-<>♥<>-
Это выглядит примерно так. Уилбур знает, что сон можно вызвать, добавив маки в зелье слабости. Он узнает, что божественную магию можно извлечь из зачарованных яблок (и Лагос бывает невероятно щедр, когда не обращает внимание на то, о чем его просят.) Он узнает, что цветы, которые его отец посадил в саду, близки к смерти настолько, что сами могут стать ее причиной. Он узнает, что пятнистый силвербейн – самый ужасный представитель семейства пещерных пауков, но даже его яд не может убить человека, только подводит опасно близко в черте. (Он узнает, что ведьма по имени Сэм-Сонг знает, пожалуй, даже слишком много о ядах.) Все это втиснуто в один ужасающий котел с неопределенным варевом и увенчано каплей его собственной крови. – У тебя будет 24 тика, – напоминает ему тень Сэм-Сонг. – По крайней мере, в этом мире. Там время становится немного более… размытым. Уилбур достает из кармана маленькие часы. – Я могу положить их у своего уха. Это сработает? Я буду слышать, как движется время там, внизу? Сэм задумчиво кивает. – Неплохая идея. – Она жестом указывает на бутылочку с зельем, которое они до этого готовили вместе. – Ты главное… не торопись. Уилбур осушает всю бутылку одним глотком. – Или ты просто можешь сделать это, – нервно заканчивает Сэм. – Конечно… – Я устроен по-другому. Сэм недоверчиво смеется. – Не стоит быть таким беспечным. – Я знаю, что делаю, – шепчет Уилбур, опускаясь на кровать и накрываясь простым саваном. – Ладно. – Уилбур слышит, как его мама судорожно вздыхает. – Увидимся на другой стороне. Обратный отсчет по часам верхнего мира. Десять, девять… – Восемь, – продолжает вместо нее Уилл. – Семь, шесть… Пять. Четыре. Три… Д̷̱̤̙̪͚͈̪̹̌̋̿͊́̈́͘͘̚͜в̶̨͚̟̞͙̭̩̗̟̱̹̲̯̮͘а̷̧̧̥̬̩̰͇̥͔̻͍̼̿̽͆̅̓́͗͑͌͂̐̐͝ ̸̩̰̎ 𝙹リᒷ 𝙹リᒷ 𝙹リᒷ 𝙹リᒷ 𝙹リᒷ𝙹リᒷ𝙹リᒷ𝙹リᒷ𝙹リᒷ𝙹リᒷ𝙹リᒷ𝙹リᒷ𝙹リᒷ𝙹リᒷ𝙹リᒷ- Уилбур приходит в себя постепенно. Он лежит лицом вниз посреди железнодорожного полотна, брюхо ледяного поезда визжит прямо над его головой. Девять длинных вагонов проносятся мимо него. Это длится всего мгновение. (Которое кажется вечностью.) Через ужасающе долгое количество времени (слишком быстро), грохочущая тьма рассеивается. Уилбур переворачивается на спину. Полое дерево корпуса гитары неприятно ударяется о его панцирь. – Ой. Хм. Железная дорога. Он этого не ожидал. Он надеялся снова проснуться в том маленьком гнездышке. Папа когда-нибудь упоминал о железной дороге? Уилбур не уверен. (Папа вообще не очень много рассказывал о своей работе.) Но если есть поезд, в нем должны быть люди. А если люди садятся в поезд, то должны быть и станции, с помощью которых они это делают. (Наверное.) Уилбур встает, поправляет ремешок своей гитары и выбирает направление. Он идет. Железная дорога во владениях Смерти сделана из ели и льда, промежутки между деревянными панелями заполнены речными камешками и отполированными морем стеклышками. На небе не светит ни солнце, ни луна. Тут вообще нет неба. Над его головой просто… океан. Темное, темное море, замершее в подвешенном состоянии, переливающееся непостижимыми плавающими огнями. Он идет. Мотыльки следуют за ним, их кроваво-красные крылья испещрены узорами в виде сердитых черных лилий. Если рассматривать их под определенным углом, этот сердитый рисунок похож на глаза. Уилбур решает об этом не думать. Он идет. Он слышит, как невыносимо медленно тикают часы. Он идет и идет, и этот шум, кажется, бегает около него по кругу. Его сердце замирает. Он идет. Часы замирают. Его сердце пропускает один, застенчивый удар. Он идет. Вдоль путей растет трава. Бесконечные холмистые поля, усыпанные цветами. (Он никогда в жизни не видел столько цветов.) Где-то на горизонте, кажется, маячит лес. Странный дрожащий свет капает с его игольчатых, поникших листьев. Словно слезы. Здесь нет животных. Здесь нет никого, кроме вездесущих мотыльков. Он идет. Он идет. Он идет. Мир мигает, и он поднимается по мощеной лестнице железнодорожной станции. Здесь нет ни поезда, ни табло, ни пассажиров. (Никого.) – Эй? – Кричит Уилбур. [⍑ᒷꖎꖎ𝙹.] Уилбур замирает. [⍑ᒷꖎꖎ𝙹.] Он медленно поворачивается к билетной кассе. Или, по крайней мере, тому, что похоже на билетную кассу. Окошко прикрыто занавесками, словно коробка для кукольного спектакля. Когда Уилбур подходит ближе, перед окном появляется ступенька – и когда он встает на нее, ему едва хватает роста, чтобы дотянуться до красной веревочки с кисточкой, которая прикреплена к занавеске. Яркая ткань открывается, и внутри… … ворона. Она оживает на своем насесте с механическим щелчком, трепеща золотыми ресницами и открывая лазурно-голубые глаза. Сверкающий кулон в виде сердца пульсирует на ее шее. Она проходит вдоль своего рабочего стола и надевает шляпу. [⍑ ᒷꖎꖎ 𝙹,] Говорит птица ангельским голосом. [!¡ꖎᒷᔑᓭᒷ ᓵꖎᔑ╎ᒲ ||𝙹⚍∷ ℸ ̣ ╎ᓵꖌᒷℸ ̣.] Уилбур наклоняет голову. – Мой билет? Третья рука появляется из груди вороны, когтистая лапа открывается в выжидающем жесте. [!¡ꖎᒷᔑᓭᒷ ᓵꖎᔑ╎ᒲ ||𝙹⚍∷ ℸ ̣ ╎ᓵꖌᒷℸ ̣.] Кажется, она о чем-то просит. Уилбур неуверенно вкладывает свою ладонь в руку механизма. Ее глаза застывают, как объективы фотоаппаратов. Ворона резко тянет Уилбура на себя, и он падает. Падает. Падает. Мир мигает, и Уилбур возвращается к тому, с чего начал. Он ступает по мощеной лестнице железнодорожной станции. [╎リ リ,] механический голос Ангела звучит в его ушах. [!¡ꖎᒷᔑᓭᒷ ℸ ̣ ∷|| ᔑ⊣ᔑ╎リ.] Уилбур поднимается по лестнице, и станции больше не пуста. Там есть люди. Вроде бы. По крайней мере, это похоже на людей. Они выглядят как люди и двигаются как люди. Но они безмолвные, шаркающие массы, черты которых теряются в тенях и исчезают в пустоте домена. У них такие яркие лица, волосы, мех, перья, но цвет их одежды совершенно выцветший. Тени, понимает Уилбур. Тени мертвых. Уилбур задерживается на лестнице, пока тени проходят сквозь него бесформенным потоком. Их присутствие ощущаете холоднее, чем морозный зимний ветер. Когда его задевают плечом, он неожиданно даже для себя бросается вперед и несется к скамейкам. Он дрожит, крылья раскрываются и раздуваются, обвиваясь вокруг его тела. Так холодно. Он съеживается на скамейке, пытаясь избежать ледяных аур теней, сидящих рядом с ним, и поднимает глаза на кассу. Теперь там больше одной кабинки. Целая линейка кукольных коробок, и все они заполнены щелкающими механическими воронами с ангельскими глазами. Билетер протягивает руку, и Уилбур видит, как тень дварфа бросает ему монету. Ворона кладет ее в какой-то желоб, и еще одна ворона, пробивает билет, который тут же вежливо возвращает в руку дварфа. Уилбур пытается вызвать свой инвентарь, но ему этого не удается. У него есть только он сам, одежда и гитара на его спине. Раньше ему казалось, что здесь будет тише. Ведь Смерть всегда ассоциируется с безмолвием. Но куда бы он ни повернулся, повсюду шум – звон монет, глухие шаги теней, стук печатных машинок и шуршание бесконечных живых механизмов, обрабатывающих поток мертвых душ с безумно вежливой эффективностью. На самом деле в этом улавливается своеобразный ритм. Уилбур осторожно отстегивает свой инструмент и настраивает струны. Ближайшая тень поворачиваются к нему, чтобы увидеть источник неожиданного звука, воспоминание о сигарете тлеет у него на губах. Это похоже на ожидание. Уилбур выводит мелодии своими когтями. Тень курильщика подходит ближе. Уилбур старается играть громче. Все больше и больше теней поднимается на станцию, их лица на несколько тиков поворачиваются в сторону незнакомой мелодию, прежде чем они возращают свое внимание к билетерам. Когда его пальцы уже болят от напряжения, а струны затихают, тень курильщика все еще стоит рядом с ним. Он выпускает длинную струю дым, и его смазанное лицо расплывается в усталой улыбке с ямочками на щеках. Он крутит между пальцев свою монету, и в следующее мгновение блестящее серебро по плавной дуге уже летит прямо в руку Уилбура. – Жесткие аргументы, маленький чел – глубокомысленно кивает тень. Он тушит сигарету и уходит обратно к лестнице, легкомысленно махнув рукой на прощание. По крайней мере, теперь у Уилбура есть монета. [!¡ꖎᒷᔑᓭᒷ ᓵꖎᔑ ╎ ᒲ / / 𝙹 ⚍ ∷ ℸ ╎ ᓵꖌᒷℸ,] звенит ворона, протягивая третью руку. Уилбур осторожно вкладывает монету в когтистую ладонь. – Этого достаточно? Ворона моргает. [⍊ᔑꖎ╎↸ ℸ ̣ 𝙹ꖎꖎ. ||𝙹⚍∷ ℸ ̣ ╎ᓵꖌᒷℸ ̣ ⍑ᔑᓭ ʖᒷᒷリ !¡∷𝙹ᓵᒷᓭᓭᒷ↸.] Несколько мелодичных щелчков спустя в его руку попадает странный кусочек бамбука, украшенный гравировкой. «Уилбур Сут», гласит надпись на нем. – Эм. – Уилбур стучит по будке. – Ты неправильно написал мое имя! Ворона наклоняется к нему. [||𝙹⚍∷ ℸ ̣ ╎ᓵꖌᒷℸ ̣ ╎ᓭ ⍊ᔑꖎ╎↸.] – Моя фамилия не «Сут», – указывает Уилбур. [||𝙹⚍∷ ℸ ̣ ╎ᓵꖌᒷℸ ̣ ╎ᓭ ⍊ᔑꖎ╎↸.] Пол под ним движется, заставляя его убраться с дороги. [ℸ ̣ ⍑╎ᓭ ʖ𝙹𝙹ℸ ̣ ⍑ ╎ᓭ 𝙹!¡ᒷリ. リᒷ ̇/ℸ ̣ !¡ᔑᓭᓭᒷリ⊣ᒷ∷, !¡ꖎᒷᔑᓭᒷ.] Грубо. Ну, до тех пор, пока билет работает, он может взойти на поезд, верно? – Уилбур! – Знакомый голос окликает его. Он оборачивается. Это Сэм-Сонг, но какая-то другая. Она больше не похожа на выцветшую фотографию – не здесь. Здесь ее карие глаза и темно-синие крылья выглядят почти живыми, а сама она, кажется, почти светится. Ее красивое голубое платье даже теряет свой цвет в сравнении с живостью на ее лице. Уилбур радостно хлопает крыльями. – Привет! Сэм порывисто наклоняется, чтобы укрыть его своими крыльями. – О, боги. Ты здесь. Ты правда здесь. Это странно. Уилбур не понимает жарко ему или холодно. Но ее прикосновение реально – реально как никогда до этого.-<>♥<>-
– Так что нам теперь делать? – спрашивает Уилбур. Сэм отстраняется и смущенно смеется. – Черт возьми, я не знаю! Мне просто так хотелось обнять тебя – хотя бы один раз. Я действительно не думала о том, что произойдет после, – задумчиво чирикает она. – Я могу показать тебе свой дом! – У тебя здесь есть дом? – Это не совсем мой дом, - нерешительно поправляет Сэм. – Здесь все принадлежит Ангелу и Леди. Но поскольку я задержалась куда дольше чем другие, мне… мне нужно было где-то остановиться. Она берет его за руку, чтобы увести с платформы, но быстро отпускает, как только понимает, что он сам следует за ней – не стоит причинять боль живой душе холодом мертвых рук. – Здесь немного одиноко, – говорит она, - потому что большинство людей на самом деле не знает, что можно остаться, понимаешь? Они думают, что нужно немедленно сесть на поезд. – Сэм оборачивается. – Но здесь красиво, только порой можно плутать в саду… Она замолкает. – … целую вечность. Она взволнованно осматривается по сторонам. Уилбура нигде не видно. О нет. Нет, нет, нет, нет…