Время от времени Техно впадает в спячку.
Это не то, что он может контролировать. Здесь речь скорее о ресурсах его тела и истощении. Он просто устает, это состояние нарастает до тех пор, пока ему не приходится заснуть.
Однажды в детстве это заставило Уилбура плакать, потому что он думал, что Техно умер. Сейчас же эпизоды гибернации Техно становятся поводом для того, чтобы попрактиковаться в плетении. Это довольно забавно прятать разные побрякушки в его гриве, пока он спит.
Иногда это затягивается на неделю. Иногда на месяц.
На этот раз спячка длилась всего несколько дней, и теперь Техно шаркает на кухню, одетый только в широкие серые штаны, которые он почему-то трепетно любил. Он смотрит в окно затуманенными от сна глазами, рыжевато-снежная грива беспорядочно торчит во все возможные стороны, как самый неухоженный в мире розовый куст. Какое-то полузабытое рычание застревает у него в горле.
– Привет, приятель. – Филза проходит мимо и треплет нелепо взъерошенную шерсть на щеке, словно перед ним какая-то собака, а не грозный пиглин. И Техно наклоняется к нему, длинный хвост взволнованно ударяет по кофейному столику.
Довольно типичный четверг.
– Как долго? – Сонно грохочет Техно.
– Тридцать лет, – тут же врет Уилбур. – Твоя ферма в руинах, а гончие одичали. Карлу поклоняется культ каннибалов, и теперь он ест исключительно свежее человеческое мясо.
– Ммм, прелестно. – Филза, вечная наседка, сует золотую морковку в рот Техно. Он молча жует, пробегая копытами по блестящему хламу, который местные птицы оставили в его гриве. – Фит приезжает?
Филза замирает, поднося к своему рту тост. – А?
Техно прищуривается. Одно из перьев, вплетенных в его косу Филзой, украшено зелеными, бронзовыми и серебряными бусинами. – Ты сам это написал.
Филза какое-то время безучастно смотрит перед собой, прижав к голове перистые уши, и что-то бормочет себе под нос.
– ОХ, ЕБАТЬ МЕНЯ В РОТ! – Он вскакивает с криком.
Техно неодобрительно хмурится. – Милостивые боги, Фил, здесь ребенок…
– Фил уже говорил это при мне! – Как-то слишком довольно гудит вышеупомянутый ребенок. – Моя детская невинность давно потеряна, Техно.
– Это не то, чем стоит гордиться, Уилл, – зловеще бормочет пиглин.
– Я, БЛЯТЬ, ЗАБЫЛ! – Филза швыряет на стол газету, которую он до этого держал в руках. – Я буквально оставил себе напоминание и забыл!
– Хех?
– Мы должны забрать Фита из Моджанг! – Филза нечленораздельно чирикает, срываясь в другую комнату. Странный шум эхом разносится по коридору. – Он попросил меня забрать его из больницы!
Техно поднимает бровь. – Фит в больнице? Черт возьми, ладно, я думаю этим нужно заняться.
– ТЕХНО! – Фил влетает обратно на кухню после своего довольно громкого путешествия по залу и накидывает на плечи Техно массивный обитый мехом плащ. – МЫ ЛЕТИМ В МОДЖАНГ, НАДЕНЬ ГРЕБАНУЮ РУБАШКУ!
– Брууух, – устало бормочет Техно, – я только что проснулся.
Фил, явно не очень впечатленный его словами, хватает свою трость и стучит ею прямо по груди пиглина.
Техноблейд все еще без рубашки надевает плащ, лениво потягиваясь. – Есть, сэр. Боже.
Уилбур наконец-то решает перестать быть терпеливым (и, возможно, немного смущенным тем, что его существование очень тщательно игнорируют) и просто залезает на стол. – КТО-НИБУДЬ СОБИРАЕТСЯ ОБЪЯСНИТЬ МНЕ ЧТО ПРОИСХОДИТ?
Филза распахивает крылья. – НЕ КРИЧИ В ДОМЕ.
– ТЫ КРИЧИШЬ, ТУПОЙ ДРЯХЛЫЙ ВОРОН!
Филза – отец года, хватает своего единственного ребенка за шкирку. – ПОШЕЛ ТЫ…
Техно куда-то исчезнув в ходе этого нежно любовного обмена, возвращается, чтобы надеть на голову Филзы его шляпу с вуалью. – Тише.
Уилбур – сын года и победитель всех когда-либо возникающих споров, изворачивается из хватки отца. Техно, избавившись от шляпы, просто толкает хрупкий детский череп Уилбура, пока он не свалится со стола.
Филза, чудесным образом укрощенный непроницаемостью своей вуали, вежливо засовывает в рот последний тост.
– Нам нужно забрать твоего дядю из больницы, – бормочет Фил. Его руки заняты черным плащом, который он надевает поверх домашней одежды. – Его рука просто сдетонировала.
Уилбур в замешательстве крутится на месте. – У тебя есть брат?
– У меня есть племянник, – поправляет Филза, открывая дверь ударом трости. – Который теперь твой дядя. Не цепляйся к словам, я не помню, как устроены семейные связи.
Что-то в крошечном разуме полубога Уилбура трещит по швам, он чувствует это. – И его рука взорвалась?
– Это божественная херня, – отвечает Филза, как будто это вообще хоть что-то объясняет. Он роется в своем эндербоксе, доставая оттуда потрепанный, нелепо разукрашенный шалкер.
Быстрым сильным движением ноги (честно говоря, слишком уверенным для старика, которому нужна трость, чтобы ходить) он пинком открывает эту штуку. Знакомая голова дракона и окаймленные сердцами весла Харона сплетаются в пространстве перед ними.
– И у тебя был племянник, - медленно резюмирует Уилбур. – Все это время.
– А? Да. – С этим лаконичным и уточняющим заявлением Филза ловко взлетает, забираясь на палубу корабля, и быстро исчезает в каюте. – Шевелите ногами. Такими темпами мы опоздаем.
-<>♥<>-
В то время как Моджанг – дом всех богов, удостаивается чести увидеть ужасающе нелепую картину в виде Крови Завета без рубашки и Ангела Смерти, невозмутимо жующего поджаренный кусок хлеба, Уилбур Сэм-Сонг Крафт встречается со своим дядей – Фитом.
Фит – это элитриец с бронзовыми глазами и густой бородой, всего на несколько пикселей выше отца Уилбура и намного, намного крупнее. Конечно, Филза – лучник и путешественник – совсем не выглядит хрупким, но Фит был просто … массивным.
Когда он пытается помахать им из вестибюля больницы, движение пустого обрубка его левой руки заикается в воздухе. Он чирикает сам себе, упрекая себя за оплошность, и смущенно проводит здоровой рукой по русому ежику на голове.
– Извините за все это, – смеется он. – Я бы вообще предпочел избежать таких сложностей, но…
Уилбур с дотошным любопытством рассматривает широкие коричневые крылья. Он видит скрытые среди перьев белые бриллианты, очевидно слишком похожие на бриллианты в крыльях Фила.
– … теперь понадобиться время, чтобы все это исправить, – неутешительно сообщает Фит.
На несколько мгновений воцаряется пауза, и все замирают, просто рассматривая друг друга.
– Где твоя рука? – прямо спрашивает Уилбур.
Филза давиться неуместным смехом. – Боже милостивый, Уилл. Ты не можешь просто спросить у кого-то, где его взорванная рука!
Фит улыбается шире, призывая шкатулку шалкера в свою рабочую руку. – У меня есть все взорванные части прошлого протеза прямо здесь! Хочешь посмотреть, малыш?
– Не поощряй его…
-<>♥<>-
Фит сжимает в руках колбы с желтым и фиолетовым порошком, сидя под деревом у дома Техно. Уилбур видит, как пыльные и немного выцветшие глаза мужчины вспыхивают, когда он подходит ближе.
– Привет, Уилл. – Он заворачивает колбы обратно в маленький сверток из плотной ткани и прячет их в карман. – В чем дело?
– Ты бог? – Спрашивает Уилбур.
Фит фыркает. – Нет. – Он выпрямляет спину и потягивается. – Я старше многих богов, но это не делает меня одним из них.
– Ты вассал, – правильно догадывается Уилбур.
– Ага. Самый обычный старый киборг, который не может умереть. – Он понимающе наклоняет голову. – Наверное, странно видеть меня здесь, да? В последнее время я не появлялся на семейных застольях.
Уилбур немного неловко отводит свои винно-красные глаза. – Немного, да. Это… это странно, находиться рядом с нами?
Фит хихикает. – Когда ты живешь очень долго, становиться сложно следить за своими социальными связями. Но, такие узы как семья важны. И чтобы их потерять нужно что-то большее, чем просто время. – Он хрустит костяшками пальцев, его механическая рука ворчливо скрипит от этого движения. – Кроме того скоро я смогу вернуться к работе в Библиотеке. Так что… нужно по максимуму использовать время, которое у нас есть сейчас, верно?
– Тебе больно? – Осмеливается спросить Уилбур.
Перья на лице Фита немного взъерошиваются. – О чем ты?
– Фиолетовый – это от боли, – декламирует Уилл. – Папа вдалбливал мне это в голову, кажется, все детство.
– Ах, да. – Фит кладет руку на карман с колбами. – Культя просто иногда ужасно болит. Привыкаю к новому протезу.
– Желтый – это от страха.
Пауза затягивается.
– Чего ты боишься, Фит?
–… Своих воспоминаний, – наконец отвечает он.
Уилбур наклоняет голову. – Почему?
– Чем больше у тебя воспоминаний, тем легче в них потеряться. – Фит улыбается с какой-то по-новому мрачной трезвостью. – Знаешь, есть причины, по которым боги и вассалы так сильно любят басни. Это наш способ запоминать что-то. Так же это часть культуры, я полагаю. Истории, которые мы храним и которыми делимся, в конечном итоге становятся тем, кто мы есть.
Уилбур на мгновение задумывается, почему в таком случае Ангел Смерти хранит басню о самом Уилбуре. Весь его мифический подвиг заключался в том, что он просто… родился.
Это странно.
(Или, по крайней мере, ему это кажется странным.)
– Ты хочешь поиграть со мной в Честкафф? – спрашивает Уилбур.
– Почему бы и нет? – Фит хватает протянутую ему руку Уилбура, чтобы встать. – Только если ты объяснишь мне что это такое.
