Рэйбл

В целях борьбы с международным терроризмом, а также свержения диктаторского режима Саддама Хусейна американским военным командованием была санкционирована военная операция под кодовым названием «Иракская свобода». Утром 20 марта 2003 года американские войска официально вошли в Ирак и были выведены в 2011 году. Однако в связи с началом гражданской войны в Сирии и территориальной экспансии Исламского государства Ирака и Леванта, больше известного как ИГИЛ, администрация Президента США Б. Обамы приняла решение о возвращении американских войск в Ирак в 2014 году. Для обеспечения безопасности местных жителей и перехвата боевиков ИГИЛ в иракской провинции Найнава была развёрнута американская военная база, насчитывающая свыше двухсот военнослужащих личного состава. Военная база получила название «Рэйбл»... — Ложись! — только и успевает выкрикнуть Брайан, прежде чем рядом взрывается брошенная осколочная граната. Резкий взрыв оглушает и заставляет комья земли вперемешку с песком взмыть вверх невысоким столбом. На месте взорванной гранаты остаётся клочок прожжённого грунта, откуда лениво выползает призрачная дымка. — Живой?! — осведомляется Брайан у подчинённого — капрала Эрика Макги. Тот, учащённо хлопая ресницами, поправляет кевларовый шлем, изредка сползающий на глаза, и судорожно кивает. Но Брайану этого недостаточно и он бегло оглядывает, а затем и ощупывает торс испуганного капрала, подушечками пальцев ощущая, как взмокла ткань полевой формы и как под ногти забиваются крошечные песчинки. Убедившись, что капрал не пострадал, Брайан осторожно выглядывает из-за песчаной насыпи, за которую они и успели нырнуть за секунду до взрыва. Но едва удаётся заприметить террориста, расположившегося в заброшенной школе, как тот живо открывает огонь, вынуждая спрятаться обратно. Пули беспорядочно вгрызаются в насыпь, поднимая брызги песка, который сыплется на шлемы и засоряет крепления для приборов ночного видения. Брайан тихо ругается и жестом велит капралу не высовываться. Затем тянется к гарнитуре на правом ухе и связывается с другими подчинёнными, спрятавшимися за более надёжными укрытиями позади них. — Парни, ублюдок на втором этаже. На одиннадцать часов, — он даёт наводку и оглядывается назад, замечая признаки жизни, которые подают ещё девять его подчинённых. Те, спрятавшись за руинами некогда спортивной площадки школы, пробуют высмотреть своего командира и того, кто открыл по ним плотный и неожиданный огонь и лишь чудом никого не подстрелил. — Снять можете? После недолгого молчания в ответ раздаётся лихой голос мастер-сержанта Ли «Шанхай» Флауэрса: — Не вопрос — шмальну по нему из гранатомёта. — Отставить, сержант! — тут же реагирует Брайан, невольно представив, как взрыв гранатомётного снаряда с такого близкого расстояния не только разорвёт на части окопавшегося террориста, но и непременно заденет и их. — Пулемётный огонь. На подавление, — распоряжается он. — Капрал, кидай дымовую, — велит Брайан лежащему рядом с ним капралу Макги. Тот, снова поправив шлем, судорожно качает головой. — Нет, — упирается капрал. В голосе проскальзывает паника. — Если я высунусь, он меня убьёт! — Капрал крепче стискивает штурмовую винтовку и вжимается спиной в песчаную насыпь, укрывающую их от огня террориста. Но это лишь временно. Ещё одного броска гранаты хватит, чтобы сначала выкурить их оттуда, а затем и перестрелять. Поэтому чем раньше они покинут эту насыпь, тем лучше. — Капрал, это приказ! — жёстко настаивает Брайан и оглядывает капрала Макги, который снова качает головой и внезапно начинает плакать. Так плачут новобранцы, впервые оказавшиеся в самой гуще жаркого боя. Так плачут мальчишки, которые ещё вчера спали в уютном родительском доме, а теперь вынуждены прятаться от пуль, призванных их убить. Так плачут кто угодно, но только не опытные бойцы, какого и строил из себя капрал Макги. — Какого хуя ты разнылся?! — Я не хочу! — выпаливает в ответ капрал Макги, брызгая слюной и стиснув пожелтевшие зубы. — Я больше не могу! Когда это уже закончится?! Почему мы ещё здесь?!.. — Да твою мать! — не выдерживает Брайан и, наплевав на истерику и протесты подчинённого, резкими движениями хлопает его по карманам разгрузочного жилета, выискивая проклятую дымовую шашку. — Хватит скулить! Ты, сука, на войне! Блядь!.. Грязные пальцы нащупывают холодный металлический цилиндр небольших размеров. Вытащив дымовую гранату и отпихнув ноющего капрала, Брайан бросает её в сторону засевшего террориста. В ответ раздаётся короткая автоматная очередь, а следом и хлопок — граната разрывается, выпуская плотное облако густого серого дыма. Выждав какое-то время, чтобы дым охватил как можно большую площадь, Брайан снова связывается с подчинёнными и просит прикрыть их огнём. И едва грохочут первые выстрелы, он, за грудки схватив капрала, тянет его на себя и заставляет бежать. Быстро. Отчаянно. Не оглядываясь. Они бегут, шаркая по песку вперемешку с осколками, бетонными крошками и грунтом. Над головой яростно свистят пули — террорист без труда понимает их манёвр и пробует расстрелять вслепую, не обращая внимания на ответный огонь девятерых спецназовцев, прикрывающих товарищей. Очередная автоматная очередь безжалостно скашивает капрала Макги, вынуждая рухнуть на землю. Он истошно кричит, прижимая правое бедро, куда вгрызлись несколько пуль. Брайан, которому до спасительного укрытия остаётся всего пара ярдов, оборачивается, впившись шокированным взглядом в сражённого подчинённого. Тот не перестаёт кричать, а, завидев своего командира, вытягивает окровавленную ладонь, моля о помощи. Брайан колеблется, не слыша в этот момент ничего, кроме биения собственного сердца, рваного дыхания и душераздирающих криков Макги. Его швыряет на землю. Что-то тяжёлое прижимает Брайана, не позволяя шевельнуться, а в ноздри ударяет кислый запах пота и мокрой ткани. Лишь услышав встревоженный возглас: «Какого хрена, джон?!», Брайан понимает, что его собой накрыл темнокожий Джошуа «Джош» Эванс — первый сержант и просто заместитель, помогающий совладать с крутым нравом отряда. Продолжая лежать на Брайане, Джош оборачивается назад и велит остальным спецназовцам прикрыть командира, в то время как сам помогает Брайану подняться и уводит за укрытие — толстую бетонную стену, выдержавшую точечный удар с воздуха. Здесь же укрываются ещё трое подчинённых: два пулемётчика и медик отряда. Последний принимается за осмотр Брайана, но, получив отмашку, мол, всё в порядке, сдавленно кивает. — Макги остался там, — сквозь порывистое дыхание озвучивает Брайан и затылком прижимается к нагретой солнцем бетонной стене, не обращая внимания на осыпающиеся крошки, которые забираются под воротник и неприятно покалывают. — Дым вот-вот рассеется. Если его заметят, он покойник. — Он и так покойник потому, что зассал, — рычит Джош и хлопает по плечу пулемётчика, чтобы тот уходил на перезарядку. Второй пулемётчик продолжает стрелять короткими очередями, делая паузы в несколько секунд, дабы скорректировать огонь и просто избежать перегрева. — Его нужно вытаскивать, — словно пропустив мимо ушей слова Джоша, произносит Брайан и всё же позволяет медику залепить пластырем свежую ссадину над левой бровью. — Ты ебанулся? — скепсис в голосе Джоша. — Он под плотным огнём. Даже если мы донесём его до «Хамви», то в нём он и подохнет. Хуёвая затея, бро. Автоматный огонь становится всё яростнее. Дым почти рассеивается, постепенно открывая для стреляющих обзор на позиции друг друга, и пулемётчики отряда спешат этим воспользоваться. Поймав точками коллиматоров очертания полуразрушенного второго этажа школы, где и окопался террорист, они начинают вести уже прицельный огонь, щедро поливая того отборным свинцом из М249. Находясь под обстрелом, боевик занимает глухую оборону, не решаясь высунуться. Один из пулемётчиков — сержант Оливер Соут с позывным «Вегас» — лихо сообщает, что они «прижали ублюдка» и что «его можно брать, пока тёпленький». Так велик соблазн согласиться с предложением сержанта, ведь пленный террорист — настоящий кладезь с информацией. Командование получает в своё распоряжение важные сведения, а солдаты, захватившие его, — благодарность с занесением в личное дело и денежное поощрение. Короче говоря, оно того стоит. Вот только подход к этому «кладезю», судя по всему, лишь один — прямиком через линию плотного огня. Поменявшись местами с Джошем и вытащив из кармана разгрузочного жилета бинокль со встроенным дальномером, Брайан, осторожно выглядывая из-за угла, всматривается в оптику. Террорист предпринимает тщетные попытки огрызнуться, но лишь юркает обратно за укрытие, чудом не словив пулю. Брайан переводит взор на лежащего и продолжающего истекать кровью капрала Макги, который подаёт уже слабые признаки жизни и не шевелится. Возле него успевает образоваться лужа свежей крови, окрасившая землю и песок в жуткие оттенки бесконечной войны. — Джош, бери Санту, Спеца и Шанхая, и дуйте в обход, — приказывает Брайан, убирая бинокль и заходя обратно за укрытие. — Обходите эти руины с левой стороны, забегаете в дом и вяжете ублюдка. Станет выёбываться — валите его нахер. Вегас, не прекращать огонь. — Я почти пустой! — тут же отзывается Вегас, намекая на почти израсходованный боезапас. Рядом валяются десятки пулемётных гильз. — Бостон, — Брайан обращается к штаб-сержанту Мелвину Хорну, — подмени его. Только прицельный огонь. Сделайте так, чтоб он вздохнуть не мог. Группа захвата пойдёт на сближение. Бостон озвучивает лихое: «Ща соснёт, сучонок!» и занимает позицию для стрельбы, подменив Вегаса, который уходит на перезарядку и просит сослуживцев одолжить дополнительный боезапас, который отдаётся тем на временное хранение. Иначе и без того загруженные пулемётчики, вынужденные таскать на себе достаточно тяжёлый и всегда заряженный вместительным магазином пулемёт, будут попросту не в силах прошагать и двух миль. — Чё с Макги? — осведомляется Джош, успевший собрать вокруг себя троицу бойцов, с которыми и отправится вязать боевика. Макги... Грёбаный пацан, которого им навязало командование. Несколько офицеров чуть ли не в один голос твердили, как этот Макги хорош и что он — выпускник школы рейнджеров — станет отличным, пусть и временным, пополнением для отряда. Брайан отказывался до последнего, пока сегодня утром накануне отъезда с Рэйбла не был поставлен перед фактом. Этот пацан просто-напросто запрыгнул в один из их «Хамви», а подошедший следом майор Баркер, ответственный за личный состав, не оставил пространства для манёвра и весьма прозрачно намекнул, ЧТО будет в случае неповиновения. Сквозь сомкнутые зубы Брайану пришлось согласиться и на протяжении всей дороги натыкаться на горделивое выражение лица капрала Макги. Это действительно повод для гордости — ненадолго стать частью одного из элитных подразделений Командования специальных операций Армии США. Вот только для самого подразделения, а точнее отряда это сплошная головная боль, как, например, сейчас. На самом деле капрал, к удивлению Брайана, держался неплохо, но лишь до того момента, как они не попали под внезапный обстрел затаившегося среди руин боевика, когда решили проверить результаты авиационного налёта. Теперь же этот Макги настоящая заноза в заднице всего отряда. — Давай я пойду? — вызывается медик отряда в лице капрала Саймона Хантера. — Я его вытащу. — Чтобы я рисковал медиком отряда? — порывается возразить Брайан, но, поймав на себе уверенный и даже упрямый взгляд Хантера, понимает, что ему не удастся того переубедить. Светловолосый и взрослый не по годам, он всегда готов пойти на риск и спасти чью-то жизнь, даже если придётся пожертвовать своей собственной. — Саймон… — Я его вытащу, Призрак, — упорствует медик. Затем, словно говоря, что возражать бесполезно, проверяет тактические перчатки на руках и кевларовый шлем, на затылке которого приклеен патч с позывным «ФАРАДЕЙ». — Дымовую завесу, и я пошёл. — Хочешь, чтобы и тебя зацепило? — иронично парирует Джош, намекая на дружественный огонь. Брайан кивает, соглашаясь с ним, и заверяет, что лично прикроет медика. Услышав это, Джош произносит: «Вы два психа» и велит принести для их командира снайперскую винтовку и сменный магазин, которые они предусмотрительно взяли с собой, а не оставили в машинах. Один из бойцов отряда — капрал Эрик «Фанатик» МакМиллан — бегом притаскивает Брайану снайперскую винтовку М2010 и предлагает побыть его наблюдателем-наводчиком. В этот момент Джош командует тройке бойцов — Санте, Спецу и Шанхаю — выдвигаться и скрывается вместе с ними за противоположным углом. Заняв позицию за соседним от стены укрытием, Брайан ложится на нагретую солнцем землю и, сняв свой малолитражный рюкзак, кладёт на него цевьё винтовки, создавая импровизированный упор для стрельбы. Расположившийся рядом Фанатик держит под рукой сменный магазин для винтовки и, перехватив из рук Брайана бинокль с дальномером, принимается за корректировку прицельной стрельбы. — Одиннадцать часов, — комментирует Фанатик, всматриваясь в бинокль. Брайан, следуя его указаниям, упирает приклад винтовки в плечо и, ненадолго прикрыв правый глаз, вглядывается левым в оптику прицела. Перекрестие ловит уже порядком обстрелянную позицию террориста: бесчисленное множество отверстий от пуль, зигзаги трещин, осыпающаяся пыль и бетонные крошки. На террориста намекает лишь чуть выглядывающее дуло его автомата, в то время как он сам надёжно укрывается за несущей стеной, разделяющей второй этаж на две половины. Чертовски удобная позиция для стрельбы, но неудобная для того, кто попробует его снять. Словом, предусмотрительный ублюдок. Меж тем Джош по внутреннему каналу связи докладывает, что он вместе с тремя бойцами приближаются к входу в здание некогда школы. Оторвавшись от прицела, Брайан пробует взглядом выследить фигуры членов группы захвата и замечает всю четвёрку, которые осторожно заходят внутрь, беря на мушку всё вокруг. Одновременно с этим медик отряда в лице Фарадея совершает рисковую, но необходимую вылазку из укрытия, чтобы вытащить раненого капрала Макги. В этот момент по рации раздаётся тревожное сообщение пулемётчика, ведущего огонь на подавление, — у него заклинило оружие. В такой ситуации второй пулемётчик должен заменить своего товарища, однако ему оказывается нечем стрелять: с собой они взяли слишком мало боеприпасов, не рассчитывая на затяжную перестрелку. Непозволительный для них просчёт. Тогда Брайан приказывает остальным бойцам подменить пулемётчиков и также решает помочь с тем, чтобы не позволить грёбаному боевику высунуться и подстрелить их медика. И вовремя: едва пулемётный огонь стихает, и террорист, решив, что это его шанс, резко вскидывает оружие, высунувшись. Брайан реагирует моментально и нажимает на спусковой крючок винтовки, послав пулю в непродолжительный полёт. Она врезается в стенку, в считанных дюймах от правого плеча боевика, который, вздрогнув, живо ныряет обратно за укрытие. Брайан отводит затвор назад и просит Фанатика скорректировать огонь. Неподалёку падает винтовочная гильза. — Дистанция та же. Поправка на три ярда, — живо отзывается тот. — Возьми на два дюйма выше, джон. Ветра нет. Погода идеальная. Дыши ровнее и успокойся. — Я спокоен, — едва не огрызается Брайан и поправляет маховик прицела винтовки. — Что там с Макги? Фанатик отвлекается от высматривания террориста и переключает внимание на медика, который уже вовсю тащит раненого и бессознательного Макги. За волочащимся телом тянется смазанный кровавый след. — Фарадей его вытаскивает, — комментирует. — Осталась всего пара ярдов. — Парни, прикройте Фарадея, — тут же говорит в рацию Брайан. — Кролик, мне нужна связь с Замком. — Понял, джон, — доносится в ответ голос Кролика — связиста отряда. Какое-то время в рации звучит металлическое шипение радиопомех, намекающих на переключение частоты. Затем раздаётся сухой мужской голос командующего Отделом планирования и проведения операций: — Замок на связи. Докладывайте. — Замок, это Рыцарь-Шесть-Эхо, — отзывается Брайан. — Запрос на Ромео-Майк-Виктор. Ноябрь-Виски-Семь. Красный. Как поняли? Приём. — Рыцарь-Шесть-Эхо, это Замок. Пять и пять. Ромео-Майк-Виктор выдвигается. ВОР по всем тэнгу в зоне видимости. Отбой. — Они пришлют медичку, — сообщает Брайан лежащему рядом с ним Фанатику, который всё это время не спускал глаз с укрывшегося террориста. — Вяжем ублюдка и сваливаем отсюда на хер. Так и происходит: Джош вместе с ещё тремя бойцами без труда расправляется с боевиком, который даже не подозревал, что к нему нагрянут сразу четверо спецназовцев, полные решимости его «упаковать». После короткой схватки террориста связывают и, скрутив, выводят из полуразрушенного здания школы. Террористом оказывается зрелый мужчина, одетый в грязную камуфляжную форму польских вооружённых сил — её боевики обычно приобретают на вторичных рынках как дешёвую и доступную альтернативу более дорогим и качественным образцам экипировки. Заставив его согнуться и придерживая за правый локоть, Джош ведёт пленного боевика в сторону их «Хамви», припаркованных недалеко от места недавней перестрелки. В один из них грузят и раненого Макги, который, по словам Фарадея, успел потерять много крови и рискует не дожить до прибытия на Рэйбл даже если его будут эвакуировать медицинским вертолётом. Эти слова нисколько не радуют и заставляют Брайана нахмуриться, но он ничего не говорит. В конце концов, они сделали всё, что могли, и теперь им остаётся надеяться лишь на чудо. Отдав снайперскую винтовку одному из подчинённых, Брайан велит остальным бойцам поторапливаться, ведь на кону жизнь их сослуживца. Затем усаживается следом и закуривает, переводя дух и просто успокаивая натянутые, словно струны, нервы. Отдел планирования и проведения операций, он же просто ОППО, вновь выходит на связь и запрашивает рапорт об итогах перестрелки, после чего передаёт координаты места, куда должен приземлиться медицинский вертолёт. Это всего в пяти минутах езды. Значит, Макги просто обязан выкарабкаться. Колонна из трёх «Хамви» трогается с места. Счёт идёт на секунды. Сидя рядом с Джошем, который уверенно ведёт их «Хамви» по пыльной дороге, Брайан нервно пожёвывает фильтр дымящейся сигареты. Едва «Хамви» начинает подскакивать от сокрытых песком кочек и ям, то ухватывается за ручку сверху. — Вон наша птичка, — комментирует Джош и всматривается в грязное лобовое стекло. Брайан перехватывает его взгляд, наблюдая, как «Чёрный ястреб» с красным крестом на фюзеляже быстро снижает высоту. Массивные винты с громким стрекотом разрезают знойный воздух. — Макги выкарабкается, джонни. В это хочется верить, но внутренний голос подсказывает, что капрал Макги уже не жилец. Слишком поздно. Они слишком долго колебались там, возле стены, пытаясь понять, что же для них важнее: захватить боевика или спасти своего. Сомневаться не приходится: весь отряд попадёт в немилость командования, а его командир окажется под прицелом военных дознавателей, которые с завидной щепетильностью изучат каждый его шаг, каждый его приказ, чтобы прийти к выводу. И обычно такие выводы заканчиваются одинаково неприятно — жёсткий выговор с занесением в личное дело и с перспективой попасть под военный трибунал. Последнее, конечно, маловероятно, но не исключено. Тот факт, что Брайан позволил какому-то боевику подстрелить его подчинённого, в то время как он сам должен был предвидеть риск возможной засады, непременно вызовет вопросы у командования. Но страшно не это. Страшно то, что Брайан понятия не имеет, как на это ответить. Что ему сказать? Что после массированного удара тройкой штурмовиков А-10 от этого места остались сплошные руины и мало кто способен в них окопаться? Что вместо аккуратной и последовательной разведки они предпочли вальяжно разгуливать здесь, точно по мексиканскому пляжу на закате дня? Самонадеянно. Глупо. Рискованно. И это может стоить капралу Макги жизни. Наплевав на меры безопасности, Брайан стаскивает ставший таким неудобным шлем и взъерошивает мокрые и короткие каштановые волосы, ощущая бодрящую лёгкость и то, как на виски больше не давит проклятый кевлар. Джош бросает на него короткий взгляд, но ничего не говорит, продолжая следить за пустынной дорогой. Когда они ехали сюда, чтобы осмотреть место удара, то тщательно изучили каждый дюйм этой дороги, дабы своевременно вычислить возможные мины и растяжки. Боевики просто обожают оставлять после себя такие «подарки», на которые потом наезжает очередной «Хамви» или грузовик с припасами. Порой уставшие после очередных боёв солдаты даже не подозревают, что по дороге на базу их может терпеливо поджидать закопанный по самую верхушку фугасный снаряд или целая танковая мина, оставляющая одни лишь ошмётки. На то, чтобы собрать все более-менее уцелевшие части тела ещё одной жертвы собственной неосторожности, могут уходить недели. Повезёт, если взрыв оторвёт лишь одну из конечностей, оставив туловище практически нетронутым. Тогда после некоторых манипуляций нужных спецов подорвавшегося бойца можно смело хоронить в открытом гробу. Но чаще всего внутрь гроба лучше не заглядывать. А ещё чаще — оставлять его пустым. При этих мыслях Брайан морщится и сплёвывает через опущенное окно, успев заметить, как его смачный ком слюны улетает куда-то назад. Пейзаж вокруг может не меняться на протяжении долгого времени. И почти всегда и везде одна и та же картина: безлюдные равнины, невысокие барханы, далёкие очертания разбомблённых и разрушенных деревушек, серые пятна покинутых сооружений и одинокие разграбленные заправки, напоминающие декорации для фильмов постапокалипсиса. Единственным намёком на хоть какую-то жизнь вокруг служат время от времени пролетающие военные вертолёты, патрулирующие местность, и истребители ВВС США, пилоты которых выделываются друг перед другом, самонадеянно снижая высоту и, видимо, на время забывая о такой коварной вещи, как «Стингер» или любой другой ПЗРК. О жизни вокруг напоминает и колонна из трёх «Хамви», в одном из которых находится бессознательный капрал Макги, а в другом — захваченный боевик. — Подъезжаем, — комментирует Джош, и из-за очертаний невысокой гряды показывается севший посреди выжженной войной земли медицинский вертолёт. Лопасти разрезают знойный воздух и разгоняют в стороны осевший после песчаных бурь песок. Из вертолёта выскакивают трое ПиДжев, которые мгновенно вскидывают оружие и берут на мушку подъехавшие «Хамви». Едва Джош останавливает машину, и Брайан вылезает из душного и тесного салона, поднимая руку. — Рыцари, — озвучивает он, стремясь перекричать рёв вертолётного двигателя и стрекот лопастей. — Свои! — Сколько раненых? — в тон ему отвечает один из ПиДжеев, судя по всему выступающий в качестве главного. — Всего один, но с нами живой тэнгу. — И, не дожидаясь разрешения ПиДжеев погрузиться на борт, Брайан кивает Джошу, успевшему вылезти из «Хамви» вслед за ним. Джош, кивнув в ответ, велит остальным бойцам грузить в медицинский вертолёт раненого Макги. ПиДжеи подтаскивают к «Хамви» портативные носилки, на которые помогают уложить бессознательного капрала. Не отходящий от него ни на секунду Фарадей сообщает ПиДжеям о состоянии раненого, в том числе о первых признаках гиповолемии, а также обо всех проведённых им по дороге манипуляциях и о присвоенной раненому первой категории в виде красных крестов на запястьях Макги. — Дуйте на базу, — велит Брайан оставшимся подчинённым. Из-за своей загруженности различным оборудованием медицинский вертолёт способен вместить ещё лишь пару человек, не считая членов экипажа. — Только осторожнее, — напутствует напоследок Джошу, который, будучи замом, возглавит отряд до возвращения на Рэйбл. Тот, повернув к нему голову, порывисто кивает. Затем хлопает Брайана по плечу: — Всё будет заебись, джонни! Ещё пересечёмся на Рэйбле! Не став тратить драгоценное время на пустые разговоры, Брайан запрыгивает в медицинский вертолёт и просит наушники с гарнитурой внутренней связи, чтобы как можно скорее избавиться от жуткого гула в ушах и просто быть в контакте с пилотами, в особенности с командиром экипажа. Надев их и испытав мимолётное облегчение, Брайан осведомляется у бортового медика о состоянии капрала Макги, на что тот сообщает и без того очевидные вещи: большая кровопотеря, критическое состояние, высока вероятность летального исхода. Его теснят к единственному ряду из четырёх жёстких сидений, на одно из которых Брайан плюхается, понимая, что больше от него ничего не зависит. Они сделали всё, что могли. Теперь Макги должен сам решить, хочет ли он бороться за свою жизнь, либо же предпочтёт сдаться и попробует обрести покой. — Фарадей, ты как? — осведомляется Брайан у медика отряда, который точно так же погрузился на борт вертолёта. При обращении памятует о правиле: бойцам спецназа в присутствии посторонних лиц, пусть и таких же военных, рекомендуется общаться друг с другом при помощи тактических позывных. Фарадей решил использовать в качестве позывного фамилию известного английского учёного. Наверное, пытался таким образом подчеркнуть, что военная медицина не прощает ошибок, как и физика. — Меня тоже задело... — Фарадей, сидящий рядом, убирает руку от правого бока, вынуждая Брайана наклониться чуть в сторону, чтобы взглянуть. И от увиденного по телу проносится волна жуткого, какого-то детского страха. Он живо приседает на корточки напротив Фарадея и подзывает бортврача. Тот, недовольный тем, что его оторвали от заполнения временной карты пациента на имя капрала Макги, пробует разузнать, в чём дело. Поняв, что на борту вертолёта теперь уже двое раненых, принимается оказывать Фарадею помощь, пусть тот уже и предпринял тщетные попытки заштопать себя самостоятельно. — Какого хрена ты молчал?! — не выдерживает Брайан, помогая бортврачу стащить с Фарадея разгрузочный жилет, чтобы добраться до кровоточащей раны. — Блядь, ты идиот!.. — Не паникуй... — морщится и хрипит Фарадей, видимо, растерявший остатки сил, которые успел собрать для помощи с раненным Макги. — Не в первый раз ведь... Но Брайан его игнорирует. Не в первый, но не исключено, что в последний. Если он потеряет ещё и Фарадея, — медика, с которым воюет плечом к плечу на этой проклятой, Богом забытой земле вот уже пять лет, — то просто лишится незаменимого члена отряда. Бортврач просит Брайана снять с Фарадея шлем, что тот спешно делает. Не выдержав, обхватывает бледное и покрытое испариной лицо подчинённого мокрыми ладонями и прислоняется своим горячим лбом к его. — Ты только держись, капрал. Только держись, ладно?.. — слетает с губ Брайана полный боли и надежды шёпот. — Подлетаем, — раздаётся в наушниках металлический голос командира экипажа. — Приготовиться к посадке и транспортировке. Вертолёт медленно снижается до тех пор, пока стойки шасси с лёгким, но неприятным толчком не касаются асфальтированной посадочной площадки. К винтокрылой машине живо стягивается уже готовый медицинский персонал госпиталя. Узнав же, что раненных на самом деле двое, медики, демонстрируя отточенные навыки командной работы, мгновенно притаскивают ещё одни носилки, куда грузят и Фарадея. Брайан выскакивает из гудящего вертолёта, лопасти которого постепенно замедляют ход, и бежит рядом с погруженным на носилки Фарадеем. — Обоих в операционную! — на ходу распоряжается темнокожая девушка-медик и перехватывает у ПиДжея медицинскую карту, где вкратце описано ранение, состояние пациента и все проведённые в дороге манипуляции. — Какая группа крови? — намекая на Фарадея, спрашивает она и помогает бегущему рядом санитару придерживать капельницу. ПиДжей только собирается ответить, как Брайан его опережает: — Вторая положительная. Ничего не ответив, девушка-медик пропускает коллег с носилками и передаёт одному из них капельницу. — Не мешайте! — осекает она Брайана, когда тот также решает войти в госпиталь. Он замирает, в нерешительности поглядывая на неё. Короткостриженная, низкая и в какой-то степени даже миниатюрная, но при этом выглядящая если не грозно, то убедительно для того, кто попытается ей возразить. И Брайан решает дать заднюю. — Кто-нибудь, разыщите сержанта Бута — у нас срочная операция!.. Едва Фарадей, капрал Макги и сопровождающий их медперсонал скрываются в помещении госпиталя, Брайан, вынужденный остаться снаружи, — под палящим солнцем и в окружении сбежавшихся на шум сослуживцев — опускает взгляд на шлем в руках. Подушечки пальцев касаются приклеенного патча с надписью «ФАРАДЕЙ. A (II) Rh+». За один день сразу двое подчинённых. Брайан понимает, какой сильный это залёт. За такое командование как следует пройдётся по его яйцам, если не станет яростно долбить в задницу вовсе. И если ранение капрала Макги ещё можно списать на эффект внезапности и засаду, то что сказать о Фарадее? Не уследил. Позволил своему непосредственному подчинённому истекать кровью на протяжении всей дороги. И неужели никто не заметил?.. Однако в этом весь Фарадей — он никогда не жалуется на своё паршивое состояние. Нет, терпит до последнего. Строит из себя героя, потому что знает: он их единственная надежда, чтобы выкарабкаться. Все они проходили интенсивные курсы по оказанию первой медицинской помощи, отличной от той, которую в качестве базовых знаний преподают всем новобранцам. И всё же настоящего медика не заменит никто. У обоих серьёзные ранения. Оба потеряли много крови, пока добирались сюда. И оба рискуют пополнить ряды тех, кого забрала эта проклятая беспощадная война. Они обязаны выжить.

* * *

— Второй лейтенант? — в небольшой приёмной, расположенной перед входом в кабинет полковника Армии США Питера Ламберта, — командующего военной базой Рэйбл — появляется девушка-офицер, выполняющая обязанности его референта и пресс-атташе. Одетая в повседневную форму серого оттенка, слабо сочетающуюся с её представительными функциями и аккуратным ухоженным лицом, она кивает Брайану в знак приветствия. Сидящий на пластиковом стуле Брайан живо поднимается и по привычке заводит руки за спину, выпрямляясь. — Вас ждут, — мягко произносит девушка-референт. — Желаю удачи. Последняя фраза, пусть и произнесённая доброжелательной интонацией, чертовски похожа на издёвку, которой Брайан, правда, не придаёт значения, решив, что ему послышалось. Он глубоко вдыхает и выдыхает, успокаиваясь, после чего неспешно подходит к двери, за которой слышатся приглушённые голоса. Говорящих несколько. Положив вспотевшую ладонь на холодный шарик дверной ручки, вслушивается и понимает, что в кабинете находятся три человека, и он начинает догадываться, кто именно. Не став оттягивать этот наинеприятнейший момент и решив, что чем раньше начнёт, тем раньше закончит и сможет наконец-то нормально отдохнуть, Брайан поворачивает ручку и толкает дверь вперёд. Стучащее в висках волнение моментально путает все мысли. Лишь войдя в кабинет, Брайан понимает, насколько же бесцеремонно это вышло. Он совсем забыл постучать, чего старший офицерский состав, облюбовавший наспех сооружённые кабинеты, просто терпеть не может. С количеством же присутствующих в кабинете человек выходит погрешность: их четверо, а не трое. Брайан быстро соображает, почему умудрился просчитаться. Причина — безмолвно стоящий почти в самом углу военный дознаватель и капитан ВМС США Спенсер Линч, считающийся знатоком своего дела и просто извергом, который без особых усилий вывернет наизнанку любого. Абсолютно. Неудивительно, что сразу по прибытию на Рэйбл он возглавил небольшой и единственный отдел дознания, куда приводят не только провинившихся военнослужащих, но и взятых в плен солдат противника. Впрочем, зверствам над террористами капитан Линч, совершенно справедливо ассоциирующийся у солдат Рэйбла с «Судом Линча», предпочитает зверства над нарушившими устав военнослужащими. И ведь всё в рамках закона и исключительно с санкции руководства. Конечно, никто не уходит от него без зубов или со сломанными конечностями (правда, прецеденты были). Однако те, кто хоть раз попадал в поле зрения местного военного дознания, возглавляемого капитаном Линчем, становились послушнее служебной собаки. Сам Спенсер выше Брайана на целую голову и даже больше. Коротко стрижен, темноволос, подтянут и в принципе обладает довольно незаурядной внешностью, отдающей чем-то аристократичным, будто далёкий привет из прошлого, когда часть офицеров были родом из семей, целиком и полностью посвятивших себя военной службе. Словом, располагающая к себе внешность, которая, однако, жестоко обманчива. По одному только ледяному взгляду серых глаз, надменно поджатым губам и чуть опущенным ровным бровям становится ясно, что с этим человеком придётся считаться. Хочется того или нет, но власть на его стороне. Впрочем, как и широкие возможности, благодаря которым за один только неосторожный чих можно запросто вылететь из армии с позором. И при мысли, что какой-то тридцатисемилетний мужик, пусть и с богатым боевым прошлым, может одной только своей подписью сломать судьбу человека, выгрызавшего себе новые звания и повышения, становится, мягко говоря, не по себе. Даже Брайан, повидавший за свои тринадцать лет службы немало всякого дерьма, в том числе и бюрократического, начинает понимать, насколько это хреново. Как и многие офицеры Рэйбла, Спенсер отдаёт предпочтение полевой форме, точно готовый в любую секунду отправиться в бой, и всегда носит в набедренной кобуре заряженный девятимиллиметровый М11. Брайан присматривается и понимает, что глаза его не обманывают — Спенсер левша, как и он. Вот же ирония. — Сэр, — почтительно чеканит Брайан, вновь заведя руки за спину, и одаривает коротким взглядом сидящего за столом сорокалетнего полковника Ламберта, который в обиходе военнослужащих базы получил уважительное, пусть и с оттенком иронии прозвище «Папочка». Затем Брайан оглядывает расположившихся по левую и правую стороны от полковника двух его непосредственных заместителей в лице майоров Уилферда Баркера и темнокожего Морриса Лэнга. — Майоры, — снова озвучивает. Оба майора имеют за плечами колоссальный опыт службы, множество успешно проведённых операций и единичные потери. Оба как две опоры, помогающие полковнику Ламберту решать самые важные вопросы Рэйбла, начиная от проведения военных операций и заканчивая сценарием праздников для военнослужащих. — Капитан, — звучит более сдавленное и тихое, а на самого Спенсера Брайан предпочитает не смотреть. Тот вполне может расценить это как признак слабости или страха, да только Брайану плевать. Он его не боится. Конечно, его тревожит собственное будущее и дальнейшие карьерные перспективы. Однако он не позволит какому-то выдрессированному Фортом Леонард Вуд церберу, пусть и с доберманской выправкой, себя сломать. Пусть заочно катится на хер. Причём, на чей угодно. — Представьтесь, пожалуйста, — устало-недовольно произносит полковник Ламберт, которому надоело постоянно напоминать своим подчинённым о необходимости соблюдать хотя бы минимум формальностей. Лишь благодаря полковнику Брайан соображает, что не только не постучал в дверь, но и забыл представиться. Это уже вторая наитупейшая ошибка за последние полчаса. — Виноват, сэр, — спешит исправиться он и, чтобы хоть как-то спасти своё положение, отдаёт честь. Капитан Спенсер едко хмыкает, неотрывно наблюдая за ним. — Брайан Расс, второй лейтенант и командир группы «Эхо» восемьдесят девятого отдельного отряда специального назначения «Рыцари», приписанного к Командованию специальных операций Армии США. Позывной Призрак. На этот раз капитан Спенсер хмыкает чуть громче. Майор Баркер, будто уловив его настрой, прячет улыбку и скребёт кожу над верхней губой, чтобы себя не выдать. Но Брайан, несмотря на их реакции, продолжает: — Прибыл по вашему приказу, сэр. — Надо было порепетировать, — всё же не сдерживается от саркастичной реплики капитан Спенсер. Брайан встречает его слова недоумённо-вопросительным взглядом и озвучивает непонимающее: «Сэр?..». Тогда полковник Ламберт решает пояснить: — Этот ваш отряд, лейтенант, приписан не к Командованию специальных операций, а к недавно созданному девятому батальону семьдесят пятого полка рейнджеров. От услышанного Брайан с трудом сдерживается, чтобы не повторить реакцию капитана Спенсера, и лишь недовольно кривит губы. Так и есть. С некоторых пор отряд «Рыцари» считается не отдельной боевой единицей, — самостоятельным отрядом спецназа — а составной частью элитного армейского подразделения легендарных семьдесят пятых рейнджеров. Вот только с ними у рыцарей не срослось с того самого дня, как поступил соответствующий приказ. Командование специальных операций почему-то решило, что от рыцарей будет куда больше пользы, если они войдут в состав рейнджеров, от которых в своё время и отделились, став полностью автономным подразделением, подчиняющимся непосредственно Командованию специальных операций Армии США. Проблема в том, что рыцари известны как самостоятельный отряд специального назначения, привлекаемый в основном для разведки и спасательных операций, а не ведения разносторонней войны, чем и славятся рейнджеры. Рыцари предпочитают концентрироваться на чём-то одном, а не распыляться на одновременную разведку, диверсию, спасательные операции и артиллерийскую наводку. — При всём уважении, полковник, — едва раздаются эти слова, и все присутствующие мгновенно напрягаются, в то время как капитан Спенсер замирает в предвкушении услышать нечто забавное, — мы не рейнджеры. Мы рыцари — отдельное подразделение специального назначения. И делать из нас рейнджеров, когда мы не носим нашивок этого прославленного полка, мягко говоря, неправильно. Будь я рейнджером, меня бы это задело. — Вы просто слишком гордые, чтобы поступить в распоряжение другого командира, лейтенант, — сухо резюмирует полковник, словно бы пропустив мимо ушей слова Брайана. — Командование отдало соответствующий приказ, так что, будь добр, поумерь свою гордость и явись к командиру девятого батальона. В противном случае я буду вынужден доложить об этом, а ты прекрасно знаешь, что, — акцентирует, — будет в этом случае. Конечно, знает. Если рапорт с жалобой на командира отряда отправить на самый вверх, то этот командир рискует быть разжалованным; отряд — расформированным, а его члены будут распределены по другим подразделениям с немедленным понижением в званиях. Словом, настоящая публичная порка. Для всех. — Но я вызвал тебя не за этим. — Полковник скрещивает пальцы морщинистых и испещрённых шрамами рук в замок, которые затем кладёт на металлический стол, где разложена внушительных размеров карта местности. Здесь, на передовой базе Рэйбл даже полковникам приходится заниматься не бесполезной отчётностью, а постоянным планированием бесконечных боевых операций и анализом приказов, которые бесперебойно поступают из Штатов. Разумеется, от проклятой документации не спастись даже на войне, но её объём по сравнению с объёмом в главном штабе всё же в разы меньше, что позволяет сосредоточиться на куда более важных задачах. И, судя по синякам под серо-зелёными глазами Ламберта, тот сутками напролёт только этим и занимается — решает насущные проблемы Рэйбла. — Осмотр места авиаудара, — безапелляционно произносит полковник. — Я желаю знать, почему гордо называемые тобой рыцари, — вновь акцентирует, — несут потери и наводят такой переполох, что многие уже решили, будто мы потеряли целый полк. Я жду твоего рапорта, лейтенант. — Это была засада, — машинально отвечает Брайан, не дав самому себе времени, чтобы хорошенько обдумать каждый следующий шаг. К чёрту. Будь, что будет. — Мой отряд угодил под обстрел противника. Капрал Макги... — Брайан заминается, ощущая пока ещё лёгкую подступившую злость. Трус. Жалкий сопляк. Если бы не его истерика, Фарадей бы не пострадал. Их медик рисковал жизнью, чтобы вытащить этого придурка. Заметив поледеневший взгляд майора Баркера, который и навязал отряду сраного капрала Макги и который одним только выражением лица советует быть осторожнее на поворотах, Брайан собирается с мыслями. Его пыл ослабевает, как и желание обвинить капрала Макги в провале операции. — К сожалению, он был ранен в ходе тактического манёвра — отступления. Фарад... кхм, капрал Хантер, — Брайан памятует, что своими позывными они могут выделываться перед кем угодно, но только не перед самим командованием, которое проинформировано насчёт каждого из них, — вызвался эвакуировать раненого из-под линии огня, однако так же был ранен. К сожалению, я не смог проконтролировать процесс оказания первой медицинской помощи, поэтому был несвоевременно проинформирован о ранении капрала Хантера. Я виноват, сэр. Словно преподаватель, недовольный ответом ученика, полковник заметно мрачнеет и сдвигает густые брови к переносице, на которой виднеется рубец шрама, когда-то полученный ещё во время полевой службы. Кажется, полковник командовал огневой группой во время Войны в заливе. — Ты понимаешь, что твоя недальновидность и самонадеянность могли стоить обоим капралам жизней? — сухо заявляет. Брайану ничего не остаётся, кроме как молча согласиться. — И что сейчас они находятся в госпитале только потому, что твои тактические навыки оставляют желать лучшего? Я бы ходатайствовал о твоём немедленном разжаловании и увольнении, — отрезает, вынуждая Брайана затаить дыхание. Только не это… — Но тот факт, что вы захватили живого боевика, несколько выравнивает твоё положение. Поздравляю — этот боевик спас твою дурную задницу, лейтенант, — без толики радости резюмирует. Лишь спустя некоторое время до Брайана доходит, что его рискованное решение захватить проклятого террориста, по сути, помогло ему остаться при звании и при должности. А ведь всё благодаря Джошу, который на этом настоял. Придётся расплачиваться очередной упаковкой арахисовых батончиков — тот их просто обожает. Заметив толику облегчения на его лице, полковник озвучивает то, что снова заставляет напрячься: — Но учти: ещё одна такая выходка, ещё хоть одна потеря, и ты отправишься под трибунал. А, чтобы ты не расслаблялся, сегодняшний инцидент будет занесён в твоё личное дело. Капитан Линч об этом позаботится. — Кидает беглый взгляд на капитана, который никак не реагирует, продолжая сверлить Брайана цепким взглядом. — Я ясно выразился? — Сэр, да, сэр, — на автомате чеканит Брайан. — Сэр, — внезапно подаёт голос Спенсер, до этого лишь наблюдавший со стороны, точно затаившийся хищник. Хотя, он и есть хищник — самый настоящий убийца чужих перспектив, без сожаления ставящий крест на долгожданном повышении и всей дальнейшей карьере. — Я предполагал, что лейтенант Расс будет официально допрошен по факту понесённых потерь в его отряде. Сердце начинает барабанить в груди. Неистовый стук напоминает ритм карнавального барабана. Допрос... Какой ещё к чёрту допрос? Они едва выбрались оттуда и лишь чудом никто не погиб. Во всяком случае, из госпиталя Рэйбла, куда и доставили раненных Макги и Фарадея, не приходило прискорбных вестей. Значит, они оба выкарабкались. Да, не без осложнений, но лучше уж это, чем гроб. Неужели Спенсер вознамерился вывернуть его наизнанку? С другой стороны, это ожидаемо — всё-таки речь идёт о профпригодности командира целого спецподразделения. Если возникнут хоть малейшие подозрения о некомпетентности Брайана, то его отстранение с последующим уголовным делом не заставят себя долго ждать. Вот только для этого необходимо официальное расследование или, как минимум, допрос, санкционированный руководством, а по лицу полковника Ламберта становится понятно, что он не готов идти на столь радикальные меры. — Думаю, это уже лишнее, капитан, — наконец, озвучивает полковник Ламберт. — Лейтенант Расс сполна ответит за допущенные ошибки, выступив перед специальной комиссией. Этого будет более чем достаточно. К тому же, из-за своего очередного дисциплинарного взыскания в ближайшие месяцы он может не рассчитывать на моё снисхождение. — Полковник неодобрительно косится на Брайана, вынуждая того поджать губы и затаить дыхание, чтоб не давать Ламберту повода изменить своё решение. И хотя недовольство Спенсера не заметит разве что слепой, тот, однако, понимающе кивает, солидарный с полковником. Во взгляде же Брайан без труда прочитывает немое, но адресованное ему: «Я тебя всё равно достану». — Сэр, разрешите задать вопрос? — обращается Брайан к полковнику, решив не прятать голову в песок и просто не давать Спенсеру шанса его утопить. Ответом служит нетерпеливо-усталый вздох полковника Ламберта. — В госпиталь сейчас никого не пускают. Могу я как-то узнать о состоянии капралов Макги и Хантера? Переглянувшись с подчинёнными, полковник снова вздыхает, хмуро поглядывая на Брайана. — Жить будут, — звучит сухое и кроткое. После этого в диалог вступает доселе молчавший майор Лэнг, который, в отличие от своего коллеги — майора Баркера — отвечает за вопросы связи Рэйбла со внешним миром: — Оба капрала успешно прооперированы. Их жизням ничего не угрожает, — голос майора на фоне голосов остальной троицы звучит непривычно мягко, хотя те, кто знает Лэнга, прекрасно осведомлены, каким дьяволом во плоти тот может быть, когда это нужно. — Однако в целях их скорейшего выздоровления и реабилитации нами был сделан запрос об их транспортировке в Багдад. Затем они отправятся домой, в Штаты. Самолёт прибудет сюда завтра утром. Обоих капралов будет сопровождать бригада тактических медиков. Удовлетворённо кивнув, полковник снова взирает на Брайана, который переваривает услышанное. — Я попрошу сержанта Бута предоставить тебе доступ в госпиталь, чтобы ты смог с ними попрощаться. — Видя вопрос в глазах Брайана, спешит пояснить: — Сюда они больше не вернутся. По заключению врачей, — кидает беглый взгляд на лежащую по правую руку тоненькую папку, на титульном листе которой красуется размашистая подпись начальника медчасти — сержанта Бута, — их травмы не совместимы с дальнейшим прохождением военной службы. Это звучит как приговор. — ...Будет создана специальная комиссия, — продолжает полковник, — по расследованию данного инцидента. Тебя попросят дать письменные объяснения. Скорее всего, мы организуем видеоконференцсвязь, где ты выступишь перед комиссией и ответишь на все интересующие их вопросы. Но, поскольку ты действовал в условиях боевой обстановки, вероятность подачи в отношении тебя гражданского иска минимальна, — своим холодным тоном Ламберт как бы намекает, что за эту минимальность Брайан обязан в первую очередь ему. Видимо, напряг свои связи, чтобы избежать дальнейших разбирательств с возмущёнными родственниками. — Но если ты проигнорируешь заседание комиссии, — лицо полковника ожесточается, — я лично позабочусь о том, чтобы ты до конца своих дней отдавал полученное жалованье семьям пострадавших. Ты меня понял? Брайан кивает, добавив чёткое: «Сэр, да, сэр». — Хорошо. — Полковник оглядывает его с ног до головы, словно раздумывая над тем, как ещё усложнить жизнь командиру спецназа. Но на ум больше ничего не приходит. — Возвращайся в казарму. — Сэр, — подаёт голос майор Баркер и вынуждает уже собравшегося уйти Брайана замереть. Интуиция подсказывает, что слова Баркера будут относиться именно к нему. Вот только обычно всё, что говорит Баркер, не сулит ни рыцарям, ни самому Брайану ничего хорошего. — Группа «Эхо» отряда рыцарей лишилась полевого медика. В виду действующих правил и напряжённой боевой обстановки, данный отряд считается не укомплектованным, а, значит, не может быть допущен к проведению операций. Я прошу обратить внимание на необходимость пополнения отряда. — Ах да, я совсем забыл, — слегка веселеет полковник. Не к добру это. — Может, у кого-то есть варианты? — Разрешите? — вновь вызывается майор Баркер. Получив кивок, обращает взор на Брайана. — Завтра утром прибывает самолёт с пополнением. Среди них — триста двадцать пятый батальон тылового обеспечения, в составе которого несколько полевых медиков. Один из них рекомендован Медицинским командованием Армии США. — Рад за него, — сухо отвечает Брайан, нисколько не тронутый какой-то ведомственной бумажкой с рекомендацией. Здесь, на стыке сирийско-иракской границы, которую постоянно пересекают боевики и всякий радикально настроенный сброд, такой бумажкой можно разве что подтереться. В последнее время на Рэйбле наблюдается дефицит туалетной бумаги. — Что-нибудь ещё? С губ полковника Ламберта слетает предостерегающее: «Лейтенант!», и Брайану приходится прикусить язык. Майор Баркер, кисло улыбнувшись и как бы говоря, что всё в порядке, поднимается с места и почти вплотную подходит к нему. — Стоило только полковнику дать понять, что вам ничто не угрожает, и вы снова дерзите, — звучит приглушённо-змеиное, и Брайан понимает, что слова Баркера — это своего рода мысли вслух всех присутствующих. — Очень не советую мне хамить, лейтенант. Для вас это может плохо кончиться, ведь ваше положение оставляет желать лучшего. Пропустив мимо ушей эту попытку ему угрожать, Брайан решает гнуть своё, не желая идти на поводу непонятной и маниакальной одержимости майора Баркера решать кадровые вопросы всех отрядов и подразделений без исключения. — Комплектацией отряда занимаюсь лично я, — чуть твёрже, чем хотелось бы, напоминает Брайан, вынуждая полковника Ламберта вновь нахмуриться и быть готовым пресечь очередную попытку дерзнуть. — И только я выбираю, кого взять в отряд, а кого — нет. Это полномочие прямо вытекает из моей должности как командира. — Вы подчиняетесь Вооружённым силам США, а не самому себе, лейтенант, — точно так же напоминает майор Баркер и чуть отходит назад. — Вы мне снова кого-то навязываете? — едва сдерживаясь от негодования, осведомляется Брайан и с подозрением косится то на Баркера, то на Ламберта. Кажется, что в воздухе пахнет каким-то заговором, словно командование решило устроить негласные соревнования, мол, кто из них навяжет рыцарям наиболее бесполезного и бестолкового новобранца. Иначе как ещё назвать эту неуёмную тягу к постоянным кадровым подтасовкам в отряде? Брайан ничего не имеет против новобранцев. Пускай учатся. Пускай воюют. Пускай дохнут хоть целыми дивизиями и возвращаются домой по частям или не возвращаются вовсе. Но лишь бы не путались под ногами и не мешали профи делать свою работу. И, что самое ужасное, — за глупости этих новобранцев расплачиваться приходится всему отряду. Так вышло с Макги и так выйдет с каждым, кого будут пытаться пропихнуть в отряд. Звание рыцаря нельзя купить. Его можно лишь заслужить — в глазах остальных рыцарей и самого командира отряда — и заслужить делом, когда потенциальный кандидат не только выбирается из какого-то дерьма, но и вытаскивает остальных. Для Макги всё это было пустым звуком. Он считал это не более чем какой-то пафосной присказкой и жалкой попыткой в героический эпос. За своё невежество он и поплатился, да только Брайану от этого не легче. Своей беспечностью капрал Макги породил целый ворох проблем, который вряд ли удастся решить в ближайшее время. И этот очередной новичок, которого майор Баркер так рьяно пытается им навязать, закончит точно так же, как и его предшественник, если не хуже. — С одним уже не вышло — теперь лежит в госпитале, — не перестаёт упорствовать Брайан, желая спасти себя и отряд от очередной головной боли, а протеже Баркера — от посещения госпиталя. Или морга. — Уверен, что этот себя в обиду не даст, — хмыкает Баркер. — Он полевой медик с огромным боевым опытом. «Не даст себя в обиду? Ну, это мы ещё посмотрим», — едва не озвучивает саркастичное Брайан, но сдерживается. Однако майору Баркеру словно бы удаётся прочесть его мысли, поэтому он произносит: — Почти десять лет военной службы. Несколько командировок. Он также имеет награды и представления за проявленные доблесть и отвагу на поле боя. Не думаю, что стоит упускать такой ценный кадр. — Пусть он имеет хоть медаль от Президента — мне плевать, — всё же рычит Брайан. — Когда я сам найду кого-то действительно стоящего, я вам сообщу. — Одаривает всю четвёрку затравленным взглядом, в особенности задержавшись на полковнике Ламберте, и разворачивается, чтобы уйти. Уже на пороге кабинета его останавливает глухой голос полковника Ламберта, решившего перехватить штурвал у Баркера: — Он знает капрала Хантера. Хочется сказать, мол, что с того, но Брайан молчит, решив дождаться хоть каких-то пояснений того, почему полковник делает такую ставку на отношения Фарадея с этим новеньким. Видимо, почуяв в нём сомнения и интерес, полковник, тихонько хмыкает и спокойным тоном призывает дослушать его. Брайан по-прежнему стоит напротив двери, чуть повернув корпус. — По правилам, каждый медик любого боевого подразделения обязан иметь замену, если с ним что-то случится. У капрала Хантера была особая просьба на этот счёт — он просил назначить на своё место определённого человека. Учитывая сложившиеся обстоятельства, не вижу повода для отказа. К тому же, как и сказал майор Баркер... — Услышав это, Баркер едва ли не горделиво задирает гладко выбритый подбородок. — Этот парень профессионал. Я знаю, что ты через многое прошёл вместе с капралом Хантером, и доверяешь ему. — Брайан молчаливо соглашается с полковником. — Тогда почему бы тебе не довериться ему и сейчас? Сомневаюсь, что он бы стал рекомендовать какого-то дилетанта. Вместо ответа — безвыходное молчание. Полковник прав: Брайан всегда и во всём доверял Хантеру и даже раздумывал над тем, чтобы сделать его своим вторым замом. Вот только вряд ли бы он согласился. Хантер не любил отдавать приказы, предпочитая быть ведомым, а не ведущим. Он вообще не любил власть — говорил, что любая власть рано или поздно развращает. Власти он предпочитал порядок, особенно в голове. Выждав ещё какое-то время и позволив Брайану окончательно капитулировать перед очередным решением кадрового вопроса в отряде, полковник говорит: — Его зовут Теодор Шарп. Личное дело ты можешь взять у нашего психолога — лейтенанта Амри. Кажется, у неё были какие-то... Однако дальше Брайан не слушает. Теодор Шарп... Чёрт, он знает этого парня! Как минимум, это имя кажется ему чертовски знакомым и даже навевает кое-какие воспоминания ещё со времён самых первых боевых командировок. И если это действительно тот, о ком он подумал, и если ничего не перепутано, то... Ему пиздец.