У Сэма туманится взгляд и, кажется, здравый рассудок

Сэм смотрит на Дина — и во рту просто удручающе сохнет. Он гулко сглатывет, но почему-то не может отвести взгляд — у Дина на горле одно-единственное светлое пятно воротничка на шее, и он никак не может не смотреть. Голос почему-то садится, когда он говорит. Что-то вещает, глядя виновато и жалобно, выспрашивает детали, пытается это всё запомнить — мозг упрямо не хочет работать, только не сейчас. В скором времени в мотеле Дин скинет с себя эту грёбаную одежду, и ему станет чуточку лучше. Не придётся залипать взглядом на просто возмутительно оголённых руках, честное слово, Дин тут священника играть собрался, или соблазнителя? Сэм искренне ненавидит майки. Особенно на брате. Особенно летом. Особенно когда он просто молча пялится на него, а Дин делает вид, что ничего не видит. Или и правда не видит? У Сэма дурманится в голове. Брат каким-то шестым чувством понимает, что ему здесь не особо-то хорошо, и, сияя обаятельной улыбкой, спешно прощается с родными жертвы. Сэму сейчас на жертву наплевать. Сэм сейчас не знает, чего ему хочется больше — надраться до состояния нестостояния или всё-таки поцеловать этого урода. Сэму сейчас до ужаса хочется, чтобы брат как-то прочитал его мысли и всё-таки ему врезал — возможно, это заставит его протрезветь. Он смотрит на профиль Дина, его абсолютный спокойный вид и крепкие руки, покоящиеся на руле — Сэму хочется задохнуться. Брат испускает смешок. Он озадаченно глядит на него. Неужели, он снова пропустил какую-то реплику Дина из разряда «несмешные шутки»? Брат ухмыляется. У Сэма от этого всего начинает жутко болеть голова. Он указательным и большим пальцами сжимает переносицу, и лёгкая боль ненадолго приводит в себя. Неожиданный вопрос: -Ты чёртов извращенец, знаешь? Он давится воздухом под братов тихий смех. О, Сэм знает. Ещё какой. Только вот, какого хуя его об этом спрашивают? -Что? -получается весьма убедительно, как он считает. По крайней мере, для того, кто провёл достаточное количество времени с ходячим порно-фильмом и не наложил на себя, ха-ха, руки. -Те взгляды в гостях у семейки… Видел бы ты себя, малыш. Он испускает невесёлый смешок: -Это хорошо, или плохо? Брат ухмыляется глядя ему в глаза, будто это не они сейчас обсуждают далеко не братские кинки. -Даже не знаю. Можно ли это считать хорошим, если от того, как часто ты облизывал губы, мне захотелось тебя поцеловать? Сэм нервно хихикает. Трёт шею. Почему-то, ему резко становится жарко. -Поцеловать? -Ага. -Дин пожимает плечами, как-то умудряясь превратить этот жест в представление «восемнадцать плюс» для Сэма. Брат смотрит на него сквозь ленивый прищур. -Разве я мог чувствовать себя как-то по-другому, когда ты буквально пожираешь меня глазами? Неужели, мой внутренний суккуб наконец-то стал работать на полную мощность? Сэм закатывает глаза. -Я не уверен, что в тебе вообще есть суккуб. Он ухмыляется слабо: -По крайней мере, не больше, чем это было ранее. Младший Винчестер чувствует взгляд Дина на своих губах. -Разве ты не хотел меня поцеловать? Тогда почему мы всё ещё беседуем? Дин смотрит на него с гордостью в глазах. Произносит довольно: -Это был призыв к действию, Сэмми. Он утвердительно кивает. Брат вдруг склоняется близко-близко, кладёт руку ему на затылок и мягко массирует подушечкой большого пальца. Шепчет почти что в губы и Сэм буквально горит: -Тогда, я хочу чтобы ты знал — если я тебя поцелую прямо сейчас, то я не остановлюсь. Младший Винчестер судорожно втягивает воздух. Его потряхивает, когда он кивает. Дин ухмыляется. -Я этого и ждал, детка. Сэма Винчестера настойчиво целует собственный брат, и он просто кощунственно всхлипывает в поцелуй и жмётся ближе, чувствуя одну из ладоней Дина на своём бедре. …Он сидит у брата на коленях и только крепкие руки Дина на себе не дают ему свалиться. Дин его целует — и касается губ, щёк, рук и волос руками, и у Сэма глаза распахнуты, и кажется, он даже не моргает. Он жмётся ближе, крепче, сильнее — Дин всё понимает и сводит его с ума одними прикосновенияими. Сэм хрипит, и он не знает, что важнее — вдыхать после некоторого перерыва воздух или сипеть чужое имя, извиваясь. Его взгляд прикован к цепочке на шее — каким-то постине сверхъестественным образом она вылезла из-под рясы и болтается на груди, но Дин, почему-то, даже не пытается её убрать. У Сэма туманится взгляд и, кажется, здравый рассудок — на том, как брат шепчет «Сэм» его просто выносит за грань. Сэм Винчестер обещает себе, что если это сон — то он удавится прямо тогда, когда проснётся. Ну, или он ещё поживёт чуток, только ради того, чтобы пытаться незаметно пялиться на Дина. …Сэм Винчестер приходит в себя всё так же у Дина на коленях, отходя от всего произошедшего, чувствуя чужие красивые пальцы в своих волосах. Сэм Винчестер чуть ли не урчит и тянется за поцелуем — брат отвечает с готовностью, с ленивой усмешкой наблюдая за тем, как его взгляд дурманится вновь. Сэм Винчестер обещает себе в дальнейшем примерно никогда отпускать Дина в костюме грёбаного священника к семьям пострадавших. По крайней мере, одного.