***
Нос щекочет от сладкого аромата. Пахнет солнцем и почему-то мёдом. Гарри чихает и открывает слезящиеся после сна глаза. Без очков он видит плохо, но невозможно не заметить букет, лежащий на соседней подушке. Охапка ромашек, перевязанных белой лентой, оставила на зелёной наволочке множество лепестков, а сердце Гарри наполнило щемящей нежностью. Он тянется к букету… Но тот пропал. Юноша недоумённо шарит по бежевой наволочке, будто надеясь, что букет стал невидимым или провалился куда-то в подушку. Даже под кровать заглянул, но обнаружил там только свои носки. — Потерял что-то? — раздался знакомый голос. Гарри подскочил, едва не ударившись головой о прикроватную тумбочку, и заулыбался. — Том! Да, прости, но я не могу найти букет… — Букет? — Волдеморт смотрел на мальчишку, пытаясь понять, что на сей раз затеял его воспалённый мозг. — Который ты мне подарил! — запальчиво объяснил Гарри и заглянул под подушку. — Или мне приснилось? — Разумеется, нет, — поспешил успокоить его Волдеморт. — Я принесу тебе букет, ты только не расстраивайся. — Да и не… — начал было Гарри, но беспокойного мужа и след простыл, только краешек мантии промелькнул в проходе. Юноша завозился и сел, потирая глаза. Попытавшись пригладить волосы, он обнаружил на макушке колтун. Немало удивлённый Гарри принялся его распутывать — странно, обычно его волосы так путались после долгого лежания в Больничном Крыле под строгим надзором мадам Помфри. Сколько он проспал? Не успел Гарри задуматься, как на пороге снова возник Том. Отчего-то он тяжело дышал, а в руке сжимал букет из белоснежных — юноша быстро нацепил на нос очки — роз. — А почему розы? — недоумённо спросил Гарри. Он же своими глазами видел ромашки, разве нет? Казалось, его вопрос застал Тома врасплох. — Ты не любишь розы? — вкрадчиво поинтересовался он. — Люблю! — не задумываясь, выпалил Гарри и потянулся к букету. Расстраивать Тома не хотелось, но… может, те несчастные ромашки ему и впрямь просто приснились? Тогда… Гарри стало стыдно. Он выпросил у Тома букет цветов! А тот и словом его не укорил! Волдеморт подошёл к покрасневшему мальчишке. Поттер прятал глаза и прикусил нижнюю губу, будто стесняясь чего-то. Может, розы ему на самом деле не нравятся? Волдеморт всмотрелся в чужое лицо внимательнее и протянул букет. Мальчишка, не глядя, схватился за розы и невольно ойкнул, неосторожно уколов пальцы. — Ну, что же ты… — Волдеморт отобрал у Поттера букет и бросил их на стоявшую рядом тумбочку. Залечив начавшие кровоточить порезы, он поднял голову и… не смог отвести взгляд от этих зелёных глаз. На Тома Риддла всегда смотрели по-разному. В приюте его окружала опаска, страх и злоба. На первых курсах Хогвартса — презрение за непонятное происхождение. Позже оно сменилось уважением, похотью, алчностью. Всем хотелось откусить кусочек от наследника Слизерина, зачать от него ребёнка или просто отдаться красивому, такому идеальному старосте. Вкусив сполна слепого обожания Беллы — единственного света в царстве страха и злобы — Мордред, будто окунулся в детство — он начал испытывать отвращение ко всему, что зовётся любовью. Но Поттер… Поттер не боялся его. Не брезговал касаться рук с чёрными когтями вместо человеческих ногтей. Не опасался вспышек гнева — просто удивлялся им. А глаза Поттера лучились каким-то чувством, которое Волдеморт никогда прежде не встречал. Нет, он видел восхищение и безграничное доверие, но они, соединяясь, превращались в нечто новое, неизведанное, во что-то невообразимо светлое, отчего на душе становилось тепло. Хотелось, чтобы на него всегда так смотрели. Всю жизнь. Вечность. До конца не осознавая, что делает, Волдеморт огладил щёку мальчишки. Мягкая, нежная, похоже, он ещё даже не бреется. Ладонь опалило горячим дыханием — Поттер тяжело дышал и, густо покраснев, комкал руками одеяло. Он смущённо попытался отвернуться, однако Волдеморт мягко и непреклонно помешал ему. — Смотри на меня, Гарри, — шёпот напоминал змеиное шипение, но Поттер лишь покраснел ещё гуще. — Смотри только на меня. Зелёные глаза вновь встретились с красными, и в груди Тёмного Лорда что-то ёкнуло. Он наклонился и поцеловал искусанные губы, наслаждаясь чужим теплом и покорностью. Край очков неприятно впился в переносицу, однако Волдеморт не чувствовал боли. Он впитывал запах и вкус Поттера, упивался ровным рядом зубов и робостью языка. Длинные пальцы сильнее сжали щёку — не вырваться, не убежать — но Поттер снова удивил — подался ближе, вцепился в руки Волдеморта и, зажмурившись, пылко ответил на поцелуй. Целовался он отчаянно, неумело, хотя Волдеморту это было не важно — в каждом движении губ, в каждом касании языка чувствовалась искренность, затмевающая собой всё. Поттер правда полюбил его, и это было поразительно. Когда Волдеморт с трудом оторвался от мальчишки, его губы покраснели и распухли, а глаза застилала мечтательная поволока. Круглые очки съехали куда-то набок, и мужчина машинально поправил их, заодно убирая с носа Поттера соринку. Вдруг его словно ударило током. Волдеморт отскочил от Поттера, который воззрился на него с недоумением. Колдовские зелёные глаза не отпускали, но Тёмный Лорд усилием воли заставил себя отвернуться. — Я… у меня дела, — с трудом выдавил он и направился к двери. — Оу… иди, конечно, — растерянно отозвался Поттер, и ответом ему стала хлопнувшая дверь. Гарри покосился на розы, рассыпавшиеся по тумбочке, и прижал ладонь к горящей щеке. Том впервые за всё это время поцеловал его! Да ещё и так — юноша облизнулся — страстно. Очень хотелось продолжения внезапного банкета, но Том такой занятой… Гарри плюхнулся на подушку, закрылся одеялом с головой и счастливо засмеялся.***
Дверь малой гостиной так громко хлопнула, что Колояр чуть не подавился яблоком. С трудом выкашляв застрявший в горле кусочек фрукта, он вытер рот и с укоризной посмотрел на друга, который ходил по комнате взад-вперёд, точно заколдованный солдатик. — Ты чего? Пугать до полусмерти — моя прерогатива! — возмутился он. Однако Волдеморт только недовольно повёл плечом, будто совершенно не был повинен в едва не свершившейся смерти русского мага. Колояр прищурился — выглядел Тёмный Лорд как-то странно, даже можно сказать взъерошено, если бы не лысая черепушка. А тонкие, почти отсутствующие губы заалели, точно щёчки девственницы в первую брачную ночь… — Batyushki svety! Да ты целовался! — с восторгом воскликнул Колояр, не глядя бросив огрызок яблока куда-то в угол. Он подошёл поближе и точно любопытная птица заглянул другу в лицо. — Отстань, — огрызнулся Волдеморт и отвёл взгляд. — Точно целовался! — Колояр закружился на месте и воздел руки к потолку, будто молясь неведомым божествам. — Чудо свершилось, спустя столько лет! Кто эта счастливица? — Волдеморт запахнулся в мантию и отвернулся, гордо зашагав к креслу. — Счастливчик! — сделал вид, будто догадался Колояр и весело заскакал вслед за другом. — Решил порадовать мужа? И как он? Доволен? — Весьма, — сухо отозвался Волдеморт. — И это всё, что ты скажешь? Неудивительно, что малыш Гарри такой печальный — муженёк ему достался самый настоящий buka! — русский маг надулся, а затем участливо предложил Тёмному Лорду бокал. — Виски у Люци просто отменный, я пока тебя ждал, пару бутылочек опрокинул. — А что мне сказать? — спросил Волдеморт, а затем вдруг швырнул бокал в стену и вскочил. — Я целовался с Поттером! С этим… с этим мальчишкой! Омерзительно, отвратительно… — Но тебе понравилось, — закончил за него Колояр, доставая другой бокал. — Но мне понравилось, — упавшим голосом согласился Волдеморт и сел обратно в кресло. Он не понимал, что с ним происходит. Влечение он всегда считал низменным чувством, и сам отродясь такого не испытывал. Однако дело было не в одном лишь влечении — уж с ним бы могущественный Тёмный Лорд сумел бы справиться, обуздал бы свою похоть — кажется, он… симпатизировал мальчишке. Но почему? Неужели всё дело в крестраже? Или в зелёных глазах? — Какого Мордреда он так на меня смотрит? — прорычал Волдеморт, забывшись. Но Колояр, успевший выпить второй бокал виски, встрепенулся. — А как он на тебя смотрит? — Ну… так, — Волдеморт неопределённо махнул рукой и передёрнул плечом. Знал, что старый друг обязательно поймёт его, и не ошибся. — Влюбленными глазами что ли? — догадался Колояр, а получив в ответ короткий кивок, заливисто расхохотался. — Dusha moya, тебе столько лет, а такие взгляды до сих пор в новинку? — Прежде на меня так никто не смотрел, — огрызнулся Волдеморт, — и налей мне уже, наконец! Пока сам всё не выпил. Колояр расторопно наполнил бокал виски, не забыв и про себя любимого, и уселся на подлокотник кресла друга. Волдеморт смерил его недружелюбным взглядом, но сгонять с насиженного места не стал, лишь тяжело вздохнул и принялся вытаскивать из-под седалища друга рукав мантии. Колояр вежливо привстал, а потом, чуть не зарядив по лбу мага локтем, опрокинул четвертый — или уже пятый? — бокал. — Не знаю, что со мной, — признался Волдеморт, пригубив благородный напиток. Друг внимательно слушал, затаив дыхание, не привыкший к подобным откровениям. — Но я не могу отвести от него глаз. А когда он так смотрит, хочется забрать к себе, запереть в темнице самого глубокого из подземелий, от которого только у меня есть ключ. Колояр присвистнул, а Волдеморт ожёг его недобрым взглядом. — Не смей говорить, что я влюбился. Такого просто быть не может. Русский маг замотал головой и выставил вперёд руки, будто защищаясь. — И подумать не смел! До влюбленности тебе ещё далеко, так, небольшая искорка зажглась… Да и времени прошло не так уж много. — Заткнись, — посоветовал ему Волдеморт, и Колояр послушно затих. Наступила тишина, прерываемая лишь голосами Пожирателей, раздававшихся из соседнего коридора, да стуком веток в окно. Прерывать миролюбивое молчание никому не хотелось, потому друзья устроились поудобнее, уничтожая лучший алкоголь Малфоев. Взгляды мужчин скользили по шёлковым обивкам кресел, по низкому столику из морёного дуба, на котором лежала пара справочников по высшей арифмантике — хозяйка дома в спешке позабыла своё чтиво — и по дорогущим картинам, явно изображавших кого-то из предков рода — слишком уж характерно они морщили носы. — Я носил его на руках… он такой лёгкий, — вдруг сказал Волдеморт, глядя вдаль отсутствующим взглядом. Колояр недоумённо покосился на него и прыснул. — Тёмному Лорду больше не наливать. — Заткнись. Возможно, Колояру показалось, но Волдеморт улыбался. Нет, точно улыбался. Очень хотелось поддразнить его, но маг недюжинным усилием воли сдержался и промолчал.***
Гарри лежал и весело болтал ногами, зачитываясь увесистой «Минералогией». Раньше он не особенно интересовался камнями, да и артефакты никогда не носил, хотя и слышал, что для чистокровных его поведение выглядит несуразно и даже дико. Он прекрасно помнил, как подарил Тому чудесный браслет, однако воспоминание было странным и расплывчатым, да и на руке мужа украшения не наблюдалось. Не понравилось? Или никакого браслета не было? Всё же Гарри никак не мог вспомнить, как его делал, да и о минералах знал до безобразия мало. Голова болезненно запульсировала, и юноша, поморщившись, схватился за саднящие виски. Вот всегда так — стоило задуматься о чём-то «неправильном», как у него разыгрывалась мигрень. Причём что именно его мозгу казалось «неправильным» было неясно, а разбираться и страдать от боли не хотелось, пускай кому-то это и покажется малодушным. У Гарри в жизни и без того достаточно боли, чтобы измываться над собой по пустякам. Внезапно с негромким хлопком рядом с кроватью появилась Милли. Чинно сложив тонкие ручки на животе, она преданно посмотрела на Гарри, который тотчас отложил книгу и сел. Домовушка редко показывалась ему на глаза — как и обещала — так что её появление несказанно его удивило. — Хозяин просит гостя проследовать в малую гостиную, — важно отрапортовала Милли. — Зачем? — изумился Гарри, но с кровати слез. — Мантию надевать? Милли окинула его оценивающим взглядом. Щелчком длинных пальцев она разгладила смявшуюся шёлковую рубашку серого цвета и брюки, а затем протянула юноше невесть откуда материализовавшуюся щётку. — Спасибо, Милли, — сконфуженно поблагодарил домовушку Гарри и причесал взъерошенные волосы. Он знал, что ужасу на его голове никакая щётка не помеха, но расстраивать эльфийку не хотелось, всё же она очень старалась услужить. — Хозяин ничего не говорил Милли о мантии, — ответила, наконец, домовушка, — но Милли может принести. Гарри снова поблагодарил смутившееся создание и взял Милли за тонкую ручку. Та бережно перенесла их в ту самую малую гостиную — что было очень кстати, поскольку в доме Малфоев юноша совершенно не ориентировался и с лёгкостью мог заплутать даже в поисках туалета. Малая гостиная ничем не отличалась от остальных комнат: те же роскошь и излишняя помпезность, от которой хотелось съёжиться, закутаться в мантию поплотнее и уползти подальше. На одном из кресел с кремовой обивкой восседал Том, а напротив него почему-то стояла колдокамера на треноге. Вокруг камеры кружил Люциус, что-то настраивая и ругаясь сквозь зубы, то и дело косясь в сторону мужчины, а появление Гарри и вовсе заставило его вздрогнуть; лишь вышколенная воспитанием выдержка заставила блондина не измениться в лице и степенно кивнуть. Юноша кивнул в ответ и улыбнулся, но Малфой уже потерял к нему всякий интерес. — Гарри, подойди, — позвал его Том. Юноша тотчас позабыл о Люциусе и радостно ринулся навстречу любимому мужу. — Том! Я уж было подумал, что ты меня избегаешь, — выпалил Гарри и полез обниматься. Том смерил его нечитаемым взглядом и обнял в ответ, усаживая у себя на коленях. Гарри радостно хихикнул, устроился поудобнее и уткнулся носом в извечную чёрную мантию, пахнувшую деревом и почему-то виски. От самого Тома алкоголем не пахло, так что юноша не стал задавать лишних вопросов. — А зачем звал? — Нам нужно сфотографироваться, Гарри, — Том скептически посмотрел на волосы юноши и тщетно попытался поправить невесть откуда взявшийся хохолок на макушке. — Надеюсь, ты не против?.. — Конечно, нет! — воскликнул Гарри и покосился на Люциуса, который упорно старался не смотреть в их сторону. — Прямо так? — Можешь сесть на соседнее кресло… — Том задумчиво покосился на Малфоя, а затем по-хозяйски прижал к себе Гарри поближе, обнимая за талию. — Впрочем, так будет гораздо лучше. Чуть отодвинься и прислонись спиной к подлокотнику. Да, вот так, — он снова попытался пригладить торчащий хохолок, но тот не поддался. — Посмотри в камеру и улыбнись. Люциус… Малфой без единого слова сделал несколько снимков. Гарри так старательно улыбался, что у него заныли щёки, так что он был несказанно рад, когда эта пытка подошла к концу. Стоило Люциусу степенно кивнуть, юноша слез с колен мужа, не забыв чмокнуть его в щёку. — Я пойду тогда, не буду мешать. — Иди, — согласился Том и загадочно улыбнулся. Окрылённый улыбкой любимого Гарри помахал Люциусу на прощание и вышел за дверь в коридор. Щёки так покраснели, что на ощупь оказались горячими — юноша прижал ладони к лицу и счастливо вздохнул. Кажется, жизнь налаживалась. — По-оттер! — протяжно окликнул его кто-то. Гарри обернулся и недоумённо посмотрел на скалящихся незнакомцев. Троица мужчин выглядела в роскошном поместье Малфоев совершенно неуместно: все небритые, в грязных мантиях, с ботинок сыпется грязь. Они будто прямиком вышли из Запретного леса, где куковали добрых несколько месяцев. — В-вы кто? — бояться было нечего, за дверью — Том и Люциус, но голос отчего-то предательски задрожал. — Чего вам надо? Мужчины переглянулись и засмеялись. Недобро как-то. Гарри на всякий случай отступил к двери и начал шарить в поисках ручки. — Нам тут птичка напела, что ты теперь шлюха Лорда, — нараспев заявил брюнет с клочьями седых волос. — Что?.. — Гарри сглотнул. От слова «шлюха» стало гадко, хотелось закрыть уши и больше никогда его не слышать. Но отчего-то на самом краю сознания задребезжало воспоминание, как кто-то другой уже называл его так. Но кто? — И мы подумали… может, ты захочешь раздвинуть ножки и перед нами? — скабрезно усмехнулся полный рыжий мужчина и мечтательно облизнулся. — Тем более, ножки у тебя, что надо! — заявил шатен с огромным шрамом на лбу и хрипло расхохотался. Не успел Гарри ничего ответить, как ручка под его руками дёрнулась, а дверь резко распахнулась, да с такой силой, что он чуть не рухнул в комнату. Его удержали чужие руки, и юноша уже хотел было начать вырываться, как учуял знакомый запах и затих. Когда рядом Том, ничего не страшно. — Я кажется, — от тихого голоса у Гарри по спине побежали мурашки, а мужчины смертельно побледнели, — предупреждал, что мистер Поттер — мой драгоценный гость, и лезть к нему строго-настрого запрещено. Я непонятно изъясняюсь? Мужчины что-то забормотали, уткнувшись глазами в пол. Смотреть на Тома они не решались, даже боялись, похоже. — Одними извинениями тут не обойтись, — ласково сказал Том, поднял палочку и спокойно произнёс ужасное слово: — Круцио! Седеющий брюнет с громким воплем рухнул на колени и прогнулся в спине, едва не задевая макушкой собственные пятки. Подельники в страхе отшатнулись от него, но убежать не посмели. Гарри застыл, широко распахнутыми глазами наблюдая за страданиями мужчины. Он испугался, конечно, но не желал ему подобной участи! И Том… как его милый Том мог пойти на такое? Гарри в ужасе вцепился в мантию мужа и запрокинул голову, стараясь не плакать. Крики бедняги ввинчивались в уши, не давая толком сосредоточиться. — Том! Том, прошу тебя, хватит! Он не сделал ничего такого… — когда Том и не подумал прекратить, Гарри встряхнул его и крикнул: — Перестань!.. По коридору эхом прокатился звучный хлопок. В тишине — ведь брюнет всё же замолчал, тяжело дыша — он прозвучал особенно громко. Гарри изумлённо схватился за саднящую щёку, чудом удержавшись на ногах, с такой силой его ударили. Он неверяще посмотрел на Тома и не увидел в его глазах ни сочувствия, ни вины. Только гнев. — Не смей перечить мне, мальчишка, — прошипел он. — Иначе очень сильно пожалеешь. Гарри попытался ответить, но горло скрутило спазмом, и не удалось издать даже жалкого писка. Резко развернувшись, он стремглав бросился прочь, позабыв, что не знает дорогу. Никто его не останавливал, и вскоре по коридору разнёсся новый крик. До своей комнаты Гарри добрался очень уставший. Пришлось позвать Милли, которая тотчас перенесла его обратно, и юноша сразу же рухнул в кровать. Пару секунд Гарри пялился в стену, а затем его сотрясли тихие рыдания. Щека всё ещё болела, но тяжелее всего было на сердце, которое быстро билось, отказываясь верить в случившееся. Шмыгнув носом, Гарри прижал колени к груди и стянул мешающиеся очки. Как Том мог ударить его? — Не надо было лезть ему под руку, — пробурчал Гарри и перевернулся на другой бок, где одеяло ещё было сухое, не пропитавшееся слезами. — Сам виноват. Что-то в нём противилось этим словам, но винить Тома ему казалось абсурдным. Муж ведь так любит его! Он ни за что не стал бы причинять ему боль просто так. Да и сейчас наверняка раскаивается, верно? Думать о пытках не хотелось совсем. Гарри устал задаваться вопросами и не понимать, что происходит. Устало вздохнув, он перевернулся на спину и сам не заметил, как уснул.***
— Какие же мы глупцы! — на кухню влетела Гестия, размахивая газетой, точно транспарантом. Её крику вторили вопли Вальбурги, явно соскучившейся по шуму. Благо, они быстро затихли — Люпину было не в первой успокаивать агрессивный портрет. — И тебе привет, — отозвался Рон, сделав большой глоток чая. Гестия смерила его недобрым взглядом и швырнула газету на стол. — Вот! Полюбуйтесь! Прямо под заголовком «Мальчик-Который-Выжил примкнул к Тёмному Лорду!» красовалась огромная колдография, где на коленях хищно скалящегося Волдеморта сидел Гарри Поттер собственной персоной.***
Примечание автора: Эта работа должна быть мрачной и тяжёлой, но упрямо пытается скатиться в ромком. Это всё Колояр, не иначе.