Follow/Fav Tears of Phoenix

Декабрь 1975 года. "Или ты могла бы вернуться домой после Йоля". Гермиона вздохнула, казалось, в сотый раз, и это было только утро или, ну, в любом случае, конец. Амос чуть ли не силой затащил её в пустое купе, и она была удивлена, когда он настоял на том, чтобы она познакомилась с его родителями. После того, как она несколько раз сказала ему, что в этом году ей обязательно нужно пойти в Гриммо, он стал задумчивым. "Амос" — мягко позвала она — "Я могу попытаться отпроситься, но я не могу гарантировать тебе, что я это сделаю". "Может быть, я могу поговорить с лордом Блэком? Я уверен, что он был бы рад познакомиться с моим отцом" — сказал он, почти умоляя в этот момент, и она почувствовала, как уголки её губ нахмурились. Она потерла виски и слабо улыбнулась "Амос, ты не понимаешь" — она отвела взгляд от его побеждённого взгляда, но его пальцы мягко схватили её за подбородок, и она снова оказалась лицом к нему. "Почему бы тебе не помочь мне?" — он допытывался, не обращая внимания на то, как напряглось её тело. "Я не могу... ты не понимаешь, какие у меня родители" — запротестовала она, её голос был измученным, а голова кружилась от воспоминаний о наказаниях и… "Не похоже, что ты сказала что-то, что заставило бы меня понять, что с тобой происходит" — с горечью пробормотал он, и она столкнулась с суровой реальностью отношений и общения. Оглядываясь назад, с её стороны было глупо не понимать, что в конце концов ей придётся поговорить с ним об этом. Прошло много лет, и её лучшие друзья ни разу не попросили её рассказать о своих родителях. Она подозревала, что за этим стоит Сириус, но всё же, их молчание много значило для неё, и она даже не думала о том, чтобы рассказать кому-то ещё, не говоря уже о парне. "Я ещё не готова" — решительно прошипела она. Свидание в течение месяца или двух не заставило бы её чувствовать себя комфортно, признавшись, насколько жестоки были Блэки. Он опустил голову в знак поражения и провёл рукой по волосам. Она чувствовала, как напряжение начинает разливаться по комнате, и ничего так не хотела, как уползти обратно к своим мальчикам. "Точно так же, как ты ни к чему не была готова" Его голос был сдержанным и немного напряженным, и она могла сказать, что он явно пытался не кричать на неё. "Интересно, всем ли ты поделилась с друзьями" — бросил он вызов с непонятным выражением на лице. "Я не должна им ничего говорить, Амос. Тем более они никогда не спрашивали" — объяснила она, её раздражение постепенно нарастало — "Они всегда были понимающими. В отличие от моих родителей" Гермиона проигнорировала хмурый взгляд, который он послал ей. Она никогда не понимала, почему её парень, казалось, так сильно боготворил её родителей, когда они не сделали ничего, чтобы заслужить такое чувство. "Я не знаю, почему ты их так уважаешь. Они всегда ужасно обращались с моими друзьями." "Ну, я их не виню" — пробормотал он себе под нос, и если бы не её анимагический слух, она бы его не услышала. Она моргнула, на мгновение ошеломленная переменой в разговоре. "Что это должно означать?" "Я имею в виду, Поттер и Петтигрю в порядке, но у Люпина с ним что-то не так... ходят слухи". "И вы судачили о нём, основываясь на слухах" — невозмутимо произнесла она, поджав губы. "Они довольно нелепы. Они говорят о том, что он был..." Стук прервал его прежде, чем он смог продолжить, и она закрыла глаза, глубоко вдохнув, как будто это могло уменьшить растущее напряжение в комнате. Она держала его за руку, переплетя свои пальцы с его пальцами и обхватив его лицо другой рукой. Она чувствовала тепло, исходящее из-под маленьких растущих волос на коже. "Пожалуйста, Амос. Просто оставь это в покое, по крайней мере, до тех пор, пока мы не вернёмся с каникул." Она убрала руку, чтобы чмокнуть его в щёку, и медленно опустила голову ему на плечо. "Ты обещаешь вернуться домой хотя бы на один день?" Слова застряли у неё в горле, и ей удалось слегка кивнуть. "Если ты закончил целоваться, верни мне мою сестру" — раздался знакомый голос с другой стороны двери, и она закатила глаза. Тело Амоса затряслось от смеха, и она отодвинулась, чтобы увидеть весёлое выражение на его лице. "А я-то думала, ты испугаешься" — поддразнила она. Она снова стояла лицом к лицу с симпатичным мальчиком; с развевающимися на ветру волосами и теплыми манерами, которые она обожала. Благодарная за перемену, она встала и поцеловала его в последний раз. Она тихо выскользнула за дверь, и на лице Сириуса отразилось облегчение. Приподняв бровь, она спросила. "Что с тобой происходит?" "Ничего. Давай просто вернёмся" — пробормотал он, и она последовала за ним, откровенно сбитая с толку его поведением. Он был раздражён с тех пор, как она разбудила его пораньше, чтобы собрать вещи, но теперь он должен был к этому привыкнуть. К тому времени, как они добрались до дальнего конца поезда, она, наконец, заметила, что Ремус и Джеймс о чём-то горячо спорят. Их другой друг сидел у окна, его широко раскрытые голубые глаза нервно перебегали с одного на другого. Гермиона села рядом с оборотнем, который прервал лекцию, которую он читал. "Что ж, продолжай. Расскажите мне, что случилось" — решительно обратилась она к ним, уже слишком устав от очередного напряжения в комнате. Её брат мучительно медленно провел рукой по лицу. Она скорчила гримасу, которую он увидел, глядя на нее сквозь пальцы, и опустил руку. "Сохатый намекнул, что я плохой брат". Слегка расширив глаза, она посмотрела на Джеймса. Он выглядел смущённым и, почесав затылок, послал ей застенчивый взгляд. Она вопросительно посмотрела на него. "Почему ты вообще так думаешь?" Джеймс открыл рот, чтобы ответить, но Ремус опередил его. "Он думает, что Бродяга не должен позволять тебе проводить так много времени с Диггори". "Бродяга знает лучше, что позволять мне что-либо делать не его дело" — откровенно сказала она, громко фыркнув. Сириус развёл руками, как бы показывая Джеймсу то, что он объяснял всё это время. В свою защиту мальчик в очках съёжился на своём месте и пробормотал извинения. Закатив глаза, она подвинулась со своего места, чтобы похлопать по руке, лежащей у него на коленях. "У нас с Амосом всё в полном порядке, но мы ценим вашу заботу". "Неважно" — фыркнул Джеймс, скрестив руки на груди и глядя в окно. На них опустилась уютная тишина, и у Гермионы не было много времени, чтобы размышлять о странном поведении своего лучшего друга. Её веки начали тяжелеть, и когда она увидела, что брат с тревогой смотрит на неё, она нахмурилась. Бывали случаи, когда она засыпала в поезде, и ей не снились никакие кошмары. В любом случае, не то чтобы её друзья уже не знали о них. Итак, как раз в тот момент, когда остальные собрались, чтобы поиграть в какие-то глупые игры, на которые она не потрудилась обратить внимание, она направилась к Сириусу, её близнец позволил её голове упасть ему на плечо. Вскоре наступила темнота, её веки опустились, и она позволила дремоте овладеть собой. "Мистер Блэк, пришло время оглашения Завещания" — сказал гоблин. Она помнила его по тем нескольким случаям, когда сопровождала своих родителей в Гринготтс, и была уверена, что он должен был быть личным доверенным лицом ее семьи. Её брат дернулся на своём сиденье с затравленным выражением на лице. "Я не буду делать это прямо сейчас" — пробормотал он, его тон был близок к шёпоту. "Вы должны, лорд Блэк. Вы законный Наследник... "Нет, только не без неё!" — взревел Сириус, мгновенно вскакивая со своего места и сжимая кулаки в обжигающей ярости. Дверь открылась, и… Гермиона почувствовала, как её плечи затряслись, и, бессвязно пробормотав несколько слов, она страстно попыталась вернуться к видению, чтобы закончить его и найти ответы на вопросы, которых ей не хватало. Почему Сириус выглядел таким сердитым? Взглянув на него сквозь густые ресницы, она обнаружила, что он смотрит на неё сверху вниз расстроенным взглядом. Она тут же выпрямилась на своём месте, и её глаза расширились. "Что не так?" "Моя шоколадная лягушка застряла у тебя в волосах!" Она недоверчиво нахмурилась, её рука просто чесалась прижать палочку к его животу. Должно быть, он заметил движение, потому что поспешно добавил. "И мы прибыли". Поджав губы, она встала на ноги её конечности всё ещё были в полусне, и она лениво вышла из купе вслед за мальчиками. Её грудь всё ещё была тяжёлой от видения, и хотя голова болела не так сильно, как обычно, она не была уверена, стоит ли рассказывать брату о том, что она видела. Профессор Дамблдор сказал ей, что нельзя злоупотреблять даром Провидицы. Гермиона даже не потрудилась считать это подарком. Нет, если только это не показало поражение Волдеморта или не открыло бессознательное в её сознании. Последнее, что она услышала от Грейнджер, было простое снисходительное фырканье, которое больше расстроило, чем помогло. Вскоре она стояла посреди семей, которые радостно воссоединились, весело желая друг другу счастливого Рождества. Она удержалась от того, чтобы схватить Сириуса и заставить Дорею отвезти их домой, в Поместье Поттеров. Она почувствовала, как длинные тёплые пальцы обхватили её запястье, и её взгляд метнулся к Джеймсу, который тащил её прочь от поезда. "Джеймс, разве мы не говорили тебе, что мама…" Она остановилась, когда оказалась в теплых объятиях. Она вдохнула материнский аромат, которого никогда не чувствовала от Вальбурги, и когда пожилая женщина отпустила её, на её лице появилась тёплая улыбка. "Миссис Поттер!" — радостно приветствовала она. Старшая ведьма прищурила глаза, на её губах заиграла лёгкая улыбка. "Сколько раз я тебе говорила, чтобы ты перестала заставлять меня чувствовать себя старой?" Сириус появился рядом с Гермионой, и его лицо расплылось в злобной ухмылке. "Вы? Старая?" "Никогда!" — с энтузиазмом закончила Гермиона. Джеймс выглядел встревоженным телепатией близнецов, в то время как Чарльз весело хихикнул. "Я начинаю жалеть, что у нас нет собственных близнецов". Его жена пренебрежительно махнула рукой. "Чарльз, это наши близнецы". Гермиона удовлетворённо вздохнула, наслаждаясь маленьким моментом счастья перед каникулами. Она заставила себя перестать причитать, вместо этого обернувшись, чтобы поискать Регулуса. "Ты не видел Реджа?" — спросила она своего брата, и он издал недовольный звук из глубины своего горла. "Должно быть, держится за мамину юбку" — проворчал он, и она легонько толкнула его локтеё молчаливое напоминание не говорить таких вещей дома. Они попрощались со своими лучшими друзьями, направляясь к противоположной стороне платформы, где волшебники и ведьмы продолжали аппарировать домой. Когда она, наконец, заметила своего младшего брата, она обхватила Сириуса за локоть и потянула его туда, где он стоял. Именно тогда она, наконец, заметила свою мать, которая обернулась, чтобы посмотреть в их сторону. Её дыхание сбилось в панике, когда её ноги приземлились, и она отчаянно огляделась вокруг, расслабившись только при виде Сириуса. "Разве я ничему тебя не научила, ты, позорная девчонка?! Носить магловскую одежду, прикасаться к Чистокровному Наследнику таким образом! Позорные существа, которых ты называешь друзьями, превращают тебя в предателя крови!" Ну и что с того, что она была такой? Рука Сириуса на её плече была полна смысла, больше никаких безрассудных выходок, они пообещали друг другу, и больше не смотреть, как другой получает выговор. Гермиона хранила молчание и хотя она не опустила голову от стыда, она всё равно сжала челюсти и отвела взгляд. Кем бы она ни была, Вальбурга должна была быть женщиной, которая её родила. Какие надежды могла разрушить Гермиона, чтобы её мать решила заколдовать свою пятилетнюю дочь? О, какой ужас испытала бы Вальбурга, если бы Гермиона сказала ей, что у неё в голове всё это время была магглорождённая. Она покачала головой, словно пытаясь прояснить свои мысли, и перевела взгляд на Регулуса. Он неловко переминался с ноги на ногу, скрестив руки на груди и глядя на неё с некоторым разочарованием. Она игнорировала его, несмотря на то, что ему промыли мозги, она всё ещё скучала по тем временам, когда баловала его, а он восхищался ею. Он всегда выглядел таким гордым, называя её своей сестрой. Когда это происходило в последний раз? Она прикусила нижнюю губу, перебивая мать, когда та спросила. "Где отец?" Вальбурга посмотрела на неё сверху вниз расчётливым взглядом, снова впившись в неё взглядом. "Он в своем кабинете" — резко сказала она с вызовом в голосе, словно ястреб, ожидая, что Гермиона спросит, хочет ли он увидеть своих детей. Конечно нет. "Хорошо" — протянула она и обмякла в поражении. Она внезапно почувствовала себя очень измученной, её эмоции иссякли сильнее, чем когда-либо после урока окклюменции. Она повернулась к Сириусу, чьи глаза многозначительно метнулись к лестнице, и она получила молчаливое сообщение. Они двинулись, чтобы направиться в свои комнаты, когда снова услышали, как их мать заговорила. "Ты должна оставаться в своей комнате, пока я не разрешу тебе уйти. Кричер принесёт тебе еду наверх."