***
И в один из дней, на выходе из большого зала, куда Геллерт направлялся, уже предвкушая будущий ужин, он, вновь задумавшись о своем, едва не столкнулся с какой-то девчонкой. Возникла секундная неловкость, во время которой Геллерт и она все никак не могли разминутЬся. И лишь тогда он обратил внимание на ее лицо. Это была та самая девушка, которую он видел в Хогвартс-экспрессе. Она, видимо, тоже узнала Геллерта, поэтому улыбнулась ему. Но, вновь ничего не сказав, скользнула мимо. Лишь в самый последний момент он успел заметить на ее форме золотого льва. «Значит, с Гриффиндора…» — думал Гриндевальд, идя вдоль Слизеринского стола. Как назло — все места были заняты. Правда, все-таки было одно свободное — напротив Пэнси Паркинсон, той самой подруги Дафны, с которой она общалась на празднике первого сентября. Вот только Геллерт с трудом мог находиться в обществе Пэнси. Особенно раздражал ее визгливый смех, который легко можно было использовать как орудие пыток. Но делать было нечего, и он сел за стол, кивнув девушке: — Привет. — О, какие люди! — тут же оживилась Пэнси, так и не донеся до рта ложку. — Рада меня видеть? — Конечно. Я как раз недавно думала о тебе. — Неужели? — без интереса поинтересовался Геллерт, разминая вилкой дымящуюся картофелину. — А что, я такая интересная персона? — А как же, — Пэнси сверлила Геллерта взглядом, и ее визгливый голос, стоило ей открыть рот, резал по ушам. — Ты уже у нас теперь что-то вроде знаменитости. Не Гарри Поттер, конечно. Но тоже неплохо. — Знаменитость, значит? — Именно. — Я бы так не сказал. — А как иначе? Флитвик тебе теперь чуть ли не десна целует, Стебль дифирамбы на каждом уроке поет, даже эту Грабли-Дёрг ты покорил. — Неужели, я слышу зависть? — Зависть? — Пэнси фыркнула. — Чему завидовать? Тому, что ты тогда, на уходе за магическими существами тюкался с этой Грейнджер? — Тюкался? Это что еще за слово? — Сидел там рядом с ней, ну просто два голубка. — Вижу, тебя это сильно взволновало. — Еще бы! — Но я все равно нихрена не понимаю, какое тебе дело до Грейнджер? — А такое — что она грязнокровка поганая, вот какое. Гриндевальд смерил Пэнси холодным взглядом, вздохнул и отложил вилку в сторону. — Понятно, — кивнул Геллерт, вставая. — Приятного аппетита, Пэнси. Только смотри, на свинину не налегай, а то это каннибализм получается. И не успела Паркинсон сообразить, что к чему — он вышел из-за стола. Не зная, куда себя деть, и толком не поев, Геллерт решил отправиться в библиотеку. Народу в такое время там совсем немного, так что можно будет спокойно почитать в тишине. Но, разумеется, не учебники. Гриндевальд повадился заходить в библиотеку, чтобы наверстать упущенные — за годы в Нурменгарде, — события, что происходили в магическом мире. И не обязательно только Британии. «Как раз эти британские маги будут похуже нацистов, — думал Геллерт, идя по коридору, — помешались на своей чистоте крови. И зачем вообще только Дафна общается с этой Пэнси? Быть может, Дафна очень уж хотела собаку, но мама не позволяла, и тогда общение с Пэнси стало компромиссным вариантом? Очень уж она похожа на мопса. Хотя, на свинью она похожа еще больше, чего уж там». Размышляя над всем этим, Геллерт уже собирался было свернуть на лестницу, ведущую на следующий этаж, как тут кое-что привлекло его внимание. А вернее кое-кто. Теодор Нотт — его сосед по комнате собственной персоной, стоял на углу и наблюдал за кем-то исподтишка, конечно же не рассчитывая, что его застанут за этим занятием. Но Геллерт застал. И, недолго думая, подошел к Нотту со спины и положил руку на плечо со словами: — Ты что тут делаешь? Нотт дернулся, резко обернулся, хотел было что-то сказать, увидел Геллерта, и слова застряли в его горле. Получилось какое-то невнятное бормотание, больше похожее на бульканье. — Ладно, ладно, успокойся, это всего лишь я, — покачал головой Геллерт, с трудом сдерживая смех. — Твою мать, — наконец произнес Тео. — Нельзя же так людей пугать. — Подглядывать, скажу я тебе, тоже нехорошо. — Я и не… — Да ладно. Я же видел. Ну, кто она? Или даже он? — Не понимаю. — Хорошо, — кивнул Гриндевальд. — Пойду сам спрошу, в курсе ли этот человек, что ты здесь за ним наблюдаешь. И он уже было шагнул за угол, но в этот момент Нотт схватил его за мантию и потянул обратно. — Подожди ты, — проговорил он резким шепотом. — Давай без этого. — Тогда рассказывай. Поняв, что деваться некуда, Нотт сдался: — Ладно, ладно. Там… в общем, там стоит одна девчонка. Она мне нравится, но я все не решаюсь к ней подойти. — И поэтому наблюдаешь из-за угла, словно маньяк, да? — поднял брови Гриндевальд. — Я знаю, как это выглядит со стороны, но я просто шел, увидел ее и решил немного… ну, понаблюдать. — Ты жуткий тип, Теодор. — Ну хорош. Я думал, мы тут серьезно разговариваем. — И я как никогда серьезен, — Геллерт аккуратно выглянул из-за угла и увидел компашку не то пуффендуек, не то когтевранок. Их было человек пять — они о чем-то болтали, и то дело слышались взрывы хохота. — Какая из них? — С самыми красивыми глазами. — Ты издеваешься? — Ну, брюнетка… — Тут их три. — У нее, э-э-э, волосы собраны в пучок. Геллерт присмотрелся и распознал, наконец, среди девчонок ту самую. — Симпатичная, — кивнул он. — Вот видишь, и я о том же. — Так и в чем проблема-то? Если она тебе нравится, подойди да скажи ей об этом. — Тоже мне, герой-любовник, — пробормотал Нотт, — Не все так могут, если ты вдруг не знал. Стал бы я из-за угла на нее смотреть, если бы все было так просто. — В таком случае — ты так и будешь по углам шариться, наблюдая за ней, словно крыса за сыром, пока к ней не подкатит кто-то, у кого хватит смелости. И тогда тебе станет еще хуже, потому что ты начнешь сожалеть, что даже не попытался ничего сделать. А ведь если подумать — ну что ты теряешь? Боишься отказа? Что ж, если твою самооценку способен разрушить отказ какой-то девки, то дело не в этой девке, а в тебе самом. Закончив свою речь, Геллерт сам удивился, откуда в нем это все. Видимо, сказываются годы в Нурменгарде, где поговорить можно было разве что-то со стеной, или, если очень повезет, с кем-нибудь из охранников, правда, разница была не то чтобы сильно велика. «Слишком уж я болтливым стал», — подумал Гриндевальд. Зато Нотт, кажется, проникся его словами: — Да… Наверное, ты прав, — сказал он, кивая. — Точно прав. — Я плохого не посоветую. Держись меня и все будет нормально. И, похлопав Нотта по плечу, Геллерт отправился наконец в библиотеку.***
Когда Геллерт вернулся в гостиную, Дафна сидела на диване перед камином и что-то читала. — Ты где был? — спросила она, когда он сел рядом, — Я волновалась. — Неужели? — Представь себе. — Ходил в библиотеку. — И за ужином я тебя не видела. — Был не голоден. Дафна глянула на Геллерта с явным недоверием: — Ты? И вдруг не голоден? — Бывает и такое. Он хотел было рассказать Дафне про Пэнси, но тут позади послышался голос: — Эй, Гриндевальд. Обернувшись, Геллерт увидел Малфоя. «Этому придурку что еще надо?». — Чего? — Слушай, завтра гриффиндорцы будут тренироваться на поле для квиддича. — И что? — Давай, ну, сходим. Хорошенько поржем над ними. Брови Геллерта поползли вверх. На секунду его по-настоящему удивило поведение Малфоя. Но затем все встало на свои места. Драко, поняв, что Геллерт теперь на хорошем счету у преподавателей — и особенно у Снейпа, — решил подмазаться к нему, ведь, как все же правильно заметила Пэнси — он стал чем-то вроде знаменитости. «Да уж… — подумал Гриндевальд. — Никакого чувства собственного достоинства». — Тебе настолько нечем заняться, Малфой? — В смысле? — В смысле тебе лет сколько? Ходить куда-то, тратить время, чтобы что? — Ну, чтобы… — Тебе никто не говорил, что ты просто жалок? Глаза Драко округлились: — Что?! Ты!.. Повтори! — Уверен, что хочешь продолжить этот конфликт? — улыбнулся Геллерт. Но в этой улыбке читалась прямая угроза. Малфой дернулся было за палочкой, но тут же передумал. А потом бросил на Гриндевальда злобный взгляд и процедил сквозь зубы: «Ты еще об этом пожалеешь». — Буду ждать с нетерпением, — помахал рукой Геллерт, когда Малфой скрылся в своей комнате, напоследок хлопнув дверью. — Ты наживаешь себе опасных врагов, — сказала Дафна, не отрывая взгляд от книги. — Ты сейчас серьезно? — Абсолютно. Малфой и его… — Дорогая моя, ты вообще помнишь, кто я такой? И за какие дела я большую часть жизни провел в тюрьме в долбаных горах, где я даже не мог сходить в туалет, чтобы меня не сопровождала охрана? — Но ведь все это в прошлом, — пожала плечами Дафна, — сейчас ты просто школьник Геллерт Гриндевальд. И только что ты вывел из себя Драко Малфоя, чей отец — близкий друг нынешнего министра. Геллерт в раздражении прикрыл лицо руками: — Вы сегодня дружно сговорились меня задолбать что ли? — О чем ты? — не поняла Дафна. — Ни о чем, — ответил он, вставая с дивана. — Погоди, я же не… — Пойду прогуляюсь перед сном. Вышагивая по темным и пустым коридорам замка, Геллерт все никак не мог успокоиться. Внутри бушевало негодование. Он, конечно, понимал, что Дафна хотела как лучше. Геллерт — никто в этом новом мире, и нужно было следить за собственными словами и поступками. Вот только… вот только зачем нужно было опять тыкать его в то, что никто не помнит о настоящем Геллерте Гриндевальде? Как бы он не старался оставить прошлое в прошлом и смотреть лишь вперед — получалось с трудом. Когда, казалось, что все — он больше не будет с сожалением вспоминать о былых днях, какое-нибудь яркое событие, что осталось в памяти лишь у него одного, яркой вспышкой вставало перед глазами. И Геллерт ловил себя на мысли, что, быть может, ему вовсе и не повезло. Да, мало кто получает второй шанс, шанс исправить ошибки прошлого, стать новым человеком. Но ведь у него теперь и прошлого-то не было. А перед самим собой Гриндевальду оправдываться было не за что, он и так уже ответил за все, что сделал — годами заточения в Нурменгарде. «Да еще и эта Пэнси со своим бредом, и Малфой — сопляк дешевый. Черт возьми, как же, оказывается, сложно быть подростком…». И тут, в слабом лунном свете, что падал в небольшой внутренний дворик, Геллерт увидел кого-то. И спустя секунду, даже в темноте он распознал, что это была та самая девчонка, с которой он сегодня столкнулся на входе в Большой зал, а до того — в поезде. Она сидела на небольшом возвышении, и, наверное, как и он, решила прогуляться перед сном: — Выходит, три — счастливое число, — сказал Геллерт, приближаясь к девушке. Увидев его, она улыбнулась, и на ее лице появились милые ямочки: — Лучше и не скажешь. — Как тебя зовут? — Ромильда. Ромильда Вейн. — Симпатичное имя. А я… — Я знаю, кто ты. — Неужели? — В последнее время тяжело было не слышать про Геллерта Гриндевальда — чудо-мальчика. — Значит, так меня называют? — хмыкнул Геллерт. — Некоторые, — кивнула Ромильда. — А ты, значит, так не считаешь? — Не знаю. Но могу с уверенностью сказать лишь одно. — Что? — Что ты очень симпатичный. — Мне… Приятно такое слышать. — Думаю, девушки часто говорят тебе подобное. — Ты удивишься. «За последние лет шестьдесят — не разу». — Не поверю, — сказал Ромильда, спрыгивая с возвышения и подходя к Геллерту. — Стал бы я врать? — пожал он плечами. Но Ромильда, казалось, вовсе не слушая, вдруг подняла вверх руку и кончиками пальцев коснулась его лица. — Какие скулы… И эти губы. А подбородок… Мне нравятся люди с волевыми подбородками, и у тебя он как раз такой. Гриндевальд замер. Сердце в груди забилось чаще. Он взял руку Ромильды в свою и отвел в сторону. Мгновение они смотрели друг другу в глаза, а затем она подалась вперед, и губы их сомкнулись в поцелуе. — Здесь недалеко есть ванная старост, и я даже знаю от нее пароль, — сказала Ромильда, когда поцелуй распался. — Предлагаешь отправиться туда и провести ночь вожделенной любви? — Читаешь мысли, — улыбнулась она. — Не зря же я чудо-мальчик, — хмыкнул в ответ Геллерт.***
В кабинете Альбуса Дамблдора было непривычно тихо. Портреты бывших директоров Хогвартса мирно спали в своих рамах, уронив головы на грудь. Дремал и Фоукс, расположившись на своей жердочке. Зато сам Дамблдор — наоборот бодрствовал. Сидя в своем кресле, он внимательно слушал Минерву Макгонагалл, что стояла перед ним, то и дело нервно потирая руки: — Знаете, Альбус, он очень талантливый мальчик. Необычайно одаренный ученик, я и не помню, когда в последний раз учила кого-то подобного. Но… Вы можете подумать, что это глупость, но я ради интереса навела справки… И совершенно ничего не нашла. Никакой информации по Геллерту Гриндевальду. Такого человека словно и не существует. Единственные люди, кого я нашла с такой фамилией — давно мертвы и никак не могут быть его отцом и матерью, а ведь я сама отвечала на их письмо в августе. Вам не кажется все это странным? Дамблдор не ответил. Подперев кулаком подбородок, он задумчиво смотрел перед собой. — Да, действительно, — наконец проговорил он, — это все очень странно. И очень интересно.