***
В обеденной было непривычно темно. Свет горел, камин тоже, но отчего-то казалось, что под самым потолком повисла туча, так и норовившая пролиться ливнем, загрохотать громом и засверкать молниями. На лицах всех и каждого залегла глубокая тень, прибавляя возраста и невзгод. Стояла тишина, прерываемая лишь едва слышным сухим покашливанием Молли, которая пыталась скрыть подступающие слёзы, да бормотанием безумного портрета из прихожей. Мадам Вальпурга, вопреки обыкновению, не ругалась и не кричала — будто услышала о произошедшем и жалела о незавидной судьбе крестника своего недалёкого сына. — Две недели прошло, — прошелестела Гермиона и гулко сглотнула, чувствуя, как сильно пересохло во рту. — Две недели, — эхом повторила Джинни и схватилась за голову, едва не выдёргивая рыжие пряди. Если приглядеться, можно было заметить в ворохе осенних листьев седые волосы, напоминающие лунный свет. Это даже выглядело бы красиво, не осунься так бедная девушка. Рождественские каникулы и без того были омрачены потерями. Прямо из поезда Пожиратели забрали Луну — верную подругу Джинни и храбрейшую воительницу ОД. Сложно было сказать, что теперь ждало бедняжку; но, вернувшись в лоно Ордена, Джинни узнала, что Гарри — её милый Гарри — попал в плен к Пожирателям, и теперь было неизвестно, жив ли он вообще. Про здоровье — ментальное и физическое — девушка упрямо старалась не думать. При одной лишь мысли о нравах отсидевших в Азкабане — там им самое место — мерзавцах Джинни пребольно впивалась ногтями в бедро, отгоняя назойливые видения. Гарри на коленях. Гарри в крови. Гарри, умоляющий о смерти. А Пожиратели во главе с Тем-Кого-Нельзя-Называть мерзко гогочут и смиренно удовлетворяют незамысловатую просьбу. Девушка так замотала головой, что рыжие пряди хлестнули её по щеке, но она и не заметила этого. Прочь мерзкие мысли, дурёха, этим ты сейчас точно ему не поможешь. — Профессор Снейп сообщил, где сейчас Гарри, — Рон прервал осточертевшее молчание, решив взять ситуацию в свои руки, раз уж взрослые никак не могут собраться с духом. Их было сегодня на собрании не так уж много: Молли, Ремус, Кингсли, Дедалус и Гестия — но никто и слова не желал вставить. У Рона отчего-то вообще сложилось впечатление, что Избранного спасать никто не планирует, иначе дело бы давно сдвинулось с мёртвой точки. Пока старался помочь Гарри только профессор Снейп, который и рассказал Гермионе и Рону обо всём. Точнее, не совсем обо всём, он точно о чём-то умолчал, но Рон тогда — и до сих пор — не стал давить, расспрашивать. Если профессор считал, что им достаточно знать лишь того, что Гарри увёл егерей, нашедших лагерь, прочь — то ладно. Искренность намерений он уже доказал клятвой, а остальное — мелочи. Благодаря профессору Снейпу они узнали о крестраже в змее Нагини, а этого оказалось достаточно, чтобы Рону хотелось его расцеловать. Потом сплюнуть и вытереть рот рукавом, но расцеловать же! Гермиона тогда, судя по подёргиваниям ног, хотела пуститься в пляс, но постеснялась сурового преподавателя. А зря — Рон с удовольствием бы посмотрел, как она танцует. Как радуется… Но с потерей Гарри радость стала несущественным, глупым чувством. Рон вздохнул. Когда-то ему очень хотелось вырасти, стать серьёзным взрослым, который решает все проблемы самостоятельно. Теперь, похоже, мечта его исполнилась, но совсем не так, как ожидалось. Ответственность давила, душила, и никому отчего-то не хотелось помочь, подставить плечо, хоть немного убрать со спины эту тяжесть. Даже маме. Молли, будто услышав наполненные отчаянием мысли сына, вытерла глаза и нос украдкой, выпрямилась и пригладила торчащие в разные стороны рыжие волосы. — Мы не можем доверять Северусу, Рональд. Не после смерти Альбуса. Не после всего, что происходит в Хогвартсе. Рон устал, Рон не хотел спорить. Особенно с мамой. Но иначе не получалось. — Профессор дал клятву, мама. А то, что произошло с директором… мы не можем дать окончательного ответа. Гарри упоминал, что профессор Дамблдор просил привести к нему профессора Снейпа. И не знаем, зачем. Они были связаны Обетом, это точно. А там, кто знает, может они вообще договорились, чтобы тот убил его. — Что ты такое говоришь! — возмутилась вечно отмалчивающаяся Гестия и даже хлопнула ладонью по столу. — Зачем Альбусу идти на такое? Он же знал, чем для нас обернётся его смерть в этой войне! Ты… ты просто выгораживаешь Северуса! Ну да, конечно, Рон же такой — защитник сирых и убогих. Ни то, ни другое, как ни странно, к Снейпу не относилось, но всё равно смешно. — Директор был проклят, Гестия, это все знали. У него же рука помертвевшая была. А профессор Снейп ему помогал. Кто знает, что там за проклятие; если она сопровождалась жуткой болью, я бы тоже лучше выбрал Аваду. От рук соратника, а не от Пожирателей. Рон даже не представлял, насколько он был близок к истине. Вот только Гестию, похоже, его слова не убедили. Нахохлившись на стуле, точно попугай на жёрдочке, женщина умолкла. Пускай. Не хочется ей верить в невиновность Снейпа — пусть дальше дуется. Честно говоря — хотя Рон ни за что не сказал бы подобного вслух, может только Гермионе — он вообще считал Гестию самым бесполезным членом Ордена. — В общем, нам нужен план.***
Колояр оказался красивым, весёлым и на редкость обаятельным мужчиной — из тех, что нравятся всем с первого взгляда, с первой улыбки белоснежными зубами. Колояр умел заливисто смеяться, запрокинув голову, наводить суету, а ещё мог заставить нового Тома улыбаться. И за это Гарри возненавидел русского мага горячо и от всего сердца. Сначала Колояр ему даже понравился: утёр горькие слёзы, дал выпить какой-то настойки из фляжки, которая обожгла горло и согрела до самых кончиков пальцев, и уложил обратно в кровать, что-то весело треща на жуткой смеси русского, английского и, кажется, немецкого. Гарри проникся болтовнёй, кажется, даже отвечал что-то. Постоянно спрашивал о Томе, точно безумный — Колояр явно посчитал так же, потому что потрогал и впрямь оказавшийся горячим лоб, а потом исчез в неизвестном направлении, снова оставив Гарри в одиночестве. Юноша откинулся на мягкие подушки, погладил расшитое золотыми нитями покрывало и глубоко вздохнул, чувствуя, как его окутывает нега и покой. Странно, но он не помнил Колояра, хотя знал всех друзей Тома. Снова повеяло тревогой, которую Гарри судорожно постарался развеять. Ещё не хватало опять разреветься! В тепле кровати Гарри разморило, так что возвращение Колояра он благополучно проспал. Как проспал и приход недовольного Волдеморта, которого русский тащил за рукав, радостно пританцовывая. — Смотри-ка, уснул, — шёпотом сказал Колояр и, на всякий случай, накинул на мальчика сонные чары. — Он такой бред нёс, ты бы слышал, druzhishche. Всё про тебя тараторил без умолку, сам горячий весь, как pechka, чуть меня не уморил. Может, в этом способность твоего крестража — забалтывать окружающих до смерти? — Это твоя прерогатива, — сухо отозвался Волдеморт, не улыбнувшись шутке, и тоже потрогал лоб мальчика. И впрямь горячий, да ещё и мокрый весь. Мужчина брезгливо очистил руку заклинанием. — Значит, я не ошибся, Поттер — мой крестраж? — он не любил оказываться неправым, но с недавних пор его тешила такая надежда. Лучше уж ошибиться, чем узнать, что по миру ходит твой крестраж со шрамом в виде молнии на лбу. — И не мечтай, bedovyi, — отмахнулся Колояр и принялся накладывать на спящего Поттера чары, которые Волдеморт даже не узнал. Стоило бы встревожиться и угостить наглеца Круциатусом, но Тёмный Лорд не стал. Если бы русский, искренне называющий его «другом» хотел бы его убить, то сделал бы это давным-давно. Пятнадцать минут спустя, окружив Поттера целым ворохом магических чар, отчего мальчишка выглядел так, будто попал в паутину акромантулов, Колояр выдохнул и вытер пот со лба. — Это не крестраж shalit. — Что? — переспросил Волдеморт, который успел крепко задуматься о делах с гоблинами. — Не крестраж шалит, говорю, — встретив искренне недоумевающий взгляд друга, Колояр тихо выругался и пояснил: — Сны эти, уверенность, что вы замужем, воспоминания, которые выглядят точь-в-точь, как настоящие — это не проделки крестража. Поттер сам так развлекается. — Что? — тупо переспросил Волдеморт, чувствуя себя круглым идиотом. — Зачем ему это? — А кто его знает? — пожал плечами Колояр, выудил из кармана орешек и громко разгрыз. — Мальчику просто начали сниться сны. Что стало катализатором — неясно. А потом случились пытки твоей krasavicy, у него крыша поехала. На этом всё. — То есть, я имею дело с сумасшедшим подростком? — уточнил Волдеморт. — И что? — несказанно удивился Колояр, поправивший одеяло на мальчике. — Тебе же лучше, чтобы крестраж тебя любил, а не ненавидел. Я же уже говорил, чем это может обернуться. — Да-да, искрами из носа, — отмахнулся Волдеморт, смутно припомнивший болтовню Колояра. — Ты лучше скажи, что мне дальше делать? Играть в его муженька? На руках носить? Русский маг задумчиво промычал что-то, не сводя глаз со спящего Гарри. — Для начала попробуй его навещать, мальчик страдает в одиночестве. Это крестражу тоже неполезно. Или выпускай хотя бы. Волдеморт посмотрел на Колояра, как на идиота. — Выпускать? Здесь же моих Пожирателей полным-полно. А что, если случай с Беллой повторится? Кретинов среди моих подчинённых масса. Колояр расхохотался и, ойкнув, прикрыл рот рукой. — Так это твои проблемы, dorogusha. Воспитывать своих псов надо было лучше. Да и сейчас не поздно. Все же видели, что сталось с Беллой? — не дождавшись кивка, он продолжил: — Значит, внушения будет достаточно. Пусть знают, что за Поттера будет рисковать весь их род, вплоть до правнуков. Впрочем, кого я учу, ну Том, ну чего ты? Расслабился совсем! — Да-да… — Волдеморт его почти не слушал, задумчиво разглядывая Поттера. Отчего-то наличие новоявленного мужа теперь ничуть его не смущало, даже, пожалуй, веселило. Осознав, куда его завели мысли, Волдеморт шикнул на снова развеселившегося Колояра и, драматично взмахнув полами мантии, стремглав вышел из позолоченной спальни. Совсем как клетка, вдруг подумалось ему.***
Гарри чуть не прыгал от восторга, так и норовя задеть макушкой громадные люстры непонятно какой эпохи. Он, честно говоря, помнил только барокко и рококо, но всё равно старался лишний раз не трогать их. А потом снова делал головокружительный прыжок почти под самый потолок — магия радовалась свободе вместе с ним. Поместье Малфоев оказалось похожим на музей: слишком много мраморных колонн и статуй, на скромный вкус Гарри, да и картин в каждом помещении, коридоре и даже туалете — он всюду сунул свой любопытный нос — висело не меньше дюжины точно. Некоторые портреты были живыми — и морщили нос не хуже Драко — а другие стояли совершенно неподвижно, хотя Гарри подолгу всматривался в старые полотна, пытаясь углядеть момент, когда красавица в роскошной шляпе не выдержит и моргнёт. А ещё Гарри не забывал здороваться с каждым мужчиной и женщиной, которые встречались ему на пути. Реагировали те весьма и весьма странно: могли молча развернуться и уйти, а могли и поздороваться в ответ, правда, очень невежливо и сквозь зубы. Юноша этому удивлялся, но лишних вопросов Тому не задавал — тот, как оказалось, начисто разлюбил долгие разговоры. Откуда Гарри было знать, что Волдеморт запытал нескольких Пожирателей для острастки, которым вздумалось поинтересоваться, с чего бы вдруг стало запрещено трогать Поттера. Многие знали о сидящей в темнице Беллатрикс — о её ранах слагали легенды и откровенно зубоскалили — но не верили в байки, дескать, пострадала так любимица Тёмного Лорда из-за мальчишки Поттера. Однако внушения оказалось более чем достаточно, чтобы теперь Пожиратели здоровались в ответ, пусть и без лишнего энтузиазма. Гарри как раз спускался по вычурной лестнице на первый этаж, заворожено разглядывая гладкие-прегладкие перила и подумывая, можно ли по ним скатиться, когда услышал нечеловеческий вопль. От этого крика, мольбы и плача Гарри охватил озноб, казалось, до самых костей. Кто может так кричать в доме Люциуса? Почему? Юноша, не раздумывая ни секунды, бросился вниз по лестнице. Может, кто-то поранился, подумал он. Но почему тогда на помощь не пришли домовики? Или был приказ не трогать гостей? Не сделает ли он хуже, если спустится и поможет? Но ноги несли его вниз всё быстрее, не отвлекаясь на лишние мысли. И, как оказалось, зря. Гостиная поместья Малфоев поражала воображение. На огромных окнах в пол сверкали своей красотой изумительные витражи, на которых расхаживали грациозные единороги и величественные гиппогрифы, шипели нунду и летали виверны. Диваны с шёлковой обивкой венчала изысканная резьба по дереву, превращая изголовье в самый настоящий шедевр зодческого искусства. А на полу с мягкими коврами лежали люди: их было всего пятеро, две женщины и трое мужчин. Голые бёдра у женщин были перепачканы кровью. Гарри затошнило. Хотелось броситься с криками на помощь, но ноги приросли к полу, не желая сдвинуться даже на дюйм. Люди были ему незнакомы, хотя лица их были так испещрены синяками и ранами, что Гарри не узнал бы и друга. Оставалась трусливая надежда, что это и впрямь совершенно чужие ему люди. Хотя Гарри самому от себя тотчас стало совсем тошно. — Круцио! — гостиную вновь сотрясли нечеловеческие вопли. — Давай, давай, покричи ещё, грязнокровка! — восторженно загоготал Макнейр и облизнул губы. Женщина прогнулась в спине, чуть не вставая на голову, и завизжала. — Нет… нет… — Гарри покачнулся и чуть не упал с лестницы, как вдруг у самых ступенек его подхватили сильные руки. С трудом подняв голову, юноша увидел знакомые красные глаза, ярко сияющие на белоснежной коже. — Том… Том… там пытают людей… — Я знаю, — спокойно ответил Волдеморт, внимательно разглядывая лицо Гарри. — Это магглорождённые, Гарри. — И… что? — во рту стало горько — кажется, Гарри и впрямь вот-вот вырвет. Почему его добрый милый Том вдруг говорит такие страшные вещи? Почему ведёт себя так спокойно? — Понимаешь… — Волдеморт судорожно придумывал ответ, который мог успокоить мальчишку, готового впасть в отвратительную истерику. Вдруг вспомнилось, как Поттер таял, стоило упомянуть их отношения. Пожиратели услышат, но он же Тёмный Лорд, захочет — на глазах у всех Поттера поцелует, и дело с концом. — Понимаешь, магглорождённые волшебники, да и общество в целом выступают против нашего брака. Они не признают его, готовы напасть на меня, украсть тебя — всё, ради того, чтобы разрушить наши отношения. Эта ложь звучала как откровенный бред, и Волдеморт недовольно поморщился. Он теряет хватку, разучился гладко лгать. Колояр точно его засмеёт, да и не только он. Долохов тоже присоединится. Но эти слова внезапно расслабили Поттера. Поудобнее устроившись в руках Тёмного Лорда, мальчишка робко посмотрела на «мужа» и потупился. Поверил? Вот идиот. — Они хотели напасть на нас, Том? Но почему, мы же просто любим друг друга, и… — Волдеморт незаметно возвёл вокруг них чары тишины и незаметности, — и никому не желаем вреда. Да ведь? — мальчик склонил голову набок и испытующе посмотрел на Тёмного Лорда. — Разумеется, — бескровные губы тронула едва заметная улыбка. Волдеморт запечатлел на лбу Поттера слабый поцелуй и посмотрел прямо ему в глаза. — Пожиратели наказали тех, кто хотел напасть на нас Гарри. Опасных, жестоких людей. Жесткость всегда порождает жестокость, поэтому мы не могли иначе. Понимаешь? Внушение подействовало должным образом — взгляд зелёных глаз немного остекленел. — Жестокость порождает жестокость… Они опасны… Понимаю. — А теперь пойдём спать, Гарри, — Волдеморт осторожно поднял мальчика на руки. — Тебе нужно больше отдыхать.***
Примечание автора: Писалось под таблетками, так что на качество не претендую. Передаю привет Роб, спасибо, что одобрила первые страницы этой писанины.