Memento Mori, Eyas.

Великий Клинок Хайпикселя плохо слышит, по крайней мере, так утверждает большинство. Филза знает, что это не совсем правда. Это одновременно ошибочно и не лишено смысла. Техноблейд прекрасно слышит. … Просто то, что слышит он, отличается от того, что слышат все остальные. Что-то заглушает для него окружающий мир. И Филза это знает. Он понимает по отрешенному выражению лица, безмолвно просящему прощения, когда Техно отмахивается от эксцентричного иностранца, все еще плохо освоившего скрипт. Он понимает это по тому, как щелкает чужое ухо, в стремлении спрятаться от крика, которого не существует. Он видит это в золотистых глазах, затуманенных замешательством, когда они скользят по лицам людей, в попытке скорее прочитать их речь по губам, чем на самом деле услышать. И Филза улавливает приглушенный шепот хорша, отвечающий на вопросы, которые никто не задавал. (Это постоянное, беспрерывное бормотание разума, сконцентрированного на работе. Филза засыпал под этот звук уже бесчисленное количество раз.) Клинок Хайпикселя плохо слышит и что-то постоянно шепчет себе под нос. По крайней мере, так говорят. Филза знает, что Техно слышит так много, что это оглушает его. И Техно знает о том, что ему это известно. Поэтому, когда Фил приходит домой и застает Техно, распластавшимся за своим рабочим столом, шепчущим себе под нос бессмысленные мольбы, Филза не задает вопросов. Он открывает объятия и позволяет своему другу самому решить, что ему нужно. Техно медленно опускает свою массивную голову на его колени. – Слишком громкие сегодня? – спрашивает Фил. Техно только устало прикрывает глаза и едва заметно кивает. – Хочешь, я поищу Хризопею? – тихо шепчет Филза. Иногда присутствие феникса было настоящим благословением. Не из-за какой-то особенной магии, которую она могла творить, а просто из-за того факта, что ее живой, отзывчивый огонь был бальзамом против боли в их старых изношенных костях. Техно утыкается носом Филу в живот. – Поговори со мной, – хрипло просит он. Мир громок и полон голосов, и Завет слышал самые ужасные вещи. Но не от своего Ангела. Потому что древние интонации чужого голоса, бесцельно дрейфующие в поздний час и произнесенные лишь для утешения, всегда могли немного приглушить бессметный шум в его голове. – Пожалуйста… – Хорш Техно отдается эхом, растекаясь в пространстве комнаты. И руки, покрытые звездной пылью, скользят по снежным полосам позолоченного рыжевато-коричневого меха. Ласковая трель звучит в горле Ангела. – Всегда, – поет полузабытая песнь на тэлоне.