем нашу вину перед Хва, он ни за что не признает ее, просто потому, что не хочет делать мне больно, но... – В этом нет смысла, – подал голос Хонджун. – Именно. Притворяйся, не притворяйся – прошлое все равно никуда не денется. Сколько раз мне говорили забыть о случившемся, отпустить? Заставляли поверить, что по-другому попросту было нельзя? И я поверил. Надолго ли? От прошлого все равно не убежишь и не спрячешься, как выяснилось. Все это похоже на игру в кошки-мышки и сейчас, когда мы наконец-то решили, что удалось оторваться, оно снова напомнило о себе таким жестоким и изощренным способом... – Почему вы вообще решили, что стоит убегать? – И ты туда же? – Уён, толи пытаясь выместить новую волну раздражения, толи в поисках хоть какой-то опоры, с силой вцепился в ограждение. Света луны было недостаточно, чтобы увидеть, как побелели костяшки, но вот хруст пальцев Хонджун услышал отчетливо. – Я не собираюсь, как другие, убеждать тебя в том, что стоит отпустить все и жить дальше. В конце концов, каждый наш поступок имеет свою цену. Нужно быть последней сволочью, чтобы не испытывать хоть малейшее чувство вины за случившееся. Считай, что это своего рода твоя плата, – вздохнул капитан. – Вот только я не понимаю, почему ты выбрал побег, вместо того, чтобы столкнуться со всем и разобраться на месте. Ты ведь даже попытался сделать первый шаг в тот день, когда я привел Сонхва на корабль и... – Ничего не сработало, – перебил Уён. – Он даже не захотел с нами разговаривать. – А, по-моему, он был очень даже разговорчив. – Все равно мы никуда не сдвинулись – лишь вскрыли старые раны. – Но все же на диалог он пошел, а это уже что-то. Вспомни, как Пак вел себя во время вашего разговора... – Так, словно он нас ненавидит, – обычно звонкий и жизнерадостный голос Уёна сейчас звучал совсем слабо. Каждое слово словно давалось ему с большим трудом. – Думаю, в нем говорила вовсе не ненависть, – осторожно начал развивать мысль Хонджун. Он никогда не был силен в подобных разговорах. Как бы прекрасно капитан не читал чужие эмоции, их обсуждение все еще оставалось для него чем-то непосильным. Подобное больше было по части Уёна, однако сейчас сам себе он помочь не мог. Ёсан неспроста напомнил Хонджуну о его обязанностях, отправляя сюда. – Ему нужны были ответы на вопросы, терзающие его все то время, что вы провели порознь. Подумай, стал бы человек, движимый лишь слепой ненавистью, понять причину твоих поступков? Таких больше волнует жажда мести, нежели поиск истины... – Тогда что это было? – А что бы ты чувствовал, на его месте? – Если не ненависть? – Если не ненависть, – кивнул Хонджун. Уён ответил не сразу. Ему понадобилось несколько долгих минут, чтобы подумать над ответом. Все это время, он словно завороженный продолжал смотреть в ночное небо, что стало для него символом свободы, к которой он стремился так сильно, что, недолго думая, пошел на предательство. Забавно, что желаемого он так и не достиг, оказавшись в ловушке собственного разума. – Тогда, наверное, мне было бы обидно, – Уён вернулся к капитану и, усевшись рядом, бессильно опустил голову тому на плечо. Вообще Хонджун не любил чужих прикосновений, но сейчас эта малость была единственным, что он мог дать Уёну, чтобы хоть как-то помочь, поэтому отстраняться не стал. – Знаешь, а мы ведь буквально были для него всем, – прошептал Уён, после очередной паузы, что стали обыденными для сегодняшней ночи. – Я, Сан, капитан Ян, который буквально вырастил Хва – все, кому он доверял, предали его в один вечер. Наверное, для него тогда целый мир рухнул... Даже не представляю, что стало бы со мной, окажись я на его месте... – И все же, он вас не возненавидел. – Но и принять нас он тоже не может. Мы из абсолютно разных миров, наверное, поэтому судьба и свела нас когда-то вместе. Знаешь, говорят же, что противоположности притягиваются и дополняют друг друга? – Уён грустно улыбнулся, утыкаясь носом в шею Хонджуна – ночь была прохладной, а человеческое тепло успокаивало. – Именно это нас по итогу и сгубило. Мы с Саном росли в любящих семьях, которые хоть и не были в восторге от нашей идеи попасть на службу во флот, открыто этого не говорили – боялись доносов от собственных детей, что были не редкостью для тех времен. Да и служба эта хорошо оплачивалась, так что все были в выигрыше... Однако мы понимали, что что-то не так, что дело, которым мы занимаемся, не такое уж и благородное: мы вовсе не защищали собственную страну, как мечтали, когда были мальчишками, а приносили хаос и разрушения в другие. Мы были лишь оружием в руках тиранов и завоевателей, но понадобилось слишком много времени, чтобы осознать это. А вот с Сонхва все иначе... – рядом послышался тяжелый вздох, после чего Уён вновь продолжил: – Он ведь и жизни-то другой не знал, кроме как служение короне. Знаешь ведь, как много детей осталось сиротами после того, как семь королей взошли на престол? Так вот Сонхва один из них. Вроде как даже выходец из богатой и влиятельной семьи, если судить по тому малому, что он помнит из собственного детства. Вообще, таких старались в живых не оставлять – боялись, что рано или поздно начнут мстить за родных. Язык не повернется сказать, что Хва повезло, но, по крайней мере, он выжил в этом хаосе. А потом совсем еще неразумным мальчишкой попал в военное училище, где из него лепили то, что так угодно правителям. Умный ход, не поспоришь: хочешь иметь в своем подчинении верных и преданных воинов – взрасти их сам. Наемники могут предать, подчиняющиеся лишь из-за страха рано или поздно наберутся смелости и восстанут, но если ты отнимешь у людей все, что те имели, а после заполнишь образовавшуюся пустоту тем, что угодно тебе... Они не предадут, просто потому что в таком случае снова останутся ни с чем. – Но Пак ведь был не таким, верно? – задумчиво протянул Хонджун. – Иначе бы вы двое даже не посмотрели бы в его сторону, не говоря уже о том, чтобы завязать дружбу. – Да, он был другим, – губы Уёна тронула теплая улыбка. Он продолжал сидеть с прикрытыми глазами, по памяти рисуя перед собой образ близкого и старого друга, что теперь стал таким далеким. – Его боевые навыки были отточены до совершенства, еще в академии, до зачисления на службу. Сонхва мастерски обращался с оружием, мог разглядеть и по достоинству оценить его красоту, но при этом ненавидел направлять его в сторону других. Мне кажется, этим вы с ним похожи. Хотя во время хорошего поединка ты с головой уходишь в азарт, в то время как Сонхва остается холодным и рассудительным. – На последок еще раз прижавшись к капитану, Уён наконец-то отпрянул, подтягивая и беспомощно обнимая колени, чтобы хоть за что-то держаться. Сейчас он казался таким крошечным, будто груз прошлого окончательно раздавил его. – Эта его черта нас с Саном и пугала. Какие бы эмоции Сонхва не испытывал, он умел подавлять их, отодвинуть на задний план, дабы те не мешали выполнению приказа. Если его заставляли идти вразрез с собственными убеждениями, он слепо шел, не смея ослушаться. А потом бессонными ночами, полный ненависти к себе, прятал слезы в подушку, думая, что никто не видит. Даже не знаю, сила это или слабость – идти против самого себя. Хоть со стороны и кажется, что Сонхва непробиваем как каменная стена, на самом деле внутри он довольно хрупкий. Словно лед после первых заморозков. Думаю, скажи мы тогда, что планируем бежать, не потребовалось бы даже объяснять причину – Хва бы все понял, вот только... – Вы не могли быть уверены, что он выберет вас, – закончил Хонджун за Уёна. – Более ожидаемо было то, что пусть и с огромным грузом на душе, он поступит по уставу, совершив донос на предателей, нежели сделает исключение. – Я не хотел... нет.. не мог, – Уён уткнулся лбом в колени в попытке спрятать полный вины и ужаса взгляд. – Сан – все, что у меня тогда было. Они оба... Дороже самых ценных сокровищ, понимаешь? Я любил их обоих, каждого по-своему, и потерять одного по вине другого... Страшнее кошмара не придумаешь. Я боялся получить нож в спину от Сонхва, поэтому предал его первым. Все это было моей идеей и... – Не вини себя, – Хонджун хотел было положить руку на плечо парня, но ее оттолкнули еще на полпути. – Не надо, – подняв голову к небу, прошептал Уён, пытаясь сморгнуть вновь подступившие слезы. – Я знаю, что виноват, и нет смысла убеждать меня в обратном, Джун. – Я не и не пытаюсь. Просто хочу сказать, что не всегда есть верное решение. Жизнь – не сказка, чтобы все складывалось идеально, поэтому зачастую попросту нельзя придти к тому, чтобы все остались в выигрыше в той или иной ситуации. А что касается чувства вины, – Хонджун, последовав примеру Уёна, тоже обратил свой взгляд к звездам. – Это значит, что тебе не все равно, что ты готов искупить ее, исправить собственные ошибки. И ведь ты уже сделал первый шаг, – краем глаза Хонджун заметил, как Уён нахмурился, не совсем понимая то, к чему он ведет. –  Ты попытался с ним объясниться, – пояснил капитан. – И заметь, он выслушал тебя. Как мог, конечно, но выслушал, потому что хотел понять, а это уже что-то. Даже если ваш разговор прошел не совсем гладко, отсюда Пак ушел с пищей для размышлений. Ему понадобится время, но рано или поздно он все поймет и расстанется со своей обидой, ведь в вашем случае вина лежит не только на тех, кто предал, но и на том, кто не создал почвы для того, чтобы ему полностью доверяли. А затем, кто знает, может быть, судьба сведет вас вновь? Больше никто из них не проронил ни слова, молча вслушиваясь в ночную тишину. Через некоторое время Хонджун задремал, проснувшись лишь когда небо начало окрашиваться теплыми утренними красками. Уёна рядом он уже не обнаружил. Проклиная себя за то, что вновь заснул не в самом подходящем для этого месте, и растирая затекшую шею, капитан поплелся в каюту, до которой вчера так и не смог добраться, чтобы доспать оставшийся час или два до того, как проснется команда.  *** Ночь Сонхва тоже была полна размышлений, вот только разделить этот груз было не с кем. Завязывать разговор с Кёнмуном было бы не самым лучшим решением – тот только прекратил плеваться ядом в его сторону. Поэтому Пак был предоставлен самому себе, но это было не самой главной его проблемой. День или два можно и потерпеть, а вот то, что ждет его дальше... Впервые в жизни он совершил настолько огромный провал при выполнении приказа.  Заявиться во дворец и доложить королю, что годы упорной работы и поисков были потрачены впустую, потому что дорогу им перешла команда каких-то там пиратов. Вернее сам Сонхва не смог пройти мимо них. Но, наверное, эти детали лучше упустить. Какой же он все-таки идиот... Забавно, что сейчас его жизнь и будущее зависят лишь от того, в каком расположении духа, он застанет правителя. Нет ничего страшнее гнева Его Высочества, а его Сонхва заслужил в полной мере.