Кто вы, мистер Гриндвальд?

      Когда на следующее утро Геллерт пришел на завтрак в Большой зал — Дафна уже сидела за слизеринским столом, читая «Ежедневный пророк».       — Доброе утро, — сказала она, когда Геллерт сел напротив и стал накладывать себе овсянки, то и дело зевая.       — Доброе, ага.       — Как спаслось?       — Хотел бы я сказать: «Отлично», да только Нотт храпел всю ночь, так что никаких чудесных снов увидеть не получилось. Зато я придумал сто и один способ убийства своего соседа по комнате.       — Да, есть у него такая «особенность», — кивнула Дафна, и видя, как загорелись у Гриндевальда глаза, помотала головой. — Даже не спрашивай, откуда я это знаю.       Он насмешливо улыбнулся в ответ:       — И в мыслях не было, ты что.       — Ну вот и ладно. Первый урок сегодня — Зельеварение. Заодно познакомишься со своим деканом.       — Мне нужно что-то знать о нем заранее?       — Не беспокойся. Думаю, ты ему понравишься.       Кабинет зельеварения, как и гостиная Слизерина — находился в подземельях под замком. Это оказалось просторное, но темное помещение, в котором стояло такое многообразие ароматов и запахов, что определить, чем конкретно пахнет было совершенно невозможно.       «Хоть бы проветрили, я не знаю», — подумал Геллерт, садясь за парту. И лишь затем он увидел, что кто-то сидит за преподавательским столом. Профессором Снейпом оказался тот самый темноволосый мужчина, с которым Дамблдор общался на вчерашнем празднике. И хотя Геллерт впервые рассмотрел его бледное лицо, на котором выделялся крючковатый нос, все равно — сутулая, и как будто зажатая фигура угадывалась без труда.       Снейп что-то быстро писал, низко склонившись над листом пергамента, совершенно не обращая внимания на прибывающих учеников. Лишь когда они расселись и начался урок, он встал перед группой, заведя руки за спину. Все замолчали, и какое-то время Снейп молча оглядывал присутствующих. На какое-то мгновение он даже задержал свой взгляд на Гриндевальде, и тот было подумал, что профессор ему сейчас что-нибудь скажет, но уже через секунду взгляд Снейп скользнул дальше — на сидящую рядом Дафну.       — Рад видеть вас всех в добром здравии, — сказал наконец Снейп негромко, но вкрадчиво. — Надеюсь, вы хорошо отдохнули на каникулах, потому что в нынешнем учебном году у вас вряд ли будет много свободного времени. Помимо того, что вы перешли на пятый курс, а значит и требования к вам, как к ученикам, теперь как никогда высокие, я также хочу напомнить, что в этом году вас ожидает первая серьезная проверка знания — экзамен СОВ.       — Это еще что за хрень такая? — шепотом спросил Геллерт у Дафны, но та лишь цыкнула на него в ответ, внимательно слушая декана.       — Так что я надеюсь, что каждый из вас, — взгляд профессора теперь задержался на темноволосой девочке, с которой Дафна болтала первого сентября, — приложит максимум усилий, чтобы не посрамить честь факультета и мою в том числе.       Снейп многозначительно замолчал, а ученики сидели, не шелохнувшись, боясь, казалось, даже вздохнуть. Лишь только Геллерт все негодовал про себя: «Экзамены? Какие еще экзамены? Я на это не подписывался. Мне как будто делать больше нечего!».       Очевидно, довольный произведенным эффектом, Снейп наконец произнес:       — Тема урока — огнезащитное зелье.       Напряжение, царившее в классе, спало. Началась привычная суматоха урока. И хотя слизеринцы особо не галдели, все равно — ставя на огонь котлы, листая учебники или подготавливая ингредиенты они живо переговаривались, готовые заняться приготовлением зелий.       — Что еще за СОВ? — снова спросил Геллерт у Дафны, зажигая палочкой огонь под своим котлом.       — Стандарты Обучения Волшебству, — расшифровала она. — Сдают все студенты на пятом курсе. А еще на последнем, седьмом году, будет самый главный экзамен — ЖАБА.       — Хороший повод не задерживаться здесь надолго, — пробормотал Геллерт.       Гриндевальд раскрыл учебник на нужной странице: «Огнезащитное зелье, ага», — и начал читать, водя пальцем по строчкам. «Ну, как будто ничего сложного», — подумал он, ознакомившись со списком ингредиентов — среди которых была в том числе кровь саламандры и бородавочный порошок, — а также с порядком и особенностями приготовления, где главная сложность была в том, чтобы сделать правильное количество оборотов.       Но, начав приготовление зелья, Геллерт вдруг ощутил себя странно. Он не стоял у котла многие десятилетия, потому что в Нурменгарде ему никто бы не позволил этого делать, — и теперь, снова ощущая приятное тепло от бурлящего зелья, нарезая ингредиенты именно так, как нужно и чтобы получилось ни граммом больше, все это правильно перемешивая и отсчитывая секунды — Геллерт чувствовал себя как никогда в своей стихии. В Дурмстранге, прежде чем его оттуда выкинули, он показывал неплохие задатки зельевара, потому что ему нравился процесс.       Зельеварение, на самом деле, было одним из самых сложных магических предметов, потому что здесь не хватало лишь прочесть инструкцию и слепо идти по ней, а в конце получить идеальный результат. Нет. Здесь не менее важно было понимание процесса, ощущение мелочей и умение чувствовать моменты, которые, зачастую, в книгах не указываются.       Поэтому-то действительно умелых зельеваров всегда было не так уж и много. Нужно было тратить кучу времени читая литературу, пробуя и экспериментируя. Мало кто захочет заниматься подобным.       Гриндевальда же так увлек процесс, что он забыл обо всем вокруг. Пропало все — звуки, образы, ощущения. Было только зелье и он сам. И лишь когда оно приобрело необходимый фиолетовый цвет — Геллерт позволил себе распрямиться, поведя плечами.       Он не мог сказать, сколько прошло времени, по ощущениям — не так уж и много. Но затем он глянул на часы и понял — скоро конец урока. Однако, кроме него никто еще и близко не приблизился к получению хоть какого-то результата.       Бродивший, словно коршун, между парт Снейп заметил, как Геллерт расслабленно стоит рядом со своим котлом, ничего не делая, и тут же подошел к нему:       — Мистер Гриндевальд, я полагаю?       — Здравствуйте, профессор, — кивнул Геллерт.       — Позвольте спросить — почему вы, в самый разгар урока, настолько вальяжно стоите рядом со своим котлом, совершенно ничего не делая?       — Потому что я уже закончил, сэр.       — Вот как?       Тень сомнения пробежала по бледному лицу Снейпа. А несколько ближайших учеников — в том числе и Малфой — уже навострили уши, то и дело смотря на Гриндевальда, ожидая, что будет дальше.       — Можете сами посмотреть, — пожал плечами Геллерт, кивая на содержимое котла.       Снейп так и сделал. Заглянув в котел, он втянул носом поднимающиеся пары, а потом снова посмотрел на Геллерта. На лице — странная смесь удивления и удовлетворения.       — Вы новенький среди нас, мистер Гриндевальд. Однако решили сразу показать, чего вы стоите.       Тут в разговор вклинился Малфой:       — Надо бы проверить, как оно работает, профессор.       — Действительно, — кивнул Снейп. — Продемонстрируете нам, мистер Гриндевальд?       Геллерт вновь пожал плечами, зачерпнул немного зелья и сделал глоток. А потом достал из кармана волшебную палочку, навел ее себе на руку и произнес: «Вспыхни».       Стоящая рядом Дафна вскрикнула. Некоторые ученики, что наблюдали за происходящим, округлили глаза. Руку Геллерта охватило пламя, и она стала похожа на один из факелов, что висели на стенах кабинета. Но Гриндевальд, казалось, и не замечал всего этого. Он все так же спокойно стоял, глядя на профессора, ощущая вместо жара лишь приятный морозец, словно он опустил руку в снег, а вовсе не воспламенил ее заклинанием.       — Очень хорошо, Гриндевальд, — Снейп взмахнул палочкой и огонь исчез так же быстро, как и появился. — Не думал, что еще когда-нибудь встречу в этой школе действительно талантливого ученика. Вы достойны похвалы, — с этими словами губы профессора дернулись в едва заметной улыбке. — А все остальные — живо за работу!

***

      Однако душевный подъем, что возник у Геллерта после урока Зельеварения, довольно быстро улетучился, ведь следующим занятием по расписанию была История магии.       Когда начался урок, и профессор Бинс — который оказался самым настоящим приведением, — буквально выплыл из меловой доски перед всем классом, Гриндевальд сразу понял — ничего хорошего ждать не стоит.       Так и получилось. Негромкая, безэмоциональная речь профессора напоминала скорее радиопомехи, чем человеческий голос. Геллерт, который по началу думал вести конспект — написал лишь дату и первое слово в названии темы: «Мятеж…», да так больше и не притронулся к перу до конца урока.       Который, по ощущениям, тянулся целую вечность. Подперев подбородок ладонью, Геллерт глядел в окно, все пытаясь не уснуть. Получалось с трудом. Он уже вовсю сожалел, что вообще поперся в «этот чертов Хогвартс».       Наблюдая, как ветерок поднимает на поверхности озера небольшую рябь, Гриндевальд пришел к неутешительному выводу: все-таки какой же получается низкий стандарт к преподаванию в этой школе, если даже приведение никто не удосужится выгнать. Хотя, может в этом и проблема: Бинса просто не получится уволить, ведь какая ему разница - он и так мертв.       Дафна же, однако, старалась сохранять бодрость духа и даже что-то записывала. Правда, под конец урока тоже сдалась — глубоко вздохнув, она положила голову на сложенные руки и пролежала так до самого звонка.       Зато следующий урок — Защиту от Темных искусств, — Геллерт ждал с предвкушением. Во многом — из-за Амбридж. Ему было интересно понять, кто же она все-таки такая и что будет транслировать в неокрепшие умы школьников.       Когда он вошел в класс, профессор уже сидела за преподавательским столом. На ней была все та же, что и вчера, розовая кофточка, правда, выглядело это совсем не мило, а наоборот — раздражающе.       Начался урок. Амбридж встала из-за стола, приветствуя учеников:       — Здравствуйте.       Некоторые пробормотали в ответ: «Здраствуйте».       — Ну нет, дорогие мои, — тут же елейным голосом заговорила Амбридж, — это никуда не годится. Я бы хотела, чтобы вы отвечали: «Здравствуйте, профессор Амбридж». Хорошо? Попробуем еще раз. Здравствуйте, класс.       — Здравствуйте, профессор Амбридж, — послышался в ответ куда более стройный хор голосов.       — Вот и хорошо. А теперь, пожалуй, приступим.       Геллерт с трудом сдерживал смех: «Что это такое? Детский утренник?».       А профессор тем временем взмахнула палочкой, и учебники, до этого стоявшие стопкой на ее столе, стали разлетаться по классу. Она при этом продолжала:       — До сих пор ваше обучение этому предмету было чрезвычайно… отрывочным. Но с этого учебного года все изменится и, поверьте мне, в лучшую сторону.       На парту перед Гриндевальдом приземлился учебник. И на мгновение он не поверил своим глазам. Он был похож на какую-то книжку для детей с карикатурно нарисованным на обложке волшебником.       — Самая настоящая макулатура… — пробормотал Геллерт, листая страницы.       — Что, простите? — тут же послышался голос.       Геллерт поднял от книги глаза, и увидел как Амбридж, не отрываясь, смотрит на него.       — Вы что-то сказали, мой дорогой? — сказала она, все так же не сводя с парня взгляда. — Не могли бы вы повторить?       Сидящая рядом Дафна попыталась одними глазами дать понять Геллерту — молчи, просто молчи. Но он не обратил на нее внимания.       — Меня просто кое-что удивило, профессор.       — Вот как? И что же?       — То, что вы собираетесь учить пятикурсников по книжкам для дошкольников, только и всего.       — Вот как?       — Вы повторяетесь, профессор.       — Что ты делаешь? — свистящим шепотом спросила Дафна, но Геллерт вновь не обратил на нее внимания.       — «Детскими книжками с картинками», я вас правильно услышала, мистер?.. — прищурила глаза Амбридж.       — Гриндевальд. Геллерт Гриндевальд.       — А известно ли вам, мистер Гриндевальд, что данная учебная программа была одобрена Министерством?       — Я рад.       — И вы, получается, не согласны с политикой министерства? Я правильно поняла?       — Политика меня не особо волнует, я так понимаю, это больше ваша стезя. Меня просто удивляет тот факт, что… — Геллерт щелкнул пальцами, вспоминая. — Сами-Знаете-Кто снова шатается где-то рядом, а вы не собираетесь учить студентов никаким способам защиты.       В классе повисла пауза. Дафна то и дело смотрела на Геллерта, но ничего сказать не решалась. А тот сидел, спокойно глядя на Амбридж, радуясь, что ему удалось добиться главного — убрать эту тошнотворную улыбочку с ее лица.       Однако профессор быстро взяла себя в руки. Она оглядела класс, вновь улыбаясь и взирая на студентов с материнской заботой, но не увидеть во всем этом фальшь мог разве что слепой.       — Что ж, раз так, — начала она медленно, вышагивая между парт и оглядывая присутствующих. — Вам внушали, будто некий темный волшебник переродился и теперь он, якобы, снова гуляет на свободе, — она остановилась прямо напротив Геллерта и проговорила, делая акцент на каждом слове, — Но. Все. Это. Ложь.       И, произнеся это, она ястребом посмотрела на Геллерта, ожидая, что тот скажет. Но он и не собирался ничего говорить. Положив руки на парту, Гриндевальд с вежливым вниманием смотрел на Амбридж в ответ, прекрасно понимая, что она только и ждет, что он возразит ей. И тогда она со спокойной душой назначит ему наказание. «А оно мне надо? — рассудил Геллерт. — Правильно: нет, конечно. Пусть Гарри Поттер сам и отстаивает свою правду».       Так и не добившись ничего от Гриндевальда, Амбридж вздохнула, прикрыв глаза, и велела присутствующим открыть учебники на первой главе.

***

      — Ну и что это было? — спросила Дафна, когда они вышли из класса.       — Ты про что?       — Про тебя и Амбридж, конечно.       — А-а-а, — кивнул Геллерт, — Ну ты же все слышала. Меня просто удивило, какие в этой школе низкие стандарты образования, только и всего. Не думал, что она воспримет это так близко к сердцу.       — А про Сам-Знаешь-Кого зачем было говорить?       — Тут, признаюсь, грешен. Очень уж хотелось посмотреть на вытянувшееся лицо Амбридж.       Дафна вздохнула:       — Геллерт, порой ты бываешь совершенно несносным. Привлекая к себе внимание подобными выходками, ты потом можешь сильно пожалеть.       — Дафна, дорогая, прошу тебя — обойдемся без нотации. Что у нас там, кстати, на обед? Умираю с голоду.       Что ж, обед, по крайней мере, не разочаровал Геллерта. Горячий луковый суп и намазанная маслом булка оказались именно тем, что нужно. «Уж не знаю, кто здесь готовит, но я готов пожать им руки», — думал он, допивая яблочный сок из своего кубка.       Последним на сегодня уроком был Уход за магическими существами. И все, вроде, было неплохо, но в холле Дафна свернула вовсе не на улицу. «Я не изучаю этот предмет», — пожала она плечами и, не сказав больше ни слова, взбежала вверх по лестнице.       Но Геллерт не сильно и расстроился. Спускаясь к опушке Запретного леса он чувствовал себя как никогда хорошо. Оказаться на свежем воздухе, особенно после душного кабинета профессора Бинса было потрясающе. Да еще и сытный обед напоминал о себе приятной тяжестью в животе.       Оказалось, урок будет совместный с Гриффиндором. Геллерт слегка припозднился, поэтому ученики уже разбились на пары и, сидя на траве, что-то рисовали на своих пергаментах.       — Поспешите, мистер Гриндевальд, — махнула рукой Грабли-Дёрг.       — Здравствуйте, профессор.       — Боюсь, для вас не осталось пары.       — Какая жалость.       — Хотя…       И с этими словами профессор указала на неизвестную Геллерту гриффиндорку с кучерявыми волосами, что, как и остальные, сидела на траве неподалеку.       Геллерт кивнул и подошел к ней.       — Привет. Позволишь?       Девушка подняла на него глаза и Гриндевальд заметил, что лицо ее было очень притягательным. Именно притягательным, а не красивым, потому что красота всегда на поверхности — это, если угодно, математика, пропорции, а вот лицо этой девушки не поддавалось подобным банальным характеристикам.       — Да, конечно, — кивнула она, указывая на место рядом с собой.       Гриндевальд сел и тоже достал пергамент. Лишь сейчас он заметил, что перед девушкой лежит горка палочек и листочков, но она зачем-то старательно пытается изобразить их. Но в следующее мгновение палочки зашевелились, и Геллерт хмыкнул:       — Надо же.       — Это — лукотрусы.       — Да, точно, — кивнул Геллерт. — И почему я сразу их не узнал?       А затем, поймав вопросительный взгляд девушки, пояснил:       — Я читал про них… Ну, в учебнике.       — Да, я тоже. Интересные существа, не правда ли?       — Есть такое.       — Ты ведь новенький, верно? Раньше я тебя в Хогвартсе не видела.       — Да, верно, раньше я учился на дому.       — Правда? Это очень интересно. А почему так?       — Скажем так, мои родители… несколько старомодны.       «Учитывая, что мои настоящие отец с матерью давно в могиле — это не такая уж и неправда», — промелькнуло в голове у Геллерта.       — Меня, кстати, зовут Геллерт. Геллерт Гриндевальд.       Услышав его имя, девушка на мгновение нахмурила брови, и у Геллерта пробежала пугающая, но безумная мысль, что вдруг она помнит, кто он такой на самом деле. Но спустя секунду она снова смотрела на него как ни в чем не бывало:       — Извини, просто… Просто ты со Слизерина и…       — И — что?       — Ну, просто немного странно, что мы вот так разговариваем.       — Я не понимаю.       — Гриффиндор и Слизерин не особо ладят. Так уж повелось.       — И что, предлагаешь мне уйти?       — Нет, нет, я просто предупреждаю, чтобы ты был осторожен, общаясь со мной. Мало ли, что о тебе могут подумать…       — Ну, ты же не ешь детей? Ведь не ешь, правда? Так что на все остальное — мне как-то все равно.       Услышав это, девушка бросила на Геллерта быстрый взгляд и улыбнулась:       — Приятно слышать. Оказывается, среди вас есть и неплохие люди.       «Ну, про приятных людей — уже спорно», — подумал Гриндевальд, но вслух ничего не сказал.       Урок пролетел незаметно. Они зарисовали лукотруса, а затем послушали небольшой рассказ Грабли-Дёрг об этих существах. Настала пора возвращаться в замок.       — Ну, надеюсь, еще увидимся, — сказала девушка, убирая пергамент в сумку.       — Ага, — кивнул Геллерт. — Но ты так и не сказала, как тебя зовут.       Уже собиравшаяся уходить гриффиндорка обернулась и, с полуулыбкой глядя на Геллерта, сказала:       — Гермиона Грейнджер.