sweet flour

Вадим Дракон. Страстный секс с поводом и без–это к Вадиму. Твой самый любимый тогда, когда Вадиму снова предстоит отправиться на задание от Дагбаева, тогда он бывает груб и одновременно нежен, «контрастный секс»–так ты его называла. Он пытается насытиться женским телом полностью, она с ног до головы принадлежит ему. Чертов собственник. — Вадим! Да проснись же ты, окаянный! — Кричит девушка, распинывая спящего парня. Вадим и на пушечный выстрел не встанет. — Бужу последний раз, сам перед Алтаном объясняться будешь. — Чешуйка, ты чего взъелась? Не понравилось вчера? — Спросонья мямлит парень. Вчера вечером было лучшее время в жизни. Как он натягивая ее волосы, словно тетиву, заставлял смотреть ему прямо в глаза. Как она, называя его «папочка», молила войти в неё. Он дразнил ее, она дразнила его. Как он сжимал ее бёдра, оставляя синяки. Она отмечала своего бойца, показывая, что он только ее. — Чешуйка, все хорошо? — Обеспокоено спрашивает Вадим. Ушедшая глубоко в сознание девушка пугала его. — А…да, просто призадумалась. — О чем же думает моя сладкая? — Ехидно улыбается парень. Конечно, он знает ответ на свой вопрос, но хочет услышать ответ именно от неё. — О жизни. Коротко и ясно. — Вредина, — вставая с тёплой постели, идя прямиком к стоящей в проеме двери девушке, выдаёт Дракон. — Не дуйся, лопнешь, — смеётся он. В одно мгновение руки Вадима оказываются под ее футболкой. — Так о чем ты думала? — Я же ясно сказала, что о жизни, — сердито выдаёт она. — Ах так… В это же мгновение Дракон начинает щекотать девушку. Знает, что она боится. Все выдаст, плохой из неё партизан. Алтан Дагбаев. Секс с этим мужчиной — что-то очень красивое, эстетически красивое. Горячие тела извиваются, двигая в след за собой шёлковую простынь, ароматные свечи придают особую атмосферу, красное вино в хрустальных бокалах добавляет антуража. Но за красивую атмосферу стоит платить целостностью кожи, дагбаевым почерком. Он хочет слышать ее, он хочет чувствовать ее. Алтан прикусывает бархатную кожу, на что тело мигом отзывается С каждым касанием, толчком тело ближе к пику. Дагбаев делает последний толчок. Она ощущает приятную дрожь и обессилено падает в объятия парня, что недавно был властен и груб, сейчас же он нежен. — Доброе утро, моя гортензия, — заботливо заправляет за ухо прядь волос, что не давала вглядеться в ее горящие глаза, радующее его из-за дня в день. Он оберегает ее, словно тепличный цветок. Боится сделать лишнее, чтоб не пропал цвет. Боится переусердствовать с заботой, чтоб все тот же цвет ее не пропал. — Доброе, — тихо шепчет она, смотря полными заботой глазами. — Тебе кофе сварить или же просто вина? Не прошло и пяти минут, как его цветочек стоит на ногах, уже полна энергии, готовая свернуть горы. — Милая, останься. Ценно каждое мгновение, которого у Дагбаева ее так уж и много. Но он находит для неё больше, чем одно. — Как скажешь, — каждое ее слово, каждое действие говорит о любви, заботе. — У тебя сегодня опять встреча? — На выдохе произносит она, понимая, что вечер проведёт в одиночестве, в привычной для ее обстановке–оранжерее. — Гортензия, не хочешь со мной? Алтан часто звал ее с собой, но не часто она шла. — Почему бы и нет, только, пожалуйста, без Вадима, — смеётся, легко толкая в плечо лежащего рядом парня. Птица. Она с Серёжей, то есть птицей, как он просит себя называть, видится редко. Он то пропадает, то появляется в ее жизни. Каждая встреча отпечатывается ярким пятном и бурей эмоций. Она пропустила момент, когда его игра переросла в нечто большее. Отношения. Она дождалась его, он пришёл, как и обещал. Секс после долгой разлуки–его конёк. Даже в процессе он занимает ведущую роль, как и в жизни. Прирожденный доминант. — Птиц, спасибо за все, но не мог бы ты нежнее, все тело болит, — тихо говорит она, боясь разозлить довольного своей работой мужчину, что внимательно изучал все то, что осталось на ее коже. — Ты должна быть благодарна хотя бы за то, что я вообще пришёл, — скупо отвечает он, все ещё наблюдая за ней. Наблюдать за девушкой было его излюбленным делом. Он мог бесшумно войти на кухню, пока она, пританцовывая, старательно стряпала. Пока она принимала душ, он мог так же бесшумно войти к ней. Он безусловно любит ее, но любит по особенному. — Разумеется… Ты что на завтрак будешь? — Переводит тему она, не желая выяснять отношения. — Пташка, ты прекрасно знаешь, что только кофе и ничего более, у меня нет времени на эти глупости, — недовольно возникает он, приподнимаясь на локтях, все также наблюдая за ней. Она опять обижается за излишнюю грубость. Она хотела как лучше, а он? А что он? Он не нежный Сережа Разумовский, что она ещё хотела, начиная играть с ним в его игры, следуя его же правилам? — Чего замерла, опять думаешь о том, что я плохой и ужасный? — Смеётся птиц, подходя ближе к девушке. — Ну же, я жду, — заглядывая в глаза ей, говорит прямо в губы. — Нет, — быстро целуя его в губы, она вызывается из его лап, летящей походкой уходит, оставляя его наедине. Александр Мальвина. Первый секс с Шурой произошёл по дружбе, второй и третий тоже. Тогда он стал понимать, что пора брать все в свои руки и начинать серьезные отношения. Серьёзные–это не про них. В этих отношения все не так, как у всех. Начиная обычной посиделкой, заканчивая сексом. Под предлогом «заняться простым русском сексом» Шурик понимает новые позы, игрушки, игры, что совсем не по русски. Сложно, но со вкусом. — Эй, завязывай дрыхнуть! — толкает ее парень в бок. — Я то думал, ты сильный боец, а ты…школота, — вновь бухит Шурик, стараясь разбудить девушку. — Мальвина, ты дашь поспать или нет? — Наконец подаёт голос она, карая парня взглядом. Шура всегда просыпался раньше неё, искал чем себя занять, но будить девушку–самое интересное из всех дел. Звонко смеясь, выслушивать ее недовольное, ещё невнятное бурчание. Заглаживать вину, готовя ей завтрак. — Нет, — кротко выдаёт он. Заранее знает, что она все равно ляжет обратно. План «А» готов, осталось осуществить. Плана «Б» нет, придумает на ходу. — Знаешь, Саш, тебя вообще никто не спрашивал. Легла, как он и думал. Медленно и тихо подходит к ее половине кровати, вставая у ног, словно смерть, пришедшая за душой. Если она заметит, то смерть придёт за ним. Быстрым движением хватает ее за ноги, притягивая к себе. — Я же говорил, что нет, а ты, глупышка, споришь, — произносит Шурик, гордо задирая голову. Это происходит не впервые. Их отношения далеко не те, что представлял себе Мальвина, они лучше.