Одиннадцатый: Реинкарнация в новом мире

      Часть 1       Это был второй год старшей школы. Моя жизнь продолжала стремительно скатываться на дно. Количество друзей равнялось нулю, количество перспектив тоже. Пока одни наслаждались своей юностью, вторые вовсю учились. Я же был из третьей категории называемой «неудачниками». Моим развлечением были манга и видеоигры. Я был не один в нашем классе, было еще несколько таких же парней. Но проблема в том, что люди из третьей категории настолько асоциальные, что сгруппироваться, никак не получалось. Я не страдал подобным расстройством, мне просто было плевать на окружающих.       Я могу справиться и один.       Но если вы спросите, завидовал ли я тем парочкам что, не стесняясь, целуются прямо на лавке в школьном дворе, я непременно отвечу: «Да». Может быть то «невидимое» что я искал, и было любовью. Но мое представление о любви разнится с тем, о чем привыкло думать большинство. Если я буду искать ее и найду ту, кто в меня влюбится, я уже не смогу назвать это любовью. Как по мне это нечто похожее на искру, что разгорается между людьми в самый неожиданный момент. Если вмешаться в этот процесс, это станет чем-то ненастоящим. Ваши характеры, интересы, взгляды на мир и чувства. Пересекаясь, они создадут эту самую искру, а вмешательство будет означать, что один из вас подстроился под интересы другого, изменяя себе. Может быть, я путаю понятия обычной любви с истинной любовью. Тогда это значит, что меня интересовало только второе. Для того кем я был, я хотел слишком многого. Хотя вернее сказать не хотел, а мечтал. По правде я никогда не придавал этому сильного значения. В глубине души я ждал, что такой момент однажды настанет, но понимал, что если этого не случится, на мою жизнь это никак не повлияет.       Часть 2       27 октября 2015 года. Я запомнил эту дату на всю оставшуюся жизнь. Нет, даже в этой жизни я не раз вспоминал этот день.       27 октября я впервые за долгое время обратил внимание на окружающий меня мир. Нет, снова не так… Я и раньше обращал на него внимание, просто игнорировал. Для меня не существовало никого кроме меня самого. Все проблемы, с которыми я сталкивался, были сугубо моими. Но в этот день что-то внутри меня переключилось. Я больше не мог терпеть происходящее в нашем классе.       Их звали: Шибата, Ямада и Ватанабэ. Последняя была гяру с неприятным макияжем. Она встречалась с парнем из параллели, но спустя пару месяцев он бросил ее. Такая она, школьная любовь. Хрупкая, быстрая, наполненная теплотой и ненавистью одновременно. Ее парень Сасаки просто потерял к ней интерес. И вскоре у него появился новый объект обожания. Наша одноклассница Мацубара Кикё. Она не отвечала ему взаимностью, но когда их глаза пересекались, девушка не скрывала свою улыбку. Добрую улыбку.       Это не понравилось Ватанабэ, и та стала издеваться над Мацубарой. Шибата и Ямада же были ее одноклубниками, и поэтому решили присоединиться к своей подруге. Мне кажется, они просто хотели заслужить ее внимание. Ради отношений, или просто секса, я не могу знать. Но это никак не меняет того факта, что троица начала портить жизнь Мацубаре. Разве она была хоть в чем-то виновата? Она же не ответила ее парню взаимностью. Так почему? Для чего Ватанабэ это делала?       Сама Мацубара никак не противилась происходящему. У нее не было друзей, никто не мог за нее заступиться. Но разве настолько вопиющая несправедливость никого не смутила? Наши одноклассники молча наблюдали за происходящим, словно ничего не происходит. Учителя тоже делали вид, что все в порядке. По их мнению, если объект издевок не жалуется, значит все хорошо. Но разве в их тупых головах ни разу не возникла мысль, что это неправильно?       Забавная ситуация вышла… Тот, кто игнорировал окружающих, стал первым, кто вступился за нее. Итог был очевидным. Меня стали травить за компанию. Методы все те же: банальные измывательства, придумывание про тебя сплетен, кража личных вещей. Несколько раз я находил свою сменную обувь испачканную навозом. Пока меня не было в классе, на мою спортивную форму, что хранилась в шкафчике классного кабинета, плевали несчетное количество раз. Эти ублюдки не знали границ. Однажды и меня и Мацубару облили из ведра грязной водой. На уроках они плевались обслюнявленными бумажками через ручку, из раза в раз мешая концентрироваться на школьном материале. Троица не стеснялась пускать в ход физическую силу, и как бы невзначай задевали то меня то ее. Плечом, ногой, толчком ножки стула или парты, неважно. Было еще много разных видов издевок, все ограничивалось лишь их воображением. Это продолжалось изо дня в день, без остановок. Я был слабак, не мог дать сдачи, даже если бы хотел. Ведь все же в их компании было два парня. Если бы я воспротивился, то все стало бы только хуже. В тот момент я понял, почему Мацубара никому не пожаловалась. Я не мог винить ни ее, ни себя. Иногда я слышал такую фразу: «Может быть, если вы думаете что с окружающими что-то не так, значит проблема в вас самих?», ну или нечто в этом духе. Но нет. Мы ни в чем не были виноваты.       Несмотря на то, что мы с Мацубарой делили одну лодку, наши отношения были крайне холодными. Она не оценила мой поступок, наоборот, мне казалось, она возненавидела меня за то, что я влез не в свое дело. Это никак не ранило меня. Мне было жалко этого человека. Впервые я проявлял такие чувства к кому-то. Но дело было вовсе не в ней. Мне было неприятно от самого факта подобной ситуации. Люди прошли долгий путь эволюции, и пришли к этому? Глупые идиоты, ведомые завистью и похотью. Нечто столь глупое заставляет их портить жизнь другому человеку. Даже принц на белом коне Сасаки ничего не предпринял. Увидев девушку в так называемом «плохом свете», он быстро потерял к ней интерес. И вот казалось, что Ватанабэ и компания тоже должны были потерять к ней интерес, но это уже стало частью их жизни. Нет… Это стало частью их самих. Если ты не будешь вести себя как тварь, то внутри начинаешь чувствовать дискомфорт.       Ну а что я? Вмешался, но так и не понял ради чего. Я все время осуждал тех, кто ничего не делает, но по итогу ничем не отличался от них. Тот героизм, что воспылал во мне, быстро потух. Я лишь разделил ее судьбу, но ни капли не помог ей. Мне нужно было сражаться, даже если я не мог ничего изменить. Но мой рабский менталитет дал о себе знать. В тот момент мне казалось, что я уже сделал больше, чем мог, и просто ждал, когда остальные вмешаются. Мы были в меньшинстве, но если хотя бы два человека встанут на нашу сторону, мы победим. Я хотел бы ненавидеть одноклассников за пассивность, но во мне бурлили другие эмоции. Я был в недоумении.       Только сейчас я осознаю, что, сражаясь, я мог дать им нужный пример. Но в действительности единственное, чего я достиг — демонстрация того, что с вами будет, если пойдете против компании задир.       Может быть, если бы я не играл в героя, рано или поздно вмешался кто-то компетентный, тот, кто смог бы показать что он больше не готов мириться с подобным. Но это лишь теоретически. В конце концов, если бы такой герой существовал, он бы вмешался даже несмотря на то, что происходило со мной.       Часть 3       Это был холодный декабрьский день. Возможно самый холодный день в том году. Снег засыпал улицы подобно пудре на топпинге шоколадного торта. Так вышло, что я и Мацубара одновременно оказались у шкафчиков с переобувочной обувью. В тот момент как я снял с себя туфли, к нам стремительно приблизилась компания этих отморозков. Ямада толкнул меня, и я повалился на землю. Шибата же схватил Мацубару (попутно лапая ту за грудь), а Ватанабэ начала стягивать с нее обувь. Они забрали нашу школьную и переобувочную обувь. На улице холодина и снег.       Бегом они удалились прочь. Когда их смеющиеся голоса затихли, я услышал тихий плач.       «Я так больше не могу», — прикрыв стекающие из носа сопли, прошептала девушка напротив меня.       Мы оба сидели на холодном полу предбанника.       «Может нам пора рассказать обо всем учителям?», — спросил я.       Насколько же я был глуп. Мне не нужно было спрашивать. Я должен был рассказать им все еще в тот самый момент, как они забрали обувь. Нет, даже раньше. Не ради себя, ради нее. То, что они издевались надо мной, меня по-прежнему не задевало.       «Не лезь не в свое дело! Если бы не ты, они бы уже перестали!», — горько кричала она.       Да, я действительно видел ее глаза наполненные злобой. Ко мне, или же к ним, я не мог этого знать. Но сам факт того, что девушка проявляет такие эмоции, из-за того что кому то не понравилась ее милая улыбка, казался мне ненормальным.       Она ведь не заслужила этого. Снова мелькнуло в моих мыслях.       «Ты не можешь знать наверняка. Да и теперь это уже и мое дело», — я говорил без каких-либо эмоций. Сейчас я уже не помню, скрывал ли я их, либо же всегда был таким.       «Идиот, дурак! Влюбился в меня что ли? Ты ненормальный!».       «Нет, не влюбился. Мне просто показалось, что происходящее неправильно».       «Показалось, значит…», — шепотом произнесла она, и на ее лице появилось разочарование.       Быть может после пережитого, ей хотелось услышать то, что я ее люблю. Даже если бы эти слова были фальшивыми. Даже от такого ничтожества как я. Чувствовать себя нужной, чувствовать то, что еще не все потеряно. Но я не хотел врать ни себе, ни Мацубаре, даже если ей так хотелось услышать сладкую ложь.       Она поднялась на ноги. С опущенными плечами и растерянным видом девушка пошла в сторону выхода. Я посмотрел на ее босые ноги и решил окликнуть:       «Постой. Ты так простудишься».       «Мне плевать».       *Хруст*.       Я увидел, как ее черные чулки соприкасаются с белизной, окутавшей весь Токио.       «Давай вызовем такси», — снова предприняв попытку остановить ее, воскликнул я.       Она промолчала. Я наблюдал за следами, что она оставляла после себя. В груди что-то защемило. Слова не могут помочь ей. Мне нужно действовать. Так я и подумал.       Я побежал к ней и схватил за руку. Холодный снег подобно иголкам колол мои ноги.       «Залезай», — я встал в позу, демонстрируя готовность взять ее на спину.       «Отвали», — сказала она и, попытавшись вырваться, продолжила идти вперед.       «Я сказал, залезай», — я проявлял неведомую мне ранее решимость. Руку пришлось сжать еще крепче.       ***       В один момент, осознавая, что ее ноги леденеют, она все же сдалась и запрыгнула ко мне на спину. Я схватил ее под ноги и спросил, как добраться до ее дома. Дорога была не близкая, километра два. Мое лицо горело, то ли от холода, то ли от неловкости ситуации. Мы так долго шли, но никто из прохожих не решился помочь нам. Напомню, мы жили в Токио, текучка людей на улицах внушительная. Но всем было плевать на босых подростков. Всем было плевать, что девушка плачет, а я, корчась от боли, продолжаю нести ее. В тот момент я не мог взять в толк: прогнила только эта страна, или весь мир? И я прекрасно понимаю, что наша проблема несопоставима с другими глобальными, такими как голод или войны. Это локальная проблема двух подростков. Но неужели в людских сердцах не осталось места для сочувствия таким как мы?       Люди говорят, что после черной полосы обязательно следует белая. Я согласен с этим утверждением. Но порой, черные полосы бывают такими чудовищными, что после них не нужны никакие белые. Почему то эту часть принято игнорировать.       Часть 4       Моя смелость в тот день, смогла дать толчок в наших с ней отношениях. Не романтических конечно же. Мы порой переписывались с ней в лайне (мессенджере), тема издевательств была под запретом, поэтому мы обсуждали обычные вещи, как самые обычные люди. Наши миры разнились, и порой, найти подходящую тему было достаточно затруднительно. Я был отаку, она читала классическую литературу, слушала мальчиков айдолов и смотрела дурацкие ток-шоу по телевизору. Единственное что нас объединяло, было под запретом. Мы притворялись, будто все в порядке.       «Вне школы можно», — думал я.       Но на деле в школе ситуация была точно такой же. Если бы у меня была хоть капля той решимости, как в день, когда я понес ее домой, все могло быть иначе.       Так вышло, что после того дня я заболел и пропустил две недели. Как я уже упоминал, мы много с ней общались, но последние 3 дня, перед тем как я вернулся в школу, она игнорировала мои сообщения. Причем я видел, что сообщения отмечались как прочитанные, но ответа не поступало.       ***       Зайдя в класс после долгого отсутствия, я снова вдохнул подавляющий волю воздух. Складывалось ощущение, что после одного лишь выдоха, кислород в моих легких заканчивался, а чтобы снова наполнить их, нужно было много глубоких вдохов. Безразличные взгляды от одноклассников какое-то время были сосредоточены на мне. Но вскоре все вернулось на круги своя. Меня для них больше не существовало. Они с радостными лицами обсуждали свои повседневные темы. Я видел, как их смех заставлял Мацубару кривить лицо и скрипеть зубами. Она выглядела привычно измученной. Но я заметил в ней одно изменение. Оно было настолько мизерным, что одноклассники или даже ее мама не способны были этого увидеть. Те, кто видел ее каждый день, не могли заметить того, что увидел я. Мацубара двухнедельной давности, несмотря на все невзгоды, несмотря на ту злость, что в ней горела, имела живые глаза. Сейчас ее глаза были потухшие. Она словно смотрела в пустоту.       Я подошел к ней и тихо спросил:       «Что случилось? Ты долго не отвечала».       «Ничего», — с наигранной улыбкой ответила она.       «Смотрите, шлюха и сраный отаку теперь общаются друг с дружкой. Как мило», — тыкая в нас пальцем, с насмешкой произнес Ямада.       Он выставил нас на смех очередным необоснованным оскорблением. Естественно он делал это в отсутствие учителя. Хотя мне казалось, что будь она в классе, этот парень бы все равно отделался лишь замечанием.       Часть 5       Наступили зимние каникулы. Они ничем не отличались от предыдущих. Игры и чтение манги — это все чем я занимался. Но первого января, как раз на хацумодэ, Мацубара позвала меня в храм. Это было неожиданно, но у меня не было причин отказываться.       Она выглядела чуть-чуть лучше, чем в последние дни перед каникулами. Но только сейчас я понимаю, что все это было наигранно.       Естественно первым делом мы занялись гаданием омикудзи. Мацубара вытянула великую удачу, а я наоборот, великую неудачу.       «Кажется, скоро для тебя все закончится», — с неподдельной улыбкой, произнес я.       «Это значит, что они начнут издеваться над тобой в два раза больше!», — надув щеки, немного смущаясь, выдала она.       Да, пускай. Если у нее все будет в порядке, мне плевать что они предпримут на мой счет. Думал я.       «Ничего страшного. В отличие от тебя, я сам в это ввязался».       «Это неправильно!».       «Понятное дело что неправильно. Но не беспокойся, я как-нибудь переживу. Если с тобой все будет хорошо, я буду счастлив», — без задней мысли сказал я.       «Дурак…».       Заметив ее румяные щеки, я осознал, что сказал нечто постыдное. Я зачесал затылок, и отвел взгляд.       Что-то внутри меня поменялось. Это не было той самой любовью. Но теплота, которую я не испытывал ранее, окутывала все мое тело.       Напоследок мы оставили свои пожелания на деревянных табличках эма. Я попросил богов позаботиться о Мацубаре.       Часть 6       9 января 2016 года. После физкультуры Мацубара и Шибата не появились на следующем уроке. Вскоре парень все же вернулся, однако девушки все еще не было. На перемене я направился в медпункт, но не обнаружил ее там. Сердце забилось быстрее. Появилось какое-то беспокойство. Но ведь никаких особых предпосылок к этому не было. Чего это я так разволновался? Именно так я и думал, постепенно ускоряя шаг.       Обойдя всю школу, я решил проверить последнее место. Оно было последним лишь потому, что я отказывался верить, что она может быть там. Замок двери ведущей на крышу был сломан. Ограждения на крыше заменялись во время зимних каникул. Из-за того что работники не успели выполнить поставленную задачу, было решено закрыть крышу.       Я вылетел наружу так быстро, как только мог. Небо было затянуто серыми тучами. Крошечные снежинки падали на мое лицо, тая под воздействием теплоты моего тела. Из моего рта выходило обильное количество пара, устремляющееся ввысь. Вдали, у самого обрыва, стояла Мацубара. Она держалась за перила, стоя по другую сторону от меня.       «Мацубара!», — обеспокоенно выкрикнул я.       Она повернулась, и мило улыбнувшись, ответила:       «Значит, ты все же нашел меня. Знаешь ли, ты заставил меня ждать», — несмотря на улыбку, ее лицо имело растерянный вид.       «Что ты собираешься делать?», — я осознавал, насколько глупый вопрос задал, но под воздействием момента это единственные слова, что я смог произнести.       «Он снова это сделал», — улыбка не спадала с ее лица.       Она перевела тему, и я не мог понять, о чем она говорит. Издевательства? Неужели она не выдержала? Мацубара была такой сильной. Нет… терпимой. Даже после момента слабости в декабре, она смогла собраться и продолжила ходить в школу.       «О чем ты говоришь?».       «Шибата… Он снова изнасиловал меня».       Я рассмотрел ее внимательнее. Ее одежда и вправду была растрепанной, грязной и в некоторых местах присутствовали странные пятна. Но это не то о чем я должен был думать в первую очередь.       «Изнасиловал?», — я сжал руки в кулаки.       Но что куда важнее «снова»? Когда это произошло впервые? Неужели когда я отсутствовал из-за болезни? В тот момент мои мысли превратились в кашу.       «Да. Для этого парня нет ничего святого».       «Возвращайся, давай поговорим».       Я пытался заставить ее перелезть обратно через перила.       «Нет», — игривым голосом ответила она.       Это прозвучало так неестественно, что по моему телу пробежала дрожь. Ее нервы сдали.       «Умоляю тебя», — я сделал пару шагов к ней.       «Не приближайся! — выкрикнула она. — Все кончено… Мне больше незачем жить».       Мог ли я изменить хоть что-то? Подобрать другие слова… У меня было мало опыта в общении с другими людьми из-за того что я был затворником. Следующие слова, это не то, что я должен был ей сказать.       «Живи ради меня. Умоляю», — я сделал еще пару шагов, но снова был остановлен ее истеричным криком.       «Ради тебя? Почему я должна жить ради тебя?».       Я действительно сказал нечто столь эгоистичное. Но в тот момент, я единственный кто оказался на крыше. Единственный кого обеспокоило ее отсутствие. Все потому что без нее я чувствовал грусть. Или лучше сказать неполноценность. Когда ее не было рядом, мир воспринимался иначе. Без нее мне снова становилось холодно. Неужели это…       «Думаю… Думаю я люблю тебя».       Я не был уверен в своих словах. Но я правда чувствовал к ней привязанность. Ее улыбка согревала меня, а несправедливость по отношению к ней корежила душу. Сперва я хотел помочь ей по какой-то своей эгоистичной причине, но к тому моменту все было иначе. Теперь это была не просто одноклассница. Это была Мацубара Кикё, девушка без которой мне плохо.       «Думаешь, значит… Я рада… — неуверенно произнесла она. — Рада, что кто-то смог полюбить меня. Но уже поздно».       Если бы я только сказал ей об этом раньше… Даже если это была ложь…       «Никогда не поздно! Давай отсюда сбежим! Переведемся в другую школу! Все будет хорошо! Школа это лишь небольшой промежуток времени по сравнению с оставшейся жизнью! Умоляю тебя, Кикё! Не совершай ошибку! Давай жить друг для друга!», — впервые за всю свою жизнь я был настолько эмоционален. Мне было страшно.       Ее брови слегка приподнялись. Похоже, она удивилась, что я назвал ее по имени.       «Я беременна», — легко произнесла девушка.       Пар, выходящий из моего рта, прекратился. Сердце также остановило свой процесс. Я не мог даже моргнуть. В ту секунду меня словно парализовало. В животе появилось неприятное покалывание, словно я проглотил с десяток лезвий на завтрак.       «Ты можешь сделать аборт», — «мертвым» голосом, эгоистично произнес я.       Мое сердце забилось с двойной силой. Дыхание вернулось. Своими растерянными глазами я поймал ее взгляд.       «Я не могу позволить узнать маме. У нее больное сердце. Она не выдержит…».       «Это не факт… Пожалуйста, одумайся! Это всяко лучше, чем обрывать свою жизнь вот так! И вообще, думаешь, с ее сердцем все будет в порядке, если ты совершишь нечто подобное?!».       Какие слова я должен был подобрать? Я звучал настолько эгоистично? Я настолько боялся ее потерять, что полностью игнорировал ее чувства. О чем она действительно думала в тот момент? Я так и не смог спросить у нее. Это я… Это моя вина.       Мне показалось, что я думаю о ней, но все это было неправда! Я ни разу не удосужился спросить, как она себя чувствует. Что у нее на уме, каковы ее мечты! Я всегда думал только о себе! Я думал, что рядом с ней я смогу почувствовать себя лучше. Рядом с ней все невзгоды окажутся сущим пустяком… Что те чувства, которые я испытываю к ней, станут ключом к поиску того «невидимого». Возможно, я неосознанно ввязался во все это лишь потому, что хотел обрести связь…       «Прости, но я уже все решила. Просто хотела попрощаться. Спасибо что нашел меня, Хару».       На ее лице появилась последняя улыбка, и она отпустила перила.       Хрупкая нить судьбы, что связывала нас, порвалась.       Я побежал что есть мочи, но ни один живой человек не преодолеет десять метров за секунду без предварительного разбега. Ее силуэт скрылся за обрывом. Я остановился и упал на колени на середине пути. Я не мог заставить себя посмотреть вниз. Это крыша пятого этажа. Даже если шансы на выживание были, мне было слишком страшно увидеть ее в таком состоянии.       Дыхание сбилось, глаза намокли. Меня охватила паника. Я начал хватать себя за лицо и щипать каждый участок кожи, за который способен был ухватиться.       «Это все сон… это все сон», — уткнувшись лицом в землю, истерично повторял я.       Если бы это была дорама, здесь даже не включили бы грустную музыку. Неподходящий момент. Ее бы прерывали мои удары кулаками по земле, бессвязные, истерические крики и громкий плач. Поэтому единственной мелодией было раздирающее душу пение ветра. Но, к сожалению, я даже его едва слышал. Уши как будто водой залило. Было странное ощущение, будто я почти потерял слух.       Мне плевать на всех кроме себя. В тот момент я не мог понять этого. Я отказывался принимать свою вину. Естественно не я стал причиной ее смерти, но если бы я был внимательнее к остальным, если бы я смог войти в ее мир, я возможно бы смог изменить хоть что-то.       В истории Мацубары Кикё, я не более чем зритель. Такой же, как и те, кто игнорировал ее существование.       Часть 7       Наверное, именно с этого момента моя жизнь действительно пошла под откос.       Мацубара стала искрой, что разожгла пожар в моем сердце. Но когда это пламя потухло, не осталось ничего кроме боли.       Я пытался излечиться, но лишь совершал ошибку за ошибкой. Распутный образ жизни не сулил ничем хорошим.       Но будь то алкоголь, которым я напивался до беспамятства, наркотики, которыми я отныне не брезговал, или даже поиск девушек на одну ночь. Все, чего мне хотелось на самом деле — это заглушить боль.       Голоса в моей голове не затихали. Каждый из них считал своим долгом обвинить меня в ее смерти.       Я прекрасно понимал, что не смог спасти ее. Но разве моя вина тяжелее, чем у тех, кто ничего не сделал?       Мне было бы легче, если бы я просто промолчал, как и все они?       Эти мысли посетили меня еще в школе.       Когда к нам наведались люди из полиции, я ничего не смог сделать.       Я бы мог выступить свидетелем, но у меня не было никаких доказательств. Школа не хотела поднимать эту тему во избежание скандала, одноклассники молчали, чтобы им не приписали вину за бездействие, а в нашей с ней истории сообщений лайна (мессенджера) не было обсуждения этих моментов.       Наверное, это всего лишь оправдание моей трусости и слабости. Или лучше будет сказать, я не хотел снова брать на себя ответственность.       Я не герой. В тот день я убедился в этом. Я вступился за Кикё лишь потому, что не хотел чувствовать себя плохим человеком. Меня не заботила сама девушка.       Я трус.       Часть 8       Увидев отношения Балора и Маргарет. Ее плачь из-за потери дорогого ей человека. Информация о беременности этой женщины и всплывший силуэт сестры, после того как увидел амулет.       Все точки сошлись воедино.       Все это напоминает мне день, когда умерла Кикё.       И поэтому я снова здесь, в своем собственном мире. Он наполнен одиночеством и сожалением.       За все три жизни… у меня… у меня не было ни единого друга.       Мацубара могла стать им, но меня интересовали лишь собственные чувства. Если ты не учитываешь чувства другого человека, это сложно назвать дружбой.       Смотря на искренность отношений Балора и Маргарет, мне снова стало больно. У них было то, что я так и не смог обрести. Я пытался заставить себя увидеть в них друзей, но из-за установленного мною же барьера, не мог пересилить себя.       Единственные узы, которые у меня были — семейные. Но я всегда считал, что это не то, что мне нужно.       Мама могла помочь мне пережить всю ту боль, но я даже словом не обмолвился о ситуации. И что еще хуже, я начал избегать ее.       Моя прошлая жизнь — это сплошное разочарование. Я знаю об этом.       В этой жизни я пытался исправить это, но теперь понимаю. Я ошибался.       Я сотню раз говорил о том, что изменюсь, но менялось лишь мое восприятие. Мои слова не подкреплялись поступками.       Оказавшись на грани жизни и смерти, я снова начинаю видеть общую картину куда более отчетливо.       Я всегда осознаю свои ошибки слишком поздно.       Поскольку это разговор с самим собой, думаю мне уже пора признаться. Не вам. В первую очередь себе.       Я болен. Душевная боль не отпускает меня. Я как метроном, не могу стоять на месте. У меня никогда нет эмоционального равновесия. После каждой трудной ситуации меня кидает в крайности.       Сперва я кричу о мире во всем мире. О ненависти, что порождает ненависть. А потом, когда мои истинные чувства просыпаются, я всеми фибрами души желаю смерти Сэнсо и собираюсь убить его.       Я сотню раз говорил, что хочу жить ради кого-то но по итогу это осталось лишь моими мыслями. За все время я так и не сделал шага навстречу людям, что протягивали ко мне свою руку.       Почему так? Почему я не могу стоять на своем до конца?       Все потому, что я сломан. Сквозь трещины моего сердца постоянно просачиваются эмоции, которые я не могу контролировать.       И я знаю причину.       Каждый раз я продолжал жить предыдущей жизнью. Будучи Хару, я проживал жизнь как раб Серапис. Став Энрю, я жил как сожалеющий Хару. Я старался измениться, но все время упускал из виду одну важнейшую деталь. Отголоски прошлого тянули меня назад. Я хотел исправить то, каким был в прошлой жизни. Но мне просто нужно было жить как Энрю, а не Хару.       У меня был чистый лист, но я переписал все со старого и, зачеркнув ошибки, начал их исправлять.       Мацубара не имела никакого отношения к этому миру. Но на сердце по-прежнему оставался шрам от ее утраты, даже несмотря на новое тело.       Это душевная боль.       И я не способен излечить ее в одиночку.       Мне нужна помощь. А значит, пора убрать барьер, который я установил еще в прошлой жизни. Ведь без этого, тепло остальных людей никогда не разморозит лед на моем сердце.       Встреча с сестрой образовала на нем пару трещин, так что сломать его будет проще простого, не так ли?       Если я выживу, то миру Ямагучи Хару придет конец.       Будет только мир Энрю Уотэрвана.       Мир, в котором нет сожаления. Мир, в котором всегда найдется место нуждающимся.       Говорить правду действительно приятно.       Мне стало намного легче, но боль все равно никуда не исчезла.       Из-за этого я и осознал, что я на самом деле искал все это время.       Это связь.       Банально, да? У меня было столько возможностей ее обрести, но из-за психологического барьера я боялся сблизиться с людьми.       Я нашел ответ уже давным-давно. Но, не признав своих ошибок, просто не мог двигаться дальше.       Даже несмотря на боль… Даже не зная, смогу ли я снова открыть глаза… Мне так хорошо.