Ещё одна смешная история

Брожу по фальшборту, периодически накреняясь в разные стороны, ибо во мне сейчас бушует алкоголь, словно корабль в шторм. Сознание вполне ясное, только координация подводит, но я хорошо знаю свои силы и меру в спиртном. Вступать в дежурство в таком состоянии не самая лучшая идея, и неважно, что дело не в дежурстве, а в том, что мне не стоило столько пить. Надеюсь, если я вырублюсь, на наш корабль не нападут. Делаю большой глоток с почти полной бутылки, мысленно прикидывая, сколько ещё мне можно выпить, и достаю сигарету. Ночь на удивление прекрасна, впрочем, как и всё вокруг. Особенно, когда я пьяна. Тихий скрип со стороны моментально выводит меня состояния блаженного покоя, и я кидаюсь на звук. Воля говорит, что на палубе кто-то есть. Скрип переходит в топот ног, и я ускоряюсь, прыгаю на верхнюю палубу, чтобы перехватить незваного гостя с другой стороны. — Кья-я-я! — кричит… — Брук-сан? — удивляюсь я, едва не ударив его. — Вы чего меня пугаете? — Да вы сами меня пугаете, Минами-сан, — визжит скелет. — Я всего лишь ходил в туалет! Мой пьяный мозг пытается понять, что меня волнует в словах накама, а потом в голове словно что-то щёлкает. — Но, Брук-сан, — начинаю с любопытством. — Как вы можете ходить в туалет? У вас же нет… — А-а-а! — вновь вопит скелет. — Минами-сан, не говорите такие вещи, пожалуйста-а-а! Смеюсь во весь голос, но быстро затыкаю себе рот ладонью. Мы, наверное, всех перебудили. — Ладно, хорошо, — примирительно улыбаюсь. — Но хотя бы объясните: на кой чёрт вам в туалете скрипка? — Зоро-сан со своими катанами тоже не расстаётся, йо-хо-хо-хо! Перед глазами встаёт картина, которую я тут же хочу развидеть, и потому несколько раз моргаю. Надеюсь, завтра я об этом не вспомню. — Брук-сан, раз уж вы не спите, может, побудете со мной немного? — прошу с надеждой в голосе. — Не думаю, что меня надолго хватит, — смеётся он. — Мои старые кости всегда с трудом переносят такие вечеринки. — А хотите, я вам песенку спою? — вдруг приходит в голову идея. — Правда, у меня никогда не было слушателей. — Йо-хо-хо-хо, Минами-сан умеет петь? — Вот вы и скажете, умею или не умею, — улыбаюсь я. — Для пирата это важно, не так ли? С песней на устах, с ромом в желудке и мечтой в сердце. Только так, не иначе. — Верно, Минами-сан, — отвечает Брук-сан, когда мы облокачиваемся локтями о фальшборт. — Думаю, вы знаете эту песню, — говорю, хихикая, и начинаю: Ступая на морскую гладь, Тогда — он не умел летать. Но храбрым был и смелым он, Ещё не ставший Королём. И у него была мечта, Свободно плыть по морям, Но когда ты одинок, Совсем не радует и небосвод. И он решил на зло судьбе Всем рассказать о прекрасном сне, Что он видел по ночам, Когда мечтал бороздить все моря. И оказался сон чудным, Наивным, глупым, светлым и непростым, Но появились те, кто смогли Увидеть в нём продолжение мечты. И стал он очень сильным с тех пор. Всё продолжал говорить про сон. Вот почти и целый мир Услышал сказ про лихие мечты. Но страшно было представлять, Что Королём, он намерен стать. Вы спросите, как звали его? Но я вам не скажу, так как это был сон. Протяжный звук скрипки, подхвативший мелодию, заставляет моё сердце сжаться. Да, Брук-сан знает эту песню. Мне её пела Рейка, когда я приползала к ней после издевательств Клавиуса. — Это прекрасная песня, Минами-сан, спасибо, что напомнили о ней. И у вас чудесный голос, — тихо заметил Брук-сан, закончив играть. — Может быть как-нибудь споём вместе для нашей команды? — С радостью, — улыбаюсь, мысленно представляя наш дуэт. Два самых страшных члена команды, умереть не встать. — Как ваша гаптофобия, Минами-сан? Все же знают, что нет у меня никакой фобии… — Ну, всё хорошо, пока меня никто не трогает, — повторяю, не знаю в какой раз. — Чоппер всё ещё считает, что я больна, но делаю успехи. — Да, вы уже подпустили к себе нашего доктора и канонира, — одобрительно кивает скелет. — А ещё Нами-сан, кажется, тоже не боится испачкаться, — вспоминаю наш поход по магазинам. — Минами-сан, вам стоит понять, что вы не способны никого испачкать, — непривычно серьёзно говорит Брук-сан. — И, даже если вы считаете по-другому, каждый из нас будет только рад, если перестанете шарахаться от всех, как от воды. — Почему никто не понимает, что я пытаюсь вас уберечь? — спрашиваю хмуро. — А почему вы не понимаете, что нас не нужно уберегать? Все вам говорят об этом, разве это не повод задуматься? И я задумываюсь. Так глубоко, что не замечаю, как уходит Брук-сан и наполовину пустеет бутылка рома. Все на этом корабле твердят одно и то же, это так, но мне-то как с этим смириться? И я тоже устала постоянно бояться навредить остальным. Усопп и Чоппер стали для меня особенными и их я не боюсь испачкать. Почему? От вопросов начинает болеть голова. Присаживаюсь так, чтобы коленями упираться в фальшборт, и начинаю методично биться об него головой, надеясь, что боль утихнет. Становится легче после десятого стука. — Эй, ты что тут делаешь? — слышу недовольный голос. Прекращаю своё важное занятие и оборачиваюсь к Ророноа-сану, демонстрируя бутылку. — Дежурю и пью, — почти без запинки докладываю я. — А что, уже утро? — Было бы утро, если б солнце встало, — с раздражением отвечает мечник. — Если ты хочешь проломить борт, то следует биться сильнее. А если нет, то прекращай. — Слушаюсь! — послушно киваю и разворачиваюсь спиной к борту. Парень тяжко вздыхает и присаживается рядом. — Извините, я почти всё выпила, — с трудом выговариваю каждое слово. — А остатки не отдам, а то испачкаетесь. И демонстративно отпиваю. — Может прекратишь уже весь этот бред с прикосновениями? — спрашивает негромко Ророноа-сан, отбирая бутылку под мой негодующий вопль. — Фу, сладкое! Но я не могу отобрать, есть риск до него дотронуться. Вид пьющего из моей бутылки Ророноа-сана заставляет моё лицо покраснеть. — Теперь вам придётся промыть рот, — ворчу я, наслаждаясь прекрасным видом. Парень давится, от чего тут же краснеет. А нечего ром отбирать у тех, кто слабее. Тем более, если он не нравится. — Ну, знаешь ли, это уже слишком! — свирепым тоном говорит Ророноа-сан, и я нервно сглатываю. — Руки, рот… Ты меня достала! Помнится, тебе нужен был партнёр для спарринга? Вот сейчас и проверим, подхожу я или нет. — Эй, я же пьяная! — возражаю, чувствуя подвох. — Это нечестно, мне до самого утра вас не достать. Что-то в лице мечника заставляет меня наполовину протрезветь. — А кто сказал, что именно ты будешь пытаться меня ударить? — спрашивает он, чуть приподняв бровь. — Я меняю правила. Итак, если мне удастся коснуться тебя до первых лучей солнца, ты перестанешь от меня шарахаться, а если нет, то будь по-твоему — останешься в безопасности. — Да я не о своей безопасности беспокоюсь, — с ужасом говорю я, вскакивая на ноги. — Вы не сделаете этого. Ророноа-сан, пожалуйста. — Чоппер подтвердит, для лечения некоторых болезней используют метод испуга, — жутко улыбается парень, тоже поднимаясь с места. — Если вы про икоту, то это никакая не болезнь! — сиплю я и пячусь назад. — Начали, — бесстрастно кидает Ророноа-сан и бросается на меня. Не может быть, он это серьёзно?! Откидываюсь в сторону, полностью сосредоточившись на Воле. Только она может спасти Ророноа-сана от моей грязи. — Хм, быстрая, — кивает он, словно подмечая что-то для себя. — Проверим насколько. Кулак быстро приближается к моему лицу, и я приседаю, а потом прыгаю назад, уходя от подножки. Приземлившись на руки, отталкиваюсь ими, чтобы уйти от очередного выпада. Не понимаю, как Ророноа-сан ещё ничего не разнёс? Вовремя останавливается? Цепляюсь за веревку, надеясь, что моего веса не хватит, чтобы спустить парус, и лечу, отчаянно пытаясь понять, как вообще так получилось, что мы сражаемся. Почему я вечно что-то не то говорю? Ророноа-сан оказывается прямо перед моей траекторией полёта, и я вынужденно отпускаю верёвку, но успеваю ухватиться за рею, чтобы придать ускорение и улететь вверх. Приземляюсь на тупой пик мачты и осматриваю корабль, пытаясь найти Ророноа-сана. Небо светлеет, мне осталось продержаться недолго. — Так высоко только Луффи забирается. Едва не теряю равновесие, когда обнаруживаю парня на верхней рее. И он вновь кидается в мою сторону. Думать некогда, прыгаю вниз, надеясь, что смогу за что-нибудь ухватиться. — Разобьёшься, бестолочь! В висках пульсирует кровь, а чувство полёта вызывает восторг. И неважно, что он может оказаться последним в моей жизни. Спасение нахожу в канатной лестнице, на которую лечу, точнее, уже падаю. Лестница прогибается, отшвыривая меня обратно. Чудом уворачиваюсь от пролетающего мимо Ророноа-сана и приземляюсь у подножия мачты, с которой только что прыгнула. Небо наливается светом очень быстро. У меня есть шанс! А ещё я начинаю получать удовольствие от этого странного спарринга. Что ж, я больше не собираюсь отступать. Ророноа-сан двигается неслышно, но я успеваю увернуться от удара и сама перехожу в ближний бой. — Больше не убегаешь? — удивляется он, уходя от моего кулака. — До рассвета недолго, — поясняю я, прыгая так, чтобы оказаться позади него. — И позор мне, если вечно буду убегать. Сердце стучит бешеным ритмом, от близости этого человека у меня кружится голова, но я не сдамся. Читаю в его взгляде восторг, с которым он бьётся, и я готова повторять спарринги сколько угодно, лишь бы Ророноа-сан был доволен. Пытаюсь с разворота ударить ногой, но парень снова уходит от удара, но, когда встаёт, мои длинные волосы касаются его шеи, чуть обвивая. От шока я теряюсь и этого хватает, чтобы Ророноа-сан схватил мою руку и дёрнул на себя. Прикосновение обжигает, а когда впечатываюсь в грудь мечника, не рассчитавшего силы, замираю, боясь пошевелиться. В ушах стоит непонятный гул, а тело прошибает дрожь от осознания, что я наделала. — Всё в порядке, — успокаивает Ророноа-сан, гладя меня по спине. — Не переживай, это всего лишь объятия, они не делают никого чистыми или грязными. Это просто прикосновение, которое так любит наш неугомонный капитан. Последние слова произносятся с ноткой раздражения, и у меня вырывается нервный смешок. Главное держаться и не расплакаться. — Ророноа-сан, отпустите, пожалуйста, — прошу я, отчаянно желая вдохнуть полной грудью. — Нет, — отрезает он. — Привыкай. Вот же! — Привыкать к тому, что ко мне вечно все будут лезть обниматься? Или к тому, что лезть будете именно вы? Ророноа-сан недовольно цокает, но хватки не ослабляет. — Просто привыкай! — огрызается он. — Это необходимо, чтобы не было потом рецидива. — Вы с Чоппером переобщались, что ли? — бурчу я, стараясь не думать, к кому я прижата. — Ой, помолчи, хотя бы минуту! — рявкает он. Ослушаться я не смею и потому наслаждаюсь, точнее, терплю эти вынужденные объятия, пока первый луч солнца не ударяет мне в глаза. — Я тут подумала, — нарушаю молчание, предполагая, что минута прошла. — У вас была масса возможностей схватить меня за волосы. Почему вы этого не сделали? — Потому что это нечестно, — объясняет парень, ослабляя хватку. — И я знаю, что у тебя с этим связаны не лучшие воспоминания. Точно, Клавиус… но откуда он знает? Наконец-то отхожу от него на шаг и глубоко вздыхаю. — Попрошу Усоппа их обрезать, — говорю, пропуская пучок волос между пальцами. — Будут мешаться в бою. — Только не сильно, — тут же говорит Ророноа-сан, отбирая у меня мои же волосы, при этом умудряясь не дёрнуть за них. И так внимательно рассматривает, будто волос раньше не видел. А потом подносит из ближе к своему лицу и… — Маримо! Ты что там делаешь с Минами-тян? Дёргаюсь, как от пощёчины, и тут же спрыгиваю на нижнюю палубу. Что это только что было? Точнее не было, но могло быть. Ророноа-сан ведь не собирался… я даже подумать о таком не могу. Направляюсь в мастерскую Усоппа в надежде, что он скоро проснётся и спустится. Но, к моему удивлению, обнаруживаю его за работой над кастетами. — Доброе утро, Минами, а почему ты не пошла спать? — удивляется он. Но меня сейчас разорвёт от эмоций, поэтому бросаюсь на него, едва не повалив. — Ты не представляешь, что только что было! — несвязно тараторю, крепче прижавшись к парню. — У нас с Ророноа-сан был спарринг! — Что? Ночью? — ещё больше удивляется он. — И как всё прошло? Как объяснить, когда нет слов? — Восхитительно, — отвечаю, отпуская друга. — Ророноа-сан отчего-то взбесился и начал гоняться за мной по всему кораблю. А потом я всё-таки вступила в бой и почти выиграла пари, но чёртовы волосы мне помешали, и я проиграла. После чего он меня обнял и не отпускал, пока не взошло солнце! А чтобы не было рецидива, мне теперь постоянно нужно обниматься. Так и знала, что Усопп ничего не поймёт. Но лицо у него сейчас смешное. — Погоди, какое пари? — спрашивает он и я поспешно объясняю. — Надо же… а что там про рецидив? — Ророноа-сан сказал, что мне нужно чаще обниматься, чтобы не было рецидива, — довольно говорю я. — М-м-м, значит, Зоро так сказал? — загадочно улыбается Усопп. — Ладно, попробую ещё раз… Минами, а ты не думала, что Зоро тоже может чувствовать? Странный вопрос. Неужели Усопп считает Ророноа-сана бесчувственным? — Конечно может чувствовать, — недовольно говорю я. — Он же человек. — Ты не поняла, я имею в виду то, что он тоже может чувствовать любовь? Не то, чтобы я об этом думала, но это вполне нормально для каждого человека. — Конечно может, — начинаю раздражаться. — Уж если такая как я полюбила, то Ророноа-сан чем хуже? Усопп, ты ужасен, если так считаешь. Как вчера, веко глаза друга начинает дёргаться. — А, к чёрту всё! — кричит он. — Ты не думала, что Зоро тоже мог в тебя влюбиться, Минами? Бред какой-то. — Усопп, тебя чем-то приложили, что ли? — обеспокоенно проверяю его лоб на наличие у Усоппа повышенной температуры. Правда руки у меня всегда ледяные, так что я не понимаю, болен он или нет. — Второй день всякие глупости говоришь. — Минами, — отводит мою руку со лба. — Почему ты думаешь, что это невозможно? — Потому что я отвратительна, — объясняю, как ребёнку. — А Ророноа-сан очень добрый и хочет помочь. Мы же накама. — Только не всё с начала… — стонет Усопп. — Всё, проехали. Считай, что я ничего не говорил. Да… пройдёт немало времени, прежде чем я начну понимать своих накама так, как они понимают друг друга. Потому что сейчас я совсем не представляю, откуда в голове Усоппа такая чушь.