Четверг 18.12.1975г. 2:57 после полудня
Мародеры вместе с Маргарет, Лили и Марлин, после последнего занятия — Прорицания, которое прошло, что и следовало расписанию, совместно со Слизерином, спустились в пустующий Большой зал, чтобы снова заняться домашней работой. В нём было намного уютней, чем в шумной гриффиндорской гостиной, где студенты с первого по четвертый курс не давали сосредоточиться на написании эссе по зельям и заучивании нового материала по защите от тёмных искусств. За столом Слизерина сидели Снейп с Мальсибером. Они, на удивление каждого мародёра, были тоже заняты выполнением домашнего задания. Правда, по всей видимости, его делал только Снейп, что-то бурча себе под нос и касаясь своими засаленными волосами пергамента. Никто не следил за временем, хотя каждый из них, не считая Лили и Марлин, знал, что полная луна должна взойти намного раньше, чем это было в прошлый месяц. Тишину, которую до этого прерывал только скрежет перьев о пергамент, разрушило цоканье каблуков и строгий окрик Римуса. — Мистер Люпин! К обеденному столу Гриффиндора подошла декан факультета с довольно-таки сердитым выражением лица. Все, кто был занят написанием работ, подняли на неё недоуменные взгляды. Что мог сделать МакГонагалл самый что ни на есть безгрешный староста факультета? Конечно, никто не брал в расчёт проделки мародеров за последние две недели: фейерверк, «ненарочно» запущенный прямо по среди кабинета травологии; грязевые бомбы, «случайным» образом оказавшиеся прямо под входом в гостиную Слизерина; танцующие и поющие ирландские песни под потолком зонтики, «непонятно как» оказавшиеся в кабинете профессора Бинса во время урока шестого курса Когтеврана. Профессор МакГонагалл оглядела присутствующих за столом и обратилась к мародёрам, говоря непонятные для остальных, кроме, конечно, Маргарет, вещи. — В четыре часа и десять минут после полудня будет восход, вы знаете чего. А это уже через двадцать минут! Её тон чуть смягчился, после того как она увидела, как Римус, Джеймс, Сириус и Питер тут же начали паковать свои пожитки. — Прошу, поторопитесь, чтобы вас не застали врасплох, — с заботой и некоторой опаской сказала МакГонагалл. Она посмотрела на Маргарет, которая тоже складывала письменные принадлежности с учебниками в сумку. МакГонагалл, как бы ей сейчас не было до этого времени, невольно подметила, что Поттеры одновременно поправляют очки и шмыгают носами. Что их волосы, несмотря на усилия Маргарет быть как можно более собранной, лежали неопрятно. Профессор покачала головой, отгоняя мысли о схожести детей, которые являются родными братом и сестрой. — Вы впятером уже отпрошены с астрономии… Профессор Синистра, — повернувшись к уже уходящему на цыпочках Джеймсу, начала более строже МакГонагалл. — Передавала вам, Поттер, огромный привет. И просила меня передать, что, если вашей работы не будет у неё в конце недели, год вы закончите с оценкой не больше, чем «Отвратительно»… И, пожалуйста, будьте аккуратны со своей рукой. — Хорошо, профессор, — тут же отозвался Джеймс. — Буду иметь в виду… Сириус, Лилибет, вы ещё долго? Только вас ведь ждём! Компания гриффиндорцев удалилась из Большого зала, придерживая Римуса с двух сторон. Профессор МакГонагалл проводила их взглядом, осознавая, что самолично подвергает трёх баловней и одну здравомыслящую девушку опасности при слежке за оборотнем, который вот-вот вырвется наружу… Запретный лес был погружен в темноту ночи, которая теперь наступала ещё до шести часов дня. Скрежет старых деревьев разносился по всей округе, а уханье сов, которые уже вылетели из совятни Хогвартса на охоту, раздавалось из разных уголков леса. Скрип снега был практически не слышен, ведь все лесные жители ушли в глубь Запретного леса, что не могло не радовать оленя с крысой на спине, который шёл рядом с почесывающимся оборотнем; большую чёрную собаку, на холке которой лежала тёмная лисичка-фенек с теплой мантией в зубах. Они вышли на полянку, центр которой был очищен от снега, а по периметру были высокие сугробы, скрывающие всё, что там происходило. Только если пройти мимо, можно было увидеть рога оленя и висящую на них собаку. Крыса и лисичка лежали в стороне от них, наблюдая за происходящим. Они также смотрели и за оборотнем, который каждый раз норовил уйти в сторону Хогсмида, где, несмотря на темноту и холод, кипела жизнь волшебников и волшебниц. Анимаги, вместе с чуть озлобленным на них оборотнем, пробыли в лесу до самого утра — восьми часов, пока он не обернулся в Римуса. На тот момент Маргарет уже заснула на спине Сириуса, которому пришлось ее сбросить в сугроб, чтобы забрать мантию и накинуть ее на пытающегося подняться с ледяной земли Лунатика. Его руки тряслись от усталости, ведь оборотень смог его знатно вымотать за шестнадцать часов пребывания не в своей шкуре. Римус оперся на спину Бродяги, которую тот услужливо подставил другу. Он еле стоял на ногах, когда к ним подскочил Джеймс, перевоплощаясь в себя. Сириус и Джеймс взяли Римуса под руки и, было, собирались уже идти обратно к Воющей хижине, как услышали писк крысы, которая из последних сил пыталась за хвост вытянуть торчащего вверх задом фенека. Маргарет пыталась прокопать ямку, в которой оказалась, вниз, чтобы потом через снег сделать тоннель и выбраться наружу. Но тот, кто тянул её за хвост, при чем очень больно и неприятно впиваясь в него зубами, не давал ей осуществить план побега из снежной ловушки. Переложив уставшего Римуса на Сириуса, глаза которого слипались, Джеймс быстро подбежал к сугробу и вытащил из него Лилибет с Питером. Он опустил их в разные карманы мантии, где те и остались до самой общей гостиной Гриффиндора. Маргарет заснула в мантии Джеймса, а проснулась уже на его кровати, под теплым одеялом. Кровать Римуса пустовала, что означало его прибывание на ближайшую пару дней в Больничном крыле. Всё то время, что Римус пробыл у мадам Помфри, как это было и с Джеймсом, мародеры и Маргарет сидели на соседних от него кроватях, разговаривая и делая очередные домашние задания.Суббота 20.12.1975г.
За окном спальни девочек с пятого курса, где за пологом самой дальней кровати чуть освещал пространство во время полета Пух, сыпался снег настолько неприглядный, что Молнию, раскраска которой была довольно-таки отличима на белом фоне — коричневая с бежевым, — никто не увидел бы даже сидящей на подоконнике. Сова начала стучать клювом по стеклу и громко ухать, но, казалось, её никто из девочек не слышал. Она уже, было, собралась улетать, как окно открылось и её затащили внутрь. Молния начала ещё громче ухать и махать крыльями. Даже пыталась клюнуть того, кто её пустил в комнату. Она вырвалась из рук, которые не очень-то и сильно её держали, и посмотрела на девочку с растрёпанными волосами и прищуренными глазами за большими круглыми очками. Маргарет, осев на пол, смотрела на свою злую сову, которая демонстративно отвернулась от неё, чтобы не смотреть в сонные глаза хозяйки. Молния подошла к ней бочком и протянула лапку, на которой был закреплён конверт, адресованный ей, Джеймсу и Сириусу. Девушка отвязала письмо, которое, как она могла догадываться, было от её родителей, и прошла к своей кровати. Маргарет положила письмо на тумбочку, а из неё самой достала пакет с угощениями для совы. Молния, услышав шорох бумаги, повернула свою голову и, пролетев над Марлин, которая не закрыла свой полог перед сном, села на кровать. Она, когда Маргарет открыла пакет, занырнула в него с головой. Сама же Поттер раскрыла конверт и достала из него письмо, которое, в отличие от предыдущих, не пахло сигаретами дяди Альфарда. От пергамента веяло приятными, чуть терпкими духами миссис Поттер, которые, как бы ни хотелось оставаться в Хогвартсе, возвращали домой, в Годрикову впадину. Возвращали к приятным денькам, когда Юфимия, постучав в дверь, заходила в комнату и садилась на край кровати, пока Лилибет читала книги, взятые с полок библиотеки отца. Они разговаривали о чём только вздумается — были друзьями, которые лишь иногда утаивали друг от друга секреты. Когда они всей семьёй сидели на заднем дворе два года назад, на летних каникулах. Она с Джеймсом и папой летала на метле, то и дело забрасывая, конечно же случайно, мяч на участок старика Хостлинга… Который ещё в начале учебного года пропал без вести навсегда. Этот запах напоминал и тот месяц, проведенный в Лиме, когда Лилибет ходила всюду хвостиком за Юфимией, разглядывала всё и задавала вопросы: «А что это?», «И что делает?», «А зачем оно здесь нужно?», как маленький ребенок. Маргарет отвлеклась от воспоминаний, вспомнив про Молнию, которая уже съела пол пакета угощения. Она вытянула её оттуда за лапы и закрыла пакет. Сова, кончено же, снова приняла обиженный вид, но сейчас Маргарет это не волновало. Она развернула письмо. «Дорогая Лилибет, Спасибо, милая, за твоё письмо! Мы с папой и Альфардом очень рады получить от Вас троих весточку. У нас всё хорошо, потихоньку начинаем вместе приводить наш дом в Годриковой впадине после налета мракоборцев в порядок. К сожалению, к Рождеству он не будет готов, так как до лета на него поставили ограничение в использовании магии. Если произойдет хотя бы небольшая вспышка до истечения весны, то нам не поздоровится. Поэтому всё делаем своими ручками… Но не стоит говорить о грустном! Есть более приятные новости для вас: это Рождество, по личному приказу безработного Блэка, мы проведём в доме Альфарда. Он уже подготовил вам с Джеймсом комнаты рядом с комнатой Сириуса. Достал несколько старых метел со словами: «Им будет чем здесь заняться». Думаю, он имел в виду уборку. Альфард обещал забрать вас двадцать четвертого числа с вокзала, когда прибудет «Хогвартс-эксперсс». Надеюсь, что вы не сломаете себе ещё что-нибудь до начала каникул и вернётесь в Лондон целыми и невредимыми. Берегите себя! С самой крепкой и сильной любовью, Мама» Маргарет, читая последние строки перед подписью, улыбнулась и поправила чуть съехавшие по переносице вниз очки. Молния сидела у неё на ноге, крутя головой и смотря то на девушку, то на пергамент. Посмотрев наверх, Маргарет встала, из-за чего Молния вспорхнула и пересела на одеяло, и надела мантию, а после залезла на кровать, чтобы взять размеренно парящего Пуха. Она направилась к выходу из спальни, как одна из её соседок поднялась на своей постели. — Мейдж, а ты куда? — протянула Лили, не открывая глаз. Её волосы были собраны в уже практически распавшиеся косички. — До Джеймса и обратно. Отдам ему письмо, не переживай. Ложись обратно, — тихо сказала Мейдж, открывая дверь в спальню. Лили покорно кивнула и упала на бок, укрываясь одеялом. Она, казалось, решила уточнить, куда так рано собралась Маргарет, лишь из-за новой привычки старосты: узнавать у всех откуда-то бегущих детей, что произошло и куда они. Пройдя через тёмную гостиную, в которой портреты шепотом переговаривались между собой, Маргарет поднялась в спальню мальчиков пятого курса. «Блэк, Люпин, Петтигрю, Поттер», — гласила позолоченная табличка. В зазоре между дверью и полом не было видно света. Значит, вернувшийся из Больничного крыла Римус снова пытается наладить режим сна всех мародеров. Она аккуратно открыла дверь и шагнула во внутрь. Половицы тут же скрипнули, а на рядом стоящей кровати послышались шорохи. Маргарет остановилась, шмыгая носом, как из-за полога показалась светлая голова Питера и рука с волшебной палочкой. Девушка тут же, в шутку, подняла руки, махая листком пергамента, как белым флагом. — Ты чего здесь делаешь? — нахмурившись, буркнул Питер. — Принесла Джеймсу письмо, — просто ответила Маргарет. — А ты почему не спишь? Питер без лишних слов показал ей книгу. Маргарет вскинула брови, ведь уделом, в основном, Римуса и Лили было читать книжки. Иногда ей казалось, судя по оценкам, что Питер и вовсе не умеет читать. Она подошла к тумбочке, на которой лежали очки, волшебная палочка и стояла колдография, сделанная во время небольшого снегопада. На ней были изображены сам Джеймс с гипсом на руке, Сириус, Маргарет, Римус и Питер на одной из улиц Хогсмида. Все они, кроме Джеймса, который, нахмурился как туча и опустил уголки губ, улыбались и смеялись. Маргарет оставила письмо на тумбе, а после, пожелав Питеру спокойной ночи, но не услышав ответа, вышла из спальни мальчиков и вернулась в свою, где уже не было ухающей Молнии, а стояла спокойная, не давящая на сознание тишина.