Но в ответ тишина

Всё вокруг внезапно закружилось. Внутренности начало скручивать, и все они направились выйти через глотку, к которой стремительно подступали с каждым мгновением. Глаза было невозможно открыть, из-за чего чувство тошноты усиливалось в несколько раз. Всего за какие-то несколько секунд трансгрессии Маргарет, хоть и чётко не взвесив все «за» и «против», решила, что никогда в жизни не будет трансгрессировать, даже ей нужно будет через пару секунд быть на другом конце света. Не для неё это. Как только всё перестало кружиться, а под ногами появилась устойчивая земля, которая, по ощущениям, шла волнами, она отпустила чемодан. Маргарет поправила съехавшие очки, не открывая глаз — её всё ещё мутило, хоть и на, скорее всего, дороге они появились около пяти минут назад. Она, было, шагнула в сторону, как одна нога зацепилась за другую и навернулась вперёд. Лицо, как и руки, обожгло от холода снега, в котором Маргарет оказалась. — Лилибет! — страдальчески простонал Джеймс, на которого девушка упала. — Они что, первый раз трансгрессировали? — сзади послышался голос Альфарда Блэка. — Наверно, — ответил ему Сириус. Донёсся хруст снега, в котором Джеймс и Лилибет до сих пор лежали. Маргарет медленно открыла глаза и, было, посмотрела брата, голова которого утонула в сугробе, но очки оказались залеплены снегом. Альфард, подойдя к Поттерам, подхватил Маргарет под живот обеими руками и потянул наверх, когда Сириус взял Джеймса за руку и потащил из сугроба. Они тут же начали отряхивать снег, в котором были по уши; пытались протереть очки, но снег лишь таял, оставляя мерзлые капли на линзах. — Спасибо, друг, — Джеймс театрально смахнул невидимые слезы, схватив Сириуса за плечи и заключая в крепкие объятия. — Я так сильно тебя люблю, ты просто себе не представляешь! Джеймс шагнул чуть вперёд, из-за чего Сириус не удержался на месте, и они вместе оказались в снегу. Только теперь Сириус бурчал себе под нос о том, что Джеймс ещё тот олень, которого ни в какой дом он и его дядя не пустят. — Моя ж ты ворчливая псинка! — с улыбкой на губах и снегом на лице сказал Джеймс и начал гладить Сириус по голове. — Если хочешь, мы можем оставить их здесь, — обратился Альфард к Маргарет, которая, стоя рядом с ним, наблюдала за бултыхающимися в сугробе Джеймсом и Сириусом. — Остаётся только надеяться, что они найдут дорогу, — она взялась за ручку чемодана и подкатила его ближе. Улыбнувшись и покачав головой, Альфард достал из кармана палочку, вытащил Джеймса и Сириуса при помощи левитационных чар и очистил их одежду от снега. После он ещё раз взмахнул ею, но ничего не сказал. — Сириус точно найдет свой дом. До него чуть больше пяти кварталов. Альфард протянул руку в сторону чемодана, но Маргарет даже не посмотрела в его сторону. Он ухмыльнулся и пробубнил себе под нос: «Поттеры…» — Так, конечно, тоже можно, но не думаю, что стоило, — Маргарет поправила очки, следя за заколдованными чемоданами, которые торопились к своим хозяевам. — Для них такие сугробы — это просто пшик, по сравнению с теми, которые были в Хогвартсе. — О-о-о, эти шотландские зимы в горах! Красиво, но до жути холодно, — они пошли вдоль улицы, когда Джеймс и Сириус медленно тащились позади. — Вам разрешают кататься на Черном озере на коньках? (Маргарет покачала головой.) Похоже, сейчас не бьют такие морозы, как были раньше. Рядом с пристанью у Хогвартса стояла небольшая сторожка, а в ней был склад коньков всевозможных размеров. Помню, как только начинались выходные, практически все студенты вываливались из замка. — А профессора? — спросила Маргарет. — Следили за тем, чтобы никто под лёд не провалился и коньком кого-нибудь не огрел? — Нет, только не они, — улыбнулся Альфард. — Практически все катались с нами. Кто бы из вас видел, какие пируэты выписывал Дамблдор! — Дамблдор?! — Ну он же не всегда был чудаковатым старичком с длинной бородой и очками-половинками… А профессор Кеттлберн! Что не поворот, он уже на пузе катится по льду. — Не удивительно, — улыбнулась Маргарет. — Между нами, он сейчас так и по Хогвартсу ходит! Жаль его. — Да, ему прямо на нашем уроке гиппогриф глаз выколол. Жуть. — Но он всегда на таком веселе по территории бродит! — она поправила очки и шапку. — Ага! Такой весёлый! Особенно когда на его уроки буквально пять минут опаздываешь! С такой радостью отработки назначает, просто не могу, — крикнул Джеймс и чуть не поскользнулся на льду, который все остальные обошли. Его успел схватить Сириус, бросив свой чемодан на дорогу. — Джеймс, у тебя рука! Если ты ещё раз навернешься… — начала Маргарет, но он её перебил: — Спасибо, мама Лилибет, что напомнила. Я без тебя, как без мозга, — догоняя сестру, саркастически сказал Джеймс. — У тебя его и так нет, — хохотнула Лилибет, беря брата под руку, но тот выкрутился и закинул руку на её плечо. — Так на чём мы остановились? Кеттлберн? — На том, как вы ползли чуть ли не через Эверест на его урок, а он назначил вам отработку, — с искрящимися глазами подлетел к ним Сириус. — Отработка по уходу за существами? Это же нужен талант! — Альфард окинул взглядом детей. — Только не обижайтесь, прошу вас. — Мыслим позитивно. Нам сделали комплимент! — подняв указательный палец, сказал Джеймс. — Талант встревать в неприятности! — Мысли позитивно. Это же всего лишь стойла гиппогрифов, — скопировала жест брата Маргарет. — Да, мысли позитивно. Ты учишься тяжелому труду, ведь большего в этом мире ты не достоин! — начал Сириус. — Да нет, Сохатый, ты только послушай. Это же то, о чем мы с тобой всегда мечтали! Будем работать в Министерстве, убирать рабочие места за всякими уродами (- Придержи язык!). Только подумай, Эванс даже не посмотрит в твою сторону! — Заткнись, — Джеймс попытался дать Сириусу подзатыльник, но получил его первым. — Засранец! — чуть не дотянувшись до лица Сириуса, махнула рукой Пегги. — Умница, дружок, — Альфард потрепал Сириуса по голове, а после поставил ему подножку и улыбнулся. — Ты отомщен, Джеймс. — Вы просто суперский, мистер Блэк! — в восторге сказал Джеймс. — Называйте меня Альфард. Я, конечно, старый, но не настолько. — Твоего лучшего друга бьют! — Королева драмы! — в один голос так, чтобы услышала вся улица, а может и округа, протянули Джеймс с Лилибет. Они прошли менее одного квартала перед тем, как остановится перед пустошью, огороженной старым, практически разваливающийся, забором. Ни один из них не задался вопросом, почему пришлось трансгрессировать далеко от дома. Все читали новости, в которых ничего не было, но все подслушивали то, о чём говорили и шептались прохожие в мантиях и странных для семидесятых котелках; студенты разных факультетов в Большом зале, классах, коридорах или за столиками в «Трёх метлах»; профессора, сидящие в учительской или за своим обеденным столом. Почти все передавали друг другу то, что пытался сказать Флимонт Поттер, когда их сосед из Годриковой впадины «пропал без вести». Все они понимали, что сейчас не самое лучшее время для того, чтобы трансгрессировать в открытую. Многие темные волшебники начали выползать из своих гнилых нор, устраивать беспорядки в отдаленных уголках Англии, Шотландии, Уэльса. Некоторые даже затронули Северную Ирландию. Но, всё-таки, один вопрос не давал Маргарет и Джеймсу покоя, хоть и вслух они этого не говорили ни друг другу, ни Сириусу, которого, похоже, ничего не волновало в тот момент. Почему ни один из прохожих не обратил на них внимание? Та малая часть людей, которая решила показаться в сочельник на улице, здоровалась лишь с Альфардом, а гриффиндорскую троицу будто бы и не замечала. Когда Джеймс, Сириус и Маргарет остановились перед полуразрушенным забором (Джеймс и Лилибет, дом которых тоже был скрыт от лишних глаз в Годриковой впадине, сразу же поняли, почему они подошли к пустырю), Альфард подошёл к калитке и хотел открыть ее, как недалеко послышался хруст снега. Все четверо практически одновременно повернулись. В их сторону неторопливо шел пожилой мужчина с тростью в руках. Он поднял голову, а Альфард остановился, повернувшись к калитке спиной и облокотившись на нее. — Добрый вечер, мистер Уэтенсберг, — сказал Альфард, на что старичок махнул ему рукой, подходя чуть ближе. — Как ваше ухо? У мистера Уэтенсберга был очень странный болезненный вид. Кожа серого, а в некоторых местах и горчичного, цвета; водянистые глаза были на выпад; и крючковатый нос, чуть ли не достающий до подбородка. На нём был причудливый, даже для магического мира, зеленый котелок с тремя павлиньими перьями и обычная залатанная в некоторых местах мантия. Он походил на сумасшедшего, который сбежал из больницы святого Мунго. Уэтенсберг не вызывал особого доверия, но что-то человеческое светилось в его больших глазах. — Добрый, — он остановился и оперся на трость обеими руками. — Оно пока что не отвалилось! Передай Ф., что я благодарен за то пойло, которое он мне подсунул. Даже зуд на заднице прошел! Сириус, не отрывая глаз от престарелого соседа, наклонился к Пегги, которая, в свою очередь, поправляла свои большие круглые очки. — Альфард говорил, что у Уэтенсберга не все дома, — тихо сказал Сириус. — Хотя он, по словам великого и неповторимого, — он мотнул головой сторону своего дяди, — тот еще добряк. В паре кварталов живет один мой друг. Все каникулы, на которых меня забирал к себе Альфард, с ним на метлах летали по ночам. Так этот старикашка, в один прекрасный день, даже помню, что это был четверг, начал в нас проклятиями швыряться. В друга этого заклятия три или четыре попало. До конца лета его не видел., — Сириус слегка усмехнулся. — Ну и в выражениях не стесняется… — Да и ты тоже не особо себя сдерживаешь, — прищурившись, проговорила Пегги, но Сириус сделал вид, будто не слышал этого. — …Особенно когда моя любимая мамочка близко, — проговорил Сириус, как его толкнули в бок. — А что ты ей шепчешь? — вытянув шею, прищурился Джеймс. — Я тоже хочу, чтобы ты мне на ушко пошептал. — Ну хорошо, — Сириус закинул руку на плечо Джеймса. — И тебе тоже пошепчу. — За старшим спиногрызом своей «сестрёнки-очаровашки» на Кингс-Кросс ходил? — кивнул в сторону, где стояли дети. — Ты бы прибрал его ноги, а то пройдет какой-нибудь магл и обмочится прямо на месте. Сириус опустил голову и посмотрел на свои ноги, когда Альфард развернулся и тяжело вздохнул. — А дети Ю. и Ф. с тобой, Сириус? Или твои друзья до гробовой доски остались в Хогвартсе? Никто не ответил на вопросы Уэтенсберга, который шагнул в сторону, переставляя трость. Альфард лишь неопределенно качнул головой и достал из кармана волшебную палочку. — Нам пора, — посуровел Альфард, после чего пожелал старику доброй ночи и открыл калитку, пропуская вперед детей. — Не принимай его слова близко к сердцу, — повернулся он к Сириусу. — В отличии от него, они у меня есть, — спокойно, как будто ничего и не произошло, кинул Сириус и пожал плечами. Он, увидев лёгкую улыбку на губах Пегги, мотнул головой в сторону дома, который открылся новоприбывшим гостям после закрытия калитки. Маргарет перевела взгляд с Сириуса на небольшой двухэтажный особняк. По виду ему можно было дать пару сотен лет, но никто бы не удивился, если бы взятые из головы цифры были реальны, ведь такие дома считались родовыми. Сам же Альфард говорил, что особняк достался ему в наследство от бабушки, до которой в нем жили родители её родителей. Поттеры, синхронно поправляя очки, оглядывались по сторонам, ведь мало где можно было встретить такие дома волшебников. Увы, но даже в Годриковой впадине, где жило не одно поколение знаменитых и принимавших участие в магических исторических событиях колдунов и ведьм, не было чего-либо подобного. Весь особняк был украшен под Рождество: яркие огоньки, окантовывающие окна и дымоход, из которого валили столбы белого дыма; рождественский венок на двери; маленькие елочки у самого порога, которые наверняка были созданы при помощи магии; и снежинки, которыми были облеплены стекла и фасад дома. Оставалось только надеяться, что никто из родителей при украшении не пострадал. Перед домом, начиная от каменного, значительно преобразившегося забора (теперь это были не развалины и груды замшелого камня, но красивое и выложенное четко по линиям высокое, примерно с половину первого этажа, ограждение), заканчивая тропинкой, выложенной из, кажется, щебенки, которая опоясывала весь дом, расстилался сад. Конечно, в это время года он пустовал, да и деревья, посаженные вдоль тропы к дому, были больше похожи на загнутые когти горгулий с крыши Хогвартса. В дальних углах участка был накидан высокими горами снег, а вокруг них незамысловатые снежные фигуры, которые не походили ни на одно создание всего мира. Они сильно походили на те «скульптуры», которые Флимонт Поттер, когда Джеймсу и Лилибет было не больше шести лет, вылепливал на заднем дворе их дома, прямо под окнами спален детей. На втором этаже светили только фонарики, когда в окнах первого этажа горел свет, приглушенный из-за занавесок, за которыми два силуэта перемещались между комнатами. — Подберите-ка нижние челюсти, ребятки, — хохотнул Альфард и хлопнул Джеймса по плечу, пока Сириус, забрав у Пегги чемодан, подталкивал её ко входу в дом. — Ваши родители уже заждались вас. Если вы разложитесь прямо здесь, то они не дотащат вас не то чтобы до постелей, даже до порога! — Я всё слышу, Сириус, — донесся крик миссис Поттер из приоткрытого окна. Джеймс и Лилибет переглянулись, в один голос весело сказав: «Мама…» Они резвее, чем было до этого, зашагали к двери с венком. Альфард открыл перед ними двери и зашел последним, закрывая их на все замки, которые только были. — Давно ты так осторожничаешь? — непонимающе уставился на дверь Сириус, поставив свой чемодан и Пегги, на что тот только пожал плечами. — Есть причины, и тебе их лучше не знать, — он улыбнулся племяннику, который уже снял свою мантию и повесил его на крючок. — Вы как раз вовремя! — воскликнула Юфимия Поттер, показываясь из-за угла в фартуке, на котором были изображены разные по размеру и цвету цветочки. Они, казалось, были нарисованы восковыми мелками по белому фону, на котором виднелись разноцветные разводы. — Лилибет, милая, я поставила печенье в духовку четыре минуты назад, — уходя обратно, сказала Юфимия с поднятыми руками. Они были в муке и ещё жидком тесте, которое она обычно делала для пирога с начинкой из яблочного джема. — Какое печенье? — снимая ботинки, крикнула Маргарет. — Имбирное, рассыпное. Уже пять минут назад. У меня руки заняты, достань его, пожалуйста. — Вот черт! — она скинула пальто на Джеймса вместе с шапкой и, заворачивая за угол, из-за которого показывалась Юфимия, забежала на большую, просторную и светлую кухню. — Пегги, прихватки рядом с духовкой, — крикнул Сириус, когда Маргарет уже открывала дверцу, из-за которой хлынул жар. — Должны быть прямо над ней. — На них нет времени! Сириус не успел больше ничего сказать, как Пегги, зажмурившись, схватила противень обеими руками и с ужасным писком не поставила, а даже кинула на столешницу. Она осела на пол, прислонившись лбом к дверце шкафчика. — Ну зачем ты это сделала? — не ожидая ответа на вопрос, укоризненно сказал Сириус, подбегая к сжавшей руки в кулаки Пегги. — Ничего бы смертельного не случилось, если бы это печенье подождало тебя еще пару секунд. — Ещё чуть-чуть, и они бы потрескались, — прошипела Пегги, пытаясь сильно не прижимать пальцы к ладоням. Сириус сел рядом с Пегги, как рядом с ними в момент оказалась миссис Поттер уже с чистыми руками. — Лилибет, милая моя, — ужаснулась Юфимия, тут же доставая из переднего кармана фартука волшебную палочку. — Ардеат пасс, — проговорила она, кладя одну руку на плечо дочери, когда на другом уже покоилась рука Сириуса. Маргарет, как только боль прошла и всё, казалось, стало как обычно, аккуратно раскрыла кулачки. Не увидев и следа от ожогов на ладонях, Юфимия облегчённо выдохнула и потрепала Лилибет по волосам. — Твое счастье, что ваш неотёсанный в молодости отец никогда не отличался ловкостью, — чуть строго сказала миссис Поттер. — Не знай я этого заклинания… — Пришлось бы звать меня, — с широкой улыбкой проговорил человек с одним из самых родных голосов, которые когда-либо слышала Лилибет. — До тебя, Эффи, я научился многому во врачевании, — сказал Флимонт Поттер, когда Сириус, прикусив внутреннюю сторону щеки, помогал Пегги подняться на ноги. — И поэтому ты стал зельеваром, — скептически вскинула бровь Юфимия, смотря на мужа. — Лекарство и зельеварение, к твоему сведению, тесно связаны между собой, — выставив вперед указательный палец, с важным видом проговорил Флимонт. Маргарет, не теряя и секунды, подошла к отцу, круглые очки которого уже успели сползти на кончик носа. Она поправила их и прижалась к Флимонту всем телом, по которому тут же прошлась волна мурашек и теплоты, исходившей от мистера Поттера. Большие пальцы его рук аккуратно поглаживали спину дочери, а правая щека прижималась к виску. Из дальней части коридора послышались быстрые шаги, скольжение по полу и громкий, как будто кто-то очень сильно ударился, грохот прямо за углом кухни. Из-за него поднялся Джеймс, держась за голову одной рукой, а второй придерживая очки. — Мама, — выдавил из себя Джеймс, подходя к Юфимии. На его губах появилась кривая улыбка, которая одновременно выражала радость встречи и боль от удара. Притянув к себе сына за плечи, Юфимия крепко обняла Джеймса, когда тот, тяжело вздыхая, старался не издавать лишних звуков. — А почему мы с тобой не обнимаемся? — решил поинтересоваться Сириус у Альфарда, на что тот без лишних промедления ответил: — Ты, с недавнего времени, блохастый, а с такими я не веду дел, — он шуточно поднял руки и начал пятиться, когда Сириус сделал шаг в сторону от дяди. Кухня, по приезду детей, наполнилась радостными восклицаниями. Каждый из них наперебой старался рассказать как можно больше, как будто у них не было еще целой недели впереди. Чемоданы до самой ночи простояли в коридоре, пока старшие не устали и не начали разгонять младших по их спальням: Альфард зачаровал газету, свернутую в трубку, чтобы загнать Сириуса на второй этаж; Юфимия и Флимонт, пока Джеймс и Лилибет рассказывали одну и ту же историю с разных сторон, просто стали подниматься наверх, зная, что дети пойдут за ними. А противень с горячим, обжигающим печеньем всё также стоял на столешнице. Все уже мирно посапывали в своих кроватях, когда домовой эльф Твинки пробралась на кухню, чтобы украсить, а после убрать печенье в большую стеклянную банку, которая стояла по центру обеденного стола в столовой.