Рэйбл

Протяжённый гул турбовинтовых двигателей проносится над американской военной базой Рэйбл, знаменуя начало нового дня на этой омытой кровью земле. Огромный транспортный самолёт Локхид C-130 «Геркулес» готовится зайти на посадку. Дежурящие на взлётно-посадочной полосе механики жестами разгоняют всех, кому в этот момент захотелось по ней пройтись, и выстраивают временные дорожные заграждения, чтобы не допустить проезда наземной техники. Самолёт, точно треугольная тень от солнца, замирает на размытой линии горизонта, а затем постепенно снижается, обретая всё более чёткие формы. Гул усиливается, в то время как у взлётно-посадочной полосы собираются десятки военнослужащих, которые хоть и привыкли к таким зрелищам, однако вновь решают понаблюдать за прибытием очередного борта ВВС США. Когда массивные стойки шасси с визгом касаются нагретого солнцем асфальта, самолёт вздрагивает, но, несмотря на габариты и широкий размах крыла, уверенно движется вперёд, сбавляя ход. Огромная махина, удерживаемая какими-то колёсиками, напоминает Брайану тираннозавра: такого же здорового и неповоротливого, но при этом с крошечными лапками на груди. Он тихонько хмыкает собственным мыслям и, приставив ладонь к покрытому испариной лбу, наблюдает, как «Геркулес» плавно и даже изящно подкатывает к одному из ангаров, предназначенных, правда, для железных птиц куда меньшего размера. Продолжая гудеть и разбрасывать в стороны пыль и песок, двигатели постепенно сбавляют обороты, прокручивая остаточную мощность. Погрузочный люк, расположенный в хвостовой части этой махины, медленно опускается вниз и превращается в подобие широкого трапа, по которому начинают сходить загруженные с ног до головы солдаты самых разных специальностей. Инженеры, переводчики, повара, водители и просто новобранцы — за плечами каждого увесистые и набитые вещами рюкзаки. Едва новички выходят из тени хвоста «Геркулеса», как оказываются атакованными палящими лучами утреннего солнца. Пополнение неровными шеренгами выстраивается у кромки взлётно-посадочной полосы, обозначенной потёртой жёлтой полосой. Туда же подъезжают джипы, из которых выныривают офицеры и командование Рэйбла, чтобы распределить многочисленное пополнение по всей базе. Памятуя о словах майора Баркера и полковника Ламберта о новом медике для отряда, Брайан взглядом пробует выследить того, о ком, как ему кажется, и говорили эти двое. Он также напрягает память, чтобы в голове всплыл тот далёкий и давно позабытый образ человека, которого, вроде как, и зовут Теодором Шарпом. Но десятки новоприбывших бойцов мало чем отличаются друг от друга: всё те же громоздкие рюкзаки, одинаковая форма, надетые на головы кепи и уставшие после длительного перелёта лица. Стоя напротив шеренг из пополнения, полковник Ламберт произносит приветственную речь, которая мгновенно тонет в раздражающем гуле двигателей «Геркулеса», далёких выкриках тренирующихся солдат и рёве проезжающей бронетехники. До Брайана, расположившегося у въезда на взлётно-посадочную полосу рядом с невысоким сетчатым забором, доходят лишь последние слова полковника: — ...Господь благословил Америку. Да благословит же он вас за ваши мужество, доблесть и честь. С прибытием на Рэйбл! Стоя в шеренгах, новички хором выкрикивают: «Сэр, спасибо, сэр!». Затем в дело вступают офицеры рангом ниже Ламберта, а также командующие подразделениями и частями базы. Майор ВВС Теодор Кларк окрикивает новых пилотов и велит следовать за ним, в то время как старший уорент-офицер пятого класса Барбара Блэр просит всех механиков и инженеров помочь с обслуживанием недавно вернувшейся из патруля техники. Капитан Джордж Кэрролл, ответственный за тыловое обеспечение Рэйбла, напоминает новоприбывшим о нормах вещевого довольствования, а также о необходимости заполнить карту министерского и личного имущества и посетить склад для получения дополнительных вещей. Помимо этого капитан представляет штаб-сержанта Освальда Конли, руководящего работой арсенала, и просит новичков не забывать своевременно пополнять положенный им боезапас. Команд-сержант-майор, Керри Гаррисон приглашает всех, кого не вымотал перелёт, посетить тренировочный полигон Рэйбла и присоединиться к занятиям вместе с остальными солдатами. Судя по одобрительным кивкам некоторых новичков, на его приглашение кто-то обязательно откликнется. Когда же о себе даёт знать сержант Клод Бут, заведующий госпиталем, Брайан настораживается и внимательно следит за горсткой новоприбывших медиков. Те, получив приказ сержанта немедленно заступить на боевое дежурство, небольшой кучкой бредут в сторону госпиталя, о чём-то переговариваясь между собой. Брайан насчитывает пятерых медиков, но так и не понимает, кто же из них рекомендован Медицинским командованием Армии США. Едва новички разбредаются, и стоящие рядом с Брайаном морские пехотинцы охотно делятся друг с другом впечатлениями. — Я слышал, что почти все они прямиком из учебки, — комментирует бритый и широкоплечий морпех в мокрой футболке оливкового цвета. — Они понятия не имеют, что такое война, но их отправляют в эту дыру, — демонстративно сплёвывает на землю. — Мы раньше тоже не знали, Френк, — чуть спокойнее отзывается другой, менее габаритный морпех. — О войне не узнаешь, пока сам не начнёшь в ней вариться, — на манер какого-то философа произносит. — Ставлю сорок баксов, что уже завтра будет первый труп, — хмыкает Френк и упирается руками в бока. — Эй, Призрак, — обращается к Брайану. Тот одаривает его безразличным взглядом. — Может, пари? — Вытаскивает из заднего кармана форменных штанов мятые долларовые купюры. Наверняка выиграл у кого-то в карты. — Я могу назвать тебе дату, когда все они попросятся домой, — сухо отзывается Брайан. В любой другой ситуации он бы охотно принял условия пари, что всегда делает, когда на базу прибывает «свежее мясо». Однако сейчас привычный в такие моменты азарт сменяет странная пустота в душе. — Да только это ничего не изменит — многие из них уже не вернутся. Со стороны госпиталя доносится суета. Брайан, не став задерживаться рядом с морпехами, пробует понять, в чём же дело. Стоит только квартету санитаров вытащить на носилках капралов Хантера и Макги, как до Брайана доходит. Помимо того, чтобы привезти пополнение для Рэйбла, забрать корреспонденцию и отбывших свою службу солдат, «Геркулес» заберёт с собой и двух прооперированных бойцов, которых во время перелёта, по заверениям майора Баркера, будут сопровождать элитные медики. Взявший короткую передышку «Геркулес» вновь запускает свои мощные турбовинтовые двигатели, и над базой снова проносится реактивный гул. Санитары спешно устремляются к трапу самолёта, где уже стоят несколько медиков, готовые принять на борт раненых. Поняв, что это, возможно, последний раз, когда они видятся, Брайан выбегает на взлётно-посадочную полосу, игнорируя выкрики возмущённых механиков, и устремляется к самолёту. Ощущая порывистые потоки воздуха, вырывающиеся из турбин, он добирается до трапа ровно в тот момент, когда на самолёт собираются погрузить последнего раненого в лице бессознательного капрала Хантера. — Лейтенант, вы нас задерживаете, — недовольно озвучивает медик и упирается ладонью ему в грудь, не позволяя подняться на борт. Брайан заглядывает тому через плечо, наблюдая, как санитары осторожно укладывают носилки с раненными. — Отходите, мы взлетаем!.. — Сержант, отдай это ему, ладно? — кивает на капрала Хантера и вкладывает в ладонь медика засаленную потом бумажку. — Пусть позвонит по этому номеру, когда ему станет лучше. Передашь ему, и я тебя не забуду, Уиллсон. — Именно так гласит нашивка на левой груди медика. — Позаботься о нём, прошу. — Да-да, ладно. Всё, отходим! — Медик отстраняется и взмахивает руками, прогоняя и санитаров Рэйбла. Затем прислоняет руку к шлему со встроенной гарнитурой для связи с членами экипажа. — Капитан, поднимайте люк! Мы и так выбились из графика! Вместе с четвёркой санитаров, Брайан покидает взлётно-посадочную полосу, на которую выезжает «Геркулес». Самолёт взлетает в считанные минуты, словно решив обогнать время, потраченное на собственную посадку. Оторвавшись от земли, огромная железная птица устремляется ввысь, набирая высоту. С каждой секундой очертания самолёта становятся всё меньше и меньше, пока не превращаются в крошечное пятно на размытом горизонте, которое исчезает в дымке облаков. Гул стихает, как и взволнованное биение сердца. Сегодня один из рыцарей вернётся домой. Живым.

* * *

— Так чё тебе сказал полковник, бро? — осведомляется Джош, лежащий прямо на полу комнаты, где и спит Брайан. Несмотря на статус, командиры отрядов, как правило, спят под одной крышей вместе с подчинёнными. И первое время Брайан спал вместе с остальными рыцарями, но уже после второй ночи понял, что не в силах заснуть под одновременный и оглушительный храп почти десятка мужчин. Ему говорили, что это временно и что надо просто привыкнуть; что после изматывающей службы, когда тело не перестаёт повсеместно ныть, а все мысли только о койке, весь этот храп, как и тревожное сопение, вперемешку с ночным бормотанием некоторых бойцов перестанут быть досадной помехой для отдыха. Но нет — заснуть по-прежнему не получалось. Брайану пришлось долго уговаривать старшего уорент-офицера четвёртого класса Чарльза Армстронга, заведующего казарменными помещениями, чтобы командиру рыцарей разрешили спать в отдельной комнате. И хотя многие отнеслись с пониманием к чуткому сну, присущему марксменам и снайперам, без подколов всё равно не обошлось. В итоге за ним закрепили небольшую модульную комнату в конце казарменного помещения, выделенного для рыцарей. Ничего особенного: одноместная койка, пара полок под снаряжение и маленький столик с табуретом для заполнения рапортов и отчётов. Словом, спартанские условия для того, кто, в общем-то, к ним и привык. — Что ещё хоть одна промашка, и я пойду под трибунал, — бесцветно отзывается Брайан. Жёсткому, пусть и прохладному полу, он предпочёл койку, на которой приводит в порядок свои армейские жетоны. Тряпкой протирает загрязнённый и покрытый налётом пота металл, подушечками пальцев ощущая выдавленные буквы. «Расс. Брайан. 1987. 022-81-4428. А+. Нет предпочтений». Услышав это, Джош, опирающийся затылком о металлическую ножку койки, задирает голову, пытаясь взглядом выцепить своего командира. — Чё, прям так и сказал? — изумление в голосе. — Если ты думаешь, что я легко отделался, то нет. — Брайан напрягается. Чтобы хоть как-то унять подступившее негодование, дышит на жетон, увлажняя, и снова протирает. — Он велел Спенсеру трахнуть меня бумагой. С губ Джоша слетает ошарашенно-сочувствующее: «Чёрт, бро...», на что Брайан лишь водит плечом. Он ведь действительно легко отделался. Быть «оттраханным бумагой» и получить небольшое дисциплинарное взыскание, пусть и занесённое в личное дело, всё же лучше, чем, например, оказаться под арестом. С другой стороны, полковник мог запросто натравить на него Спенсера и позволить тому порвать его, точно какого-то щенка, но всё же решил обойтись малой кровью. Впрочем, полковник как никто другой знает, чего это может стоить рыцарям. Например, командира, без которого они не станут выезжать на миссии, и тогда Рэйбл не сможет выполнять некоторые приказы, ведь все незапланированные миссии обычно ложатся на плечи рыцарей. Те развёрнуты здесь с одной целью: решать проблемы, а не создавать их. — Так что теперь я под прицелом, — резюмирует Брайан. — Ещё и это блядское слушание... — недовольно вздыхает и морщится. — Снова придётся доказывать шайке планктонов в дорогих костюмах, что мы тут не в игры играем. Тут, блядь, война идёт, а мы обязаны отчитываться за каждый патрон и за каждую царапину. На хуй всё это. Закончив протирать жетоны, он откладывает тряпку и осматривает результат получасового полирования. Конечно, былую красоту металлу уже не вернуть, но теперь хотя бы можно прочесть всю выдавленную на нём информацию. — А чё там с тем новеньким, за которого ты толкал? — решает сменить тему Джош, потому как разговор становится заметно напряжённее. Брайан отвечает не сразу и, гремя металлом жетонов, надевает их обратно на загорелую шею. Упоминание этого новенького, который, вроде как, должен объявиться уже сегодня, провоцирует ворох неприятных воспоминаний. Если это действительно тот, о ком он думает... Чёрт, судьба и вправду любит насмехаться над людьми. А ещё этот мир чертовски тесен... Но, возможно, это просто совпадение. Возможно, какая-то нелепая ошибка. Как бы то ни было, Брайан решает не делать поспешных выводов и просто дождаться появления новичка. — Ёбаный Баркер нам снова кого-то навязывает, — абстрагируясь от тревожных мыслей, произносит Брайан. Джошу совсем необязательно знать то, что вполне может оказаться простым домыслом. — Ему было мало Макги. Теперь он хочет, чтобы мы возились с другим сопляком, — морщится. — Сопляком? — переспрашивает Джош, словно бы ему послышалось, и поднимает взгляд на Брайана, который надевает пропитанную потом форменную футболку. — Очередной салага, — недовольно фыркает. — «Рекомендован Медицинским командованием Армии США», — передразнивает майора Баркера Брайан, вызывая усмешку Джоша. — Ебал я все эти рекомендации — тут каждый второй кем-то рекомендован. Но когда дело доходит до реального пиздеца, все одинаково жидко срут в штаны. — Хантер никогда не срал, — внезапно тихо, будто решив отдать дань уважения их медику, произносит Джош. — Зато любому мог дать просраться, — хмыкает. Слегка повеселевший Брайан перенимает его настрой и тут же хмурится, промолвив недовольное: — Чёртов Макги… Всё-таки надо было его высадить и оставить с теми кувшиноголовыми. Этот Баркер умеет изящно поднасрать. В дверь коротко стучат. Не ожидавший появления гостей, — после завтрака и утреннего развода весь личный состав Рэйбла обычно с головой погружен в повседневную рутину — Брайан настороженно переглядывается с не менее удивлённым Джошем, точно спрашивая, кто это может быть. В комнате воцаряется липкая тишина. Выждав ещё пару секунд, Брайан окрикивает стучащего, позволяя войти. Когда тонкая дверь плавно отходит в сторону, на пороге комнаты возникает мужчина. Навскидку Брайан даёт ему лет тридцать-тридцать пять, а ещё мысленно отмечает, что тот немного выше него и, наверное, всё же старше. Не худой, но и не накачанный. Скорее, стройный и подтянутый, словно незадавшийся из-за своего среднего роста баскетболист. По внешнему виду полевой формы становится ясно, что это не морпех и не рейнджер, и это не может не радовать. А вот патч в виде геральдического щита с зеленоватым крестом, кадуцеем и крылом на предплечье наводит на определённые мысли. За спиной незнакомца большой походный рюкзак, из которого торчат ручки складных носилок и даже запакованный в водонепроницаемый чехол портативный дефибриллятор. Неужели… — Лейтенант, — мужчина отдаёт честь, впившись в Брайана уверенным взглядом. — Капрал Теодор Шарп. Боевой медик триста двадцать пятого батальона тылового обеспечения, приписанного к сорок девятой пехотной дивизии «Молния». Только сейчас, присмотревшись, Брайан замечает, что и крест и крыло на эмблеме нарисованы на фоне едва заметных очертаний молнии. Меж тем Шарп снова произносит: — Прибыл по приказу командира дивизии, — демонстрирует в руках бумагу, на которой просвечиваются печать и подпись командующего сорок девятой дивизией Армии США «Молния». — Рекомендован Медицинским командованием Армии США. От последних слов сводит зубы, — настолько сильно затрахали мозг все эти ёбаные рекомендации — но Брайан сдерживается и лишь негромко хмыкает. Вглядевшись в бледноватое и с лёгким налётом щетины лицо капрала, понимает, что это действительно он — человек, с которым Брайан уже когда-то пересекался. Это было давно, однако память озаряют такие чёткие картины тех встреч, что приходится проморгаться. Брайан словно бы видит призрака прошлого. Видит того, кого долгое время считал посмешищем и просто ничтожеством, хотя это было взаимно. Однако сила и авторитет всегда были на его стороне. Впрочем, не это главное. Главное — не узнал ли его Шарп? Вспомнил ли он лицо человека, который на протяжении нескольких недель был для него самым настоящим кошмаром?.. Брайан намеренно задирает подбородок, позволяя новоприбывшему капралу хорошо его рассмотреть, и внимательно следит за реакцией. Шарп смотрит на него пристально и долго, точно желая проникнуть в мысли, а уголки губ вздрагивают, будто от намерения что-то озвучить. — Желаете ознакомиться с приказом командира дивизии, лейтенант? — вдруг произносит Шарп. Брайан, пропустив его слова мимо ушей, вновь оглядывает капрала, пытаясь нащупать ответ всего на один вопрос. Нет, похоже, он его не узнал. На бумагу решает взглянуть Джош. Бегло просмотрев напечатанный на ней текст и делая вид, что он не настолько далёк от всей этой бюрократической волокиты, переводит взор на капрала Шарпа, а затем — на Брайана, как бы спрашивая разрешение выступить. Тот не возражает, пока предпочитая понаблюдать. — Это, типа, ты тот новенький? — озвучивает Джош, нахально поглядывая на капрала снизу-вверх. Тот, придерживая правой рукой плотную лямку рюкзака, уверенно кивает. — Ну, с прибытием на курорт, зелёный. — Благодарю, первый сержант, — едва ли не чеканит капрал Шарп. Брайан косится на Джоша, внимательно изучая его прикид. Тот одет точно так же, как и он: шнурованные берцы, форменные штаны и футболка. Ни намёка на опознавательные знаки или ранговые шевроны. И если с Брайаном как с командиром отряда всё ясно — почти каждая живая душа в этом богом забытом месте знает, что рыцарей возглавляет офицер при лейтенантской лычке, — то вот с Джошем всё не так просто. Личный состав рыцарей держится в строжайшем секрете. Конечно, это не уровень Группы Шесть, но никто на Рэйбле, за исключением узкого круга посвящённых, не знает ни имён, ни должностей, ни званий. Лишь позывные и лица, которые, правда, не выдаст ни одна известная база, кроме тех, к которым нужен специальный допуск. И этот новенький совершенно точно не мог знать, что перед ним действительно первый сержант. Выходит, уже успел навести справки. Не исключено, что при содействии майора Баркера. Однако Джош не придаёт значения наблюдательности капрала (либо только делает вид) и увлекает Брайана в какой-то бессмысленный разговор о подравшихся вчера ребят из караула. Мол, кто-то из них не поделил место в ночную смену. Рядом оказался начальник охраны периметра Рэйбла — первый сержант Марк Санчез, который не только сам разнял дерущихся, но и отправил обоих в питомник, драить клетки для служебных собак. Брайан, несмотря на нервирующее присутствие Шарпа, всё же вслушивается в рассказ Джоша и даже смеётся вместе с ним над тупостью тех двух часовых. Когда же Джош собирается рассказать про то, как вместе с остальными рыцарями добирался до Рэйбла, пока Брайан и капрал Хантер сопровождали сопляка Макги, Шарп громко кашляет в кулак, привлекая внимание. Джош замолкает, выжидающе глядя на Шарпа. Брайан же смотрит с толикой холодности, словно бы этот капрал посмел его перебить. — Какие будут распоряжения, лейтенант? — сухо осведомляется Шарп и в его интонации Брайан улавливает если не недовольство, то ярое нежелание быть пустым местом. Выскочка, значит? Что ж, каким был, таким и остался. — А какие распоряжения тебе нужны? — бросает небрежное в ответ. — Хочешь, чтобы я отправил тебя драить сортиры? Или вычищать клетки для собак? Вали в казарму и займи свободную койку. Через полчаса, — Брайан сверяется с наручными электронными часами, — отправишься с остальными на тренировку. Вопросы есть? Нет, — не дав ответить, осекает. — Всё, свободен. Но Шарп не уходит. Сдержанно выдохнув, он снова обращается к Брайану: — Не сочтите за бестактность, лейтенант, но я бы хотел, чтобы именно вы, как командир отряда, познакомили меня с его личным составом. Высока вероятность, что на фоне вчерашнего... — делает многозначительную паузу, — инцидента моя попытка сделать это самостоятельно может быть воспринята негативно. Столько заумных слов и все, как одно — режут слух настолько, что Брайан вскакивает с койки, чудом не задев ногой Джоша. Тот тихонько усмехается и качает головой, сетуя на дерзость новичка. Брайан же из последних сил сдерживается, чтобы не сбросить накопившееся напряжение через кулаки. Этот Шарп прямо-таки напрашивается, чтобы кое-что вспомнить. — Не сочти за бестактность пойти на хуй, капрал, — с пока ещё лёгким холодком в голосе парирует Брайан, оказавшись напротив Шарпа, который и впрямь выше него, а с задранным подбородком кажется, что на целую голову. — Ты, сука, не в новый класс перешёл, чтобы знакомиться. Это, блядь, военная база, умник, а не клуб по интересам. Здесь, если ты ещё не понял, идёт война, так что тащи свою задницу в казарму. Я повторять не стану. Несмотря на такую резкость, Шарп остаётся абсолютно спокойным, хотя в его взгляде, Брайан готов поклясться, проскальзывает нечто, напоминающее разочарование. Неужели он действительно рассчитывал на это — что его под ручку приведут в казарму и, усадив в кружок как в детском саду, станут знакомить с десятком матёрых ветеранов-спецназовцев? Он или полоумный или да. Поняв, что с ним всё же не намерены церемониться, Шарп сдавленно кивает. Скользнув по Брайану и Джошу пустым взглядом, уходит, ничего не сказав и не забыв прикрыть дверь. Брайан, снова оставшись наедине с Джошем, смачно ругается и рыщет по карманам штанов, выискивая проклятую пачку сигарет. Ему впервые так жутко хочется курить. — Ты чё, бро? — Джош намекает на его грубость как командира, при этом ловко избегая упрёка в голосе. — Сейчас толковых медиков даже меньше, чем выходных. Может, не стоило его травмировать раньше времени? — Кто тебе сказал, что он толковый? — огрызается Брайан. Нашарив помятую пачку сигарет в кармане кителя, небрежно лежащего на койке, дёргаными движениями вынимает спасительную белую трубочку и закуривает. Если кто-то из дежурных сержантов застукает за курением, то непременно доложит об этом, куда надо. И никакие ранги или подвиги последних дней не спасут от положенного выговора. Можно быть хоть трижды героем войны, но курить в казармах по-прежнему запрещено. — Баркер может хоть целый взвод крестоносцев прислать, — всё то же раздражение в голосе, — да только нам от этого не легче. Шумно вздохнув, Джош поднимается и взирает на стоящего у кровати Брайана сверху-вниз. Всё же разница в пару дюймов даёт о себе знать. — Слышь, я знаю, что вы с Хантером, типа, через многое прошли и всё такое, — произносит Джош, пытаясь заглянуть в преисполненные холодной ненавистью глаза Брайана. Тот старательно избегает зрительного контакта, чтоб не вспылить снова и не вылить бурлящий внутри гнев на своего заместителя. Джош может ему этого не простить и вполне справедливо. — Но его здесь больше нет, а у нас в отряде некомплект. Без медика этот Баркер хер нам позволит высунуться с базы. И чё тогда? Будем целыми днями жариться в казармах и убиваться на тренировках? Этот парень нам нужен, бро. — Кто нужен отряду, а кто — нет, решаю здесь только я, — своим холодным тоном Брайан ставит точку в разговоре и встречается взглядом с Джошем. Изумруд вгрызается в сталь. — Окей, — несколько разочарованно озвучивает Джош, на секунду опустив голову. — Но учти: ни я, ни остальные рыцари не сунемся на задание без медика — это слишком рискованно. — Сказав это, уходит, напоследок сообщив, что собирается пойти на стрельбище и приглашает Брайана точно так же выпустить пар. Тот обещает подумать. Когда дверь захлопывается в очередной раз, Брайан, оставшийся наедине с самим собой, швыряет окурок прямо на пол и с ненавистью раздавливает носком берц, не оставляя шанса на пожар. Теперь на полу красуется серое пятно с крошками пепла. Чёртов Баркер! Грёбаный сукин сын, который не столько печётся о рыцарях, сколько желает как можно больше им поднасрать. Брайан не помнит почему это началось, однако отношения с майором Баркером не заладились с того самого дня, как они прибыли в расположение Рэйбла. Тот их сразу невзлюбил и стал всячески усложнять им жизнь. То отправит в место, расположенное в самой заднице региона; то просто высмеет перед командованием — словом, никогда не упускает возможности очернить их репутацию. Почему? Наверное, из-за какой-то личной неприязни. А, может, потому, что рыцари слишком хороши, чтобы он это признал. И эта холодная вражда длится вот уже несколько лет. Не то, чтобы это сильно раздражало, однако с каждым разом становится всё сложнее игнорировать очередные дохлые свиньи, заботливо подкладываемые Баркером. И как будто мало им проблем — так теперь ещё и этот сопляк с ёбаной рекомендацией, на которую наверняка постоянно дрочит, чтобы не забывать, какой он особенный и крутой. Брайан видел десятки точно таких же «рекомендованных». Все, как один: гордятся своими высокими баллами и названиями военных училищ, которые окончили. Но, когда дело доходит до реального боя, то все эти блядские отличники почему-то напрочь забывают вызубренную теорию и манекенную практику. Они становятся беспомощными, точно выдернутые из своего спокойного мира гражданские, и превращаются в бесполезное пушечное мясо, посланное на убой. И, что хуже всего, с ними приходится нянчиться, подставляя себя и других парней под удар. Порой бывалые вояки даже жертвуют своими жизнями, чтобы вытащить из-под вражеского огня таких вот горделивых долбоёбов. Это происходит с любым, кто пытается прыгнуть выше головы. Например, это произошло с капралом Макги. И это обязательно произойдёт с капралом Шарпом, который понятия не имеет, в какой же дыре оказался. Но всё это — лишь полбеды. Месть — вот чего действительно стоит опасаться. Брайан уверен, что те несколько недель, проведённые бок о бок с Шарпом, запомнились тому надолго, если не на всю жизнь. Да что там: любой нормальный человек всегда помнит своих обидчиков. Особенно тех, кто пускал в ход кулаки, всячески унижал и просто делал то, с чем американская армия, вроде как, успешно борется. В последние годы неуставные отношения и насилие между военнослужащими стали скорее досадным исключением, нежели обязательным изъяном армейской жизни. И Брайану чертовски повезло, что когда он решил обзавестись собственной грушей для битья, САПРО ещё не расширил сферу своей деятельности. И если в глазах той же военной полиции он ничего и никогда не делал, то вот жертвы обычно помнят всё. И какова вероятность, что в один прекрасный момент этот Шарп признает в нём своего обидчика и совершит возмездие? Пусть он не вспомнил сейчас, но однажды обязательно вспомнит. А если добиться его перевода? Не на другую базу, но хотя бы в другое подразделение? Или просто выжать отсюда? Как минимум, Брайану удастся себя обезопасить и избежать возможного расследования. Чёрт, да если грёбаный Спенсер узнает об этом, то наизнанку вывернет, желая знать подробности событий тех лет. Он обязательно спустит с него шкуру и лично сопроводит в одну из тюремных камер. Паршивый расклад. Но, пожалуй, стоит поступить именно так — показать этому Шарпу все ужасы войны и убедить его в том, что он бесполезен; что ему нужно перевестись в другое подразделение, а то и вовсе отправиться домой. Да, они снова останутся без медика, и отряд снова будет считаться неукомплектованным. Но, по крайней мере, Брайан избежит участи тех ребят, под которых начинал копать Спенсер и которые затем были отконвоированы в Ливенуорт. Ко всему прочему Брайан уже сам решит, кто сможет — нет, не заменить Хантера — стать новым медиком отряда. От этих мыслей его отвлекает робкий стук в дверь, и на пороге показывается рядовой — один из подчинённых сержант-майора Этана Дэвиса, ответственного за связь Рэйбла не только с командованием, но и с внешним миром вообще. Рядовой — молодой паренёк, ни разу не бывавший за пределами Рэйбла, — бегло отдаёт честь и сообщает, что Брайану звонят по одному из четырёх спутниковых телефонов, выделенных для нужд личного состава. Почти у каждого военнослужащего Рэйбла есть свои семьи, родственники, друзья и просто дорогие сердцу люди, мечтающие хотя бы услышать голос того, кто находится за тысячу миль от них. Не исключено, что в последний раз. У Брайана же нет никого, кто ждёт его там — за океаном. Девушки не задерживались с ним подолгу, предпочитая встречаться с тем, у кого была хоть какая-то стабильность и приземлённые взгляды на жизнь, а не страсть к оружию, армейской жизни и постоянному риску. Друзья и старые приятели постарались оборвать с ним все связи, едва небезызвестный «Викиликс» опубликовал шокировавшие многих статьи. За несдержанность и непрофессионализм некоторых военных пришлось расплачиваться всей Армии, не говоря уже о дурной репутации подразделений спецназа, которые стали прочно ассоциироваться с бесчеловечными преступлениями против мирных жителей, тайными операциями на Ближнем Востоке, государственными переворотами и карательными акциями. Брайан не отрицает: на войне всегда найдётся место жесткости. Однако он соврёт, если скажет, что не находит ей оправдания. Всё-таки ублюдки, устраивающие теракты и убивающие американцев по всему миру, не заслуживают снисхождения. Как бы то ни было, но все, кто ему хоть немного дорог, точно так же проливают кровь здесь, воюя вместе с ним. За исключением, пожалуй, одного человека. Поблагодарив рядового за информацию, Брайан, собравшись с мыслями, спешно одевается и приводит себя в порядок, после чего выныривает наружу. От палящих лучей солнца хочется спрятаться в тени зданий или укрыться внутри, а китель и футболка под ним мгновенно намокают, прилипая к такой же мокрой спине. Дойдя до небольшого тента, Брайан заходит внутрь, мгновенно ощутив приятную прохладу портативных кондиционеров и небольшого напольного вентилятора, дующего прямо в сторону выхода. Внутри тента сидят два капрала, которые фиксируют информацию обо всех входящих и исходящих звонках, а также обрабатывают поступающие от личного состава Рэйбла заявки на эти самые звонки. Завидев топчущегося на пороге Брайана, один из капралов — темнокожая девушка с аккуратно собранным хвостом — указывает ему на лежащий спутниковый телефон. — Десять минут, — напоминает о регламенте капрал, когда Брайан ухватывает тёплый телефон. Видимо, кто-то уже успел воспользоваться. — Кёртис, — обращается к сидящему напротив неё сослуживцу, — запиши время звонка — одиннадцать пятьдесят восемь. Звонок с форпоста Хэрви-поинт. Покинув тент, Брайан снова оказывается под палящим солнцем и быстро укрывается в тени расположенного рядом госпиталя, при этом стараясь не попасться снующему неподалёку медперсоналу. Те просто терпеть не могут, когда возле госпиталя ошивается кто-то посторонний. — Ну как ты там, Привиденька? — раздаётся на том конце лихой голос Томаса Коннора — лучшего друга и просто человека, с которым Брайан успел познакомиться ещё до войны и вместе с которым записался в армию. — Чёрт, неужели это ты? — не скрывая радости, озвучивает Брайан и озадаченно скребёт затылок. — Про тебя уже месяц ничего не слышно. Командуя второй ротой знаменитой сто двенадцатой десантно-штурмовой дивизии «Чёрный шторм», Томас вместе с подчинёнными постоянно находится на передовой, участвуя в ожесточённых боях, откуда порой пачками вывозят раненых и погибших солдат. И, раз за разом окунаясь в этот без преувеличения ад, Томас, к счастью Брайана, умудряется выныривать оттуда целым и практически невредимым. Однако с недавних пор рота Томаса была передислоцирована на Хэрви-поинт — военный форпост, который находится в одной из самых напряжённых точек региона. Узнав об этом и поддавшись эмоциям, Брайан бесцеремонно влетел в кабинет полковника Ламберта, требуя посодействовать переводу капитана Армии США Томаса Коннора в более спокойное место. В тот день ему чертовски повезло, что полковник Ламберт пребывал в хорошем расположении духа и мягко намекнул, что никакой лейтенант не смеет вот так врываться к нему и что-то требовать. Томаса никто переводить не стал. Брайан выискивал любые способы, чтобы добиться перевода лучшего друга хотя бы на Рэйбл, и не переставал ловить себя на мысли, что однажды будет уже слишком поздно. Что однажды ему придётся сооружать боевой крест в память о Томасе. — Да, это я, — короткий смешок. — И я даже жив, хотя недавно меня снова пытались убить. Они каждый день пытаются, и у них это почти получилось. Брайан настораживается и закусывает нижнюю губу. — Что случилось? Ты ранен?.. — Нет, но… — голос Томаса заметно мрачнеет и становится тише. — Вчера я снова хоронил своих. Сержант Хокстон и капрал Купер — обоих задело выстрелом из РПГ, так что нам опять пришлось ставить кресты. — С губ Брайана слетает сочувствующее: «Вот чёрт…», на что Томас вздыхает. — Мы каждую неделю несём потери — стабильно кого-то хороним, а эти ублюдки всё лезут и никак не успокоятся. Я пытался запросить эвакуацию хотя бы для раненых и даже вышел на штаб — сказал, что нам лучше оставить Хэрви-поинт, потому что эту точку нам никак не удержать. В лучшем случае мы протянем здесь ещё пару месяцев, а потом... Мы с ребятами сильно устали. — Сколько вас осталось? — Меньше полусотни, — бесцветно отвечает Томас, вынуждая Брайана смачно выругаться. Это даже взводом назвать сложно. — Но смешно не это. Я думал, хуже дичи уже быть не может, но нет. Знаешь, что сказал штаб? Они приказали нам идти к границе. Мы выступаем завтра: из лагеря Варлок-кэмп выдвигается колонна с бронетехникой и две стрелковые роты морпехов. Ну а мы будем в роли разведчиков: закрепимся на подступах и обеспечим безопасный периметр для развёртывания ещё одного форпоста. Проблема в том, что там не закрепятся даже полусотня «беретов». — Блядь! — не сдерживается Брайан, потому что ситуация, описанная приятелем, возведена в квадрат абсурда. Границу с Сирией не смогли удержать даже рейнджеры, которые понесли огромные потери и зареклись туда лезть без поддержки других подразделений. — Что ты намерен делать? Ты разговаривал с другими командирами? — Да, — затяжная пауза. — Мы выступим. И если мы сделаем это, то сможем вернуться домой. — То есть, как вернуться? — лёгкое непонимание в голосе. — Командование обещало самолёт, — почему-то без толики радости сообщает Томас. — Нас подменят, когда мы закрепимся у границы. Двадцать пятого числа прилетает птичка, и мне, честно говоря, похер, какой я там по счёту в очереди на эвакуацию. Я сяду в этот чёртов самолёт и свалю отсюда на хрен, потому что… Я больше не могу. — Двадцать пятого? — переспрашивает Брайан и сверяется с наручными часами, на дисплее которых высвечивается не только текущее время, но и сегодняшняя дата — восемнадцатое августа. — Выходит, через неделю всё должно закончиться? А сколько дней тебе осталось? — Сорок три. Сорок три долбанных дня до замены личного состава. Но если я не уберусь отсюда раньше, то однозначно свихнусь. Я ведь уже стольких ребят похоронил... — Приятель, если бы я мог хоть чем-то помочь… — заверяет его Брайан. — Я пытался добиться твоего перевода, даже, блядь, требовал у полковника! Но когда им было дело до других? Мы ведь для них просто расходник — ёбаная собственность Армии США. — Я просто надеюсь, что на том самолёте полечу вместе с тобой. А ещё я чертовски соскучился по нормальной еде. От этих пайков мой кишечник скоро загнётся. — По рёбрышкам с соусом барбекю? — устало усмехается Брайан. Услышав короткий писк в динамике — предупреждение, что звонок вот-вот будет прерван, — решает сказать напоследок: — Вряд ли я полечу вместе с тобой, приятель. Мне осталось пятьдесят дней, но… Если вы всё-таки займёте границу, нас наверняка передислоцируют туда, так что… Скорее всего, мы увидимся уже на Рождество. Слушай, свяжись со мной, когда вы уже будете там, ладно? Я должен знать, что ты в порядке. Буду ждать твоего звонка. Раздаётся очередной писк, вслед за которым звучит металлический женский голос, сообщающий, что сигнал потерян, а это означает лишь одно: звонок был принудительно завершён. В регламенте сказано десять минут. Брайан вновь обращается к наручным часам и понимает, что заветные десять минут разговора с лучшим другом действительно истекли. Чертыхнувшись, сплёвывает подступивший ком слюны на песок. Томаса и ещё полусотню парней собираются отправить на самый настоящий убой. Интересно, командование вообще в курсе, что занять границу и взять под контроль периметр — это не квартал оцепить? Либо они что-то не договаривают, либо в конец спятили. Это же билет в один конец. Самоубийство. И хуже всего то, что Брайан понятия не имеет, как этому помешать. Наверняка связей и полномочий полковника Ламберта будет достаточно, чтобы сначала отозвать Томаса и его людей, а затем передислоцировать их в другое, более безопасное место. Вот только ни один офицер на это не пойдёт — не станет идти наперекор командованию. Это преступление. Но можно ли назвать спасение десятков жизней преступлением?.. Как следует подумать у Брайана не получается: к нему подбегает один из подчинённых в лице мастер-сержанта Джулиана Торнтона или Кролика, который из-за своей небольшой комплекции и быстрого бега действительно напоминает этого зверька, способного с завидной скоростью нестись по полю боя. А ещё он просто отличный связист, умеющий поймать радиосигнал даже там, где его в принципе быть не может. — Джон, у нас… ситуация в казарме, — запыхавшись и нервничая сообщает Кролик, вынуждая насторожиться. Всегда скромный на высказывания, своей интонацией он даёт понять, что к этой «ситуации» можно легко подобрать синоним в виде слова «пиздец». — Тот новенький, который прибыл… Дальше Брайан не слушает. Сорвавшись и бросив Кролику спутниковый телефон, чтобы тот его вернул, бегом устремляется к казарме рыцарей. Внутри царит кислый запах застоявшегося пота, дешёвой содовой и мятных конфет, которые бойцы жуют в тщетных попытках бросить курить или унять расшалившиеся нервы. Ещё в казарме гостит весёлый гул вперемешку с подбадривающими возгласами — этакая атмосфера колизея в миниатюре. Стоит только пройти чуть дальше, как взгляд натыкается на стоящих неровным полукругом спецназовцев, — одетых, либо щеголяющих в одних лишь штанах, — которые с азартом наблюдают за двумя катающимися по полу и дерущимися мужчинами. Брайан без труда распознаёт обоих, — Теодора Шарпа и Мелвина Хорна — однако не успевает вмешаться: из толпы голосящих протискивается широкоплечий Джош, призывающий прекратить нарушение дисциплины. Когда же его грозные команды тонут в ликующих криках подчинённых, Джош принимается разнимать дерущихся. Схватив за талию капрала Шарпа, нависшего над соперником, дёргает на себя, оттаскивая. Шарп умудряется заехать носком ботинка по плечу Мелвина, на что тот пробует ухватить его за ногу и пытается атаковать. Не выходит: подскочивший на помощь Брайан прерывает атаку Мелвина и валит его на пол. Тот впивается в лицо командира ошарашенным взглядом, словно видит призрака перед собой. Иронично. — Успокоились! — рявкает Брайан, восседая на Мелвине, и оглядывает не менее удивлённых подчинённых. Те робеют, точно нашкодившие дети, и притихают. — Что за хуйня здесь творится, а?! Что это, блядь, такое?! — Переводит ледяной взор на стушевавшегося Мелвина, придерживая его за воротник форменной футболки цвета хаки. — Виноват, джон, — наконец, озвучивает Мелвин, на лице которого виднеются следы этой идиотской драки: кровь в уголках губ, ссадина над правой бровью. Не серьёзно, конечно, но синяки, полученные не на поле боя, только портят имидж отряда. А с имиджем у рыцарей и без того паршиво. — Я не сдержался и готов понести наказание. — Ты оштрафован и до конца этого месяца будешь находиться на испытательном сроке, — машинально отзывается Брайан, знающий, как проучить вспыльчивого подчинённого. — Вздумаешь снова лажать, и я понижу тебя в звании. Ты меня понял, штаб-сержант? — Сэр, да, сэр, — чеканит Мелвин. — Спасибо, сэр. Похлопав его по щеке, Брайан поднимается, не став подавать Мелвину руку. Тому помогает встать сводный брат — Оливер. Брайан переключает внимание на придерживаемого Джошем капрала Шарпа, на лице которого так хорошо читается ярое желание возобновить драку. — Расходитесь, — командует Брайан, не сводя с Шарпа цепкого взгляда и как бы говоря, что спустит с него шкуру за такую выходку. Только пришёл в казарму, только был назначен в отряд и уже успел не просто поссориться с сослуживцем, но и учинить целое побоище. Просто блеск! — Шарп, ты также оштрафован за нарушение воинской дисциплины и за физическое насилие в отношении сержанта. А, поскольку ты и так находишься на испытательном сроке в связи с назначением, то этот инцидент будет занесён в твоё личное дело. Порываясь ответить, Шарп отстраняется от Джоша, впившись в Брайана таким же цепким взглядом. — Выходит, оскорбление сослуживцев в вашем отряде считается нормой? — озвучивает капрал Шарп. — Как и демонстрация своих сексуальных наклонностей? — Ты чё несёшь, умник? — парирует Брайан, который поверить не может в то, что слышит. Конечно, в отряде знают о крутом и даже пошлом нраве Мелвина, однако его шутки всегда воспринимаются исключительно как шутки, не более того. Никто и никогда даже не думал оскорбляться. Во всяком случае, Брайан не припомнит, чтобы Мелвина заносило настолько, чтобы его шуточные заигрывания заканчивались настоящим мордобоем. — Если такой нежный и переживаешь за свой зад, то следи за тылом. А ещё лучше — отрасти яйца и хоть какое-то чувство юмора. — По-вашему, угрозы изнасилованием — это шутка? — сухо парирует Шарп. Стоящий позади него Джош дёргает бровями и вопросительно косится на Брайана, мол, он это серьёзно или как?.. — Я напишу об этом рапорт и доложу командованию, что в отряде присутствуют неуставные отношения, а также сексуальное распутство и угрозы сержантов в отношении подчинённых. Это моя обязанность как военнослужащего Армии США. Звучит стоп-слово. Подчинённым может многое сходить с рук, но только не стукачество. В учебке во время прохождения подготовительных курсов намеренное умалчивание о случаях сексуального насилия, либо жестокости, может расцениваться как соучастие, а каждый такой случай всегда расследует военное дознание. Но здесь — не учебка. Здесь за любое слово, брошенное в свой адрес, нужно спрашивать сразу. А ещё лучше — отрастить броню и стремиться к тому, чтобы отношения с сослуживцами никак не влияли на качество службы. Ко всему прочему этот донос Шарпа усилит и без того неслабое давление на Брайана, которому уже хватило получасового разноса в кабинете полковника Ламберта. Поняв, что Шарп не шутит и действительно намерен обо всём доложить, Брайан без лишних слов ухватывает его за грудки и впечатывает в стену. Некоторые из бойцов изумлённо косятся на них, но, памятуя о приказе расходиться, стараются не глазеть и лишь перешёптываются друг с другом. — Я тебе вот, что скажу, умник, — холодно произносит Брайан, впившись таким же холодным взглядом в возмущённое лицо Шарпа. — За все пять лет, что я торчу здесь, я ещё ни разу не видел такого долбоёба, который стал бы катать целый рапорт только за то, что кто-то в шутку предложил ему потрахаться. Подумай хорошенько: стоит ли твоя нежная ранимая персона внимания военных дознавателей? Потому что если ты решишь утопить кого-то из нас, мы утянем тебя за собой. Ты понял? — Брайан хватает его за подбородок, вынуждая смотреть на него. Может, это и непозволительно, особенно когда офицеры неустанно твердят о личности военнослужащих и что командиры всегда должны уважительно относиться к своим подчинённым, однако этот новенький совершенно точно не заслуживает уважения. Как и много лет назад, грёбаный Шарп рискует стать паршивой овцой. — Я своих парней в обиду не дам. Если есть какие-то проблемы, они решаются здесь, в отряде. Будь с коллективом, Шарп, а не выбивайся из него. А теперь проваливай, и чтобы до конца дня я о тебе не слышал. — Брайан отпускает его, получив в ответ затравленно-ненавистный взгляд, на который ему, правда, плевать. Демонстративно поправив воротник кителя, капрал Шарп уходит прочь, не обращая внимания на редкие насмешки сослуживцев. Похоже, что его крутой нрав не по душе не только Брайану. — Ставлю блок сигарет, — произносит Джош, подойдя к Брайану, — что уже сегодня он подаст прошение о переводе. С такими замашками, как у него, прямая дорога куда угодно, но только не к нам. — Идёт, — отвечает Брайан, продолжая смотреть туда, где и скрылась фигура Шарпа. Несмотря на солидарность с Джошем, внутренний голос подсказывает, что с этим капралом будет всё не так просто. — Из-за чего была драка? — Брайан косится на своего зама. Джош неопределённо водит плечом: — Честно? Я не ебу. Я был на стрельбище, когда прибежал Оливер и сказал, что его брата херачит какой-то новенький. Я тут же сорвался и даже не стал выпускать остаток магазина. Ну а пока прибежал сюда, Мелвин уже успел огрести. — Выходит, Оливер не стал заступаться за своего сводного брата? — хмыкает Брайан. — Как-то... не по-братски это. — Он ведь на испытательном сроке, — отвечает Джош. — За то, что дрочил на фотку сестры Кролика, помнишь? Он точно знал, что если вмешается, то ты понизишь его в звании. Сечёт парень, чё тут скажешь. — Для которого карьера важнее чести брата, — парирует Брайан, которому не по душе такой расклад. Он может хоть с пеной у рта отстаивать своё звание и твердить всем вокруг о том, как мечтает повести за собой целый полк, но жизни и честь тех, кто ему дорог, всегда будут в приоритете. Оттого поступок Оливера — сводного брата Мелвина — кажется элементарным проявлением эгоизма. — В моё отсутствие ты должен следить за ребятами и за их дисциплиной. Постарайся такое больше не допускать, окей? — И хотя Брайан не хотел, чтобы это прозвучало как упрёк, но, судя по сконфуженному выражению лица Джоша, это звучит именно так. — Извини, джон. Это моя вина. Готов так же понести наказание. — Мазохист? — хмыкает. — Не дождёшься. — После недолгого молчания, вновь произносит: — До сих пор в голове не укладывается... — в ответ на вопросительный взгляд Джоша, поясняет: — Что у нас в отряде двое братьев, пусть и сводных. Это же запрещено. — В личных делах ничё не сказано про их родство, — пожимая плечами, отвечает Джош. — Да и они, типа, не родственники. И если их назначили в один отряд, значит, всё норм. Не парься, джон. Несмотря на убедительность его слов, в голову всё равно закрадываются сомнения. Мелвин и Оливер — отменные бойцы и настоящие ветераны отряда, однако наличие некоторой связи, пусть и не родственной, по-прежнему не даёт покоя и временами настораживает. Особенно, если представить, что кто-то из них погибнет, и тогда второй из-за своей сильной эмоциональной привязанности, запросто получит нервный срыв, а то и вовсе поедет крышей. По сути, сразу двое членов отряда будут выведены из строя за раз. С этим надо что-то делать. — Я разговаривал с Томасом, — решает поделиться Брайан, который никак не может смириться с мыслью, что его лучшего друга собираются отправить на убой. — Их планируют отправить к границе, где творится самый пиздец. Он может не вернуться... Джош одаривает его обеспокоенным взглядом. Тот не знаком с Томасом лично, хотя и наслышан о нём во многом благодаря Брайану. На войне это происходит само по себе — когда начинаешь чаще обычного вспоминать дорогих сердцу людей, словно жалея об упущенном времени. — Чёрт, это херово, бро, — сочувствующе произносит Джош. — Ты говорил с полковником? Может, он чё порешает? Он вроде корешит с командиром Хэрви-поинта и, может, как-то посодействует переводу? Не думаю, что им по приколу терять ещё одну роту. Брайан только собирается ответить, но не успевает: в казарме появляется капитан Эдвард Конли — правая рука Спенсера и просто командир подразделения военной полиции Рэйбла. В отличие от подтянутого и даже стройного Спенсера, темнокожий Конли широкоплеч и фанатично накачан, что заметно по его выпирающей груди и полевой форме, которую натягивают крепкие рельефные мышцы. Сняв кепи с вышитым «МР» и пройдясь пятерней по лысине, капитан Конли бегло осматривает убранство казармы и, наткнувшись на Брайана и Джоша, коротко им кивает в знак приветствия. Надев кепи обратно, подходит ближе. — Что-то случилось, капитан Конли? — чуть настороженно осведомляется Брайан, стараясь не показывать своего недовольства. Эмпэшников, вынюхивающих всё вокруг и ищущих любой, даже малейший повод, чтобы спросить с военнослужащего, не любит никто. Разве что только особо больной мазохист. Да и появление военного полицейского никогда не сулит ничего хорошего. Обычно — это первый признак того, что военнослужащим, которому они и нанесли визит, заинтересовался капитан Спенсер Линч. А это всегда паршиво. — Собери парней, — велит Брайан Джошу, — пусть отправляются на тренировку. Джош, кивнув и убедившись, что капитану Конли ничего от него не нужно, удаляется и окрикивает подчинённых, зазывая их на плановые занятия на полигоне. Вместе с капитаном Конли Брайан наблюдает, как рыцари начинают одеваться и, подтрунивая друг над другом, выныривают наружу. Казарма пустеет в считанные минуты. — Капитан Линч хочет вас видеть, — отвечает Конли, отчего Брайан, хотя и ожидавший примерно такого ответа, морщится. — Мне велено доставить вас к нему. — Да? — Брайан скрещивает руки на груди, ощущая пока ещё лёгкую тревожность. По телу пробегают мурашки, собираясь между лопаток и неприятно покалывая. Что этому блядскому Спенсеру от него нужно? Неужели Шарп всё-таки настукачил и вдобавок пролил свет на все его грехи в прошлом?.. — И чем же я заслужил это свидание? — нервная усмешка. Похоже, ему пиздец. — Возможно, это связано с инцидентом возле руин школы, — сухо отвечает Конли, пытливо поглядывая на собеседника. — Возможно, что-то ещё. Подробности мне не известны. — Но полковник Ламберт сказал… — начинает Брайан, пытаясь спасти своё положение. Даже если разговор действительно пойдёт о той грёбаной засаде возле школы, едва не стоившей двум капралам жизней, он всё равно не горит желанием пересекаться со Спенсером. Ничего хорошего в этом нет. — То, что сказал полковник Ламберт, меня не волнует, — отрезает капитан Конли. — У меня есть приказ: доставить вас к начальнику военного дознания. В наручниках или нет — будет зависеть только от вас. Но вы пойдёте со мной. — Конли заводит правую ладонь за пояс. Что-то щёлкает, а затем звенит металл. Брайан видит, как тот вытаскивает наручники. А вот это уже совсем не весело. — Это уже лишнее, кэп, — заверяет его Брайан, на что Конли хмыкает, убирая спецсредство. — Я вроде пока ни в чём не обвиняюсь, чтобы так со мной. — Именно, что пока. Вы отправляетесь со мной к капитану Линчу прямиком на допрос. — Конли отходит чуть в сторону, пропуская Брайана вперёд. — И да поможет вам Бог.