Ещё одна смешная история

Привыкшие к темноте глаза отчётливо видят, как застывает улыбка на прекрасном лице, как напрягаются скулы и сжимается челюсть, словно мои слова причинили физическую боль. — Но ещё вчера… Ты понимаешь то, о чём говоришь? — хрипло спрашивает Зоро. Нервный смех вырывается вопреки моей воли, выдавая волнение, но больше всего на свете мне нужно доказательство, что я здесь, что я жива. — Понимаю, — вру, как никогда раньше, сейчас я вообще ничего не соображаю. — Минами, — зовёт он, беря моё лицо в ладони. — Если ты передумаешь… Я не уверен, что смогу остановиться. Да, мне страшно, но намного сильнее я хочу принадлежать этому человеку. Сейчас, немедленно. — Не останавливайся, — прошу, стараясь унять дрожь. — Я всё вытерплю ради тебя. Пальцы на моих щеках замирают. — Что ты собираешься терпеть? — Боль, — отвечаю, краснея. — Это ведь больно. Вместо ответа Зоро судорожно выдыхает. — Больно? — переспрашивает он. — Не ты ли говорила, что я никогда не причиню тебе боль? Да, говорила, но я знаю, что это больно. Однако мне всё равно, ведь я готова к любым последствиям, лишь бы ощутить себя полноценной. И не эти ли слова я слышала в голове несколько часов назад?.. — Это неважно, — улыбаюсь, смотря на напряжённое лицо. — Я просто хочу быть твоей полностью. Его пальцы прокладывают путь от тазобедренных косточек, расстёгивая блузку и освобождая от белья. Влажный и горячий язык касается груди и, о, великий Роджер, я не никогда не думала, что это может быть так приятно. Пытаюсь дышать, но у меня ничего не получается, ведь горячие руки касаются везде, не давая мне вспомнить своё имя. — Зоро, — слабо зову в надежде получить поцелуй, ведь это намного важнее, чем что-либо. Губы обжигает дыханием, а горячие руки пытаются свести меня с ума. Когда податливый язык перемещается на шею, я почти плачу. Да, я читала, что подобные ласки приносят удовольствие, но я не думала, что мне может быть настолько хорошо. Одежда исчезает так быстро, что я мысленно благодарю Нами за её любовь к минимализму, который сейчас как никогда кстати. Прохладный воздух обдувает плечи и грудь, и я не понимаю, почему вдруг перестала чувствовать хаотичные прикосновения. Стоит мне подумать об этом, как горячее дыхание касается низа живота, а бёдра стискивают ладони, и я захлёбываюсь воздухом. Не сразу понимаю, что Зоро собирается делать, пока не чувствую прикосновение влажного языка там, где не один раз причинял боль Клавиус. Хочется вырваться, но волны наслаждения прошибают тело вместе с дрожью, и я чувствую, как весь этот огромный мир сжимается до размеров Вороньего Гнезда. — Зоро, это слишком, — с трудом выговариваю, когда больше нет сил терпеть сладкую пытку. Но он не меня не слышит, не понимает, что я едва нахожусь в сознании. Так жарко, как никогда не было в убежище рядом с жерлом вулкана. — Я люблю тебя, — доносится до меня нежный голос, и я наконец-то могу дышать. От лёгкого касания к внутренней стороне бедра и неспешных поцелуев на рёбрах мне впервые хочется сказать, чтобы Зоро сделал хоть что-то и как можно скорее. Я не понимаю, почему он медлит, ведь его трясёт не меньше меня. И только увлёкшись неспешным поцелуем, я ощущаю давление его плоти. Зажмуриваюсь, готовясь к обжигающей боли но… тело сводит наслаждением, какого я никогда не испытывала. Не узнаю собственный голос в протяжном стоне, как и не сразу чувствую волны возбуждения, что посылают неспешные движения Зоро во мне. С трудом заставляю себя сфокусироваться на напряжённом лице и наконец-то целую сама так, как хочу, и прижимаюсь всем телом. — Чёрт… Минами! — рычит он, когда я кусаю кожу на его шее. Это всё, на что я сейчас способна, но этого оказывается достаточно, чтобы самообладание Зоро затрещало по швам. — Не могу больше… — признаюсь на выдохе, задыхаясь. — Я сейчас умру. — Это… по-другому называется, — слышу прерывистый шёпот. Его тело напрягается, мои губы сминаются во влажном поцелуе, и мир вокруг меня взрывается. Я не вижу ничего, кроме мелькающих перед глазами цветных точек. Я не понимаю, что чувствую, но хочу чувствовать это вечность. Только бы не задохнуться. Не могу поверить в то, что сейчас произошло, и не смею открыть глаза, ведь всё моё лицо покрывается поцелуями. Сил нет пошевелиться, не то, чтобы руки поднять. Низ живота всё ещё обдаёт нестихающим жаром, и с губ снова срывается стон. — Минами, — зовёт меня Зоро, переходя к шее и вызывая новую волну мурашек. — Я ведь не сделал тебе больно, Минами? Не могу ответить, просто не получается говорить. С трудом до меня доходит осознание, что мы всё ещё сплетены в единое целое. И больше всего на свете я хочу так оставаться как можно дольше. — Я… — удаётся выдавить, приоткрыв глаза. — Да? — тут же возникает передо мной взволнованное лицо. — Я хочу ещё, — прошу, ощущая, как возвращаются силы. — Что? — в его взгляде мелькает частичка того безумия, которого я всегда боялась. Но сейчас я цепляюсь за него, надеясь получить желаемое. — Мне тебя мало, — говорю, совсем не думая над словами. — Я хочу тебя ещё, Зоро. И сама поддаюсь навстречу, вырывая у него низкий стон, и едва не захлёбываюсь воздухом. — Ты ведь не серьёзно, — шепчет он, когда я приподнимаюсь, чтобы оседлать его бедра. Кожа к коже, контакт настолько близок, что из груди вырывается рваный стон. — Не понимаю о чём ты, — выговариваю с трудом и доверяю инстинкту. — Просто возьми меня снова. Качнувшись бёдрами, вызываю тихое рычание, от которого по спине бегают мурашки. Сейчас пелена не застилает глаза, я чувствую и вижу всё. Руки на талии, губы на шее, пот на груди и умопомрачительный аромат пряных трав. Шиплю, когда ощущается лёгкий укус на мочке уха, и от этого желание ещё больше растекается по телу. Его прикосновения уже не такие нежные: направляют, вынуждая подчиниться. Теряю связь с реальностью и молюсь, чтобы это никогда не закончилось. То, чего я так боялась, стало самым безумным желанием. — Ты потрясающая, Минами. Руки вынуждают замереть, вызывая у меня протестующий стон. — Не останавливай, — прошу, поддаваясь навстречу. — Пожалуйста. — Посмотри на меня, — выговаривает он, вынуждая меня заглянуть в любимое лицо. — Я хочу видеть тебя. Но это невыносимо — следить за каждым изменением на его лице, когда мы занимаемся любовью. И, в тоже время, не могу оторвать взгляда от приоткрытых губ и подрагивающих ресниц. — Ты сводишь меня с ума, — выдыхаю, когда внутри бушует шторм. — Я больше не могу, я сейчас… И вновь меня прошибает невиданным наслаждением, и я закусываю губу, чтобы не закричать. Лицо Зоро напрягается так сильно, что на виске проступает вена, и он утыкается в солнечное сплетение, притягивая так сильно, что я чувствую, как хрустят рёбра. Губы захватывают кожу на груди, словно желая оставить отметку, и внутри пульсация, от которой меня начинает трясти. Обхватываю руками его голову, боясь упасть. Однако меня аккуратно опускают на диван, чуть отстраняясь. — Где ты была всё это время? — спрашивает Зоро таким серьёзным тоном, что я сглатываю. Но мне не дают возможности сказать, вовлекая в тягучий поцелуй, от которого на глазах выступают слёзы. — Рядом, — отвечаю, когда он прислоняет мою ладонь к своей щеке. — Ты просто этого не знал. Зоро ложится рядом, лёгким и ненавязчивым движением прося меня повернуться к нему. И мы смотрим друг на друга так, словно очень давно не видели, пытаясь запомнить каждую черту, каждый изгиб лица. Ноги переплетаются в каком-то неведомом узле, и мне всё равно, что мы абсолютно обнажены. Не думаю, что меня вообще теперь заботят такие мелочи. — Так странно, — тихо начинает Зоро, касаясь моих волос. — Смотрю на тебя и не могу оторваться. И чувствую себя из-за этого ужасно. — Что? О чём ты? — спрашиваю настороженно, дотрагиваясь до выпирающей косточки ключицы. — Твоё лицо совсем не такое, как я привык видеть, — признаётся он, чуть прикрывая глаза. — Я постоянно твердил себе, что мне всё равно, как ты выглядишь, но сейчас понимаю, что это не так. То, что у тебя больше нет… Его пальцы на моей правой щеке говорят красноречивее слов. — Я понимаю, — улыбаюсь со всей нежностью, на которую способна. — Поэтому и не могла смириться с тем, что рядом с тобой будет такое чудовище. Лицо парня моментально меняется, и он притягивает меня к себе так, что наши тела полностью касаются друг друга. — Я чувствую себя ужасно не потому, что меня волнует, как ты выглядишь, — с лёгким раздражением говорит он, поглаживая моё плечо. — А потому, что если бы не эта операция, то смотря на тебя, я бы каждый раз вспоминал… человека, который сделал тебя такой. И не уверен, что мог бы оставаться спокойным. А ты что там опять себе придумала? Как бы ты не выглядела, я люблю тебя, потому что ты — это ты. Зоро уже трижды сказал, что любит меня. Если таким откровениям способствует занятие любовью, то с удовольствием воспользуюсь этим. — Спасибо, — говорю тихо, чувствуя, как на глазах выступают слёзы. Напряжение от непривычной нагрузки сменяется лёгкой ломотой в мышцах, и я ощущаю, что засыпаю. За окнами бушует ураган, но море на удивление спокойно. В этом безумном мире такими мелочами никого не удивить. Где-то на грани сна я чувствую, как меня накрывают тёплым пледом и что-то шепчут у самого уха.

***

Вырываюсь из сна, словно меня кто-то толкнул, и распахиваю глаза. Сердце стучит так сильно, что едва не вырывается из груди, а дыхание сбивается. Всего лишь сон, коих у меня было тысячи, но это не меняет того факта, что он такой первый за всё время моего пребывания на корабле. Пожалуй, теперь о Дресс Роуз я знаю больше, чем нужно. Нет сомнений, что это один из пророческих снов, но от этого только хуже. Зажмуриваюсь до боли в глазах, желая, чтобы образы кукол и довольных людей стёрлись из моей памяти. — Доброе утро, — слышу мягкий голос. Я полулежу на Зоро, собственнически закинув на него ногу и прижимаясь щекой к груди. Его рука невесомо поглаживает мою голову, словно успокаивая, и я действительно расслабляюсь. — Доброе, — отвечаю, приподнимаясь на локтях, чтобы поцеловать местечко у солнечного сплетения. Шумный выдох вызывает у меня улыбку. Пробираюсь пальцами к его шее и наслаждаюсь видом лёгкого румянца на лице. — Кажется, я наконец-то готова к совместному душу, — не скрываю удовольствия в голосе. — Мы можем нарваться на кого-нибудь из накама, — предупреждает Зоро, хотя я вижу, что идея ему нравится. — Ради того, чтобы пережить ненавистные водные процедуры, я готова потерпеть их шутки, — говорю серьёзно и неохотно встаю. Странная тянущая боль по всему телу не кажется мне неприятной, наоборот, ловлю себя на мысли, что готова испытывать её всю жизнь. Потягиваюсь, вставая на цыпочки, и глубоко вздыхаю. Да, это лучшее утро в моей жизни. — И почему все твои слова и действия похожи на провокацию, — скорее констатирует, нежели спрашивает Зоро, и я оборачиваюсь к нему. Он всё ещё лежит, смотря куда-то мимо меня, словно мой обнажённый вид его совершенно не волнует. Игнорирую странное желание прикрыться и оглядываюсь в поисках одежды. Интересно, кто-нибудь уже проснулся? Судя по восходящему солнцу, сейчас раннее утро. — Похоже, ветер немного стих, — довольно тяну я. — Нужно будет потренироваться. — Одна или составить компанию? — спрашивает Зоро и тоже встаёт с дивана. В отличие от него с наслаждением осматриваю потрясающее тело, что доставило мне немало удовольствия сегодня, и, словно в трансе, подхожу, пока он ищет штаны. Стоит ему выпрямиться, как я обнимаю со спины и целую между лопатками. — Надеюсь на продуктивное совместное времяпрепровождение, — негромко мычу я, стискивая парня в объятиях. В Вороньем Гнезде прохладно, однако, тело в моих руках как всегда горячее, даже обжигающее, источающее мускусно-травяной аромат, которым хочется дышать бесконечно. — Тогда идём, — говорит Зоро таким тоном, что по моему телу пробегает стайка мурашек. Одеваться под пристальным взглядом странно, но неловкости не чувствую. Даже жалею, что приходится покинуть это место. Была бы моя воля, запас еды и выпивки, осталась бы надолго, пытаясь наверстать время, упущенное прошлой жизнью и собственной глупостью. На воздухе меня едва не сносит ветром, пусть и не таким сильным как вчера, но всё равно ощутимым, и упасть мне не даёт Зоро. Его поддержка не подразумевает под собой ничего двусмысленного, но меня всё равно обдаёт жаром. Надо бы сходить в каюту за сменной одеждой, но я не хочу разбудить остальных, о чём тут же сообщаю. Помнится, в комнате с феном я оставляла комплект свежей одежды, но не уверена, что он всё ещё там. Однако, когда мы заходим на нужный этаж, обнаруживаем одежду не только для меня, но и для Зоро. — Не помню за собой такой предусмотрительности, — мрачно заявляет он, а внутри меня зарождается смутное подозрение, что здесь похозяйничал кто-то ещё. И от этой мысли у меня пылают щёки. — Неважно, — отвлекаю я парня, сгребая одежду. В ванной кидаю её на скамью за несколько мгновений до того, как меня сгребают в объятия. — Замок, — шиплю, чувствуя укус в ключицу. — Уже. Одежда летит в разные стороны, с трудом напоминаю себе, что мы здесь для того, чтобы совместить приятное с полезным, но всё равно поддаюсь под хаотичные ласки. Шум воды говорит мне, что Зоро умудрился включить краны для наполнения ванной, и я окончательно теряюсь в ощущениях от прикосновений и сухих губ. Но я не собираюсь и в этот раз отдаться на волю любимому человеку, я тоже хочу сделать для него хоть что-то. Но стоит мне протянуть руки к его бёдрам, как их заламывают над моей головой, не больно, но вырваться невозможно. — Сначала душ, — шепчет Зоро в ухо и тут же припечатывает к кафельной стене, вышибая весь воздух из лёгких. Горячая вода обрушивается на нас сверху, и он ослабляет хватку. Осторожно выбираюсь их захвата, пока парень оставляет болезненный поцелуй на шее, и обнимаю его руками и ногами. Чувствую чужое желание и снова теряюсь в ощущениях, несмотря на ненавистную воду. — Минами, ты совсем не помогаешь, — тихо, почти вымученно смеётся он. — А должна? Однако мой вопрос заставляет его отстраниться с таким видом, будто это стоит ему немалых усилий. — Тебе может быть больно, — говорит он негромко, прислонившись к моему лбу своим. — Поэтому душ, ванная, а после мы с тобой пойдём тренироваться. — Плевать мне на боль, — говорю с негодованием. — Поверить не могу, что из нас двоих именно ты сейчас останавливаешься. Нахожу рукой то, что мне сейчас больше всего нужно, и несильно сжимаю, чтобы с удовольствием насладиться восхитительным стоном. Впитываю его поцелуем и сама поддаюсь лёгким движением, чтобы, наконец-то, Зоро понял, что мне не требуются никакие церемонии. — Сейчас, немедленно, — требую хриплым рычанием. И спустя мгновение, длинною в вечность, получаю то, что хочу.