Follow/Fav Tears of Phoenix

Октябрь 1976 г. "Ты выглядишь так хорошо" Гермиона не знала, почему эти слова так тронули её, когда их произнёс Джеймс. У него был такой красивый голос; то, как это было глубоко, но всё ещё казалось таким мягким, сладким, как будто это было одеяло безопасности, тепла и обожания для неё. Её желудок автоматически перевернулся от пролетающих бабочек, и она подумала, что может взорваться при мысли о том, как сильно она любит его. "Мерлин, Джеймс" — с трудом прошептала она с широкой улыбкой на губах. Он казался удивлённым и весьма гордым собой, посылая ей наполовину самоуверенную улыбку, от которой в нижней части её живота скапливался жар. "Что? Я не вру. Мое имя на тебе делает меня таким т…»" "Вы двое понимаете, что мы все вас слышим?" — спросил Ремус с громким стоном, его зелёные глаза умоляли их остановиться, пока Сириус не начал разглагольствовать о том, почему Джеймс должен был быть терпеливым человеком. Гермиона хихикнула, её пальцы играли с мягкими непослушными локонами, падавшими на лоб Джеймса. Его глаза по-прежнему были прикованы к его футболке для квиддича, которая была на ней. Проснувшись рано утром от кошмара, мальчики тоже проснулись и, игнорируя её извинения за беспокойство, собрались вокруг её кровати, Джеймс прямо заключил её в свои объятия. Однако на этот раз Гермиона не заболела. Не то чтобы это что-то изменило. Джеймс был слишком добр для своего же блага, и он доказал это, когда тоже заболел. "Брак заключен на небесах" —прокомментировала Грейнджер, тихо смеясь, и Гермиона была рада, что женщина приняла их как пару, и тот факт, что это измерение было просто другим. Сириус откашлялся, его глаза резко сузились, глядя на Джеймса. — "Он даже больше не пытается это скрывать!" — громко пожаловался он, ещё больше расстроившись, когда взгляд Джеймса не отводился от неё. Гермиона вытянула шею, чтобы послать брату улыбку. "Кажется, я украла твоего лучшего друга". Сириус фыркнул, обвивая руками Ремуса и Питера и прижимая их ближе к своей груди. — "Значит, у меня два лучших друга!" "Они, конечно, любят меня больше!" "Нет. Меня!" Она сердито посмотрела на своего близнеца. "Меня!" "На самом деле вы оба нам не нравитесь" — прокомментировал Ремус, взглянув на Питера, который энергично закивал. Оборотень изобразил громкий вздох, глядя на близнецов так, словно был вынужден находиться в их присутствии. — "Рег только что шантажировал меня, чтобы я присматривал за вами обоими. За это мне платят шоколадом «Сладкое королевство»." Гермиона громко выдохнула. "Это была моя работа!" Сириус выглядел задумчивым. "Вы когда-нибудь задумывались, почему это называется шантажом?" "Твоя семья немного зла"!— сказал ему Питер с гримасой, его губы скривились, вероятно, при мысли о Беллатрикс. Джеймс фыркнул ей в ухо, приподнявшись на локте, чтобы взглянуть на Питера. "Я бы сказал больше, чем просто немного". "Хорошо, что мы с Гермионой остались в здравом уме"!— сказал Сириус с яркой улыбкой, ненадолго помолчав, прежде чем добавить, — "Среди других людей". "Грюм не согласится с тем, что вы добавили своё имя" — заметила она, моргнув пару раз, когда почувствовала, как удар плети раздражает её глаз. Она сжала руку в кулак и попыталась вытереть её, но это не сработало. Она повернулась к Джеймсу, даже когда Сириус ворчливо ответил: "Я не думаю, что Грюм согласен со многим из того, что я говорю". "Интересно, почему" — саркастически ответил Ремус. "Знаешь, ты всё больше и больше напоминаешь Реджи"!— со смешком заметил Сириус, и по комнате разнеслось «оу», вероятно, после того, как он не смог увернуться от удара Ремуса по голове. Джеймс придержал её веко большим пальцем, мягко сдувая ресницы с её глаза и успокаивая раздражение. "Ребята, вы отвратительны". Гермиона сдержала глупую улыбку. — "Отвали, Питер". Гермиона удивлённо посмотрела вниз, её брови нахмурились, когда она почувствовала, как что-то коснулось её бёдер. У неё перехватило дыхание, когда она уловила мерцание мантии-невидимки, её глаза метнулись к учительнице Древних рун Хизер Поуи. Женщина сидела за учительским столом и, казалось, проверяла время, так как через несколько минут был обед. С другой стороны, Гермиона была в самом конце, вокруг неё не было других учеников, поэтому она тяжело сглотнула и уставилась на невидимую форму Джеймса. "Что ты делаешь?" — тихо прошептала она. Его голова медленно выглянула из-под Плаща, и он послал ей робкую улыбку, взъерошив свои растрёпанные волосы. — "Я скучал по тебе" — сказал он одними губами, и она закатила глаза. Она только что видела его на ЗОТИ — при условии, что Сириус остался рядом с ней, демонстративно отклонив предложение Джеймса сесть рядом с ней. Джеймс махнул рукой рядом с её лицом, прерывая её мысли. Он наклонился, едва ухватившись за плащ над головой, когда его лицо приблизилось к ней на несколько дюймов. У неё вырвалось дыхание, когда она обнаружила, что их губы разделяют всего несколько дюймов. Её глаза метнулись к его мягким губам, затем к его потемневшему взгляду. Её окружение, казалось, полностью исчезло, и она не могла удержаться от мягкого трепета своих ресниц при его движениях, уже ожидая быстрого поцелуя, но он, придурок, немедленно отодвинулся с лёгкой ухмылкой. Не обращая внимания на её узкие глаза, он слегка отодвинул её стул, стараясь не тревожить никого о прибавлении в комнате. Её глаза начали расширяться, когда он опустился на колени на пол, и подушечка его пальцев скользнула вверх по её ноге, медленно, мучительно медленно. Он остановился прямо над тканью её юбки, где должна была быть её татуировка. Гермиона прикусила нижнюю губу — они не должны были делать это в классе, Мерлин, они были не одни, но… но потемневший взгляд его глаз создал в ней такую ​​горячую лужу желания, что она сразу же отреагировала на его прикосновение, позволяя ему мягко раздвинуть её ноги, сохраняя зрительный контакт. Как всегда, он не торопился, чтобы оставить мягкие, порхающие поцелуи на её коже, посасывая места, которые, как он знал, заставляли её съеживаться под его прикосновениями, и она сжала руки в кулаки, чтобы контролировать свои реакции. Её дыхание участилось, и она едва услышала, как учительница спросила, собирается ли она остаться в классе. Когда вообще прозвенел звонок? — и Гермиона слабо кивнула, бормоча: "Я… я как раз собираюсь собирать свои вещи, да." Профессор Пауи мягко улыбнулась, полностью осознавая происходящее. Она подошла к двери и сказала: "Конечно, дорогая. Увидимся в Большом зале, если ты обедаешь". Она нетерпеливо кивнула, больше для того, чтобы Джеймс продолжал проводить своим горячим языком и успокаивать то место, которое он постоянно покусывал, но все же. "Спасибо, профессор" — и затем она ушла. Тут же её взгляд опустился. "Джеймс" — прошипела она, ненадолго задержав глаза, чтобы закатить глаза, когда его рука начала неторопливо гладить её трусики, всё ниже и ниже, вокруг центра ткани. Её рот сомкнулся, когда усилилась отчаянная потребность глубже погрузиться в его руку. Он поднялся, чтобы нежно поцеловать её в уголок рта, и своим сводящим с ума низким, грубым голосом так близко к ней сказал: — "Считай это маленьким подарком, принцесса" Его глаза потемнели, и частью губ и прядью волос, развевающихся в его движениях, он прижал её к своему телу, сливая её тепло со своим, когда натягивал на них мантию. С каждым шагом её дыхание становилось всё более бешеным, его блуждающие руки не помогали, пока Джеймс вёл её из класса, вверх по лестнице, и, наконец, он втянул её внутрь… "Правда? Коморка для мётел?" — спросила она, затаив дыхание, сузив глаза, как только Джеймс активировал «Люмос» и выбросил одну руку вперёд, его ладонь ударилась о стену рядом с её головой. Она помогла ему снять мантию, обнажив худые, загорелые линии его голой груди и живота, и через несколько мгновений она просто смотрела. "На самом деле это похоже на обряд посвящения" — небрежно сказал он, позволяя ей развязать свои брюки, продолжая смотреть на неё сквозь густые тёмные ресницы и невероятно невинно, если не соблазнительно, надуть губы. Тёплый порыв воздуха покинул Гермиону, когда её взгляд скользнул вниз по выпуклости сквозь его боксеры, и с тихим смехом Джеймс обнял её за талию, сокращая расстояние между ними, и поцеловал её с ощутимым отчаянием. Он стянул с неё форменную рубашку и лифчик с такой скоростью, что она не заметила, пока её затвердевшие соски не прижались к его обнаженной груди, а его руки не скользнули по её спине волной содрогающегося, кипящего тепла. Затем его пальцы впились в её талию, когда её пальцы нашли корни его волос, и он двинул бёдрами вперёд , найдя как раз правильное трение по ткани, которая всё ещё покрывала их. Он прижался губами к её губам, проглотил её лёгкие вздохи, когда его рука нашла путь к поясу её юбки и трусиков, стягивая их вниз и медленно начиная круговыми движениями растирать её пульсирующий центр. Двигаясь, чтобы прикусить её челюсть, он пробормотал: — "Назови моё имя, Гермиона. Я наложил заклинание глушения и противозачаточные чары. Кричи моё имя…" Она выгнула спину, когда три его пальца сомкнулись на её пульсирующих стенках. "Джеймс." Джеймс нахально ухмыльнулся и сжал её грудь, перекатывая сосок между пальцами. Она положила голову ему на плечо, почти потеряв равновесие, когда её кожа вспыхнула в предвкушении, а его движения начали ускоряться и ускоряться, пока она снова и снова не выкрикивала его имя, кусая кожу на его плече, пока её губы не сжались вокруг немого: "о" Джеймс притянул её назад и поймал её рот обжигающим поцелуем, его язык провел по её нижней губе, прежде чем погрузить его внутрь, голодный и обжигающий, когда он прижал её к стене позади неё. Она прижалась бёдрами к его. "Хорошо, теперь я понимаю, почему ты выбрал для этого такое маленькое и тесное пространство" Она почувствовала, как широкая улыбка скользнула по его губам, и он грубо сказал: "Умная девочка" — он тут же спустил свои собственные боксеры, крепко обхватив рукой её талию и помогая ей обхватить ноги вокруг его бёдер. Она отчаянно хныкнула, когда почувствовала, как его возбужденный толстый стержень трётся о её гладкое тело, и напряглась, пока он не погрузился в неё. Лицо Джеймса исказилось от удовольствия, и она намеренно сжала вокруг него свои стены. Он начал яростно сопротивляться ей, вонзаясь в её плоть. "В тебе так хорошо"!— прошипел он, щекоча её кожу, оставляя серию поцелуев на её шее. Когда она крепко сжала его плечи и стала двигать своим телом вверх и вниз по его длине, он вошёл в неё с ещё большей скоростью. Его стоны вибрировали на коже её груди, когда он втягивал её в свой рот, и она отчаянно свернулась вокруг него, её тело вздымалось каждый раз, когда он сильно нырял. — "Вот так… да, Джеймс…" Их вздохи и стоны смешивались со звуком ударов плоти, её пальцы согнулись, и волна жара обрушилась на её тело, пока она не стала корчиться и пульсировать, а глаза вспыхнули красками, пока её голова не откинулась назад с криком. Всего за несколько мгновений, когда она ещё даже не оправилась от своего кайфа, Джеймс излился внутри неё с хриплым криком её имени, горячая, скользкая жидкость потекла к её ногам. Он опустил её ноги на землю и крепко обнял, сжимая её тело, когда она издала тихий, довольный вздох. "Думаешь, я смогу избежать Бродяги и вернуться в безопасное место?" Она сморщила нос. — "Пожалуйста, не говори сейчас о моём брате" Он слегка отстранился и вызывающе изогнул бровь. — "Значит, второй раунд?" Ноябрь 1976 г. К счастью для Гермионы, она должна была присутствовать на одном собрании Ордена, которое было созвано после поспешного сообщения Люциуса. Он рассказал ей о том, что сегодня вечером Тёмный Лорд поручит Долохову что-то особенное, и Гермиона сразу поняла, что это было. Когда она спросила, есть ли у Люциуса идеи, куда Тёмный волшебник, вероятно, возьмет его, она узнала, как Волан-де-Морт попросил Долохова подготовиться к путешествию в Гринготтс. Гидеон был первым, кто заговорил после её краткого описания ситуации. — "Итак, как нам устроить ему засаду?" Гермиона оглянулась туда, где стояла Алессия, её волосы были собраны в низкий хвост, а в руках у неё был поднос с чаем. Женщина кивнула ей, и она повернулась к Пруэттам, Бенджи, Эдгару Боунсу и Доркас Медоуз. Её команда, с гордостью подумала Гермиона, прежде чем пойти объяснять свой план. "Как многие из вас знают, Боунс здесь специалист по тренировке памяти". Все кивнули, услышав от этого человека много историй о его обширных исследованиях во время его визита в Штаты. "Очень важно, чтобы он был рядом, когда вы остановите одного человека". Её колени упёрлись в край маленького журнального столика, и она указала на карту Косого переулка, её палец двигался к входу в Гринготтс. "Здесь он будет аппарировать, прямо перед входом. Вы немедленно окружите его и уберёте от него Тёмный объект, и привить фальшивую память о том, что он отправился в Гринготтс и выполнил порученное ему задание". Фабиан одобрительно издал горловой звук и взглянул на человека, о котором шла речь. — "Эдгар, ты можешь это сделать?" Блондин кивнул, почёсывая свою жёсткую бороду, встретившись взглядом с Гермионой. "Это не будет слишком сложно, если мы сначала оглушим его" Она согласилась, добавив это в план и подняв глаза, чтобы узнать, есть ли у кого-нибудь другие предложения. Когда все, казалось, остались довольны и возражений не последовало, она откинулась на спинку сиденья и тяжело вздохнула. — "Я бы тоже хотел пойти" Гермиона была застигнута врасплох сочувствующим взглядом Доркас. "Знаешь, нам очень жаль. Но это для твоей безопасности и…" "Я знаю" — смягчилась она, слегка нахмурившись. "Это для всех" Бенджи хлопнул в ладоши, его весёлая улыбка померкла, когда все головы обернулись, чтобы посмотреть на него. "Что? Это было слишком громко?" Гермиона весело покачала головой. "Никогда не меняйся, Бенджи. Никогда не меняйся" …… С течением дня шар в ней только нарастал и становился всё больше, её уроки казались длиннее, чем обычно. Тревога по поводу миссии оставила Гермиону встревоженной, но не совсем удивлённой. Она часто могла расслабиться только тогда, когда адреналин ударит по ней в начале боя, но на этот раз ей придётся бездельничать. В то время как другие отправятся на миссию. И это только усугубляет ситуацию Как ей удалось уснуть, она не знала, но в тот момент, когда дверь с грохотом распахнулась и Грюм посреди ночи вошёл в их спальню, она поняла, что что-то не так. Ей не хватило сил посмотреть ему в лицо, когда он разбудил её, и напряжение в еенгруди только усилилось от настойчивости в его голосе. Она мгновенно вскочила, готовясь к бою ещё до того, как он сказал: "Долохов пришёл со слишком многими этими ублюдками, а у нас сейчас недостаточно готовых людей" Ей потребовалась секунда, чтобы вспомнить, как выдавить из себя голос, всё ещё намереваясь броситься к дверному проёму, где теперь стоял Грюм. "Тогда давай поторопимся, чёрт возьми". …… Её тело трепетало всю дорогу туда, и хотя она не чувствовала своего сердца, она чувствовала дикую боль от силы, с которой оно билось при виде, который её приветствовал. Её палочка отчаянно полетела влево, чтобы удержать Пожирателя Смерти в маске, прежде чем он бросится на Гидеона, и она закричала: "Фурнункулус!" Мужчина вскрикнул от боли из-за фурункулов, разросшихся по всему его телу, и она выстрелила в него Связующим заклинанием как раз вовремя, чтобы сдержать его. Она поспешила к Гидеону, кислота обожгла ей горло, когда она поймала кровь, хлынувшую из его ноги. "Чёрт…" — Гермиона изо всех сил пыталась подавить охватившую её панику и отчаянно выкрикнула «Ферула», уводя его от Пожирателей Смерти прежде, чем они успели его увидеть. Чудесным образом заклинание сработало настолько хорошо, что шина помогла ему какое-то время пользоваться ногой, и он настаивал, что с ним всё в порядке. — "Мне нужно найти Фабиана" — заявил он, и Гермиона уже двигалась, пытаясь отбиться от заклинаний, летевших в её сторону. Она была дезориентирована, всё ещё пытаясь удостовериться, что все живы, но ей всё равно удалось поразить двух нападавших, оставив их падшими, чтобы Грюм позаботился о них. Однако, когда она нашла Фабиана, она ахнула так громко, что у неё закололо легкие, и это отвлекло внимание Долохова от него, наконец заметившего её на месте происшествия. "Красотка, ты шалунишка…" Фабиан зарычал, его окровавленная рука всё ещё безвольно прижималась к телу. — "Не смей с ней разговаривать…" Гермионе удалось оглушить, прежде чем Долохов смог ещё раз взглянуть на неё и закончить то, что говорил. Она смотрела, как он падает, пытаясь отвести взгляд от человека, который месяцами преследовал её в кошмарах. Она глубоко вздохнула, её горло горело и саднило, когда она едва смогла закончить вдох. Именно тогда Пожиратель Смерти послал ей в спину Режущее Заклинание, почувствовав острую пульсирующую боль прежде, чем она смогла даже повернуться. Гермиона стиснула зубы, отступив на шаг, прежде чем смогла выпрямиться. Ей едва удалось удержаться на ногах, когда на кончике его языка начал формироваться Круцио. Она послала безмолвное заклинание Лэнглока, найдя время, чтобы резко выдохнуть, пока мужчина продолжал доказывать, что привязывание его языка к нёбу сработало. "Экспеллиармус!" — позвала она, и его палочка полетела к ней в руку, а она расколола её на две части, а его глаза расширились. "Локомотор Мортис!" — закричала она, препятствуя его движению, и бросилась обратно в бой. "Доркас!" — крикнул кто-то, и её широкий взгляд метнулся по сторонам, пытаясь найти её среди безумных заклинаний, пролетевших над ее головой. "Нет!" — она почувствовала, как боль пронзила её кости, когда она прыгнула перед Доркас, положив руки на её раненые плечи, прежде чем столкнуть её с луча желтого света. Она упала на землю как раз вовремя, её тело яростно подпрыгнуло, когда Пожиратель Смерти остановился всего в нескольких футах от неё. — "Это Избранная…" — пробормотал он с громким вздохом, и какого хрена Пожиратели Смерти так много болтают? "Инкарцеро!" — она двинулась, чтобы ещё больше связать его верёвками, оглядываясь назад, чтобы увидеть, как каждый Пожиратель Смерти был втянут в бессознательное состояние, чтобы Эдгар мог наложить на них заклинание памяти. "Это меняет дело" — пробормотала она, ударив ладонью по виску. Она не осмеливалась позволить своему дыханию сбиться, её дрожащий взгляд скользнул мимо тел примерно десяти Пожирателей смерти на земле, а члены её отряда затаили дыхание. Пауза. Неистово обернувшись, её сердце подскочило к горлу, и её дикие глаза нашли Грюма. — "Где Бенджи?" …… Все участники были доставлены в больницу Святого Мунго после множественных травм, причём Бенджи получил самые серьёзные и опасные травмы. У Гермионы всё ещё не было возможности увидеть свою подругу, и рыдание подступало к стенкам её горла, угрожая вырваться наружу, когда Грюм обнаружил её сидящей за пределами палаты пациента. Его непоколебимый взгляд остановился на ней, и она не осмелилась вздохнуть. "Бенджи?" — тихо спросила она, и единственное имя оказалось тяжелее, чем мячик в её груди, который рос весь день. Её сердце забилось, когда она получила простое — "Мы ещё не знаем". Она упала обратно в металлический стул больницы, и ей казалось, что кто-то лично скручивает её сердце, больно вцепляясь в него следами когтей, чем дольше она ждала. Что-то в ней треснуло и взорвалось, когда она выдохнула, и она громко всхлипнула, потому что чувствовала себя грязной из-за того, что делала что-то вроде дыхания, в то время как её друг был там…жив или… "Это моя вина" — вырвалось у неё болезненно, тяжело и отчаянно от горя, которое она ещё не могла оправдать, потому что всё ещё была та надежда, которая говорила ей, что с ним всё в порядке. Грюм покачал головой, положив руки ей на плечи, чтобы вернуть её к реальности. — "Давай вернём тебя в Хогвартс" На следующий день Гермиона пропустила все уроки, беспокойно расхаживая по коридорам общежития. Мальчики настаивали на том, что ей нужно поесть, но когда она отказалась даже сидеть в Большом зале, им пришлось лично отнести еду в свою комнату и напомнить ей, чтобы она позаботилась о себе. Всё, что она могла видеть в своём сознании, когда закрывала глаза, было Бенджи, Бенджи, Бенджи, и даже мысль о чашке, которая сейчас находится в кабинете Дамблдора, не зажгла победу в её теле. "Ты истекаешь кровью" — настойчиво прошептал где-то сзади Джеймс, вернувшись с последнего занятия и уже натянув её рубашку на плечи, чтобы посмотреть. Он резко вдохнул. — "Гермиона, твоя спина…" "О" — пробормотала она, чувствуя, что дыхание слишком устало от одного только слова. "Должно быть, я забыла" Джеймс оставался тихим в течение следующих минут или около того, пытаясь вылечить её самым лучшим, безболезненным способом, каким только мог, и когда он повернул её спиной, мышца сбоку его челюсти напряглась. "Гермиона" Она покачала головой, чувствуя, что вот-вот впадёт в истерику, с глазами, слепыми от слез, и жёстко схватилась за переднюю часть его униформы. "Помоги мне." Он не стал ждать ни секунды, крепко обняв её, крепко сжав, словно хотел, чтобы она всегда оставалась рядом с ним. Её глаза сосредоточились на том, что её окружало — на кровати Ремуса, всё аккуратно и заправлено; резкий контраст с грязными кроватями других мальчиков. Её глаза слегка опустились, её разум внезапно отяжелел, когда она полностью прислонилась к телу Джеймса. Она была уверена, что теперь сможет уснуть, но сильный ожог на запястье испугал её. Гермиона выпрыгнула из объятий и опустила глаза на галеон. Я в порядке, ребята :) — Б. Ф. Джеймс посмотрел вниз, его щека коснулась её щёки. — "Как ему вообще удалось сделать эту… улыбку сквозь монету?" Гермиона рассмеялась, задыхаясь и дрожа от вереницы напоминаний, которые её разум тут же освободил — "Он в порядке, в порядке, в порядке". "Очевидно, все Пожиратели Смерти думают, что они без проблем входили и выходили из Гринготтса". Гермиона посмотрела на свои колени и неохотно добавила: — "Поскольку они исцелились от ран и освободились" Она тяжело вздохнула из-за несправедливости их ситуации, но знала, что должна продолжать, чтобы увидеть большую, последнюю картину. "Волдеморт считает, что чаша находится в хранилище Долохова" "Значит, змея осталась" — заметил Дамблдор, глядя на неё в свои новые очки в тонкой оправе. Ранее она сделала им комплимент, и он был слишком доволен этим, бросив на портрет Финеаса забавную улыбку, как будто они сделали ставку на это. Гермиона медленно кивнула. — "Нагайна, да. Как мы её убьём?" Директор погладил свою жёсткую седую бороду и посмотрел на неё, как будто что-то обдумывая. "Теперь он берёт её с собой повсюду". Её осенило, и она тяжело сглотнула. "Итак, когда он придёт за мной, мы ударим их обоих" Тогда Гермиона почувствовала надвигающийся вкус победы.